Короли карантина

— Мне нужно выполнить кое-какие поручения, — резко сказал Сэйнт, отвлекая мое внимание от Xbox, где мой персонаж проламывал голову зомби бейсбольной битой, набитой гвоздями. Неплохо.

— Поручения? — Небрежно спросил я, не отрывая взгляда от экрана. Свободное владение языком Сэйнта было гребаным жизненным навыком, за который я заслуживал медали. Выполнение поручений не означало поход по магазинам или посещение друзей в Сэйнт-Спике. О нет, поручения означали, что кто-то переступил черту, и он собирался наказать их за это.

— Ага.

— Я тебе нужен? — Спросил я, надеясь, что это конкретное поручение, возможно, потребуется надрать задницу. Моя кровь становилась все горячее и горячее в течение последних нескольких дней. Проводить столько времени взаперти в Храме во время этого карантинного дерьма меня совсем не устраивало. Я был диким животным и не предназначен для клетки. Даже позолоченной.

— Не в этот раз. Просто немного вспыльчивая малышка Сьюзен, которую нужно утихомирить. Это больше подходит мне и Блейку. Кроме того… — Сэйнт шагнул ближе ко мне, и я действительно оторвался от своей игры, услышав рычание в его голосе. — Учитывая, как Блейк вел себя с ней в последнее время, я не думаю, что мы должны позволять ему быть рядом с Татум, если только мы оба не будем там присутствовать. Просто пока мы не будем уверены, что он не сошел с ума окончательно. Я полностью за то, чтобы трахать ее столько, сколько ему нужно, но, если он убьет ее, это будет совершенно другой уровень дерьма, который обрушится на наш порог.

— Не-а, Блейк, может, и свихнулся, но он не из тех, кто убивает, — сказал я, хотя должен был признать, что некоторые вещи, которые он говорил в последнее время, звучали так, будто он был близок к тому, чтобы вот так сорваться раз или два. Но в свое время я повидал нескольких убийц, и я знал Блейка Боумена лучше, чем самого себя. Он был многим. Но убийцей? Я так не думаю.

— Может быть, да. Может быть, нет. Ты хочешь рисковать жизнью нашего питомца из-за этого? — Спросил Сэйнт, и я прикусил язык за щекой, обдумывая.

Мой взгляд скользнул через комнату на кухню, где Татум была занята мытьем посуды после нашего ужина. Она производила достаточно шума, чтобы я был уверен, что она нас не слышит, и мой пристальный взгляд скользнул по ней, пока я задавался вопросом, был ли Сэйнт прав. Мне действительно нравилось, что она рядом. Это освежало. Что-то новое в жизни, которая была такой предсказуемой. И на вид она была не так уж плоха. Совсем не так уж плоха. Ответом было "Нет", мне не понравилось, как это прозвучало.

— Наверное, мне нравится, когда она рядом, — признался я.

— Хорошо. Тогда сегодня ты работаешь няней. Не жди нас, это поручение займет большую часть вечера. Мне нужно хорошенько донести до них суть. Из-за всей этой вирусной чуши люди начинают думать о своей жизни как о более хрупкой, чем они были раньше. Они гадают, хотят ли они оставаться у нас под каблуком до конца всего этого дерьма или же они собираются сражаться против нашего командования. И я не собираюсь допускать никакого снисхождения к массам.

— Конечно, нет. — Я фыркнул от смеха и снова посмотрел на экран. Сэйнт всегда был так озабочен тем, чтобы контролировать всех и вся вокруг себя. Он должен был быть уверен, что каждый человек в этом месте всегда точно знал, кто ими правит. Но я считал, что вся эта история с главными псами проще этого. Когда дело дошло до этого, я мог и выбил бы дерьмо из любого ублюдка, который попытался бы противостоять мне. Я не видел необходимости во всех этих позерствах и угрозах. Если бы кто-нибудь переступил черту, я бы просто пнул его обратно. Все просто. Но Сэйнт есть Сэйнт, и это его дело, если он хочет играть в свои гребаные маленькие игры.

— Увидимся вечером, — пообещал он, как будто думал, что я могу пойти куда-нибудь еще. Но школа была закрыта, так куда, черт возьми, я должен был идти?

Я вернулся к своей игре, рубя, убивая, нанося колющие удары и отстреливаясь от толп зомби, пока не нашел группу выживших, которые отсиживались в сарае. Они предложили мне присоединиться к ним, и я предпочел разделать их и украсть припасы. Очевидно.

Сэйнт и Блейк вскоре ушли выполнять свою маленькую миссию, и у меня по коже побежали мурашки, когда я понял, что Татум Риверс на этот вечер полностью в моем распоряжении.

Что мне теперь с ней делать?

Я продолжал свою игру еще некоторое время, но мой персонаж продолжал умирать по мере того, как мое внимание ослабевало. Прежде чем я успел принять какое-либо решение в мою маленькую ночь со своим трофеем, она подошла ко мне.

Подушки подпрыгнули, когда Татум переместилась, чтобы сесть на них, скрестив ноги рядом со мной и позволив своему колену коснуться моего бедра. Это дерьмо было преднамеренным, но у меня не было проблем с игрой в соблазнение, в которую она пыталась играть со мной. Мне просто интересно, как далеко она действительно готова зайти. Потому что, если бы она надеялась заползти в мою постель, она могла бы удивиться, обнаружив, что тоже прикована к ней.

Я отбросил контроллер в сторону, оставив свою игру, и повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ней были серые слаксы с высокой талией и белая блузка, на которой было расстегнуто достаточно пуговиц, чтобы я мог мельком увидеть ее ложбинку и черный бюстгальтер, который она носила. Сэйнт нарядил ее как сексуальную секретаршу, которой суждено было трахнуться за столом генерального директора. Все, что ей было нужно, — это очки в толстой оправе, чтобы завершить образ. Было горячо. Но это был не мой предпочтительный образ.

— Итак… — Начала она, когда я позволил тишине затянуться между нами.

— Что?

— Э-э-э, и что мы делаем сегодня вечером? — Она нервно прикусила губу, и я проследил за движением глазами, голодное рычание вырвалось у меня, когда я представил, как прикусываю ее сильнее.

— То же самое, что мы делаем и каждую ночь, — невозмутимо ответил я, отупляющая скука этого гребаного карантина уже вызывала во мне потребность в насилии и свободе, а ведь мы были заперты в этой гребаной школе всего лишь на короткое время.

— Значит, Сэйнт сказал, что мы должны остаться дома? — Спросила она со вздохом.

— Сэйнт мне не начальник, — прорычал я.

— Мммм.

Я знал, что она пыталась сделать. Она пыталась вбить клин между мной и другими Ночными Стражами, пыталась разжечь во мне зверя. Но чего она не понимала в том, что Сэйнт был главным, так это того, что мне это нравилось. Я не был заинтересован в контроле над массами, и мне было наплевать на принятие решений и трудный выбор. Все, о чем я заботился, — это азарт боя. Так что, если люди видели во мне сторожевого пса Сэйнта, которого крепко держат на цепи, чтобы спустить с поводка по его прихоти, меня это вполне устраивало. Мне было насрать. Потому что это была неправда. Я делал то, что хотел. И так уж получилось, что я хотел, чтобы мне указывали на ублюдков, которые время от времени портачили. Я был не против, чтобы меня выпустили с кулаками и яростью по его первому зову. Потому что всякий раз, когда он предлагал мне новую жертву, он просто подпитывал зверя внутри меня. И этот ублюдок всегда был голоден.

— Ты хочешь, чтобы я пригласил тебя куда-нибудь, детка? — Спросил я ее, понимая, к чему она клонит. Но если она была готова испытать меня, ей лучше быть готовой принять последствия этого.

— Да, — сказала она, ее глаза горели от вызова. — Хочу.

Я ухмыльнулся ей, поднимаясь на ноги и потянув ее за собой.

— Тогда пошли. Но я не поведу тебя куда-нибудь, одетую как гребаная секретарша.

У нее вырвался смешок, и я схватил ее за руку, таща вверх по лестнице в комнату Сэйнта с улыбкой на губах.

— Нам можно подниматься сюда? — Нерешительно спросила она.

— Нет. Ты думаешь, у нас будут неприятности? — Спросил я, бросив на нее взгляд через плечо.

— Определенно, — выдохнула она.

— И это тебя заводит?

Татум не ответила, но то, как она прикусила губу, сказало мне, что это так.

Я направился прямо к шкафу Сэйнта и втащил ее внутрь.

— Раздевайся, — скомандовал я. — Но ты можешь остаться в нижнем белье.

Я направился к вешалке с одеждой, которую купил ей Сэйнт, пренебрежительно разглядывая большую часть, пока не нашел пару кожаных штанов и не снял их с вешалки. Этот засранец явно купил их, зная, что она мне понравится в них, и, несмотря на всю чушь, которую он пытался нести о том, что хотел, чтобы она все время выглядела нетронутой, я знал, что он тоже иногда хотел, чтобы ее потрепали.

Я поискал на полке с топами, но не смог найти ничего, что мне понравилось, поэтому вместо этого достал ей облегающую черную майку.

Я обернулся и обнаружил, что она не сняла костюм секретарши, и зарычал на нее, когда двинулся вперед, чтобы помочь ей снять его. Глаза Татум расширились, когда я приблизился к ней, но было слишком поздно останавливать меня. У нее был шанс сделать это простым способом.

Я разорвал рубашку, разбрасывая пуговицы повсюду, и она испуганно вскрикнула, отпрянув назад, отчего ее сиськи подпрыгнули при этом движении.

— Мне снимать и штаны? — Спросил я, задаваясь вопросом, не стоит ли нам просто остаться дома, вместо того чтобы выходить.

— Я могу и сама, — прорычала она, явно не впечатленная моим поведением пещерного человека, но мне было просто насрать. Вообще.

Она стянула с себя остатки рубашки, и я поймал ее руку, чтобы рассмотреть поближе, когда мой взгляд зацепился за шрам в форме розы на внутренней стороне ее предплечья.

— Откуда это? — Спросил я.

— Только не говори мне, что у тебя фетиш на шрамы? — Обвинила она, закатывая глаза и вырывая руку из моей хватки.

— Не-а. Но у меня фетиш насилия, а шрамы обычно идут рука об руку с насилием.

— Что ж, извини, что разочаровываю тебя, но не в этот раз.

Она, казалось, не была склонна рассказывать мне о нем больше, но вскоре я забыл об этом, так как она спустила штаны. Сэйнт, возможно, и обладал сомнительным вкусом в выборе одежды для нее, но он проделал исключительную работу над нижним бельем, и я был более чем счастлив оценить то, как она продемонстрировала его для меня.

Я скрестил руки на груди и наблюдал, как она переодевается в одежду, которую я ей дал, мой взгляд зацепился за то, как кожаные штаны облегают ее задницу.

Когда-нибудь, очень скоро, я укушу эту аппетитную задницу.

— Доволен? — Спросила она, склонив голову набок, как настоящая богатая сучка, и, черт возьми, чуть не топнула ножкой. Клянусь, если бы она это сделала, я бы вылетел. Я терпеть не мог этих гребаных девчонок.

— Не совсем, — сказал я, двигаясь вперед и хватая ее майку прямо под сиськами, прежде чем разорвать материал пополам. Она ахнула, когда я стянул с нее нижнюю половину, и я ухмыльнулся, увидев, как выглядит мой самодельный укороченный топ на ее теле. — Намного лучше.

Татум на мгновение уставилась на меня, разинув рот, но вскоре на ее губах появилась улыбка.

— Ты гребаное животное, ты знаешь это?

— Нет, детка, я намного хуже животного. Они никогда не убивают ради развлечения. — Я наклонился ближе, когда у нее перехватило дыхание, и запустил пальцы в ее идеально уложенные волосы, растрепав их, пока они не стали выглядеть так, словно она только что проснулась после ночи траха. Идеально.

Я отвернулся от нее и схватил с вешалки одну из черных футболок Сэйнта, прежде чем повесить ее в середине белой секции. Затем я открыл ящик с запонками и поменял местами три коробки.

— Он потеряет самообладанию, когда найдет это, — выдохнула Татум, и ее голос был хриплым от волнения, а в голубых глазах заплясала энергия.

— В том-то и дело, детка. Хочешь присоединиться ко мне?

Она колебалась всего мгновение, прежде чем поспешить ко мне и взять пару его спортивных штанов из идеально сложенной стопки. Она вывернула их наизнанку, снова идеально сложила и сунула обратно в стопку под другой парой.

— Ты такая же влажная для меня, как я возбужден для тебя прямо сейчас? — Я дразнил ее, наблюдая, как она трахается с демоном, который владел ею, как будто не боялась за свою жизнь. Или, может быть, так и было, но она просто знала, что острые ощущения стоят последствий, как и я.

— Возможно, но я все еще не добавляю секс к нашей сделке.

Ее ответ удивил меня настолько, что с моих губ сорвался настоящий смех. Она посмотрела на меня, также смеясь, и у меня возникло серьезное искушение проверить ее решимость в этом решении. Но еще больше мне хотелось увидеть, какой она была, когда нарушала правила.

— Давай, моя маленькая бунтарка. Нам нужно пойти на свидание. — Я подобрал одежду, которую она сняла, и бросил ее в корзину для белья, чтобы Сэйнт так просто не догадался, что она побывала здесь, прежде чем поспешить обратно на балкон и спуститься по лестнице, а Татум следовала за мной по пятам.

Мы пересекли гостиную, но не успели мы миновать диван, как Татум вскрикнула и отшатнулась назад.

Я повернулся и в замешательстве посмотрел на нее, когда она вскочила на диван и указала на пол.

— Срань господня, ты только посмотри на эту штуку!

Я проследил за ее рукой и заметил огромного паука, крадущегося по каменным плитам, смех сорвался с моих губ, когда я понял, что так напугало ее.

— Только не говори мне, что ты можешь трахаться с идеальным гардеробом Сэйнта, не описавшись, но при виде маленького паука ты обделываешься? — Я поддразнил.

— Заткнись и избавься от него! — Потребовала она, и я выгнул бровь от ее тона.

— Раскомандовалась?

— Ради всего святого, Киан, пожалуйста. — Она направила свои большие синие глаза на меня, и по какой-то причине у меня возникло искушение уступить ее просьбе.

— Что я получу за твое спасение? — Спросил я, скользнув взглядом по ней в этих кожаных штанах.

— Чего ты хочешь? — Выдавила она, бросив на меня взгляд, который говорил, что я придурок, но я давным-давно смирился с этим.

— Поцелуй, — сказал я, задержав взгляд на ее губах и ухмыльнувшись ей.

Она разочарованно фыркнула, ее взгляд метнулся к пауку, который снова направлялся в ее сторону.

— Прекрасно, — отрезала она, — просто избавься от него!

— Твое желание для меня закон. — Я отвесил ей насмешливый поклон и направился разбираться с маленьким засранцем. И, честно говоря, это был довольно большой засранец.

Чудовище было быстрым, оно удирало, пытаясь сбежать, но мне удалось поймать его с третьей попытки, зажав между ладонями, пока он пытался освободиться.

— Не убивай его, — воскликнула она, как будто думала, что я вот-вот раздавлю это маленькое создание.

— Зачем мне убивать его?

— Я просто предположила… Я имею в виду, что ты выбиваешь дерьмо из людей ради забавы, так что…

Я закатил на нее глаза, и она затаила дыхание, когда я пересек комнату и послушно выбросил его на улицу.

— Я выбиваю дерьмо из людей, которые этого заслуживают или которые хотят, чтобы я это делал. Я не собираюсь убивать какого-то маленького паучка без причины.

— Тебе небезразлична его жизнь? — Удивление в ее тоне было немного оскорбительным, но я предположил, что, возможно, у нее были веские причины быть обо мне невысокого мнения. Черт возьми, у большинства людей были веские причины быть обо мне невысокого мнения.

— Я забочусь об их жизни больше, чем у большинства людей, — заверил я ее, снова захлопывая дверь пинком. — Животные не способны на зло, поэтому они ничего не заслуживают от меня.

— Это… неожиданно, — сказала она, наклонив голову и посмотрев на меня совершенно иначе, чем обычно.

Я подошел к ней ближе, вынужденный смотреть на нее снизу вверх, поскольку она все еще стояла на диване.

— Ну, не слишком радуйся, детка, — промурлыкал я. — Потому что ты, на мой взгляд, очень похожа на человека.

— Тогда, может быть, тебе стоит получить поцелуй от паука?

— Не-а. У него губы волосатее, чем у тебя.

Она попыталась сдержать улыбку, и я протянул руку, чтобы обхватить ее щеку.

— Ты заставляешь меня ждать?

Ее взгляд переместился на мой рот, и она медленно покачала головой, двигаясь вперед, чтобы опереться на спинку дивана, сокращая расстояние между нами.

Я позволил своей руке соскользнуть с ее щеки, протянул другую руку и обхватил ее за талию, наслаждаясь ощущением ее мягкой кожи под моими грубыми ладонями.

— Только один поцелуй, — предупредила она.

— Только один, — согласился я.

Она прерывисто вздохнула и наклонилась ко мне, ее аромат цветов ванили и меда окутал меня, когда она посмотрела мне в глаза.

Ее губы приоткрылись, глаза закрылись, когда она наклонилась ближе, ее губы почти коснулись моих, прежде чем я повернулся щекой, и мягкое тепло ее рта коснулось щетины на моем подбородке.

Она удивленно отстранилась, ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня так, словно не была уверена, что, черт возьми, об этом думать.

— Это уже второй раз, когда ты заставляешь меня наклониться для поцелуя и отвергаешь, — прорычала она.

Я мрачно рассмеялся, моя хватка на ее талии усилилась, когда я притянул ее ближе, наши губы снова почти соприкоснулись. Но не совсем.

— Я целую только тех девушек, которых хочу сделать своей во всех отношениях, — сказал я тихим голосом. — Это не обязательно для секса, и я не вижу в этом смысла, если только это что-то не значит.

Ее глаза расширились, когда она осознала это, ее пристальный взгляд надолго захватил меня в плен, и я должен был признать, что у меня возникло искушение узнать, какова она на вкус.

Я переместил одну руку с ее талии к волосам и пропустил ее светлые локоны сквозь пальцы, оттягивая ее голову назад, прежде чем приникнуть ртом к ложбинке на ее шее и провести языком прямо к тому месту под ее ухом. Она ахнула от прикосновения, дрожь пробежала по всему ее телу, когда я зарычал от желания.

— Но не волнуйся, детка, если ты этого захочешь, я могу сделать с тобой гораздо лучшие вещи ртом, чем поцелуи.

Я отпустил ее и снова отступил в сторону, жестом приглашая следовать за мной, когда направился по короткому коридору, который вел в заднюю часть церкви.

Мгновение спустя за мной послышались ее шаги, и я ухмыльнулся тому факту, что на этот раз шокировал ее и заставил замолчать.

Я провел ее через свою спальню в ванную, где она спала, взял огромную сумку с косметикой, которую купил ей Сэйнт, и порылся в ней, пока не нашел кроваво-красную помаду. Идеальный цвет для размазывания по моему члену. Я все еще не был уверен, что это произойдет, но мне нравилось готовиться к наилучшему результату.

Я оставил ее накрасить губы и направился обратно в свою комнату, свалив одежду в кучу на полу, прежде чем натянуть пару черных джинсов и белую майку. Чтобы потом были лучше видны пятна крови.

Наконец, я схватил свою любимую кожаную куртку и накинул ее, прежде чем взять вторую любимую для нее.

Татум вышла из ванной, когда я направлялся обратно к ней, и мои глаза расширились, когда я увидел ее. Для меня она даже сделала кое-что получше, чем просто накрасить губы помадой, и подкрасила глаза в тон. Она выглядела чертовски крутой, и у меня было большее, чем когда-либо, искушение заставить эту плохую задницу хорошенько поработать.

Я бросил ей свою куртку, и она на мгновение заколебалась.

— Сэйнт не любит, когда я пахну тобой.

— Сэйнта здесь нет, детка, и я хочу, чтобы сегодня вечером ты была отмечена как моя всеми мыслимыми способами.

Она судорожно сглотнула от моих слов, и на мгновение даже показалось, что это ей не неприятно, когда она натягивала мою куртку. ДА. Черт возьми, да.

Я схватил ее за руку и потащил обратно в гостиную, и она рассмеялась, заметив мое волнение. У двери стояли высокие ящики, и я открыл верхний, достав оттуда две пачки наличных. В каждой из них было по две тысячи долларов. Мелочь на карманные расходы Сэйнта. Я бы вернул ему деньги из своего выигрыша. Возможно. А может и нет.

Я сунул деньги в карман и следующим делом схватил блокнот и шикарную авторучку.

Я снял зубами колпачок с ручки и выплюнул его на пол, прежде чем нацарапать записку для Сэйнта и Блейка.

Я ненадолго вывел нашего питомца погулять. Вернемся, как только сможем.

Я бросил записку и ручку на обеденный стол, оставив колпачок валятся, чтобы разозлить Сэйнта еще больше.

— Куда мы идем? — Спросила Татум, когда я вытащил ее за дверь в ночь.

— Как это ни печально, я собираюсь отвести тебя в то, что, возможно, является моим любимым местом в мире, — ответил я, и ей нечего было на это сказать, только нахмурится, что говорило о том, что ей не нравится моя загадочность.

Я повел ее через кампус вверх по холму к главным воротам, и она начала волочить ноги, поскольку я не замедлял шаг.

— Почему мы направляемся к воротам? — Настойчиво спросила она.

— Потому что я обещал сводить тебя куда-нибудь.

Татум резко остановилась, и я повернулся, чтобы посмотреть на нее в лунном свете.

— Мы в карантине! Ты что, с ума сошел? — Прошипела она.

— Да, детка, это так, — промурлыкал я, придвигаясь ближе к ней и хватая ее за талию, притягивая ее тело вплотную к своему и вдыхая ее ванильно-медовый аромат цветов. Она замерла в моих объятиях, но не пыталась оттолкнуть меня, когда посмотрела на меня своими большими синими глазами. Я наклонился и зарылся носом в ее волосы, проводя губами линию вверх по ее шее, фактически не целуя ее, отчего по ее телу побежали мурашки, когда я добрался до ее уха. — Вопрос в другом. А ты?

Ее пауза заставила мое сердце подпрыгнуть, но ее ответ заставил его забиться быстрее.

— Иногда.

— Хорошо. — Я обнял ее за талию, просунув руку под куртку, которая была на ней, так, что я мог обхватить пальцами ее тазовую кость и наслаждаться ощущением ее мягкой кожи под моей грубой ладонью.

Она не замедлила шаг, пока мы шли дальше, и когда я добрался до ворот, то хорошенько погремел ими, чтобы выманить охранника из его будки.

Он шел к нам в своей черной униформе с медицинской маской, натянутой на лицо. Это было жутко, но в то же время и круто. Как будто мы жили в реальном фильме об апокалипсисе. О, чего бы я только не отдал за то, чтобы вирус превращал людей в зомби, чтобы я мог достать себе бейсбольную биту, набитую гвоздями, и разбивать черепа весь гребаный день, каждый гребаный день.

— Я не думал, что мы увидим тебя в ближайшее время, Киан, — сказал Портер из-под своей маски, его глаза скользнули по Татум, а затем снова сфокусировались на мне. — Нам не так-то просто смотреть сквозь пальцы, когда действует карантин.

— Я предполагал, что так и будет. И я также предполагал, что цена удвоилась. — Я вытащил пачки наличных из кармана и заманчиво помахал ими.

Глазки-бусинки Портера расширились, и я был уверен, что у него потекли слюнки из-под маски.

— Только в этот раз, но возвращайся до часа ночи. Вот когда моя смена сменяется, и Корло заступает на мое место. Ты же знаешь, каким мудаком он может быть.

— Просто зови меня Золушкой и жди нас обратно к полуночи, — сказал я с хищной ухмылкой.

Я чувствовал напряжение, сковывающее тело Татум, когда она оставалась прижатой ко мне, и я ухмыльнулся, полностью ожидая, что она попытается сбежать сегодня вечером.

Сделай это, детка, я люблю охоту.

Портер отпер ворота, и я бросил ему наличные, когда мы вышли во внешний мир. Свобода. Черт возьми, да.

Я держал Татум рядом, но она, похоже, пока не собиралась убегать, вероятно, ожидая, пока мы не отъедем подальше от школы и сторожевых собак, чтобы попробовать это. Я, блядь, не мог дождаться.

Я повел ее прочь от главных ворот по подъездной дорожке, прежде чем затащить в лес.

— Куда мы идем? — Нервно спросила она.

— Если бы я хотел трахнуть тебя в кустах, я бы сделал это поближе к Храму, детка. Я не большой поклонник долгих прогулок.

— Мудак, — проворчала она, и я застонал, как будто это слово меня возбудило.

— Давай жестче, детка, ты же знаешь, мне нравится, когда ты говоришь со мной непристойности.

— Ты гребаный безмозглый придурок, который просто бегает за Сэйнтом, как побитая маленькая сучка, — добавила она.

— Лучше. — Я внезапно остановился, отпустив ее, когда мы подошли к "Моей настоящей любви", и я с размаху сдернул с него чехол. Это был Harley Davidson ограниченной серии, полностью выкрашенный в черный цвет, и я любил его как гребаного брата. Мой. Полностью мой. И я никогда раньше никому не позволял ездить на нем со мной.

— Вау, — сказала она. И это добавило ей баллы. Баллы за стояк. Девчонка знала свое дело.

— Запрыгивай, детка, мы уже опаздываем. Я не знал, что смогу появиться в сегодняшнем поединке, так что нам нужно действовать жестко и быстро, если мы хотим туда попасть.

Я покатил байк вперед, и она услужливо запрыгнула на него, подвинувшись вперед, чтобы я мог сесть позади нее, крепко прижав свой член к ее аппетитной заднице.

Мотоцикл с ревом ожил под нами, и я надеялся, что она действительно хорошо чувствует эти вибрации, сидя на корпусе двигателя.

Я включил передачу, и вскоре мы уже мчались по подъездной дорожке и выезжали на дорогу за ней.

Я ехал проселочными дорогами и не включал фары, позволяя яркой луне вести меня по маршруту, который я так хорошо знал. Мне не нужно было, чтобы копы заметили, как я нарушаю карантин, а свет, движущийся через холмы, был бы слишком заметен из города внизу.

Перед тем, как мы направились в Мерквелл, я резко свернул налево, на грунтовую трассу, и замедлил скорость, чтобы мотоцикл лучше справлялся с пылью.

Мы, наконец, добрались до огромного сарая, где проводились ночи боев, и я припарковал свой байк в конце ряда потрепанных старых грузовиков. Здесь, должно быть, было больше сотни машин, так что было ясно, что я не единственный, кто игнорировал карантин. Хотя я должен был признать, что знал, насколько это было чертовски глупо. Но я просто не мог заставить себя переживать. Мне это было нужно. Я жил ради этого. Жаждал этого. Это было «вс» е или «ничего», и я боялся, что «ничего» убьет меня раньше, чем любой вирус.

Я взял Татум за руку и потащил ее за собой, когда мы направились к сараю. Четверо огромных ублюдков перекрывали дверь, но они сразу узнали меня и впустили. Мне даже не пришлось платить за вход. Половина присутствующих пришли посмотреть на мой бой.

Запах застоявшегося пота и дешевого пива висел облаком над всем заведением, и я усмехнулся про себя, вспомнив те несколько раз, когда я приводил сюда Сэйнта. Это было все равно что смотреть на пингвина в пустыне. Мне все еще нравилось время от времени доставать фотографии и хохотать над ними до упаду.

Взгляды обратились в нашу сторону, когда я направился к бару в задней части огромного сарая, бросив взгляд на верхний уровень, где люди ставили ставки и кричали, вопя тем, кто прямо сейчас сражался на ринге. Я не мог разглядеть сам ринг сквозь толпу перед нами, но по крикам толпы я был готов поспорить, что кому-то надрали задницу.

Когда я подошел, Дениз протирала стойку грязной тряпкой, ее татуированные сиськи вываливались из слишком тесного лифчика, а волосы цвета ночи рассыпались по плечам. Она была довольно хороша в сексе, но, глядя на нее сейчас, я задавался вопросом, что же такого привлекательного я находил в ней раньше.

— Кто это? — Спросила Дениз, дернув подбородком в сторону Татум с насмешкой на лице, которая не скрывала ее ревности.

— Татум. Она моя девушка, — легко ответил я.

— Привет, — весело сказала Татум, как будто не заметила, что флюиды супер-сучки направлены в ее сторону, но, черт возьми, она точно не могла этого не заметить, она просто играла в более лучшую игру.

— Это Дениз, — сказал я, решив сыграть в свою собственную игру. — Раньше мы трахались.

— Раньше? — Дениз заартачилась. — Я почти уверена, что к концу вечера ты бросишь королеву красоты и снова привяжешь меня к бункеру. Красивые девушки не умеют трахаться так, как я.

— Нет? — Спросила Татум. — Думаю, что нет. Но я могу сосать член так хорошо, что грязные парни вроде Киана забывают свои собственные имена, не так ли, детка? — Она наклонилась ближе ко мне и обхватила мои причиндалы, когда вся кровь в моем теле прилила к моему члену. Серьезно, каждая гребаная капля. И то, как расширились ее глаза, говорило о том, что ей нравилось то, что она чувствовала под моими джинсами.

Я жадно застонал, хватая ее за задницу в этих обтягивающих кожаных штанах и притягивая к себе хваткой, достаточно крепкой, чтобы остался синяк.

Мой взгляд был прикован к ее губам, и она облизала их таким образом, чтобы сохранить в моей памяти те грязные слова, которые сорвались с них. Я действительно хотел проверить это утверждение.

Дениз со стуком поставила два бокала на стойку, чтобы напомнить нам, что она все еще здесь, и рука Татум соскользнула с моего члена, как будто ее там никогда и не было.

Я жадно зарычал, оглянувшись на Дениз, которая наливала нам по две порции «Джека» в рюмки. В меню было два блюда. Дешевое пиво и виски. Выбор поразил Сэйнта, когда он пришел. Не в хорошем смысле.

Она подвинула стаканы к нам, но, когда Татум потянулась за своим напитком, Дениз наклонилась вперед и плюнула в него.

Моя рука сжалась в ее волосах еще до того, как Татум успела полностью охнуть. Я рывком развернул Дениз и ударил ее головой о стойку так, что она уставилась на крышу сарая и изо всех сил пыталась освободиться. Я взял испорченную рюмку и сам плюнул в нее, прежде чем протянуть Татум.

Она подняла глаза на меня, и того, что она там нашла, было достаточно, чтобы заставить ее тоже плюнуть. Я улыбнулся ей, а мое сердце бешено заколотилось от этого.

— Держи стакан, детка, — подбодрил я, и она приняла его у меня без вопросов.

Дениз продолжала бороться с моей хваткой, проклиная мое имя и рыча на меня множество других красочных вещей, но я проигнорировал ее, схватив за челюсть и заставив открыть рот.

Мне даже не пришлось говорить ни слова, прежде чем Татум влила порцию слюней прямо в рот Дениз, а я снова зажал ей челюсть, заставляя проглотить.

— Никто не смеет оскорблять мою девушку, — прорычал я самым смертоносным тоном, и Дениз задрожала подо мной, когда еще несколько игроков попятились от нас.

— И давай будем честны, милая, — сказала Татум тоном почти таким же опасным, как мой собственный. — Это не самое грязное дерьмо, которое ты возьмешь в рот сегодня вечером. Но, возможно, ты захочешь понять намек — Киан мой. Так что отвали, пока я не была вынуждена сделать тебе по-настоящему больно.

Я знал, что это была просто роль, которую она играла, но, черт возьми, мне действительно нравилось, как это звучало, когда она вот так заявляла на меня права.

Татум потянулась за рюмкой, предназначенной для меня, и опрокинула ее с таким диким выражением в глазах, что мне захотелось разлить ее по бутылкам.

— Я думала, нам суждено было повеселиться сегодня вечером, детка? — Спросила она, насмехаясь надо мной. — Мы можем продолжить с этим?

— Черт возьми, да. — Я отпустил Дениз и оставил ее карабкаться вверх позади нас, когда я снова взял Татум за руку, и мы нырнули в толпу.

Потные тела в клетчатых рубашках и кожаных куртках окружали нас, и мы прокладывали путь между ними, иногда расталкивая их на ходу и даже нанося случайные удары, чтобы убедиться, что они двигаются. Там было много людей в масках и латексных перчатках, и я задался вопросом, действительно ли это дерьмо принесет какую-то пользу людям, которые были упакованы вместе, как сардины. Я просто надеялся, что здесь никто не заразился, или я был почти уверен, что мы уже облажались.

Татум отнеслась ко всему этому спокойно, выглядя здесь так же, как и любой из этих ублюдков, хотя ее кожа, безусловно, была чище, а одежда дороже. Но она не выглядела встревоженной. На ее лице не было даже отвращения. На самом деле, она была освещена изнутри и находилась на том же самом кайфе, за которым я всегда гнался, приезжая сюда.

— Эй, милашка, сколько стоит прокатиться на твоей карусели? — Грубый голос привлек мое внимание, и я обернулся посмотреть как раз в тот момент, когда Татум нанесла удар кулаком в горло здоровенному ублюдку, который произнес эти слова.

Он рухнул, как мешок с дерьмом, когда она зарычала на него.

— Держи свои руки при себе, придурок!

— Ты только что трогал мою девушку, Мерл? — Я зарычал, таща Татум за собой, пока Мерл пытался подняться на ноги. Я со всей силы ударил его ботинком в грудь, чтобы пришить к полу.

— Черт! — Мерл выругался. — Я тебя там не заметил, Киан. Я всего лишь проверял товар.

— Он схватил меня за задницу, — прошипела Татум, и я снова пнула его, когда ярость пролилась сквозь меня, как чан с кислотой.

— Никто не смеет прикасаться к тому, что принадлежит мне, — прорычал я, снова и снова пиная его, пока он пытался отползти от меня.

Вокруг нас образовался круг, люди смотрели и даже обменялись странными пари, но, прежде чем я успел по-настоящему разозлиться на него, Татум схватила меня за руку и развернула посмотреть на нее.

— Я думаю, он понял сообщение, — сказала она грубым голосом, ее пылающий взгляд говорил мне, что она не возражает, если я хоть немного стану ее героем. Не то чтобы она особо нуждалась в моей помощи, но это только раззадорило ее. — Не позволяй ему испортить нашу ночь.

Я на самом деле чертовски улыбнулся этому. Наша ночь. Как будто это действительно было свидание, а я не просто какой-то придурок, выводящий своего питомца на прогулку.

— Как скажешь, детка, — согласился я, и от меня не ускользнуло то, как люди смотрели на нас. Но, черт возьми, Мерл уже лежал и истекал кровью, я мог придумать что-нибудь получше, чем избивать его, и в тот момент я наслаждался ощущением ее руки в своей настолько, чтобы забыть о своих проблемах с ним. Во всяком случае, пока — в следующий раз, когда я увижу его, он будет испытывать настоящую боль.

Я повернулся, чтобы плюнуть в него для пущей убедительности, прежде чем снова потащить Татум в толпу, когда мы начали приближаться к рингу.

Мне пришлось оттолкнуть несколько человек в сторону и проклинать их, пока они не убрались с гребаного пути.

Мы наконец пробрались сквозь толпу к краю ринга, где двое здоровенных парней, спотыкаясь, уходили, покрытые кровью.

— Майк! — Крикнул я, привлекая внимание мудака, который руководил этим балаганом, и его лицо просияло, как будто он увидел Санту на Рождество, а не просто какого-то ублюдка, который выигрывал все бои, в которых участвовал. Но именно за это он любил меня. Шансы против меня были настолько велики, что идиоты вкладывали свои деньги в ставки в надежде на крупный выигрыш, а шансы на мою победу были дерьмовыми, потому что все знали, что я выиграю. Но они все равно ставили на это деньги, просто чтобы увидеть крошечную отдачу. Так что, по сути, когда я дрался, он зарабатывал кучу дерьмовых денег, и все зрители были «за».

— Киан! — Воскликнул он, как будто мы были старыми друзьями. У него не хватало двух передних зубов, а живот низко нависал над поясом. Он заметил Татум и, сняв свою выцветшую бейсболку, низко поклонился ей. — И ты привел сюда настоящую леди!

— Нет, она такая же грязная, как и я, правда, детка?

— Грязнее, — согласилась она, и ее глаза загорелись, когда она посмотрела на круг.

Вокруг него были сложены тюки сена, чтобы сдерживать толпу, и на грязном деревянном полу виднелось немало брызг крови. Это было так чертовски красиво, что я чуть не расплакался.

— Ты хочешь подождать следующего раунда? — Спросил Майк. — Я обещал следующий раунд в парном выходе. Или ты можешь просто выбрать товарища по команде, если хочешь пойти прямо сейчас?

— Я сделаю это, — внезапно сказала Татум, ее взгляд снова метнулся к нам.

Майк невесело усмехнулся.

— Ты можешь попытать счастья в женском поединке, если действительно думаешь, что сможешь постоять за себя, но такой милой крошке, как ты, лучше подождать здесь, пока твой парень закончит. Ты сможешь поцеловать его получше, когда он выйдет победителем.

— К черту это. Я хочу участвовать, — потребовала Татум, и опасный взгляд в ее глазах сказал, что она не шутила. Клянусь, мой член был запрограммирован на этот гребаный взгляд.

— Это не какая-то милая драка по правилам, детка, — предупредил я ее, оглядывая с ног до головы. — Здесь нет ни перчаток, ни каппы, никто не скажет, что ты не можешь сломать несколько костей.

— В чем дело, Киан? — Насмешливо спросила она. — Ты просто боишься, что я докажу, что мои яйца больше твоих? Или ты на самом деле маленькая сучка Сэйнта и боишься привести меня к нему с синяками и разбитыми костяшками пальцев?

Я зарычал от этого предложения. И, честно говоря, мысль о ней с синяками и разбитыми костяшками пальцев просто заводила. К черту то, что Сэйнт сказал по этому поводу. Я повернулся к Майку с улыбкой, которая не сулила возражений.

— Ты слышал девушку, она в деле. И если ты хочешь, чтобы я дрался сегодня вечером, никаких претензий по этому поводу не будет.

Лицо Майка побледнело, когда его взгляд скользнул по маленькой фигурке Татум, и она агрессивно выгнула бровь. Он бросил взгляд в сторону двух здоровенных ублюдков, которые только что вышли на ринг с противоположной стороны, нервно облизнув губы.

— Ты принимаешь на себя ответственность за это, Киан, — предупредил он. — Я не хочу, чтобы ты кричал мне в лицо, когда ей будет больно.

— Я бы больше беспокоилась об этих парнях, — усмехнулась Татум, и, черт возьми, в тот момент я хотел ее больше, чем когда-либо хотел какую-либо девушку.

— Это моя проблема, — согласился я, отворачиваясь от Майка и снимая кожаную куртку.

Татум последовала моему примеру, и я упивался видом ее в этом самодельном укороченном топе, когда она подняла руки, чтобы завязать свои длинные волосы в узел, и подарила мне вид на основание лифчика и изгиб ее полных сисек. Я встал так, чтобы я был единственным, кто видел это искушение, и она закатила глаза, как бы говоря, что это моя вина, что она так одета. Так оно и было. И я тоже был чертовски рад этому.

Я поднял для нее канат, чтобы она могла выйти на ринг, и сфотографировал ее, чтобы потом подразнить Сэйнта. Или, может быть, подрочить. А может, и то и другое.

Я бросил свой мобильный на стул рядом с нашими куртками, прежде чем последовать за ней, не беспокоясь о том, что кто-нибудь их украдет. Никто здесь не был настолько глуп, чтобы шутить со мной.

Майк оценил шансы, когда толпа обезумела при виде привлекательной блондинки, выходящей на ринг с выражением лица, которое говорило, что она собирается хорошенько надрать кому-нибудь задницу.

— Думаешь, ты сможешь работать со мной, чтобы выиграть это, детка? — Спросил я ее, подходя ближе, пока она разглядывала соперников.

— Думаю, ты можешь помочь, если хочешь, — поддразнила она, и я рассмеялся. Действительно чертовски рассмеялся. На самом деле я почти весь вечер ухмылялся в ее компании, и это было не то чувство, к которому я привык.

Команда Майка, наконец, перестала принимать ставки, и выражение его лица говорило о том, что это был исключительный улов, который идеально подойдет мне, поскольку я нуждался в этих деньгах.

Он протянул руку, чтобы позвонить в колокольчик, и при этом чертовски восхитительном звуке я ринулся в бой.

Татум была прямо рядом со мной, бросаясь с кулаками на своего парня с рычанием ярости, которое заставило меня задуматься, не вообразила ли она, что это я, или Блейк, или Сэйнт. В любом случае, было чертовски горячо.

Я сосредоточился на своем противнике, когда он замахнулся на меня, с дикой самоотверженностью ударяя кулаками по его плоти, пока зов жажды крови доносился до меня.

Я свободно погрузился в блаженство причинения и получения боли, ощущая эту прекрасную боль, когда мои костяшки пальцев треснули, соприкоснувшись с его лицом.

Через несколько минут он истекал кровью, и я купался в ней, нанося удары снова и снова, пока он бесстрашно отбивался.

Крик боли привлек мое внимание, когда другой ублюдок сбил Татум с ног, ее нижняя губа была разбита, и красные губы стали еще краснее.

Я отвернулся от своего парня, чтобы помочь ей подняться, но она не нуждалась во мне, вскочив на ноги и ударив своим тяжелым ботинком прямо в живот парню, когда он сделал выпад. Он закашлялся, когда воздух вышел из его легких, и она бросилась вокруг него, ударив кулаком в висок достаточно сильно, чтобы он отлетел в сторону.

Он рухнул на землю как раз в тот момент, когда мой парень пришел в себя достаточно, чтобы снова напасть, и я отшатнулся на шаг назад, когда он воспользовался тем, что я отвлекся. Я яростно отбивался, но он поймал меня на задней ноге, и я снова отшатнулся, ударившись спиной о тяжелую стойку, которая отмечала угол ринга.

Он взревел мне в лицо, нанося удар в челюсть, но я увернулся, прежде чем схватить его за футболку и дернуть к себе, ударившись лбом о его переносицу.

Последовавший за этим щелчок был почти заглушен его криками, когда он упал на землю, а я начал пинать его ногами.

На другой стороне ринга Татум оседлала своего противника и несколько раз ударила его кулаками в лицо, пока он пытался блокировать ее атаки.

Майк начал считать, пока два придурка оставались на полу, и через три долгих секунды раздался великолепный звук конца поединка, и толпа взревела от нашей победы.

Я оставил придурка, который стонал подо мной, и направился прямо к Татум, поднимая ее на ноги и ухмыляясь ей. Я подхватил ее на руки и усадил себе на плечи, пока мы кричали о нашем триумфе толпе, и она победно вскинула руки, наплевав на кровь, стекающую с ее губы.

Эта девчонка, эта гребаная девчонка! Я светился изнутри и гудел, как будто был под кайфом от чего-то, но единственное, из-за кого это могло быть, была она. И я не мог насытиться.

Прежде чем мы закончили наше празднование, над толпой пронесся новый звук, и я замер, когда в воздухе эхом разнесся вой полицейских сирен.

Все мгновенно замолчали, и в этой паузе между всеобщим хаосом чей-то голос обратился к нам через мегафон.

— Это полиция штата! Вы все нарушаете приказ о карантине, установленный губернатором Секвойи!

— К черту это, — пробормотал я, стаскивая Татум с плеч, когда толпа начала кричать и разбегаться ко всем выходам.

Я схватил ее за руку и потащил обратно к Майку, схватив наши куртки и свой телефон, прежде чем взять пригоршню выигрыша, которую он протянул мне. Он исчез прежде, чем я успел моргнуть, и я потащил Татум в толпу, пока мы выбирались отсюда другим путем.

— Они нас поймают? — Выдохнула она.

— Черт возьми, нет, — засмеялся я, притягивая ее быстрее, и мы побежали дальше.

Люди кричали, плакали, полиция кричала и выдвигала требования, некоторые бедняги упали и их затоптали, но все это не имело значения. Только я и Татум Риверс имели значение.

Мы подбежали к заброшенному бару, я поднял ее и перекинул через него, прежде чем последовать за ней. Я открыл потайную дверь за баром, где они прятали выпивку. Я трахал Дениз здесь не один раз и знал путь к отступлению, когда заканчивал с ней.

Татум позволила мне провести ее через темное помещение, захлопнув за нами дверь, и я провел ее мимо ящиков с пивом и виски, прежде чем добрался до маленькой двери сбоку здания.

Я на мгновение притормозил, приоткрывая дверь, чтобы проверить, нет ли копов, прежде чем выдернуть Татум из кладовки позади себя и броситься наутек.

— Вы там! — Рявкнул офицер позади нас. — Стойте!

— Пошел ты! — Я крикнул в ответ, и Татум дико захохотала, когда мы умчались прочь.

Я не знал, бросился ли он в погоню, но у меня не было времени проверять.

Мы просто бежали и бежали, пока не достигли парковки, где сотни людей ныряли в машины и пытались скрыться, несмотря на то что полиция явно перекрыла дорогу, которая вела сюда.

Мы добрались до моего байка, и я бросил куртку Татум ей в руки, когда она запрыгнула на него, накинув и свою, прежде чем засунуть наличные и мобильный телефон в карман и достать оттуда ключи от байка.

— Я сказал, стоять! — Взревел полицейский как раз в тот момент, когда я завел свою малышку, и она взревела достаточно громко, чтобы перекрыть остальные его слова.

Я показал ему палец, когда он побежал к нам, и Татум снова рассмеялась, когда мы рванули прочь.

— Держись крепче, детка, здесь будет неровная дорога, — прорычал я ей на ухо, направляя мотоцикл по полю, которое тянулось слева от трассы.

Она кричала, когда мы с грохотом катились по грязи и камням, но это был не страх. Это было волнение, настоящее и непорочное.

Ее руки схватились за поручни рядом с моими, и мой взгляд зацепился за наши одинаковые разбитые костяшки пальцев, когда мой член затвердел у ее задницы.

— Ты что-то особенное, ты знаешь это, Татум? — Я зарычал, когда мы оставили хаос сарая позади, и я срезал путь через местность к дороге.

— Я знаю, — самоуверенно ответила она, и я снова рассмеялся.

Мой член натягивал джинсы, жаждая кусочка ее тела, и то, как она прижималась ко мне своей задницей, говорило мне, что она знала и, возможно, тоже хотела кусочек меня.

— Ты чувствуешь, как мне тяжело из-за тебя? — Я спросил ее.

— Да, — выдохнула она тоном, который сказал мне, что она не была уверена, должна ли она радоваться этому или нет.

Мы выехали на заброшенную дорогу, и я повернул мотоцикл обратно к Эверлейку, сбавляя скорость, поскольку понял, что полиция нас потеряла.

— Тебя тоже возбуждает драка? — Спросил я, мои губы коснулись ее шеи и заставили ее задрожать.

— Да, — призналась она, и я почувствовал, как тяжело она дышит, когда ее спина прижалась к моей забрызганной кровью груди.

— Держи левую руку ровно, — проинструктировал я, еще немного снижая скорость, когда убрал ее с руля и положил ей на талию. Мотоцикл предсказуемо вильнул, и она ахнула, пытаясь выровнять его.

— Что ты делаешь? — Спросила она.

— Показываю тебе, как мне понравилось наше свидание. — Я нашел пуговицу на ее брюках и расстегнул ее, прежде чем тоже расстегнуть ее ширинку.

— Киан, — предостерегающе выдохнула она, но теперь тяжело дышала, и я знал эту боль. Разгар схватки. Она хотела этого освобождения так же сильно, как я хотел дать его ей.

— Ты можешь отдавать мне приказы, если тебе от этого станет легче, — промурлыкал я, пока мои пальцы дразнили верхний край ее трусиков.

Было чертовски трудно следить за дорогой, но к тому же было чертовски горячо, и я не остановлюсь, пока она не прикажет мне.

Ее молчание эхом отдавалось между нами, рычание моего байка было единственным звуком, который можно было услышать.

— Скажи мне, если хочешь этого, детка, — настаивал я, моя щетина задела ее шею и заставила ее вздрогнуть.

— Черт, — выругалась она, как будто всегда знала, что окажется здесь, и надеялась, что сможет избежать этого. Но мы оба знали, что она не могла. Мы танцевали друг вокруг друга с тех пор, как впервые встретились. И она могла ненавидеть меня, но также хотела меня.

— Да, — выдохнула она. — Прикоснись ко мне.

Я зарычал по ее приказу, более чем счастлив последовать ему, когда просунул руку под трусики, мои пальцы скользнули вниз, пока не встретились с ее горячей, влажной киской, и я снова застонал.

— Ты хоть представляешь, как сильно я хотел, чтобы ты вот так оказалась в моей власти? — Спросил я, обводя пальцами ее отверстие, медленно поглаживая клитор и наслаждаясь тем, как она дрожала рядом со мной.

Она была полностью обездвижена, пытаясь удержать мотоцикл прямо, ее бедра были раздвинуты над седлом, а задница терлась о мой член. Она вообще не могла пошевелиться. Она была моей. И на этот раз я мог сказать, что она хотела быть моей.

— Перестань дразнить меня, Киан, — выдохнула она, когда я снова обвел пальцами вокруг ее киски, и я улыбнулся ее команде, когда протолкнул два пальца глубоко в нее. У меня были большие руки, и я точно знал, как ими пользоваться, чтобы разбить ее в дребезги.

Татум застонала, когда я пошевелил пальцами, и мотоцикл вильнул, пока она пыталась сохранить контроль над ним. Сейчас мы шли всего около пятидесяти километров в час, но все равно было бы чертовски больно, если бы мы упали.

— Держи нас ровно, детка, — напомнил я ей как раз в тот момент, когда мой большой палец нашел ее клитор, и я начал кружить в такт своим толчкам.

Она со стоном покачивала бедрами, ее тело сжималось вокруг меня, пока я продолжал мучить ее, владея каждой частичкой ее тела в этот момент.

— Еще, — приказала она. — Черт возьми, Киан…

Я задвигался быстрее, и мой член уперся в ширинку, так как ему до боли хотелось присоединиться ко мне. Я хотел остановиться и трахать ее через руль, пока мы оба не забудем свои имена, но я не собирался. Она еще не была готова к этому. Сейчас ей нужно было что-то взять у меня, а не отдавать.

Мотоцикл вильнул сильнее, и мое сердце подпрыгнуло, когда я стал дразнить ее клитор, совершая идеальные круги так, что ее стоны заглушали звук двигателя.

— Еще, — снова потребовала она, и я зарычал, двигая рукой сильнее, мой рот опустился к ее шее, когда я целовал и покусывал ее, посасывая достаточно сильно, чтобы оставить на ней засос.

Перед нами простиралась темная дорога, и мне было чертовски трудно удерживать на ней свое внимание. Мой взгляд продолжал опускаться, чтобы полюбоваться видом на ее футболку, когда она прислонилась ко мне спиной, и я был одарен видом этого кружевного бюстгальтера, когда ее соски напряглись сквозь тонкие слои материала. Мне тоже захотелось ослабить хватку на правом руле и прикоснуться к ней сильнее, и я бы сделал это, если бы не был уверен, что через несколько секунд она загонит нас в кювет.

Я продолжал двигать пальцами в том идеальном ритме, и она покачивала бедрами в такт движению, оседлав мою руку, постанывая и требуя большего.

Я не думал, что когда-либо раньше так отказывал себе, отдавал что-то подобное и получал так чертовски много взамен без того, чтобы она даже погладила мой член. История с Ночными Стражами, возможно, была полной чушью, и, возможно, ее клятва на каком-то гребаном камне, что она принадлежит нам, также была кучей дерьма. Но мне так не казалось. Прямо здесь я чувствовал, что владею ею наилучшим образом, как фанатик владеет своей богиней через поклонение. Потому что это был единственный способ, которым я мог по-настоящему заявить, что она моя, — заставить ее хотеть быть моей каждым дюймом своего существа. И чем больше времени я проводил с ней, тем больше тьма во мне хотела того же.

Ее стоны становились громче, требовательнее по мере того, как я накачивал и дразнил ее, подводя к самому краю экстаза и удерживая ее там, балансирующую на краю.

— Скажи мне, что ты моя, детка, — прорычал я, просовывая пальцы так глубоко, как только мог, и заставляя ее вскрикнуть еще раз.

— Не останавливайся, — умоляла она, ее тело дрожало рядом со мной, когда я погрузил пальцы глубже и сильнее кружил большим пальцем.

— Скажи это, детка, — потребовал я, желая, чтобы она признала это по-настоящему именно в этот момент. Она могла бы скармливать мне всякую чушь каждый раз, когда я попрошу, но прямо здесь и сейчас она действительно принадлежала мне, и я хотел, чтобы она признала это.

— Я твоя, — выдохнула она, и демону во мне это очень понравилось.

Ее бедра настойчиво раскачивались под моими пальцами, и я дал ей то, чего она жаждала, снова увеличив скорость, доводя ее тело до исступления, пока она стонала и тяжело дышала для меня, потерявшись в ощущениях, которые я доставлял ей.

— Знаешь, что я понял сегодня вечером? — Спросил я ее, мой рот коснулся ее шеи, когда она раздвинула бедра еще шире, чем требовал байк, желая, чтобы у меня был весь необходимый доступ и даже больше. — Ты такое же животное, как и я. Ты дикая, грязная и просто немного испорченная. И я больше не хочу просто играть в обладание тобой. Я хочу, чтобы ты была прикована ко мне, я хочу, чтобы ты была прикована и связана кровью, и не только. И я хочу, чтобы ты этого хотела. Я собираюсь заставить тебя захотеть быть моей, Татум. Ты будешь хотеть этого так сильно, что это сожжет тебя изнутри, и когда мы вдвоем нырнем в этот огонь, он будет гореть жарче, чем самые глубокие ямы ада.

— Киан, — простонала она, и я не был уверен, что она вообще была достаточно вменяема, чтобы понять, что я ей говорил, пока я доводил удовольствие в ее теле до предела. Я чувствовал, как она становится все туже, по мере того как я продолжал накачивать и кружить, оргазм танцуя подкрадывался все ближе и ближе к ней, по мере того как она отдавалась мне.

— Скажи мне, что ты хочешь этого, детка, — предложил я, мои собственные мышцы напряглись, когда я почувствовал, как ее оргазм нарастает в каждом месте, где ее тело касалось моего.

— Да, — выдохнула она, задыхаясь. — Я хочу этого. Я хочу тебя.

Я застонал в ее шею и почувствовал вкус ее сладкой плоти под своим языком, когда надавил большим пальцем на ее клитор, и она вскрикнула, когда удовольствие озарило ее тело, и она прижалась ко мне.

Мотоцикл накренился влево, и я отдернул руку от ее трусиков, когда снова схватил его, выравнивая нас как раз перед тем, как мы могли врезаться.

Она откинула голову мне на плечо, тяжело дыша, и я не смог удержаться, чтобы не прикусить это сладкое местечко у основания ее шеи, так что она снова вскрикнула, боль от моих зубов, впившихся в ее кожу, усилила удовольствие, которое я ей подарил.

— Черт, — выдохнула она, и я мрачно рассмеялся, снова выжимая газ обратно, мотоцикл затормозил, заставляя ее кричать мне вслед. Да, я мог бы по-настоящему привыкнуть владеть этой дикой девушкой.

Мы проехали остаток пути обратно в кампус, и я снова спрятал свой байк, прежде чем снять ее с него и застегнуть ширинку.

Она бросила на меня исподлобья взгляд, который сказал мне, насколько это было приятно, и я ухмыльнулся ей, проверяя время на своем телефоне.

— Уже почти полночь, — выругался я. — Пошли. — Я проигнорировал бесчисленные сообщения от Сэйнта и Блейка, требовавших сообщить, где мы находимся, и побежал с ней обратно к воротам.

Портер впустил нас с суровым видом, и мы продолжали бежать всю дорогу до Храма.

Прежде чем мы успели направиться по дорожке к парадной двери церкви, я затащил ее в заросли деревьев на заднем дворе и подвел к своему окну, распахнув его настежь.

Мы слышали, как Сэйнт ругался из-за двери моей спальни, и я хихикнул, закрывая за нами окно и прижимая палец к губам.

Татум улыбнулась, промолчав, и я быстро запер дверь, прежде чем направиться в ванную.

— Ты хочешь сегодня поспать в настоящей кровати, детка? — Тихо предложил я, хватая ее сумку из ванны и забрасывая ее в свою комнату.

— Я не буду трахать тебя, Киан, — выдохнула она, бросив на меня взгляд, который говорил, что она с радостью использовала бы меня, чтобы получить удовольствие, но мне так не повезет в ближайшее время.

— Я знаю, — ухмыльнулся я ей. — Это всего лишь невинная постель между хозяином и домашним питомцем. Я даже снова могу засунуть в тебя пальцы, если ты думаешь, что на этот раз сможешь вести себя тихо?

— Никаких шансов, — прошипела она.

— Да, ты права, ты бы не смогла удержаться от того, чтобы снова вот так не кричать мое имя.

Она свирепо смотрела на меня, пока я чистил зубы, прежде чем снять с себя окровавленную материю и бросить ее на пол. Я вытер остатки крови мочалкой и предложил ее ей следующей.

Она приняла ее и быстро начала очищать свою кожу, когда я нырнул обратно в свою комнату. Я разделся полностью до боксеров, распустил волосы и лег в постель.

Татум появилась мгновением позже, явно решив, что ночь в моей постели лучше, чем эта гребаная ванна, и закрыла за собой дверь ванной, погрузив нас в темноту.

— Ты можешь одолжить одну из моих футболок, чтобы поспать в ней, — предложил я, указывая на свой шкаф.

Она направилась к нему, и я наблюдал за ней в тусклом лунном свете, который проникал через мое окно, пока она снимала с себя все, кроме нижнего белья, и натягивала мою футболку. Она доходила ей до середины бедра и выглядела на ней до глупости хорошо, когда она придвинулась ближе и скользнула в мою постель.

— Ты же не собираешься пырнуть меня ножом ночью? — Прошипела она, и я послушно вытащил охотничий нож из-под подушки, прежде чем бросить его на тумбочку.

— Во всяком случае, не ножом, — поддразнил я.

Ее взгляд упал на мой член, который все еще был твердым как камень под боксерами, и он дернулся от внимания.

— Хочешь поболтать с ним? — Предложил я, задаваясь вопросом, смогу ли я избежать того, что эта задница будет прижиматься ко мне всю ночь.

— Ни за что на свете, — проворчала она, и я вздохнул, прежде чем укрыть нас одеялом.

— Тогда спокойной ночи, детка.

Она не ответила, и я долго лежал так, ожидая, пока она заснет, прежде чем перекинуться поперек матраса и поднять телефон, чтобы сделать селфи нас двоих в моей постели.

Я быстро написал сообщение для группового чата, включая кучу фотографий с сегодняшнего вечера, чтобы показать остальным, где мы были, а затем настроил это на отправку в шесть утра, как раз когда Сэйнт проснется.

Я рассмеялся про себя, закрыв глаза и откинувшись на подушки.

Когда Сэйнт увидит это дерьмо, он взорвется. И я действительно не мог дождаться, чтобы увидеть, что он сделает, когда это произойдет.