Кровавая Ведьма

Глава 12. Обмену и возврату не подлежат!

Голова гудела и трещала, что медный колокол тот, на старой часовне, давным-давно разбитый и забытый. И тут раз — вроде тронул его кто по неосторожности, забавы ради! И раздался звук жутковатый, надтреснутый…

Да такой, что всё нутро чуть наружу не вывернулось!

Тошно было — словами не описать.

Уж кое-как я сглотнула опостылевший, мерзкий привкус на губах, но заплывшие глаза с трудом раскрыла. Всё плавало перед ними, конечно. Но хоть что-то разглядеть смогла!

И этим что-то не море стало, и даже не берег, обломками корабля усеянный.

А клетушка с высокими стальными прутьями — сажень косая на сажень обычную, еще и на телеге закрепленная. Словно мы уродцы какие, в цыганском цирке! На полу — прелая солома, крынка с отколотыми краями в углу, да вода в ней затхлая, и две корки хлеба. Вот и всё гостеприимство!

Ну да боги с ним, с угощением этим. А вот Волк, пребывающий до сих пор в бессознательном состоянии, бесил изрядно!

Нас, значит, после кораблекрушения кто-то нашел бессознательных, и подобрал, да явно не с добрыми намерениями. А он тут сладко дрыхнуть изволит!

— Не, не пойдет, — отметив его упавшую на грудь голову, решительно подобралась я. Даже оглядываться по сторонам не стала: одного раза хватило увидеть, что возница занят лошадьми и ничем иным. Путь наш шел через какое-то пшеничное поле, настолько чистое и золотистое, будто с картинки!

И непонятно было, почему наш надсмотрщик так странно зырит по сторонам, и почему, собственно, лошади зашорены. Мы ж не через ров с отвесными стенами пробираемся, право слово!

Странно всё это. Подозрительно!

Да еще и привкус этот на языке, будто кислятина…

Тины я наглотаться успела, или что?

И ведь не помню ничего толком. Только как за борт слетела, и о воду ударилась. А дальше всё, темнота! Как не утонула, как на берегу оказалась, и как в клетушку эту тащили — всё черным-черно в памяти.

— Вставай, — поднявшись, как могла, и, предсказуемо не удержавшись на больной ноге, я плюхнулась прямо на мага, не особо пряча локти. Руки-то за спиной связаны были! И ругаться приходилось исключительно шепотом, чтобы слова нельзя было разобрать из-за цокота копыт и скрипа колес. — Вставай, давай! Нас тут продавать везут, похоже. Сбегать будем, не?

— А зачем? — послышался вдруг едва слышный хриплый смешок, и мою талию тотчас обвила хитрая мужская рука, сумевшая невесть как освободиться из пеньковых пут. — Тебе неинтересно?

— Неинтересно что? — опешила я. Даже дышать от такой наглости забыла! Разве что глазами глупо хлопала, пока сильные пальцы неспешно, даже лениво, гуляли по моей спине, а мужской голос тихо щекотал ухо. — Моя судьба?

— Наши пленители, — с чуточкой укоризны поправили меня. И вдруг голос мага чуть погрубел. — Ты магию не чувствуешь?

И тут я снова призадумалась.

А ведь да. Есть тут что-то такое… противозаконное! Только никак не могу взять в толк, что именно. По запахам и ощущениям — странность на странности и странностью погоняет, и не более того.

А там, на самом деле, кто разберет?

Мне, как ведьме, до подобного дела нет — не мои земли, и не мой интерес. Но Волк — совсем иной случай. Его империя, его вотчина, его право и его обязанность. Кому, как не ему, незаконное колдовство расследовать и виновных карать?

Вопрос лишь в другом. А мне во всё это лезть стоит?

— Я… — невольно задумалась, не зная еще, как мягче ему солгать. И тут по обонянию, резко, будто первый взмах веера на осеннем балу, безжалостно ударил он — кислый, противный, гнилостный привкус. Да такой, что меня тут же чуть не вывернуло! — Фу-у-у!..

— Дыши, — руки у мага были свободны, и он тут же безжалостно уткнул меня лицом к себе в подмышку. И пахло там, прошу заметить, гораздо гуманнее! Всего лишь новой кожей хорошо пошитой куртки и мужским одеколоном. — Меньше вдыхаешь, дольше проживешь.

— Что это? — я даже не думала вырываться. Совсем наоборот, проявила чудеса изворотливости, и забралась носом под куртку, уткнувшись в мягкую, приятно пахнущую черную рубашку. И это после всех приключений-то! — Мерзость какая!

— Понятия не имею, — не знаю, врал, али нет, но голос звучал правдоподобно. И в той же мере шокировано. — Но вонь знатная. И на природную не похожа. Что-то… знакомое.

— Сомнительные у тебя знакомства, — едва слышно буркнула в ответ. Буркнула, да и затихла — говорить в такой атмосфере больше не хотелось.

Признаться честно, еще недавно в столь опасной близи от мага находиться не хотелось тоже…

Но пути богов, похоже, неисповедимы. Кто же знал, что в скорости, я в ненавистном имперском маге свое спасение смогу сыскать?

Да, не весть какая помощь-то на самом деле, всего лишь от гнусного запаха мой нос сберечь. Это ж не жизнь спасть, право слово!

Вот только… Почему и это сейчас сталося таким важным, да необходимым, как свежий глоток воздуха?

Да и сам воздух не помешал, как бы!

Мы едва дотерпели, честное слово. Когда вокруг возник обычный городской шум и послышались людские голоса, я даже головы поднимать не стала. И уж когда тюремная повозка притормозила, я, каюсь сердешно, понадеялась на скорую свободу и свежий воздух.

Да только зазря. Воняло на улице пуще прежнего!

— Меня вывернет, — глядя на возницу, распахнувшего дверь клетушки, в которой нас перевозили, честно пообещала я. — Возможно, на вас.

— Ты говори, девка, да не заговаривайся, — оттопырив первое, еще молодое, но уже откормленное пузико, едва подтянутое зеленым сукном военной формы, заявил тот. Да еще кнутом в руке многозначительно щелкнул! — Вылазь давай. И ты, хворый, тоже.

Хворый?

Я невольно покосилась на Волка за моей спиной, стоящего с широко расправленными плечами, без всяких пут на руках. Мои, к слову, он тоже когтями подрезал — осталось только дернуть разок, и я свободна! Но это решили оставить на потом. А пока…

Пока, маг был на голову выше нашего стража, в разы сильнее и тренированнее. Не говоря уж о его способностях мага! Да и вообще, разве мужик этот, являясь представителем власти Ансгара, не должен знать одного из Воплощенных зверей в лицо? Или, не знаю там, хотя бы по портрету!

Нет, прав Волк, что-то тут странное творится. И жуть, как интересно даже мне!

Еще б не попахивало так прескверно.

— Вперед пошли, оба, — удивительно, но демонстрация возможностей на слугу короны впечатления не произвела. Вот никакого! — И без шуток. Иначе шкуру спущу с обоих. И девке первой достанется.

— А чего сразу я-то? — стало даже обидно. — Вот вечно вы, недомужики так: чуть что, на бабах отыгрываетесь!

На моё возмущение Волк только усмехнулся, небрежно сунув руки в карманы куртки. Ну да, он-то у нас по части уколов толстокожий! А вот страж вдруг хохотнул, подталкивая меня вперед:

— Мне с тобой болтать резона нет. С тобой другие поговорят!

О! А вот это уже любопытно. Было.

Ровно до тех пор, пока страж не приволок нас не невольничий рынок!

— До сих пор интересно? — оказавшись в каком-то шатре средь кое-как одетых людей, явно голодных, забитых и измученных, зло прошипела я.

Я б еще и порычала, но руки нам успели снова перетянуть веревками, да покрепче! А надсмотр сменился с одутловатого дяденьки на крепких, лысых мужиков с такими зверскими лицами, будто они только что с острога сбежали.

— Ты не представляешь, насколько, — склонившись к моему плечу, тайком от всех ухмыльнулся Волк. — Торговля людьми в Ансгаре запрещена. За некоторыми исключениями.

Что ж, об этом наслышана. У них в империи люд работает всё больше по магическим договорам, которые, в случае необходимости перекупить или выменять можно. Продают обычно либо пленных, либо рабов, в Толии купленных.

А тут целый рынок! Хочешь, ткань купи, хочешь — фрукты, хочешь — игрушки детям. А для тех, кто постарше и испорченее — игрушки и вовсе живые будут!

Тьфу.

— А ты уверен, что мы пересекли границу?

— Более чем. Родные места я ни с чем не спутаю.

— Эй, вы, заткнитесь оба, — у самых наших ног угрожающе клацнул кончик кнута. Именно клацнул! Ибо применение стальных наконечников я видела впервые. — На сцену!

— Это чего, нас на торжище продавать будут? — изумилась я.

— А ты как думала? — хрипло усмехнулся в ответ Волк.

Да уж… Срамота-то какая!

Впрочем, ладно уж. Пойду, разок продамся, коли так просят. До чего дурного, думаю, дело не дойдет, а вот выяснить, что же такое тут происходит, страсть, как любопытно. Да и сжечь всю эту богадельню я всегда успею, ежели чего.

А пока что магией мы решили не пользоваться, оставив ее на потом. Не маги мы для остальных, и всё тут!

Но признаю, стоять на старом, шатающемся помосте, заляпанным кровью и чем-то еще, оказалось скучно и отчасти противно. И кому только в голову пришло это позорище сценой обозвать? Разве что публика внизу оказалась чуть приятнее взгляду, по одежке хотя бы. С виду вроде как купцы, может, помещики, или еще кто. Уловила краем глаза даже мастеровых, видимо, подмастерьев или служек себе покупали. Словом, много кого было там. И вот, что странно — среди всех их ни одной женщины я не увидела!

А вот среди рабынь очень даже много. И разбирали их не только с торжища, но и просто так, мимоходом. И брали всех подряд, даже хромых, кривых и беззубых.

Чудно́! Зато понятно, почему мое появление вызвало такой ажиотаж среди скучающих рабовладельцев. Я на фоне остальных блестела, як тот месяц со звездами!

По толпе понеслись шепотки, мгновенно перешедшие в бурное обсуждение. Правда, и оно захлебнулось, стоили распорядителю всего этого непотребства перекинуть мне на грудь мою же растрепанную косу. Вердикт был один, да громким:

— Ведьма!

— Ты кого нам притащил, Рымский? — едва ли не попятившись, взвизгнул какой-то щегол с первых рядов. — Ворожею подложить хочешь?

— Да какая она ведьма, — небрежно хмыкнул ведущий в облезлом костюме. И кивнул небрежно помощнику своему, что около меня стоял. — Будь она ведьмой, давно бы всё здесь в пепел превратила. Девка обычная, даром, что рыжая.

И шавка его меня в плечо толкнула, да так, чтобы я на колени грохнулась. Ну, я и грохнулась! Правда, развеять его слова, как и его самого, в прах не успела, только от неожиданности охнула. А рукастый этот тут же с помоста ласточкой мордой в грязь и слетел!

— Еще раз тронешь — руки вырву, — брезгливо стряхивая с ладоней разорванную в труху веревку, которой был связан, равнодушно заявил Волк под изумленные взгляды публики. И вскинул бровь, глядя на распорядителя.

Тот только ухмыльнулся, бросая в толпу:

— Но чернявый с ней в комплекте продается.

— И кто ж их купит? — донеслось с задних рядов. — Сумасшедший только! Нет, девка-то хороша. Но к этому есть вопросы!

— Да! Что это за товар, который под охраной, который трогать нельзя?

— Вот именно! Серебра отсыпать тебе, и за что? Явно же не за три медяка отдашь!

— А что такое? — откровенно насмехаясь над их трусостью, ядовитенько бросил распорядитель. — Разучились рабов воспитывать?

— А можно я их спалю? — не сдержавшись, тихонько спросила я, когда Волк играючи, но аккуратно поставил меня на ноги. — Ну, пожалуйста!

— С этим подождем, — тем же тоном откликнулся маг, легко разрывая путы на моих руках под возмущенные охи окружающих. — Что-то мне подсказывает, нашу колоритную пару абы кто не купит.

И действительно, не успели мы занять прежние места под жаркие споры возможных покупателей, как многоголосный гул перекрыло ленивое:

— Я беру.

И тут же стало тихо так, что стал слышен скрип деревяшек под ногами!

Надо же. И снова Волк оказался прав!

От того, кто эти слова произнес, толпа как-то отшатнулась разом, и за спиной его полетели шепотки. Сразу видно, боялись его и уважали! Хотя так и не скажешь, от чего. Вроде высокий, да не крепкий, наоборот, худой слишком. Волосы, как сажа черные и длинные, кожа смуглая. Одет, как Волк — тоже в темное, штаны, сапоги, да куртку. И на поясе знатная плеть весит!

Её-то я угадала прекрасно. А, прищурившись, еще и шрам уродливый на щеке разглядеть ухитрилась.

Да уж. Что-то не хочу я этому дядьке проданной быть!

— Обоих? — почуяв свою выгоду, уточнил распорядитель торжища. — По одному не отдам.

— Обоих, — подтвердил чернявый и небрежно бросил на край сцены плотно набитый мешочек. Еще и усмехнулся так, многозначительно, под звон рассыпавшегося серебра. — Уж больно девка глянулась.

— Дык это, знамо, для чего! — крикнул кто-то позади него, и мужики вокруг согласно загоготали.

Я ворчливо посетовала через плечо, почти не разжимая губ:

— Приятно, конечно, что нас за серебро продают. Но что-то мне больно рожа его не нравится!

— Потерпи, Ник, — хмуро и даже как-то задумчиво откликнулся Волк. — Что-то мне подсказывает, не для утех ты ему понадобилась.

Вот уж спасибо, родной… успокоил!

И вот тут бы мне взъерепениться, все его прошлые грехи вспоминая. И возмутиться, мол, ты подумай, о чем просишь вообще, и на что толкаешь!

И я даже глубоко вздохнула, чтобы всё это ему высказать… И только со свистом воздух выпустила. Ладно уж. Раз с сиренами ты мне помог, то и я тебя выручу! Но ежели случится чего, клянусь, забуду обо всём, что Верховной недавно говорила. И буду мстить всеми талантами!

— Обоих заковать и в телегу, — тем временем бросил наш новый «владелец», да так это сделал, что сразу стало ясно — приказывать ему не впервой. — Через час что б в поместье были.

Сказал, да в толпе остальных скрылся, будто были у него еще какие-то дела.

И вот тут во мне опять разыгралось любопытство. В особняк, значится? Ну, точно Волк был прав!

И прав настолько, что в себе не сомневался и послушно позволил себе руки в кандалы, скрепленные цепью заковать. Но когда дошла до меня очередь, он так зыркнул, что желание вешать на меня жельзяки отбил напрочь!

Наши тюремщики еще долго спорили между собой, пока мы на телеге с сеном сидели, скучая. Но единственное, на что они решиться сумели, это запястья мои кое-как шелковым шнурком стянуть. А поверх этого, чтоб наверняка, двух огромных, жутковатого вида мужиков в конвой снарядили: один телегой управлял, а второй вслед за ней драными сапогами по пылюке топал.

Оба были потные, лысые, но злые, до зубов вооруженные к тому же. Говорить при них, знамо дело, мы не решились, лишь по сторонам глядели. Правда, из дороги не разобрали ничего, уж я так точно — рыночная улица вскоре сменилась другой, сплошь с высокими каменными домами, а после плавно перетекла в широкую парковую тропу. А, может, и не парковую: не то пролесок то был, не то роща, а может, и еще что, так сразу не разберешь!

Правда, следом лохматые молодые лиственницы стали сменяться аккуратно высаженными дубами и стриженными кустами, и стало ясно, куда нас везут. Чьи-то шикарные владения, не иначе!

Ну, точно, вон уже за поворотом пруд красивейший показался, с лебедями и ажурной беседкой на берегу, а после копыта несчастной коняги, что нас едва волокла, зацокали по каменной кладке парадного въезда.

Особняк, у которого нас скинули, признаюсь, впечатлял. Высокий, в пару этажей, и длиннющий, он был выкрашен в яркий небесно-голубой цвет, и щедро отделан по фасаду колоннами, лепниной, да золочеными вензелями.

Я что-то такое в Калами — столице Ансгара — видела. Но сия красота откуда?

— Что так долго? — послышался недовольный голос, уже смутно знакомый.

И точно, у невысокого крыльца нас снова брюнет тот ждал, со шрамом, кнутом недовольно поигрывая. Но и снова рассмотреть себя не дал, отвернувшись и коротко бросив «за мной».

Пришлось топать! Даже обстановку толком рассмотреть не дали: только внутрь завели, и тут же в какой-то боковой проход свернули. Узкий, полутемный, неопрятный, он явно для прислуги предназначался. И с него-то, в дальнем конце, на второй этаж вела чугунная лестница.

Лесенка, признаю, мне понравилась. А вот пышная зала, куда нас привели — нет.

Огромная, будто бальная, паркет натерт, окна цветными витражами сверкают, а на потолке самая настоящая картина! И обстановки всего ничего, так, пара диванчиков, рояль, лакированный столик, да кресла у высокого мраморного камина. И ни цветов тебе в пузатых вазонах, ни горящих свечей, ни безделушек на полках!

Пусто. Даже бездушно как-то.

И вот тут, пока мы всё это богатство рассматривали, послышался гулкий перестук каблучков, живо напомнивший мне, как Лили вечно бегала по дому. Но фея, к моему сожалению, до сих пор оставалась запечатанной в ларце, который оставался незнамо где вместе с сумкой, а пред наши очи явилась незнакомка, на ходу стягивающая тонкие лайковые перчатки.

— Ну, показывай, чего привез! — раздался ее молодой, звонкий голосок, и напротив меня встала… ведьма?

Ну, точно! Фигурка ладная, в костюм для верховой езды из синего бархата затянута. На голове шляпка-цилиндр в тон, длинные медные локоны прижимает. Кожа светлая, идеальная, лицо породистое, холеное. Брови темные, будто нарисованные, носик прямой, а голова горделиво посажена. И глазища зеленые-зеленые!

Да и вообще… Она была вся прям такая красивая, изящная, утонченная. Элегантная.

Но как же от нее воняло!

Кажется, Волк источник запаха отыскать хотел? Так вот он, даже ходить далеко не потребовалось!

Правда, то был не запах немытого тела, пота, болезни или еще чего. И даже не от дешевых духов. Не-е-ет. Так отвратительно фонила ее магия. Но какая?

Я таких, признаться, сроду не ощущала. Да еще чтоб на весь город распространялась!

— Ух ты, неужто ведьма? — тем временем, ответа не дождавшись, барышня бросила жадный взгляд на меня, но тут же сморщила нос, будто червяка на лаковой туфельке увидела. — Нет, темноглазая. И на кой она мне?

— Неужели ни на что не сгодится? — послышался позади насмешливый, неприятный голос того самого, со шрамом, и девица на миг задумалась.

Да не просто так, а решила вдруг рассмотреть, так сказать, товар лицом!

Для начала она обошла меня кругом, вслух проговаривая с неудовольствием:

— И что делать с ней прикажешь? Фигурой не богата, на жневах помрет. В девичьей оставить?

И тут в ее руках появилась трость с оголовьем в виде гончей. И ей-то она попыталась мой подбородок поднять, чтобы видно было лучше!

Я тут же головой дернула, прикосновения избегая. Но промолчала. Пока что!

И не потому, что сказать было нечего. А чтобы смрад от нее лишний раз в легкие не попал!

А вот ведьма презрительно скривилась, моих гримас не разгадав:

— Лицом тускла. И гордячка к тому же! Нет уж, таких служанок мне не надобно. На черные работы, разве что?

— На кухню отправь, — посоветовал ей шрамом меченный. — И замуж.

— Замуж? — удивилась непонятно чему барышня. — Да кому она сдалась-то, на год? Иль погоди… Лучезар, а не ты ли уже на девку оком накинул?

Не поняла… А чё эт сразу за него, и почему только на год?!

— А если и я? — издевательски отозвался парень этот, чью роль в местном укладе я так и не распознала до сих пор. То ли управляющий, то ли черт, знает кто! — Или не положено?

— Что ж, — как-то нехорошо, издевательски блеснув глазами, будто какую-то игру опасную затеяла, проговорила ведьма. — А почему бы и нет? Поразвлекайся чутка. Мне, я смотрю, ты тоже игрушку доставил? Как звать-то тебя, убогая?

— Артеника ее зовут, — внезапно для всех заговорил Волк. — Ответить не может, от рождения немая.

Я медленно, очень медленно опустила голову, вроде как его слова признавая. А на самом деле гнев в глазах скрыть пытаясь.

Ладно, имя сестры моей покойной произнес, которым я при чужих людях всегда пользовалась — не удивил даже. Но немая? Вот придумал тоже!!

— Вот, как, — тут же хищно поведя носом, ведьма развернулась в его сторону. — Что ж, это даже лучше для Лучезара. А тебя как зовут, разговорчивый мой?

— Лукьян.

Я едва вслух не расхохоталась, пришлось даже губу закусить.

Знакомьтесь, дамы и господа: сильнейший имперский маг, Воплощенный зверь по имени Лукьянушка!

Кто б из остальных услышал, со смеха помер тут же.

— Так скажи мне, Лукьян, — вкрадчиво протянула барышня, рассматривая Волка намного внимательней, чем меня. Я б даже сказала восхищенно как-то! — Как вы в моих владениях оказались, оба? И кем друг другу приходитесь?

— Сестра друга моего, — равнодушно откликнулся маг, явно на ходу сочиняя. — Просил к родичам в город Грипс сопроводить, да проследить, чтоб по дороге не обидел никто. На корабль, на котором плыли, сирены напали. Только мы двое и выжили.

— А что ж вы через официальный переход не пошли, а с контрабандистами увязались?

— А меня на погранзаставе слишком рады видеть, — многозначительно усмехнулся Волк.

Надо же. И не соврал же!

Правда, тут как в поговорке, каждый в свою сторону подумал. И, видать, не шибко праведной ведьмой она была, раз улыбнулась довольно:

— Преступник, значит. Похвально, похвально. Коль спохватятся вас, так с беглого какой спрос? Да и немую селянскую девку вряд ли кто вообще искать пойдет. Молодец, Лучезар. Хвалю! Вот только…

— Ну? — приподнял брови меченный, руки на груди складывая. — И чем ты снова недовольна?

— Да так, есть подозрение одно, — едва дернула она уголком напомаженных губ… и как пощечину мне залепила!

Я аж оцепенела сразу, но даже не охнула. Да как она… да меня сроду по лицу не били!!

И тут сбоку раздался глухой рык. Волк, потемнев лицом, руки вниз опустил и резко дернул, да так, что железная цепь на кандалах разлетелась в клочья!

И тут же на его шее захлестнулся магический аркан, который я успела увидеть. Грязноватый, будто дым из печки, он петлей стянулся на шее мага, придушая, и дернулся, заставляя упасть на колени.

А конец его, естественно, в руках держала богатенькая ведьма.

Я прикрыла глаза, пряча алые всполохи злости под ресницами. Природница, всё-таки? Ну-ну!

И из какой Школы, интересно, вылезло сиё чудо? Или она одиночка?

— Вижу я, какая она тебе сестра друга, — недобро прищурившись, прошипела она. — И что не маг ты, хоть и сильный, тоже вижу. Повезло тебе, Артеника. На дурняк такую красоту заимела!

Нет, всё ж хорошо, что Волк меня немой обозначил. Потому как иначе я сейчас бы очень долго ругалась, не зная, как точнее обозвать ее за «дурняк», и объясняя, кто кого на самом деле заимел на свою голову!

А уж как силами с ней помериться хотелось, и вовсе сказать страшно!

Только вот одна странность меня останавливала, да настолько, что я была готова даже пощечину спустить. Магия ее природная, которую она показала арканом, не шибко мощной была, видимо, дар не сильный ей достался. Но, однако ж, она и не пахла! А то зловоние, что мы раньше чуяли, да и сейчас вокруг витало, хоть и меньше стало, всё ж от нее волнами исходило.

И посему возникал вопрос: какой еще магией она владеет?

Не зная брода соваться в воду было не в моих правилах. Особенно если речь шла о запретных силах!

— Сама справишься, надеюсь? — хватая меня чуть выше локтя, насмешливо осведомился меченный. — Или помочь?

— Справлюсь, не сомневайся, — склонившись, девица эта ноготками по шее Волка пробежалась, заставляя его голову поднять, и ласково проговорила. — Я этому голубю сизокрылому быстро объясню, чем рыжая пустышка от настоящей ведьмы отличается. Скоро он у меня шелковым станет!

И как меня тут не стошнило, ума не приложу. Потому как от разодетой фифы во все стороны снова гнилью во все стороны пахнуло так, что даже Волк, не выдержав, поморщился!

На сей раз хлесткая пощечина досталась уже ему, но что там было дальше, я не увидела. Меченый этот, что собака бешеная, выволок меня обратно в коридор, и оттуда на лестницу. И так дальше и не отпустил, пока в самый подвал не спустилися.

И уже там, перед дверью в какую-то комнату, за которой дружно гремели кастрюли, он остановился. Крепко, почти до боли сжал мой локоть, и предупредил, гадостно дыхнув прямо в ухо:

— Веди себя тихо и не высовывайся. А будешь мне благодарной, может, и больше года проживешь. Поняла?

Да куда там! Развели тут тайны и интриги, магией запретной балуются, просватать насильно пытаются, еще и год жизни пророчат. Чего может быть понятного-то?!

Но пришлось на всякий случай кивнуть.