Кровавая Ведьма

Глава 19. Опять в путь дорогу

А на следующее утро разразился скандал.

Кричала, естественно, Лили, и, естественно, на нас обоих. А еще громко, возмущенно, не жалея оборотов — это вообще само собой.

Вот угораздило же ей явиться на рассвете, чтобы завтрак и лекарства принести. Как будто об этом просили! И ладно бы только она пришла — так на ее крики все остальные сбежались!

И пришлось мне, тихонько вздыхая, слушать, как эта поганка меня на все лады распекает, пока все остальные пытаются спрятать понимающие улыбки.

Бессовестно и бессловесно ржал даже Белый Ирбис!

Одному Волку, казалось, было плевать на всё. Закинув руки за голову, он только лениво рассматривал потолок балкончика, пока я тихо от гнева стонала в подушку.

И нет, стыдно мне не было — у ведьм вообще, стыд и совесть товар не ходовой. А у меня, единственной наследницы Кровавой Ведьмы, так вообще, казалось, он отсутствовал, как данность!

А тут, нет-нет, да кончики ушей едва припекало.

— Ну, всё, — не выдержав новый виток ее словесных изысканий, я резко села, откидывая одеяло. Еще и ладонями по коленкам возмущенно шлепнула. — Хватит на сегодня потрясений! От твоих криков молоко уже свернулось.

— Еще скажи, что персики завяли, — задохнулась от возмущения куколка, тыча пальцем в сторону столика, на котором пара фруктов всего и осталась. И я даже толком не помнила, когда я их съесть успела. — И с деревьев осыпались!

— Ну, может и не осыпались, — качнувшись с пятки на носок и обратно, заложив руки за спину, негромко хихикнул Ворон. — Но сами деревья точно вот-вот согнет.

— Ах, ты ж! — вспыхнув от возмущения, фея прихватила персик и швырнула его в самого молодых из магов. От которого он, естественно, изящно увернулся, посмеиваясь. — А ну, стой, где стоишь!

— Попади орешком в канарейку на лету, — перегнувшись через Волка, я сцапала с тарелки последний фрукт, пока и его куда-нибудь не кинули. — На нас горланит, почем зря, а сама еду разбазаривает. Есть совесть, не?

— У кого именно? — иронично заметил Волк, которого происходящее вокруг не слишком-то волновало. Он только меня придержал, чтобы с кровати вниз головой не кувыркнулась. — У амарантовой феи или кифорской куклы?

— А это не одно и то же? — заинтересовался Ирбис, как всегда подпирающий облюбованный столбик. Хорошо хоть на перила не залез, с него станется — кот же. Как есть кот!

— Технически да. Но подобное переселение душ даром не проходит.

— Это ты что хочешь сказать, черноглазый, — взметнув кудрями, резко обернулась к нему Лили, кажется, забыв о том, что только что собиралась отходить Ворона чистым, вышитым рушником. — Что со мной что-то не так?

— Хочу? — иронично вскинул бровь Волк. — Я напрямую говорю об этом.

Тихонько застонав, я уронила лицо в ладони.

Вот как всегда! Чего они так друг друга так невзлюбили? Ладно, Лили я еще понять могу, она хоть всей моей истории не знает, но о многом догадывается. Но магу-то она, чем и когда насолить успела, чего он вечно в бутылку лезет?

— Бессмертный, что ли? — выглянув у злобно пыхтящей куколки из-за плеча, незаметно придерживая ту за поясок платья, искренне полюбопытствовал Ворон.

— А когда он кого боялся? — тем же тоном откликнулся Ирбис.

Я застонала снова. Они-то чего масло в огонь подливают?

— Ну, знаешь, что, — нервно сжимая несчастный рушник, явно мечтая кого-нибудь им огреть поперек спины, вспыхнула куколка до самых корней волос. — Ну, я тебе сейчас!

— Лили, да остынь же, — взмолилась я в голос, заодно щипая Волка за бок, чтобы он и дальше язык не распускал. — Он нарочно тебя провоцирует! А ты тоже прекращай.

— Я что-то не так сказал? — бросил он на меня насмешливый взгляд, никак на мои пальцы не реагируя. Конечно, ему ж это всё как комарик покусал!

Пришлось вместо ответа спихнуть его с кровати.

— Как фигляры на рыночной ярмарке, честное слово, — проворчала, всё-таки поднимаясь. Хотелось гордо уйти, оставив их дальше спорить, да пришлось обождать, пока ногу сводить перестанет. — Прекращайте балаган! Лили, лучше покажи, где тут можно помыться. А вы, раз сил много и дел других нет, лучше завтрак накройте.

Сказала, и рот прикрыла, стараясь маневры наглеца этого, Волком зовущегося, не замечать. Да только напрасно! Он-то, конечно, с кровати сверзился, но сделал это так умело, что шороха не было слыхать. Да еще уселся на пол, вольным жестом мою ногу загребая — мне даже обратно сесть пришлось, чтобы не грохнуться. А он, значит, ногу мою к себе на бедро поставил, и принялся стопу большим пальцем медленно растирать, чтобы кровь быстрее бежала.

И она побежала — по всему телу ринулась, раскрашивая не только щеки, но и уши!

И вот, что странно. Хоть все это видели, однако ж сказать чего лишнего никто не решился. И один Ирбис на нашу пару уж слишком с пониманием смотрел, да Ворон любопытными глазками туда-сюда стрелял. А вот Лили, кажись, наоборот, взорваться готова была… И тут-то он ее под локоток снова ухватил, и ласково так прочирикал:

— Пойдем, красавица, помогу. Сама, небось, воды не натаскаешь.

И поганка эта переключилась тут же, как будто только того и ждала!

Резко обернулась к нему, взмахнув кудрями, упирая руки в стройные бока, и ехидно бровь вздернула:

— Это кто, ты поможешь, что ли? А силенок-то хватит?

— Вот пойдем и проверим, — только и подмигнул он.

А ей как будто того и надо было. Плечиком дернула, юбки подобрала, и царственно проплыла мимо, цокотом каблучков за собою маня. А Ворон, подмигнув уже нам, вышел следом, руки за спину заложив и что-то мелодично насвистывая.

Я, глядя на это всё, снова уронила лицо в ладони.

Нет. Этот мир окончательно сошел с ума!

О дальнейшем душевном равновесии не могло быть и речи, и сокрушалась я по этому поводу еще долго. Пока магов за завтраком выгнала, пока ванную комнату нашла, пока себя в порядок привела… Лили, к слову, оттуда тоже выгнала, покуда она мне на магов жаловаться не начала, да за безнравственность мою причитать.

Я и без нее не знала, как самой себе в глаза теперь смотреть.

Умом-то я понимала, что в омут с головой бросаюсь, позволяя себе любить того, кого нельзя. И того, кто меня обязательно погубит. Но только глупое сердце твердило обратное, отогреваясь лишь с ним рядом. И стоило лишь на миг тепло его рук почувствовать, как все старые страхи уходили в никуда, появлялась робкая надежда на счастливую жизнь. Глупо, да. Всё вокруг закручивалось в непонятный комок из обрывков прошлого, да кошмарных видений будущего, но одно я понимала точно — взгляда его желтых глаз я больше не боялась.

И только это уяснить для себя сумела, глядя на себя в отражении большого зеркала, одергивая подол верхней рубахи, как откуда-то издалека раздался громкий девичий крик!

Ругнувшись под нос, бросилась на звук, едва не влетев в дверной косяк, а в коридоре еще и с Ирбисом столкнулась нос к носу. На дальнейшие крики бежали уже оба, только переглянуться успели, но оказалось, торопились мы зря. Ведь на самом деле не нападение какое произошло, а всего лишь Ворон опять учудил: помочь Лили пытался, сунулся не вовремя под руку, да вазочку с вареньем ей на платье и опрокинул!

— Криворукий! — ругалась моя красуня, охаживая бедного мага кухонным полотенцем так, что он едва уворачиваться успевал, вжимая голову в плечи. — Бездарь эдакий! Мое любимое платье изгваздал!

— Нет, — тихонько, но все ж с облегчением вздохнула я, прислонясь к лестнице, ведущей на второй этаж небольшого особнячка, у которой всё это аккурат и происходило. — Они меня с ума сведут.

— Еще бы, — послышался позади меня хрипловатый смешок, и на талию уже знакомым жестом легла мужская рука. Похоже, Волк, как и все, поспешил на крик, но совершенно не удивился увиденному. — Столь великие трагедии не каждый день случаются.

— Не нагнетай, а? — сложив руки на груди, попросил его Ирбис, однако согласную улыбку в уголках губ все ж таки спрятал. — А то и мы попадем под горячую руку.

— Да что б вы понимали, — за подружку стало немного обидно, и я решила за нее вступиться. — Кифорский шелк нельзя чистить магией. А платье у нее одно.

— Вот именно! — услышав мои слова, вскипела по новой куколка, и пуще прежнего принялась буцкать несчастного Ворона. — В чем я теперь ходить буду, пока платье сохнет? У Никаськи на смену одна рубаха осталась, и та — черная!

Я невольно опустила взгляд на собственную грудь, припомнила содержимое сумки, прихваченной прозорливой Лилит из дома той ведьмы, и тоже призадумалась. А ведь действительно, во что ей теперь переодеться?

Лили у меня очень аккуратная, и к одежке своей всегда относилась бережно. Во-первых, знала, что дорогущее оно, и такое нам уже не купить — Кифор находился в Ансгаре, куда ранее мне путь был заказан. А, во-вторых, только оно и было способно подстраиваться под ее выверты с размерами тела, будучи частью куклы, в которую я душу феи поместила. Любая другая одежонка после второго, а то и третьего раза буквально по швам сыпалась!

— А что ты имеешь против черного? — вкрадчиво уточнил Волк.

Ну, поганка эта и выдала на голубом глазу:

— Да я ж не дурная, чтобы в трауре ходить!

Как я не расхохоталась, одни боги знают. Сам же маг медленно, очень медленно выгнул бровь… Ирбис тихонько фыркнул, и даже Ворон попытался хихикнуть. Но тут же огреб полотенцем по шее и угомонился, делая вид, будто ему очень, ну вот очень стыдно! Мы даже почти поверили.

А мне пришлось в очередной раз гасить угли конфликта до того, как они вспыхнули лесным пожаром.

— Ну, всё, — мягко освободившись от рук Волка, ухватила Лили за рукав, утягивая ее за собой. — Хватит буянить, пойдем платье твое чистить, пока варенье не засохло. С одеждой придумаем что-нибудь.

Лукавила, конечно, думать тут нечего. Но хоть скандалистку эту отвлекла от очередного членовредительства, да руки ей заняла. Что, ясно дело, не сомкнуло ей губы — ругалась она всю дорогу знатно, костеря несчастного Ворона почем зря! И еще столько же, пока мы одежкой менялись: я ей отдала надетую на меня темно-зеленую рубаху и такие же штаны, а сама достала из любимой сумки последний комплект сменной одежонки. Действительно, и узкие штаны, и рубаха до колен, и даже кушак оказались глубокого черного цвета, которые я раньше не носила почти. Уж слишком ассоциации неприятные были!

А теперь словно всё равно, даже нравится. И даже гадать не стану, с чего бы это!

— Срамота какая, — наконец, очистив платье и бережно его развесив для просушки, Лили повертелась перед зеркалом, поправляя на себе нехитрую одежку. — Узкое такое всё!

— В кринолине, да с кружевами по лесам бегать неудобно, знаешь ли, — несогласно хмыкнула я, все ж таки доплетая косу, которую не успела закончить ранее благодаря чьей-то криворукости. — А в корсете на торговом тракте и вовсе делать нечего.

— Что правда, то правда, — согласилась эта поганка. После глянула на себя еще разок, сморщила тонкий носик, да гневно тряхнула кудрями, заявляя. — Хотя, мне и так идет!

— Подлецу всё к лицу, — не сдержавшись, кратко хихикнула я, доставая из сумки всякие необходимые вещи и рассовывая их по складкам кушака. — Идем, если ты закончила. Что-то я действительно проголодалась.

И куколка моим словам так обрадовалась, что даже на слова мои никакого внимания не обратила. Даже наоборот, за руку ухватила и быстренько из ванной потащила, охая и причитая:

— Ну, наконец-то! Я уж думала и не дождусь уже! Шутка ли, столько дней без еды нормальной? Вон, осунулась вся. А бледнющая!

Я только кивала, ногами вслед за ней перебирая и довольную улыбку пряча. Уж я-то за столько лет хорошо изучить ее привычки успела, и наверняка знала, чем ее внимание переключить можно, а что лучше вслух произносить не стоит.

Вот только никак не ожидала, что список знаний этих внезапно пополнится одним молодым, улыбчивым магом! И что он улыбаться только ей в ответ станет — вон даже, в саду, где завтрак накрыли, на подушках место для нее придержал. Только с ним рядом свободно и осталось. Нет, была еще одна подушка пустая, и Лили попыталась туда сунуться, но замерла как вкопанная сначала, а потом фыркнула, гордо задирая нос. Местечко-то между Вороном и Волком оказалось!

И пришлось ей, невозмутимость храня, чинно и изящно между Вороном и Ирбисом садиться.

Ну, а я же преспокойно на вторую пустую подушку плюхнулась — мне-то всё едино, где сидеть. С присутствием Ворона я смирилась уже, даже не злилась на него, как раньше. А ближе к Волку, так вообще, само собой разумеющимся казалось!

И, хватая с тарелки румяную булочку, в очередной раз подумала, насколько странно всё это. Легко, спокойно, и всё ж дико до невозможности, после всего произошедшего-то! Если б не знала, что проклятая, подумала бы, что все мои чувства заклинанием угомонили.

А, может, дело было в чем-то ином?

Прабабушка всегда говаривала, что ведьма — от слова «ведать». И Верховная повторяла то же. Что ведьмам не только дар природный даден, но и многое другое. Что истинную суть мы видеть и чувствовать способны, что многое можем угадывать наперед. И что даже в будущее заглядывать умеем, нужно только знать, как смотреть! Да и не смотреть даже, а вроде как чувствовать…

Но как это, они не объяснили толком, обе. Говорили лишь, что сами со временем это поймем, душой почуем. Неужто настало то самое время?

И… почему я вдруг только сейчас поняла, насколько наши бабки, моя и Ядвиги, были похожи?

— Никаська, душа моя, — послышалось насмешливое мурлыканье прозорливого, как обычно, Ирбиса. — Ты о чем так задумалась?

— Да так, — вернулась я к делам земным, снова принимаясь терзать несчастную, еще теплую булочку с маком. — Мысли всякие.

— Обо мне, надеюсь? — тонко усмехаясь, иронично вскинул брови Волк.

Как я не покраснела от его слов, ума не приложу!

Одного никак в толк не возьму: это он после ночного поцелуя так осмелел, или после спасения моей жизни решил, что ему всё теперь можно?

— О еде, — донеслось грозное от Лили, которая упорно делала вид, будто бы Ворона подле себя в упор не видит. — Все ее мысли сейчас должны быть только о еде! А ты — дело десятое!

— Почему не двадцатое? — пряча ухмылку за чашкой с чаем, полюбопытствовал Ирбис. Удивительное дело: во всём белом, с дорогущим фарфором в руках, посреди ухоженного фруктового сада, он смотрелся, как самый настоящий аристократ на пикнике. Однако ж до сих пор воспринимался мною так же, как когда-то — обычным магом, обряженным в деревенскую рубаху и штаны, коротко остриженным, простым и веселым. Самый лучший и верный друг, смотрящий на мир совершенно иначе, благодаря заколдованному ручью.

— Как по мне, так лучше вовсе тридцатое, — оправдала его надежды моя куколка, хватая тарелку и принимаясь на нее накладывать всего помаленьку: и мясо копченое, и пирожки разные, и даже овощи свежие. Выбор был огромный, они же всю большую скатерть яствами заставили! — Сначала здоровье поправить надобно, а потом уже все остальное!

— Тут я не могу не согласиться, — с некоторой ноткой удивления заметил Ирбис.

Волк, игнорируя их переглядывания и общение, лишь кулаком подбородок подпер, а второй рукой молча передал мне свежий персик, в который я тут же радостно вцепилась ладошками. Где раздобыл только?

— Я всё вижу! — поднявшись, сурово топнула ножкой Лили. И надо признать, без платьев с кружевами это уже смотрелось не столь грозно, как раньше, скорее уж потешно. — Куда сладкое наперед обеда?

— Я пообедала, — кивнула я на огрызок булочки. — А это не сладкое, это — фрукт. Полезный! А тарелку эту вон, Ворону отдай. Глянь, какой худенький. Вы его чего, голодом морили?

— Увы, — сразу вживаясь в роль сиротки несчастной, сделал Ворон щенячьи глаза, умильно глядя на куколку снизу-вверх. — Совсем замучили. То тренировки, то разъезды, то ночные вылазки. А я еще молодой, мне витамины для роста нужны.

И Лили на это купилась!

Притормозила, передумав до меня идти, и смерила его подозрительным взглядом ярких лиловых глаз:

— Это кому расти надо? Тебе, что ли? Да куда? Ты ж и так, как оглобля!

— Я высокий, — покладисто согласился Ворон, поглаживая себя по животу. — Но худенький. Тебе меня совсем не жалко?

— Может, и жалко, — задумалась моя куколка, но присаживаться обратно не спешила. — Да только мужик ты, али кто? Сам о себе позаботиться не можешь? Руки есть, еда перед тобой. Бери сам, чего надобно!

— Так из рук такой красавицы всё будет вкуснее и слаще, — с кристально-честным взглядом выдал ей Ворон.

Ну и как она могла против подобного устоять? Где стояла, там и села, разве что вид сделала, будто бы с неохотой, да и хмыкнула недоверчиво.

А мне же, что б в голос не расхохотаться, пришлось в плечо Волка уткнуться!

И нет, не комплименты его мне смешными казались — Лили действительно красавица писанная, даром, что кукла. Глаза феи, душа ее, да свет внутренний такую красоту ей придали, что иным и не снилась. Но очень уж меня забавило, как ловко молодой маг вокруг нее вертелся, устами мед источал, а она, всегда гордая и неприступная, таяла, как вон тот кусочек масла на расписной тарелочке!

Уж не знаю, как там на самом деле, но я надеялась, что они оба это всё не всерьез. Ворон молод еще, не осознает, дурной, во что ввязывается. Да и Лили понимать должна, что такой, как у нее, шансов на счастье почти нет, покуда она в теле куклы. Кто ж по доброй воле захочет супругу иметь, которая неделю как настоящая будет, а другую — игрушкой фарфоровой?

Поиграет и бросит. Словом, доверия у меня к нему нет!

— Не волнуйся, — от негромкого голоса над самым ухом я едва не вздрогнула. — Он ее не обидит.

Я аж голову вскинула, недоверчиво глядя магу в глаза:

— Как ты догадался, о чем я думаю?

— Я просто хорошо тебя знаю, — не без самодовольства хмыкнул в ответ Волк.

Но я фыркнула, отпуская его руку, в которую еще недавно хихикать изволила. И буркнула недовольно, кусая вкуснющий, сочный персик, один аромат которого сводил меня с ума.

Как и мужчина, сидящий рядом!

— Можно подумать, ну. Девять лет не виделись, как-никак!

— Ник, — неожиданно склонившись к моему уху, едва ли не касаясь его губами, негромко усмехнулся Волк, своей хрипотцой пробирая до костей. — Если ты эти годы не замечала меня, это не значит, что я не видел тебя.

Я чуть персиком не подавилась. Это что такое он сейчас имел ввиду, а?!

— Ты!!

— Как дети, честное слово, — возведя глаза к нежно-голубому, безоблачному небу, Белый Ирбис прихватил тканевую салфетку и протянул мне — видать, сок от фрукта по всему подбородку растекся. Но вдруг остановился на полдороги, странно замирая. И вроде как втянул носом воздух, как дикий кот вдыхает запах чужака, забредшего на его территорию.

И в этот же миг я почти кожей ощутила, как напрягся рядом Волк.

— Ворон? — послышался испуганный голосок Лили, заставивший обернуться в их сторону.

И тут глаза самого молодых из магов изменились — стали вроде как шире, взгляд глубже, а зрачки и вовсе, вытянулись в тонкую вертикальную черту!

Он как будто смотрел перед собой, но внутренним взором заглядывал куда-то еще.

И вот тут, наконец, с заметным запозданием прикосновение чужой ворожбы ощутила и я. Нет, не ворожбы — магии! Той самой, неживой, холодной, которой пользовались имперские маги. Они называли ее обычной, бытовой, боевой или защитной, но смысл оставался тем же.

Ничего хорошего это для нас не сулило!

— Ворон? — послышался резкий вопрос от Волка. Черты его лица чуть заострились, черные глаза сузились, и даже взгляд стал как-то жестче. Невесть от чего, но это меня напугало, да настолько, что я сама не заметила, как за его ладонь, лежащей на ровно стриженной траве сада ухватилась.

— Десяток, — словно выныривая из этого своего странного состояния, откликнулся маг, возвращая глазам обычные вид и состояние. — И близко.

— Кто?

— Черная гвардия, — послышался неприятный ответ.

Ирбис некрасиво, длинно выругался на языке, которого, похоже, я не знала. И вердикт им был вынесен незамедлительно, одним рывком поднимаясь на ноги:

— Нике нужно уходить. И быстро.

— Куда и как? — невольно нахмурился Ворон. — Через портал ей не уйти, они окружают дом. Подземных ходов здесь нет. И метла не поможет, засекут сразу.

— Да что за Гвардия такая, от которой бежать-то надо? — ничего не поняла Лили, хмуря тонкие бровки, переводя взгляд с одного мага на другого. — Кто они?

— Личные маги Ансельма, — тоже поднимаясь, кратко пояснил Волк. — И те, с кем Доминике лучше не пересекаться.

Я изумленно моргнула, тоже оказываясь на ногах. Да что тут происходит?!

— Как это? — еще больше рассердилась она, неловко сжимая в кулаке подол рубахи. — Разве ж вы, имперские маги, не на одной стороне? И приказам не своего императора подчиняетесь?

Воплощенные Звери переглянулись… и промолчали.

Я снова опустилась на траву, перестав понимать что-либо вообще. И лишь руки на груди сложила, тихонько, но серьезно спрашивая:

— Вы мне ничего объяснить не хотите?

— Не сейчас, Доминика, — присев рядышком на корточки, вздохнул Ирбис. — Побьешь меня метелкой позже, выясняя что, кто, где и почему. А сейчас надо как можно быстрее придумать, как тебя спрятать, чтобы маги не нашли. Идеи есть, душа моя?

И так меня его слова задели в этот момент, как будто он не спаси меня хотел, а наоборот!

И ведь только что всё хорошо было: сидели мирно, по-доброму переругивались, если не семья, то как старые добрые друзья. Обо всём забыли, прошлое стерли. А оно снова, вместе с недомолвками в дверь постучалось!

— А на кой ляд мне скрываться-то? — упрямо вскинула я брови, не собираясь даже двигаться с места. — Что вы, что они, какая разница? Цель одна: защитный ритуал Ансгара. Так для чего метаться-то?

Сказала… и меньше всего ожидала, что в ответ Волк схватит меня за руку, да вздернет на ноги, сильно, даже жестко прижимая к своей груди так, что дыхание сбилось. И что лицо его будто каменным станет от едва скрываемой ярости:

— Так вот ты как решила, да?

— А хоть бы и так, — в моих глазах и голосе было столько же упрямства, сколько в его — злости. Но теперь она меня не пугала, только заставляла выше задрать подбородок. — Надоело ходить вокруг да около и загадки ваши разгадывать. Говорите, что происходит или проваливайте туда, где пропадали все эти годы!

— Вот даже как…

— Да, так! — отрезала, непримиримо глядя в его черные, заледеневшие глаза. — Мне надоело играть в игру, правил которой я не знаю. Или вы немедленно объясняете всё, как есть, или я ухожу с другими магами.

— В таком случае, — хрипло, даже как-то болезненно усмехнулся Волк. И вроде как собирался меня отпустить, но в последний миг передумал, сильно, почти до боли сжимая мои плечи. — Может, мне еще и Лиса позвать?

Лили за моей спиной, не выдержав, испуганно охнула, прижимая ладошку ко рту. Но я была неумолима:

— А ты позови. Он, во всяком случае, хотя бы намерений своих никогда не скрывал, не то, что вы!

Маг на долгое мгновение прикрыл глаза, пряча отражающиеся в них эмоции. Стоять рядом с ним, в такой близости, намеренно вызывая не самые лучшие чувства, было всё равно, что тревожить спящий вулкан. Но отчего-то вдруг хотелось ударить как можно больнее. Это было неправильно и даже подло, но по-другому уже не получалось!

Мне казалось, я заслуживала не только поцелуев. Но и правды. И разница между тем, какой он был ночью, и какой сейчас, просто разрывала мне и без того покалеченную душу. Пусть он дважды спас мне жизнь, вытащив то из воды, то из огня. Но я устала ничего не знать!

— Хорошо, — хриплым голосом внезапно усмехнулся маг, внезапно опуская руки.

И я невольно вздрогнула, глядя на его лицо, напрочь лишенное эмоций. Сердце ухнуло и тревожно забилось в груди, сковывая позвоночник холодом. Неужели… неужели действительно Лиса позовет? Не этого я хотела. Мне всего лишь надо было узнать от него правду!

И, видимо, что-то отразилось на моем лице, потому как Волк, заложив руки за спину, склонился и проникновенно шепнул мне на ухо:

— Если ты хотела что-то узнать, достаточно было спросить. Необязательно было делать мне больно.