Кровавая Ведьма

Глава 30. Так не разберешь: где тут правда, а где ложь

— А это еще что? — оглядев два разных леса вокруг себя, ведьма гневно тряхнула рыжими кудрями. Заметила Волка, иронично вскинувшего бровь, да уперла руку в бок, треснув по земле метелкой. — А ты еще кто, а? И где моя Доминичка? Отвечай, живо!

Примерно представляя, чего такого маг в ответ ей озвучить может, и как она на это отзовется, глубоко вздохнув, я всё ж вышла из-за надежной мужской спины:

— Да тут я, Яга. Не ори, как оглашенная, всю живность распугаешь!

— Доминичка! — ведьма в мгновение ока оказалась рядом, отбросила верную метелку, вцепилась в мои плечи и с тревогой принялась всматриваться в моё лицо. И то, что она увидела, ей, конечно, не понравилось. — А это еще что такое?! Кто тебя так посмел обидеть? Звери твои проклятые, да?!

— Да нет же, — попыталась я оправдаться. Но куда там? Эта сумасшедшая еще и трясти меня начала, как куклу какую! Моей любимой Лили так не доставалось даже в ее худшие годы.

— Нет, ты мне правду всю скажи! Покалечили, да, ироды? Я ж вижу, след когтистый, да на щеке твоей бархатной! Ух, ну щас я ему задам!

И как швырнет шаровую молнию в ничего не подозревающего Волка!

Благо, хоть тот отклониться успел, и заклятье ведьминское в дерево врезалось. Но в какое? Аккурат то самое, кряжистое, из соседнего леса. Только щепки во все стороны полетели!

— Яга! — не на шутку взбесилась я, резко дергая подругу за плечо. — Нам от лешего из-за тебя достанется! Веди себя прилично, мы тут гости!

И, не мешкая, побежала пострадавшую сосну лечить, ту самую, старую и ужасающую. А как иначе? Я и слово дала, да и дерево жалко. А над ним вон, уж и дымок виться начал. Как бы нас не выгнали отсюда после такого!

Пришлось исправлять. А минуты через две, долгих и молчаливых, и сама Яга, хмуря брови, беспардонно пихнула меня бедром, буркнув:

— Двинься. Вдвоем сподручнее будет.

В четыре руки дело пошло быстрее. Заодно и старые раны подлечили, и сил дереву прибавили — оно даже одобрительно ветками скрипнуло напоследок. А после в его широких корнях, торчащих то тут, то там из-под земли, мы и расположились для разговора.

Даже не сразу заметили, как на поляне объявился Дрейк, сейчас негромко о чем-то переговаривающийся с Волком в стороночке. Нам, значится, мешать не хотели.

И не зря. Разговор предстоял долгий!

— Ну, — усевшись поудобнее, ведьма натянула на коленки расписной сарафан и, невольно покосившись в сторону магов, спросила: — Что приключилось у тебя, расскажешь? Этот вон, ничего толком не пояснил, только жути нагнал, мол, ты в беду попала и помощь моя нужна. Ну, я и бросилась вместе с избушкой на выручку, даже косу не доплела.

— Чего только не приключилось, — с тяжелым вздохом признала я, присаживаясь рядышком. — Рассказывать долго, да и страшно всё это, Ягусь. Я с родней своей повстречалась. Домовых своих повидала. И…

— Погодь, — хмурясь, перебила меня нетерпеливая подруга. — Как это, с родней? Неужто, правдивы слухи оказались, которые ты насобирала по империям? На реке Марэ действительно твоя родня живет?

— Да. Бабушкина родная сестра. Младшая, — с неохотой подтвердила я. — Только там такая родня, что б лучше никакой вовсе не было. Завистливая и злая.

— Так это она?.. — глядя на свежие рубцы на моей щеке, охнула Ядвига. — Да как же это?!

— Да то не, — отмахнулась я. — Не она сама, а служка ее, в ловушку загнал на старое кладбище. А там — гримм. Представляешь?

— Да иди ты! — тут же не поверила подруга, но на всякий случай себя охранным знаком осенила. — Неужто она взаправду существуют? И какой он? Правду говорили, что страшный, аж жуть? И правда, что магия его никакая не берет?

— Яга, — невольно закатила я глаза. — Долго рассказывать! Я тебе его потом нарисую и всё подробно опишу, сможешь даже в библиотеку Школы добавить, коль бабушка твоя добро даст. Но…

— Но? — подозрительно сощурилась ведьма.

— Но бабушка твоя нам как раз и нужна для разговора, — тихо обронила я, старательно избегая ее удивленного взгляда. — Похоже, время пришло.

Подруга молчала недолго. Задумалась, принимаясь плести косу, чтобы как-то занять руки, глядела только перед собой, а уж потом тихо протянула:

— Я позову, если надо. Ты же знаешь, тебе отказать не могу. Но сначала узнать хочу, Доминика: в чем там у них соль была? Ты же знаешь, она ж меня сразу прогонит, как увидит. Не даст со всеми разговоры говорить.

— Даже не удивлюсь, — кисло улыбнулась я. Уж что-что, а нелегкий характер Купавы Ратиборовны мне был известен! — Но и рассказывать особо нечего. Мы ошибались, Яга. С моей бабушкой они были подругами еще с Имперской Школы. Добрыми и верными, как мы с тобой. Души не чаяли, да на крови поклялись, что детей друг друга оберегать будут, случись чего. Потому и явила меня родовая магия тогда к вам.

— О, как, — цокнула языком ведьма, даже не удивившись. — И что ж потом с дружбой этой стало? Что развело их по сторонам? Не проклятие ли?

— Хуже, — невольно хмыкнула я, невольно обнимая коленки и пристраивая на них подбородок. — Мужчина.

— Мужчина? — задумалась ведьма, перебирая, наверняка, в голове варианты. И вдруг охнула, остановившись на единственно-верном. — Да иди ты!

— Ансельм, император Ансгара, — подтвердила я. — Что-то случилось у них. Не поделили его, или еще чего — я точно не знаю. Оттого и хочу с твоей бабушкой поговорить. Дальше скрывать прошлое она не может: мы точно знаем, что Амелисса Артиас наложила проклятье на две империи. Из-за Ансельма и того самого ритуала… проклятье!

— Ник?! — моментально встрепенулась ведьма. — Что такое?

— Не могу больше говорить, — прошипела сквозь зубы, хватаясь на пылающие огнем руки. Руны клятвы, данной когда-то в столице, снова жгли неимоверно. — Не тебе.

— Всё, больше ни слова, — моментально подскочила подруга на ноги. — Сейчас я амулет связи принесу и вызову бабушку. Положим конец всем тайнам раз и навсегда!

И метнулась в сторону притихшей птицы-избушки. Выглядела она при этом грозно, шаг чеканила, и только проходя мимо Бронзового Дракона, в ответ на его извиняющуюся улыбку, сердито отбросила косу за спину, хлестнув мужчину поперек груди.

Несмотря на боль, я тихонько фыркнула.

Кажется, сокровенные мечты о скором замужестве после сегодняшнего разговора резко отойдут на задний план.

— Чего это она? — не понимая, спросил Дрейк, подходя ближе. Поглядел вслед ведьме, скрывшейся в тереме, и только потом спохватился. — Здравствуй, Доминика. Ты в порядке?

— Угу, — нерадостно откликнулась я.

Вот только кого обмануть пыталась? Дракон, может, прозорливостью и не отличался, а вот Волк нахмурился тут же. Присел рядом и без спросу задрал рукава моей куртки, рассматривая алые рисунки. Головой покачал, ладони свои сверху положил… и знаки угасли тут же.

Я вздохнула уже куда спокойнее, не став уточнять из вредности, что же действительно разозлило Ядвигу. А чего? Если уж действительно ему ведьма это глянулась, так пусть заслужит ее доверие самостоятельно. Я уж точно в их дела не полезу!

Как показала история прошлых веков и судеб двух наших родственниц — лезть в чужие отношение вообще чревато. Причем для всех.

Ядвига вернулась нескоро, когда я уже начала волноваться. В руке она сжимала незатейливый рунический амулет, а на лице была написана растерянность. И я сразу поняла:

— Не откликается, да?

— Да, — ведьма переступила с ноги на ногу, нервно теребя кожаный шнурок. — Я и так и эдак пробовала, всё одно! Будто чует что. Прости, Ник.

— Может, поняла? — насмешливо вскинул брови Волк.

— Может и поняла! — огрызнулась на него Ядвига. — Она… может. Простите. Я бы хотела помочь. Да бы знать, как?

От меня не укрылось, как переглянулись имперские маги.

Откинувшись на ствол сосны, я упрямо сложила руки на груди, приказывая:

— Ну! Колитесь, чего удумали?

— Ничего особенного, — немного потупился Бронзовый Дракон, как всегда стягивая прямоугольные очки и суя тонкую дужку в рот. — Но, мне кажется…

— Крайние случаи требуют крайних мер, родная, — просто закончил за него Волк, многозначительно блеснув пожелтевшими глазами.

Я чуть не подпрыгнула:

— Нет!

Но куда там? Даже подняться не успела, как у старой сосны уже стоял огромный, матерый черный волк, который, щелкнув острыми клыками, кинулся на мою подругу!

— Волк!! — невольно вскрикнула я.

Но, похоже, волновалась напрасно: он и кончиком когтя ее не тронул. Да, бросился, да, зарычал, сверкая своими жуткими глазами, вздыбив черную шерсть на загривке. Но и этого хватило, чтобы Яга, взвизгнув от испуга, шуганулась назад, запнулась о свои же ноги, и шмякнулась на землю, зажимая уши ладошками.

Выроненный на траву амулет затрясся, и магов тут же раскидало в разные стороны!

А на поляне, грозно уперев руки в бока, стояла злая и грозная, как тысяча волколаков, сама Верховная ведьма…

— Купава Ратиборовна, — почти беззвучно вздохнула я, единственная, кто не пострадал от ее магии. И вздыхала не просто так, а понимала, что пропесочат меня сегодня дважды: сначала бабушка Яги. А потом и леший, за растрепанные кусты и деревья.

В том, что касалось ее любимой и единственной правнучки, Верховная становилась беспощадной.

Досталось от заклятья даже бедной избушке, но та покорно промолчала, обронив лишь парочку золотистых перьев. Уж кому, как ей не знать, насколько Купава Ратиборовна скора на расправу?

— Бабушка! — тут же уловив перемены, радостно улыбнулась Ядвига, подскакивая с травы, как ни в чем не бывало. Вот поганка, а? Чего, спрашивается, от страха визжала? Или она больше от неожиданности?

В любом случае, судя по сурово сведенным бровям, стало ясно, что теперь первой уши надерут Яге.

Купава Ратиборовна разменяла ни одну сотню лет и была, не соврать, старше всей Воплощенной пятерки, хоть и выглядела едва ли на сорок. Крепкая телом и душой, статная, фигуристая, обычно с толстой медной косой с частыми нитями седины, она с первого взгляда вызывала уважение и некий трепет. А уж длинное черное платье, нежно драпирующее ее фигуру сейчас, и вовсе, заставляло тихонько дрожать. И было, от чего!

Простоволосая, без венца и поневы, лишь с венком из трав в волосах, босоногая, без украшений… Кажись, мы ее с какого-то ритуала дернули!

— Не поняла, — медленно переводя взгляд пронзительных зеленых глаз с правнучки на меня, и на поднимающихся (к слову, не очень добрых) имперских магов, старшая ведьма нехорошо прищурилась. — Это как понимать, девочки?

Я едва не вздрогнула. Ух, как будто нам снова по пятнадцать, и мы снова невесть чего учудили!

Но… сейчас не до того, верно?

Наверное, это поняла и Яга, потому как подле Верховной она оказалась первой. И мягко, но непреклонно взяла ту за руку, не испугавшись ответного взгляда:

— Я потом всё расскажу, бабуль. Но сейчас не мой черед. Пришла пора тебе нам поведать свою историю. Доминичка почти всё узнала сама. Не хватает лишь твоей части. Не мучай ее более, прошу.

Ни одна мышца на лице Верховной не дрогнула. Но я слышала, как поменялся ее голос:

— Не собираюсь я ни о чем разговаривать. Свое дело я сделала, как и обещала. Дальше — сами!

— Да, вы обещали моей бабушке позаботиться обо мне, если что-то случится, — остановив Волка, собирающегося что-то сказать, взглядом, теперь уж я шагнула вперед. — И выполнили свое обещание. Но что случилось с первой его частью? Вы клялись с бабушкой беречь не только детей, но и друг друга. Почему нарушили клятву?

Взгляд верховной потемнел сразу. О, я знала этот взгляд, и какие кары он сулил и мне, и окружающим! Но что до того сейчас? Я просто устала бояться. И ее, и всех остальных тоже.

— Я знаю, что вы были подругами, как мы с Ядвигой, — видя, что Верховная не отвечает, я кивнула на ее единственную правнучку, сироту, сейчас вцепившуюся в бабушкину руку. И вдруг всё поняла. — Чем вас наказал ваш дар за первую часть клятвы, вами нарушенной?

На границе двух империй внезапно поднялся ветер. Не сильный, но пронизывающий, острый… ледяной. И даже небо как будто бы потемнело.

— Ба? — непонимающе моргнула Ядвига, тоже почувствовавшая отголоски магии Верховной. — О чем она? Какое наказание?

— Ты всё поняла, верно? — не отвечая правнучке, сухо спросила у меня старшая ведьма. — Как давно?

— Только что, — не стала отрицать я, пожимая плечами. — Я много не знаю о прошлом, но я знаю вас. И многое вижу. Мне самой сказать?

— Не нужно, — едва поморщилась ведьма. Огляделась еще раз, и вздохнула, внезапно поведя плечами — как будто на них внезапно свалилась непомерная тяжесть. — Идемте в избу, не с руки здесь лясы точить. Похоже, действительно настала пора нам поговорить.

От разговоров по душам и о прошлом в последнее время меня стало изрядно тошнить. Но что делать? Пришлось идти, причем всем сразу. Магов, конечно, вроде как не приглашали, но и не выгоняли. Только избушка как-то нервно встрепенулась и попыталась что-то протестующе прочирикать, но получила нагоняй от Яги и угомонилась.

Спустя пару минут мы с ведьмами уже сидели за столом, устланным той же скатеркой с обережной вышивкой, а Дрейк и Волк хмуро подпирали печку, оставаясь как будто в тени. Но и это не помогло: я едва ль не впервые увидала, как нервничала Верховная ведьма нашей Школы. Даже окно распахнула, чтобы свежего воздуха впустить, и уселась обратно на стул, разглаживая птиц на скатерти.

Ядвига, беззвучно покачав головой, принялась хлопотать в кухоньке, очевидно заваривая успокаивающий отвар.

— Итак, как много вы успели узнать? — наконец, решилась спросить Верховная.

Я лишь пожала плечами, понимая, что если сейчас начну говорить, получу только новую порцию боли. И вовсе даже не душевной!

— Узнали, что проклятье наложила Амелисса, — скупо ответил за меня Волк, складывая на груди руки. И выглядел он странно недобрым в этот момент. Нет, он и раньше людей недолюбливал, но сегодня на ведьму глядел прям как-то особенно. — Из-за ритуала, который забирает силу ведьм.

— Только не поняли, почему она его ему научила, — мягко вмешался в разговор задумчивый Дракон. — Он явно был создан ей, это очевидно.

— Да, — опустив взгляд, негромко произнесла Верховная. — Ритуал действительно придумала Амелисса, взяв за основу ритуал единения природных ведьм. Это была ее личная наработка, ее гордость и одна из возможных тем выпускной работы. Но у нее была лишь теория. Практическую часть проводить в имперской Школе запретили. Наброски так и остались лежать в ее книгах, и они были… украдены.

— Ансельмом? — вскинул брови Волк.

— Нет, — еще тише, почти на грани слышимости, вздохнула ведьма. — Мной.

Звук чашки, разбитой Ядвигой, показался оглушительным.

По моему телу прошлась нервная дрожь, заставляя сглотнуть, а глаза Волка вновь запылали желтым. Дрейк молча стянул с носа очки…

— Бабушка, — как бы ни хотела Яга остаться незамеченной, чтобы ее не выгнали, она всё же всплеснула руками. — Да как же это?!

— Ох, дочка, — застонав, Верховная сгорбилась, закрывая лицо ладонями, и словно за миг состарившись на несколько лет. Я даже не удивилась — она частенько Ягу называла именно дочкой. Да и куда было еще удивляться-то! — Люди, порой, делают непростительные и непонятные вещи. Когда влюблены.

И тут я поняла снова:

— Вы обе были в него влюблены, верно?

— Да, — с грустью призналась ведьма, отнимая руки от лица и глядя куда-то за окно, в сторону темного хвойного леса. — Безумно. Но Ансельм с Амелиссой познакомился намного раньше, и я не возражала. Более того, об ином даже помыслить не могла — на меня, увы, претендовал прежний император. А таким, как известно, не отказывают. Да, безусловно, я была польщена стать его фавориткой, но и только. Император был немолод, слабохарактерен и довольно жесток. Малейший намек на отказ карался угрозой отлучения от двора. А Ансельм… Он был очень обходительным мужчиной, талантливым магом, с большими амбициями, но довольно скромными силами. И я сама не заметила, как стала очаровываться им всё больше и больше. Слово тут, улыбка там, несколько случайных встреч — я вскоре я поняла, что пропала. А он меня поначалу и не замечал словно. Мне же признаться в своих чувствах казалось кощунством. Он ухаживал за моей подругой, почти сестрой, ну как я могла? Да и силы его, малое влияние: как ему тягаться с самим императором?

— А потом оказалось, что ваши чувства взаимны? — рискнул предположить Дрейк.

— Чувства, — грустно усмехнулась ведьма, и рука ее с острыми ноготками невольно сжала край скатерти. — Не было там никогда чувств, лишь его алчность. Он очаровывал при дворе всех ведьм, отыскивая сильнейшую для своих нужд. А вот мои чувства застилали мне глаза. И хотелось бы сказать, что приворожил он меня, но, увы. Во всем виновата лишь моя глупость, молодость, наивность и попытка сбежать от алчных рук коронованного, престарелого страстолюбца. Один раз ему стоило поманить, и я пошла за ним. Влюбленная идиотка! Когда я проболталась о набросках Амелиссы, Ансельм заинтересовался, и попросил их достать и не говорить ей. Мол, он похлопочет перед императором, и получит добро на испытания, тогда и скажем. Сюрприз сделаем, подарок! А коль нет, не выгорит, тогда и не узнает ничего, расстраиваться не станет. И я поверила. Волкодлак меня задери, я поверила!

Мне в этот момент стало больно. Больно так, что даже не выдохнуть!

От осознания даже кровь застыла в жилах. Столько ведьм… столько поколений ведьм было обессилено и загублено на алтаре из-за ее влюбленности!

Яга от шока едва не уселась мимо стула, забыв про травяной отвар.

Дрейк, едва вздохнув, сначала усадил ее нормально, а после занялся чайником, насвистывающим над ярким магическим огоньком в печке, как бы невзначай интересуясь:

— Когда Амелисса узнала, она его прокляла?

— Да, — скупо признала Купава Ратиборовна, продолжая комкать край скатерти, избегая смотреть на кого бы то ни было в избе. — Не знаю, как она прознала, но она ворвалась прямо в ритуальный зал, едва всё было закончено. Я думала, Ансельм станет извиняться и оправдываться, но он лишь рассмеялся Амелиссе в лицо, заявив, что теперь он сильнее ее и ему она теперь без надобности. Что теперь он сам станет императором, и ему не будет равных. А она… Я никогда не забуду то мгновение. Когда Амелисса, лишь усмехнувшись, молча взяла ритуальный клинок, разрезала свою ладонь и припечатала ее ко лбу Ансельма, навечно проклиная его и его еще даже обретенную империю.

— И вы всё это время стояли и ничего не делали? — собственный голос узнавался с трудом. Таким глухим и мертвым я его никогда не слышала, и даже не поняла, когда сорвалась на крик. Руки снова пылали болью, но мне стало уже всё равно. — Вы видели, как он пролил кров ведьм, как он забирает их силы, и не сделали ничего? Может, еще и помогали?!

— Я не могла, Доминика, пойми! — всхлипнула женщина в отчаянье. — Я со страхом смотрела на ритуал, но верила, что он во благо моей подруге и страны. Если бы полученная сила была направлена на развитие Ансгара, то имя Амелиссы будет прославлено в веках. Мне казалось это правильным, хоть так я могла отдать долг и успокоить собственное чувство вины. Да, я помогала ему. Ведьмы пришли по его просьбе добровольно — он сумел очаровать и их. А когда я увидела алчный блеск в его глазах и дикую, ненормальную жажду власти, стало поздно. И меня не манило даже возможное избавление от опостылевшего полюбовника.

— Поздно? — я жестко усмехнулась, задирая рукава рубашки и куртки, показывая алые руны на руках. — Тогда было не поздно, Купава Ратиборовна. Вы могли сделать многое, объединившись с моей бабушкой. Рассказать людям правду, поставить в известность имперских магов, предупредить старого императора. Но вы сбежали, оставив вот этот подарок своим потомкам, в том числе и мне!!

— Я не могла поступить иначе, Доминика, пойми! — не сдержала рыданий Верховная, тоже повышая голос. И я даже не знаю, кого в этот момент трясло больше. — Твоя бабушка даже видеть меня не могла! И имела на то право. И остаться я тоже не могла, мне пришлось бежать, чтобы скрыть свой очередной позор, не первый, к сожалению, в этой истории.

И снова моя догадливость меня едва не погубила:

— Нет…

— Да, — тихо роняя слезы и дрожа, кивнула женщина. — Я была беременна.

Если б Волк не успел меня подхватить, я бы точно рухнула на пол.

Первым звуком в повисшей, тяжелой тишине стал нервный смешок Ядвиги:

— Так я… королевских кровей?

— Возможно, — откликнулся единственный из нас относительно спокойный Дракон, по очереди выставляя перед всеми нами чашки с успокоительным отваром. Хотя, коли подумать, я б сейчас что покрепче предпочла, хоть и не пью обычно. — Однако, как я понимаю, вы не могли знать, от кого именно зачали ребенка?

— На тот момент да, — с трудом сглотнув, пытаясь взять себя в руки, произнесла Верховная. — Я понимала, что при любом исходе моя честь опорочена. Но если бы это был ребенок прошлого императора, мне бы грозила еще и смерть. Ансельм конкурентов бы уничтожил. Что до моего бегства — ему было не до того. В ту же ночь, едва Амелисса покинула Калами, твари Рунха заполонили Ансгар, пытаясь добраться до столицы. Но и тут этот проклятый маг вывернул всё в свою пользу, объявив о смерти императора. Полученной силой он установил барьер, стал в глазах народа героем и сел на престол. До меня ему уже не было никакого дела. Что до Амелиссы… он понимал, что ему с ней не справится. Никогда.

Я молчала, просто не зная, что сказать.

Но, кажется, мы только что получили подтверждение о существовании реального, кровного наследника Ансгара.

— И что случилось дальше? — сухо спросил Волк, едва сжимая мои плечи. Ни он, ни я к отвару так и не притронулись. И, не знаю, почему этого не сделал он, но я едва сдерживалась, чтобы не плеснуть горячий напиток Верховной в лицо.

Не смотря на всё хорошее, что она для меня сделала, в этот момент я ее просто ненавидела!

— Я… смогла его родить и выносить, — обхватив кружку трясущимися ладонями, горько признала ведьма еще один свой грех. — Но не могла на него даже смотреть. И я оставила младенца в сиротинце.

— Ты сделала что?! — ахнула Ядвига, снова роняя кружку. Кипяток расплескался по столу, намочив скатерть, но всем снова было не до того. — Бабушка!!

— Я не могла его воспитывать, Ядвига, пойми! — отчаянно взмолилась Верховная, и мне показалось, что она вот-вот упадет перед единственной правнучкой на колени. — Он был живым воплощением моего позора и предательства! Причем предательства дважды: моей лучшей подруги, и мужчины, с которым я была в вынужденных, но всё же отношениях. Боги, я даже не знала, кто его настоящий отец! Ему грозила беда, если б я его оставила. А еще — ненависть. Потому что обоих его возможных отцов я всей душой ненавидела! Что я ему могла дать? А так… у него появился шанс на достойную жизнь. Быть может, ему повезло больше, чем мне.

В избушке на ножках снова повисла гнетущая, мертвая тишина.

И каждый не решался заговорить первым.

Да и что тут можно сказать?

Лично мне хотелось только выругаться.