Кровавая Ведьма

Глава 17. Пока суд, да дело

— Помяни лихо, — украдкой глянув на мага снизу вверх, зло шепнула я. И уже куда громче добавила, из-под его руки выворачиваясь. — А тебе, я смотрю, больше всех надо? Так сейчас быстро интерес пообобьём. Я тебе еще когда патлы твои вырвать обещала?

Но Волк мне и шагу ступить не дал, придержав за ворот рубахи.

Я, вынужденная остановиться, поморщилась.

Ах, ну да, ну да. Мужская гордость! Как же без неё?

— Что-то я понять никак не могу, — небрежно опираясь плечом на крепкий дверной косяк, рассматривая нас с искренним, неподдельным интересом, протянул Лис. — Его ты, судя по всему, простила. А меня, выходит, нет?

— Я никого из вас не простила, — голос мой звучал так сухо и зло, что сама себе удивлялась. — Но его вина передо мной ничтожна по сравнению с твоей.

— Да что ты? — искренне удивился Лис. — Это почему же, Доминичка? Я исполнял свой долг, как и все остальные. И собираюсь это сделать снова. Как, надеюсь, и другие. Не так ли, Волк?

— Непременно, — хрипло усмехнулся за моей спиной маг.

У меня аж кулаки невольно сжались. Вот зачем он это делает, чего добивается? Уж только всё нормально стало, я обиды отпустила и даже надеяться на что-то начала. Во мне будто надежда появилась — вот доберемся мы до города прабабушки моей, и всё чудным образом изменится. А теперь что?

Зачем этот прохвост снова меж нами разлад вносит?

— Вот видишь, — снова хитро посмотрел на меня Лис. — Он всё еще преданный слуга империи прежде всего. А потом всё остальное. На что ты надеешься?

— Надеюсь? — я горько усмехнулась, пряма в глаза его проклятущие глядя. — Я давно ни на что не надеюсь, Лис. Моя надежда умерла, когда те, кого я считала друзьями, приковали меня к алтарю. Сейчас я просто пытаюсь смириться с неизбежным.

— Позволь не поверить, — оттолкнувшись от косяка, мужчина прошел вперед, и каблуки его сапог из тонкой серебристой кожи глухо стучали по деревянному полу, будто гвозди в крышку гроба вбивая. — Такая, как ты, не могла измениться. Я тебя насквозь вижу. Не знаю, что ты задумала, но учти — всё бесполезно. На сей раз я не дам тебе улизнуть.

— Вперед, — на этот раз уже я улыбалась, да откровенно так. — И я с удовольствием погляжу, как бешеный лис, что та собака блудливая, станет бегать по кругу, гоняясь за тем, чего нет.

— Следи за словами, — предупреждающе сузил глаза маг, хватая меня за локоть.

— Иначе что? — вскинула подбородок я.

— Отпусти ее, Лис, — между нами встал Волк, уставший наблюдать за очередной словесной пикировкой. И перехватил руку Лиса, сжимая ее с такой силой, что даже вены вздулись, а пальцы побелели. — Я сказал — отпусти.

Сереброволосый перевел на него хищный взгляд… но, усмехнувшись, меня всё ж отпустил, отступая.

А мне только того и надо было. Из конюшни я вылетела почти бегом!

Правда, сбежать далеко не успела. Едва шагнула за порог, как тут же в кого-то и врезалась!

— Никуш? — перехватив меня за плечи, не давая упасть, очередной Воплощенный зверь на моём пути с тревогой заглянул в мои глаза. — Ты в порядке? На тебе лица нет.

— Отпусти, — едва стуча зубами от злобы, зашипела я на Ирбиса, чувствуя, как непрошенные слезы набегают на глаза. — Я тебя ненавижу. Всех вас!

Мужчина, казалось, даже удивиться не успел. Только глянул на меня пристально… а меж тем, из-за распахнутых дверей конюшни донеслось гневное, да звонкое:

— Ах, вот ты какой, Серебряный Лис, значит, да? Ну, я тебе сейчас всё покажу, всё устрою. И догонялки, и поиски! Ты что это удумал, черт лысый, Доминичку мне обижать? Да я не посмотрю, что маг имперский, живо язык с мылом промою!!

А следом донеслись звуки, до боли похожие, как будто кто-то кого-то от всей души огрел метлой. Да не по одному разу!

— Лили разошлась? — понимающе усмехнулся Ирбис.

— Угу, — грустно шмыгнула носом я, сразу растеряв весь свой пыл и злобу.

Нашла, в самом деле, на кого срываться. Он-то в чем виноват?

А тем временем скандал на конюшне только набирал обороты:

— Надо же, самый умный выискался. Охотником себя почуял, дичь углядел? Да что б тебе, дурноголовому, счастья не было! Что б тебя жиром раздуло, да лопнуло! Стоять, куда собрался? Я еще не договорила!!

— Пойдем, — едва глянув куда-то мне за спину, Белый Ирбис повел меня подальше от злополучного места. — Лили — взрослая фея, сама справится. А нам нужно поговорить.

Нет, с первым я была согласна. А вот со вторым — нет, и всё тут!

Во мне всё бурлило, клокотало и срочно требовало выхода. И потому, едва нас ноги донесли до особняка, я мигом направилась в единственное место, которое могло меня сейчас мало-мальски успокоить. На кухню то бишь! И уже там, не обращая внимания на удивленных работников, полезла в кладовую. Пощелкав пальцами, развесила повсюду светляков, закатала рукава и принялась за работу.

Травы стоило для начала как следует осмотреть и перебрать.

Ирбис, видя мой настрой, отговаривать не стал, но и с разговорами не полез. Только магов, пытавшихся на шум сунуться, восвояси отправил, куртку свою белоснежную, замшевую скинул, да встал помогать. Молча. Ему подобное было не привыкать. Правда, с травами мы последний раз магичили аккурат лет десять тому назад, задолго до поездки в столицу. Но руки-то помнили!

Правда, и часа не прошло, как в кухню влетел злой до чертиков Лучезар — новый хозяин, значит. Уже целый и невредимый, видать, кто-то с него змеиный яд вывел. А за спиной его, чуть ли не прячась, упирая руки в бока, стояла Людвига.

Что, значит, не по нраву ей мое своеволие пришлось? Ну, ничего. Потерпит! Я ж ее тычки и понукания как-то всю неделю терпела.

— Что здесь происходит?!

Ирбис, как раз перебирающий сушеные веточки расторопши, на него насмешливый взгляд кинул, но отвечать не стал. Уж он-то знал, что мне под горячую руку лезть лучше не стоит!

Но я только отмахнулась я от него, как от мухи назойливой. Еще не хватало мне с каждым встречным-поперечным из-за плохого настроения склоки устраивать.

— Да не ори ты, как оглашенный, а то удар хватит. Лучше люд потихоньку собери: кто больной, хромой, или помощь какая нужна. Подлечим, покуда не уехали.

— Кто лечить будет, ты что ли? — задвигав челюстями от гнева, едва ли не сплюнул на пол Лучезар, а кухарка за его спиной только руками всплеснула. — И по какому…

— Шрам свести хочешь?

— Что? — осекся он, так и не договорив.

Вздохнув, я подкинула на ладони мешочек с сухим горохом, из которого можно сделать неплохую мазь как раз для его физиономии, предлагая повторно:

— Говорю, шрам свести хочешь?

— А ты можешь? — уже менее зло, но еще настороженно посмотрел на меня бывший управляющий.

Ещё бы! Не каждый день ему предлагают убрать то, чего он всю жизнь смущался.

— Ну, кое-что и могу, — пожала плечами. Взяла обычный добротный стул, повернула, да по спинке постучала, приглашая. — Хочешь — прямо сейчас, но будет больно. Иные способы помягче будут, но терпением придется запастись.

Даже не сомневалась, что мужчина шагнет вперед, даже не думая — уж слишком ему увечье мешало жить. А вот то, что мамка его за рукав ухватит, не пуская, стало неожиданным открытием:

— Стой, дурной! Как ведьме верить можно?!

— Ведьмы разные бывают, — решив вмешаться, насмешливо отозвался из глубины кладовой Ирбис. — Одна лечит, другая калечит… Кстати, вам бы я тоже здоровье проверить не помешал. Ваш отек на лице и его цвет явно говорит не о лучшем самочувствии.

И всё это так медленно протянул, вкрадчиво — как кот промурлыкал! Видать еще и магию свою врожденную использовал, благодаря которой всегда к людям в доверие входил, потому как кухарка, неуверенно моргнув, руку одернула.

А вот Лучезар наоборот, уверенно сел на стул верхом, вцепившись в спинку:

— Лечи. Я потерплю, сколько надо.

Я только плечами пожала. Хозяин-барин!

А спустя каких-то полчаса люди на кухню потянулись непрерывным потоком. Слухи, как всегда, разлетелись быстро, и многие пришли хотя бы для того, чтобы поглазеть на чудо чудное. Глядели, глядели на очередное исцеление, а после и сами решались: кому шрам свести, как Лучезару; кому неправильно сросшиеся кости вправить; кого подагра одолела; а кому просто, настой для роста волос надобен был. И все, по большей части, женщины.

Отказывать я никому не стала, щедро раздавая травы и сборы из них. Всё равно скоро пропадут, а если новую травницу или лекарку пришлют, так она для себя новое насобирает-насушит.

Им бы вообще, ведьму какую устроить на работу, ну да это уж их дело.

А пока я с упоением лечила, исправляла, заговаривала и откровенно наслаждалась пустотой в голове. Вдобавок к людям, очень скоро на всех доступных поверхностях были расставлены небольшие чашки, миски, да ступки — вместе с заговорами я принялась еще и за изготовление отваров, микстур и мазей для особо запущенных случаев. Их тоже оказалось немало, так что вскоре к работе была привлечена даже сунувшаяся на кухню Лили.

Расспрашивать, чем там дело на конюшне закончилось, я не стала, а попросту доверила ей корпеть над котелками в очагах, в основном помещении.

Провозились до поздней ночи, и всё это время Ирбис мне тоже помогал, ни словом, ни взглядом не упрекнув за то, что время его отнимаю. Хотя у него, небось, и без моих проблем хватало.

— Поешьте, хоть, — уже поздно вечером, когда я меньше всего ожидала, в кладовой объявилась кухарка, которую я уже долго, признаться, не видела. — Весь день тут, как буряки окопались. Крошки, небось, во рту не было.

— Ага, — схватив одной рукой принесенную чашку, второй я быстренько ухватила женщину, и принялась считать ее пульс, прихлебывая мелкими глотками крепкий мятный чай. — Ага-а-а. Ну, так я и думала. Почки шалят.

— Ты что это? — настороженно посмотрела на меня Людвига. — Лечить меня удумала? Ты учти. Из рук обманщицы я ничего не приму!

Я только плечами пожала, отпуская ее ладонь. Подумаешь! Это когда-то, будучи молодой и глупой, я могла лечить людей и помогать им даже супротив их воли. И только потом понять сумела — насильно их не осчастливить.

Жалко, конечно. Иных прям до слез жалко! Деток так особенно. Но что делать? Полезешь, куда не просили, еще и виноватой окажешься.

— Ох уж эти деревенские предрассудки, — послышался понимающий смешок Ирбиса, и он сам шагнул из дальнего угла, таща особо тяжелую каменную ступку. Водрузил ее, как пушинку, на стол, и отряхнул пыльные ладони, вспоминая. — Сам когда-то таким был. Уважаемая, шутки с почками — дурная забава. Хотите помереть во цвете лет?

— Да кто ж в здравом уме помирать захочет? — всплеснула руками повариха, однако, от чего-то уходить не спешила. — У меня дочь еще замуж не выдадена. И внуков я не до сей поры не дождалась!

— Тогда зачем дело стало? — маг склонил голову набок, от чего его залихватская белая челка свесилась, полностью закрыв левый глаз. Хитрющий такой глаз, светло-голубой, со зрачком вертикальным! — Хорошее питание и правильные травы чудеса творят. Доминика дурного вам не сделает. Иначе б стала она всё поместье от ведьмы спасать?

— Да кто ж ее, ведьму, знает, — не согласилась кухарка, глядя на меня с какой-то упрямой опаской. — Может, сперва добренькой будет. А потом, как та, жизнь из нас тянуть станет!

— Дело ваше, — пожала я плечами, чувствуя от слов селянки не досаду, а какое-то странное опустошение. Только список трав, который успела накидать на листке замусоленным карандашом, пока они болтали, магу протянула. — Появится желание лечиться, травяной сбор он вам составит. Уж имперскому-то магу всяко вера есть, не то, что ведьме пришлой. Он вас точно травить не станет.

— Обидчивая какая, — восприняв мои слова по-своему, покачала головой Людвига. И доложила, недовольно губы поджав. — Гостевой флигель, как вы велели, слуги подготовили.

— Премного благодарен, — едва склонил голову тот. А после, едва дождавшись, пока кухарка скроется из глаз, придержал мою руку, собирающуюся открыть очередной сундучок. — Ник, на сегодня хватит.

— Чой-то? — удивленно глянула я на него. — Еще только полночь. Эдак, к завтрему и половина отваров готова не будет.

— Я сказал, хватит, — с нажимом повторил Ирбис, не отпуская. — Иначе выгоришь. Сколько сил за сегодня потратила?

— Пустяки. Бывало и хуже.

— Нет, — окончательно отцепляя пальцы от приглянувшегося мне ларчика, Белый Ирбис мягко, но непреклонно указал в сторону двери. — Ты идешь спать, Ника, и это не обсуждается. Волк мне голову оторвет за твоё истощение.

— Оторвет он, как же, — вот хотела, дурында, промолчать, но обида, скопившаяся за день, так и соскользнула с губ! — Ему до меня дела нет.

— Лиса больше слушай, — как-то сразу догадавшись, о чем я, коротко хмыкнул маг. — У него язык без костей.

— А кого мне слушать? — не выдержав, подняла я на него усталый взгляд, из последних сил стараясь, чтобы голос мой не звучал совсем уж жалко. — Ты и то молчал до последнего, что за мной охота идет.

— Никуш, — сдавшись, мужчина со вздохом притянул меня к себе и крепко обнял, как маленького ребенка. — Я вынужден был молчать. И сейчас не могу сказать тебе о многом. Но, поверь, не всё так плохо, как тебе кажется.

— Слова-то ты ласковые на ухо мурлычешь, — недовольно проворчала ему в рубашку, некогда белоснежную, а теперь всю пыльную, серую из-за длительных подсобных работ. — А в реальности всё наоборот!

— Реальность всегда не такая, как кажется на первый взгляд. И мы не такие, как ты думаешь. Даже Волк. Он искал тебя все эти годы упорнее других.

— Угу. Искал, чтобы снова принести в жертву!

— Доминика! — видимо, устав от моих истерик, Ирбис отстранился и посмотрел на меня с такой укоризной, как умел только он. — Душа моя. Если б он, как ты говоришь, искал тебя только для ритуала, стал бы он тогда, в Калами, просить меня тебя спасти?

— Он… — сразу не восприняв его слова, интонацию и намек, непонимающе тряхнула головой. — Он что?!

— Что слышала, — и этот невыносимый хвостатый с улыбкой щелкнул меня по носу перламутровым коготком. — Сам он тебя спасти не мог — знал, что его Лис попытается остановить. А на бегство были секунды.

Я аж качнулась от неожиданности, едва ладонью за стеллаж хватаясь. Голова буквально кругом пошла, то ли от голода, то ли от шока. И как всё это прикажете понимать?!

— Если так оно и было… Почему ты только сейчас об этом заговорил?!

— Потому что надоело смотреть, как ты сама себя изводишь, — складывая руки на груди, хмыкнул этот… мошенник! После всего произошедшего, я уж теперь и не знаю, как его помягче назвать! — И на него мрачнее тучи. Всё! Остальное, когда понадобится, он тебе расскажет сам. А теперь — в кровать, живо. Пока не выпорол!

И из кухни вон меня выставил. А что? Я от внезапных новостей так остолбенела, что очухалась только, когда за спиной дверь черного хода захлопнулась! И непонимающе уставилась на темное, усеянное огромными звездами небо.

Это что…шутка такая только что была?

Нет, про «выпорол» — шутка, знамо дело. Я б сказала, шутка дежурная, ибо все мы помнили, что с подобной угрозы наше с ним знакомство началось. Но остальное?

Утирая пот со лба, а уж точнее просто по нему грязь размазывая, я уныло поплелась вдоль особняка в сторону гостевого флигеля. На душе было пусто, а на сердце одно раздражение. В услышанное я просто отказывалась верить!

Еще и в носу свербело, да чесалось — за день я успела столько всего перенюхать и перепробовать, что теперь чуйка отказывалась работать. Еще и шея зудела вся, а рубаху щедро украшали ягодные пятна. Красуня прям!

И настолько я засмотрелась на безобразие это, что позднего гостя, сидящего на небольшом каменном крылечке, не сразу заприметила.

— В добрый ли час? — остановившись перед невысокими ступенями, негромко спросила, на нежданного визитера глядя.

— Остынь, ведьма, — глядя куда-то мимо меня, на дом, в котором не светилось ни окошечка, беззлобно хмыкнул Лучезар. — Я просто поговорить хочу.

Уж не знаю, от чего, но я поверила. И даже уселась с ним рядышком, правда, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас, в тишине, темноте и одиночестве, он совсем другим казался. Серо-голубые, как небо, глаза смотрели на мир без прежней ненависти ко всему живому, а от уродливого шрама, который ему угрожающий вид придавал, осталась лишь тонкая белая полоса. Да и та скоро исчезнет, коль продолжит мазь наносить, что я дала.

Но от чего же он так не весел?

— Что, больше не с кем? — внезапно догадалась я.

— Ты до отвращения проницательна, — с явным неудовольствием поморщился тот. — Все ведьмы такие?

— Тут уж как повезет, — неопределенно пожала плечами я. — Ведьмы, как и обычные люди, разные бывают. Кто без силы добрым быть не может, тот и с ней благие дела творить не станет. Но ты ведь в такое время не о людских нравах поболтать явился?

— Верно, — едва закусив губу, всё ж сознался мужчина. — О помощи тебя просить хочу.

— О, как… Я что-то упустила?

— Нет, — качая головой, усмехнулся Лучезар. И неловко, будто опасаясь, что ворожба развеется, коснулся своей щеки. — За то, что шрам свела, спасибо еще раз. Но других у меня нет, если ты об этом. Разве что душевные.

— Боюсь, по этой части я не мастер.

Ага, куда уж мне. Я со своим-то внутренним разладом никак справиться не могу!

— Но кое-что ты всё-таки можешь.

— Странная вера в ту, что недавно на базаре купил, — не сдержавшись, сложила я руки на груди.

— Уж не знаю, что меня тогда дернуло, — с внезапной улыбкой откликнулся тот, да без малейших угрызений совести. — Но, похоже, выбор я сделал правильный.

Я в ответ издала неопределённый звук.

Так-то оно так. В итоге я доброе дело сделала. Но отчего ж тогда на душе до сих пор тяжело, и муторно?

— Что, даже подробности выпытывать не станешь?

— На кой мне? — действительно удивилась я, руки опуская. — Имперские маги тут есть, вот пусть они допросы учиняют. А моё дело, как ведьмы, маленькое — людям помогать.

— Тогда помоги.

— Да чем?

— Магия, — наконец, выдохнул он. — У нас с Рогнедой один отец, а мать ее ни в чем подобном замечена не была. Что если и мне частица дара перепала? Ты можешь это проверить? И если есть он, то забрать.

Я озадаченно замерла, не сразу поверив. Ничего себе, оказывается, какие думки в его голове бродят!

— На кой тебе? — в конце концов, не сдержав любопытства, спросила я. Однако ж протянутую мужскую руку в свои ладошки взяла, хотя и знала, что без толку.

Будь в нем хоть кроха магии, я б ее отклик почуяла еще когда шрам сводила.

— Не хочу стать, как эта, — признание Лучезару далось с трудом, пусть он и пытался казаться равнодушным. — Теперь всё имение на мне, и я не знаю, за какой бок хвататься. Не хватало еще новых напастей, да и лишнее внимание от Воплощенных зверей мне ни к чему. Так всем спокойней будет.

Задумчиво кивнув, я просьбу всё-таки выполнила, не смея чужое желание осуждать. Мне ли не знать, на что можно пойти, чтобы от нежеланного внимания избавиться? Разве что лишиться магии я помыслить никогда не могла. Шутка ли, добровольно часть себя из груди вырвать?

К счастью, Лучезару, ради спокойствия своих людей, не придется пойти на такие жертвы — по части магии он оказался пуст, как бубен. Ни крохи, ни искорки дара, ни ведьмовского, ни какого-то еще.

— Тебе бояться нечего, — с облегчением сообщила я, отпуская его руку. — Нет в тебе магии. Нет, не было и не будет.

— Точно не будет? — усомнился он, задумчиво на свою ладонь глядя, как будто мог что-то там найти. — У Рогнеды поначалу тоже лишь крохи были. А после всех окрутить сумела.

— Не существует таких ритуалов, чтобы чужую магию себе забрать, — покачала я головой, невесть от чего руки потирая. На миг даже показалось, будто руны печь стало, но нет. Всего лишь грязная кожа зудела. — С даром родиться нужно. Тело вместе с ним появляется, растет, крепнет и уж потом приходит на свет. Не готовый к такому сосуд дар разрушит. А заодно и то, кто по незнанию, или по глупости, подобное сотворить пытается.

Сказала… и замолкла, призадумавшись.

То, что я ему объясняло, было правдой и той прописной истиной, о которой все одаренные с младых лет ведали. И исключения, конечно, и тут имели место быть — когда ведьма в момент гибели другой ведьме свой дар добровольно передавала.

Но было и кое-что другое. Я, например!

Лучезару и неведомо было, что я сама чужой дар в себе носила и им пользовалась. В нашей семье это сестра моя истинной ведьмой была, а я, в противовес ей, неодаренной уродилась — считай, что проклятой. Да не просто без сил, а против них — не действовала на меня наведенная магия! Но в ту ночь, когда волколаки мою семью сгубили, прабабушка как раз дар моей сестры спасти успела, и в меня поместила сумела. И тем самым открыла лазейку для родовой магии, кровавой зовущейся. Правда, и цену за эту заплатила немалую.

Посему выходило, что мужчине я врала?

Ведь получается, не обладающий силой от рождения может магом стать. Вопрос только в цене.

— Это хорошо, — с явным облегчением протянул бывший управляющий. Казалось, он хотел добавить что-то еще, но тут чужие сапоги застучали по дороге. И он уже куда резче спросил, мигом возвращаясь к прежнему своему раздражению. — А тебе что надо?

— Вот, — пискнула Мирка, опасливо подходя ближе и боязливо выставляя перед собой круглый деревянный поднос с единственной глиняной кружкой на нем. — Для госпожи ведьмы молоко с медом с кухни прислали. Сказали, что б лучше спалось.

Я только головой покачала, но кружку всё же забрала. Вот неугомонные! Я и шага в сторону ступить не успела, а Лили и Ирбис, которые и знакомы толком не были, уже сговориться успели.

Молоко на проверку оказалось еще теплым. Но два сделав глоток, я чуть его не выплюнула!

— Что такое?

— Подгорело, — недовольно поморщилась я, утирая губы ладонью. — Похоже, не по нраву я твоей кормилице пришлась.

— С чего бы? — нахмурился Лучезар, кивая испуганной Мирке. — Ты, другое принеси!

— Не надо, — вздохнув, я всё же больше половины осилила. Гонять бедную девку туда-сюда на ночь глядя не хотелось. — Держи. И спасибо Людвиге передай.

Мирка, поклонившись, заспешила по темноте обратно в дом. А я, вздохнув еще разок, поднялась.

То, что идея Ирбиса была, я даже не сомневалась — этот котяра до сих пор до всего молочного охочий, особенно сметаны, да сливок. Вот только вряд ли бы он сам стал по кухне рыскать, скорее уж кухарке приказал, от отваров не отвлекаясь. А та, ради меня, и «расстаралась».

— Пока я немой и послушной была, молоко у нее не убегало, — усмехнулась я, на его недавний вопрос отвечая. — Боится меня Людвига, а зря. Ей лечение, ой, как необходимо.

— Я поговорю с ней, — серьезно кивнул Лучезар.

Я только отмахнулась, без лишних прощаний отправляясь во флигель. Суматошный, нервный день и теплое молоко быстро дали о себе знать — спать захотелось сразу. Я даже выделенную мне комнату искать не стала, первую попавшуюся заняла. Умылась кое-как, влажным рушником пыль с рук и шеи пообтерла, да рухнула на кровать прям поверх покрывала. И единственное, что заметить успела, перед тем как свечу задуть — это чешуйку сирены, в пыль рассыпавшуюся.

Похоже, она действительно работала до тех пор, пока ее обещание не исполнилось. Все, кто был на корабле, наконец, в безопасности оказались, и в ней больше не было надобности…

Снилась мне муть всякая.

Сирены, русалки, корабль, но на нем, почему-то, Ирбис. Полуночные пляски местных селян, которые от чего-то потом превратились в полуденниц. Снились и мы с Волком, сидящие у костра, за которым Лили, собирающая цветы, бегала. Бегала, бегала, да и добегалась — в какой-то момент вокруг знакомым смрадом пахнуло, и пышное платье моей куколки вспыхнуло!

Вскрикнув, я проснулась, подскакивая. Вот только сидеть я должна была на кровати, но оказалась почему-то на полу! Кровати, на которой засыпала, и близко не было. Голова болела и кружилась, во рту осел вязкий привкус, а какой-то странный запах мешал вздохнуть толком. Перед глазами и вовсе, какая-то мутная пелена стояла.

И лишь позже осознание пришло — это не пелена вовсе. А дым, самый настоящий!

Кое-как я попыталась встать, сначала хотя бы на четвереньки. И едва оказалась на ногах, как тут же и рухнула — подвела больная ступня. Да не просто упала, а как назло, обо что-то головой приложилась. То ли стол какой-то, то ли стеллаж или еще что. И вдобавок ко всему остальному, в ушах воцарился тягучий звон!

Крохотная, незнакомая комната вместо спальни, и без того плавающая перед глазами, стала угрожающе качаться. Дыма с каждой секундой становилось всё больше, тяжело дышалось даже на полу.

Кое-как сдерживая дерущий горло кашель, я попыталась повернуться на бок, в сторону света. Едва в него вгляделась и охнула — не свет то был. За единственным крохотным оконцем вовсю плясало оранжевое пламя!

И оно же ярко освещало толстые, чугунные решетки за оконной рамой.

С ужасом понимая, что нахожусь я далеко не в гостевом флигеле, я снова попыталась встать. Висок щипало и саднило, легкие уже начинали болеть, а голова ходила кругом. Сосредоточиться в таком хаосе, всё равно что воду через решето таскать. Как бы я не старалась дым разогнать, ничегошеньки не получалось! Пыталась и пламя нащупать своими силами и угомонить, но всё без толку. Это не магический огонь был, а кем-то просто разожженный! Для него внимания больше требовалось, и времени. А его как раз не было!

Надо выбираться отсюда, и быстро. Да только как?

Спотыкаясь о вещи, раскиданные по полу, почти на ощупь, я кое-как добраться до двери сумела. Толкнула, дернула, даже кулаком приложила, как могла! Но всё без толку.

Я оказалась заперта.

В какой-то момент, пока я без толку билась в закрытые двери, старые, с облезлой краской, за спиной раздался звон — это от жара лопнули стекла. Вместе с воздухом в комнатушку ворвалось пламя, а с ним тяжелый, удушающий дым. Легкие скрутило очередным спазмом, обжигая, в глазах потемнело, и я без сил рухнула на пол.

И почему-то последним, что услышала, перед тем как чувств лишиться, стал далекий волчий вой…