Маттео
На ее лице промелькнула ярость, вызванная моими словами. Трудно игнорировать такую ярость, но я делаю это, небрежно допивая свой напиток, пока она кипит.
Жизнь в течение многих веков позволяет научиться нажимать на кнопки. И хотя я дал ей именно то, что она хотела, и планировала до ее маленькой драматичной вспышки, я дал ей разрешение.
Она застряла между желанием свернуть мне шею и ударить меня кулаком. Кольт все еще нависает над ней, поэтому я знаю, что далеко она не уйдет. Моя кровь в ее жилах усиливает все ее эмоции и, вероятно, объясняет ее иррациональную и ненужную угрозу смерти.
К несчастью для нее, я не могу преподнести ей все ее желания на блюдечке с голубой каемочкой. Я должен сыграть роль злобного босса мафии, который выжмет из тебя все досуха, если ты только вздохнешь неправильно. Ей слишком комфортно со мной, она слишком уверена в себе, зная, что я ее не убью.
Она должна бояться меня, хотя бы ради собственной безопасности. Найдется очень не много людей, которые будут терпеть, когда человек, а тем более Охотник, требует от вампира чего-то.
— Так что же за кусочек моей истории у тебя есть для меня?
Ее вопрос застал меня врасплох; я ожидал, что меня будут ругать или, по крайней мере, оскорблять.
— Терпение, Деми. Я расскажу тебе об этом после ужина.
Деми
Хлопнув дверью своей квартиры, я снимаю обувь и рывком открываю холодильник. Затем грубо закрываю его, ворча по поводу отсутствия алкоголя.
Маттео не дал мне ни хрена. Мы поели в ресторане — паста, кстати, была божественной, — а потом по дороге домой они втроем раздражающе молчали. Они игнорировали меня, что почти невозможно, потому что я знаю, что могу быть чертовски надоедливой.
Потом Грейсон проводил меня до лифта и нажал на кнопку моего этажа, после чего оставил меня одну в лифте.
Лжецы.
Грязные гнилые лжецы.
Ну, технически Маттео был единственным лжецом. Я захлопываю шкаф, когда вижу только чипсы и крендельки.
Может, вино или бутылка рома — это слишком много, чтобы просить об этом прямо сейчас? Небольшой кайф от вина, выпитого за ужином, уже прошел, а я не настолько пьяна, как хотелось бы.
Я храбро держалась перед всеми мужчинами, скрывала свой страх от них с помощью ухмылки и дерзких выпадов, но встреча с Блейзом напугала меня до смерти. Кровь Маттео не помогла бы мне далеко уйти, и я понимаю это теперь, когда прилив сил после кормления прошел.
Есть и другая причина моей охоты за алкоголем. Я по глупости позволила Маттео использовать ситуацию в своих интересах, еще больше привязав себя к нему обменом крови.
Я смотрю на ножи, лежащие на моем прилавке. По крайней мере три из них выкрикивают имя Маттео.
— Деметрия, я вижу твой гнев через камеру.
Я ударяю по прилавку, когда его голос прорывается сквозь мои мысли и пугает меня до смерти.
— Ты солгал мне.
Почему я так расстроена из-за этого? Неужели я действительно ожидала честности от лидера Кровной Мафии?
Он отвечает.
— Я сказал, что дам тебе информацию после ужина.
— Ты этого не сделал. — отвечаю я, открывая последний шкаф.
Бинго.
Одинокая бутылка "Мерло" марки, которая стоит больше, чем моя жизнь, скорее всего, ждет меня. Я обхватываю пальцами горлышко вина и принимаюсь за работу по его открытию.
— Это после ужина, не так ли?
— Никто не любит умников, Маттео, — пробка вылетает с треском. — Так ты мне скажешь или нет? — я наполняю свой бокал до краев и хмурюсь, когда в него больше ничего не помещается.
Стакан настолько полон, что мне приходится откидывать волосы назад и делать несколько глотков, прежде чем я несу его в гостиную.
— Тебе нравится вино?
— Это фантастика. Я не помню, когда в последний раз пила что-то настолько вкусное… — я делаю паузу и отпиваю глоток. — Подожди, ты купил мне это?
Тишина.
Клянусь Богом, при условии, что он не любит вампиров, я убью его, если он снова оставит меня в подвешенном состоянии.
— Купил.
Вздох, вырвавшийся из моих губ, громче, чем я ожидала, и я слышу легкий смех.
— Хватит светских бесед, Маттео. Скажи мне то, что я хочу услышать.
Маттео
— Видела бы ты свое лицо сейчас. — я смотрю на нее в прямом эфире. Оно черно-белое, но это не скрывает шока, вытесняющего цвет с ее лица.
— Двадцать пять? — спрашивает она, пригубив вино.
— Да, именно тогда проявятся твои способности.
Деми наклоняет голову в сторону.
— Мой день рождения через две недели.
Я знаю. Частично я упомянул о ее способностях, чтобы подготовить ее к переменам. Я не хочу ждать до самого дня рождения, чтобы обрушить на нее такую бомбу.
— Я ведьма?
Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая улыбку.
— Нет, ты не ведьма.
Она хмыкает.
— Почему ты просто не скажешь мне? Ты уже рассказал мне, как действует сила на мой род и что я, скорее всего, буду очень сильной. Я не понимаю, почему ты не можешь сказать мне, кто я.
Если бы все было так просто. Если бы я сказал ей в этот самый момент, что она Охотницая, монстр, созданный, чтобы убивать других монстров, она бы сражалась со мной до смерти, чтобы уйти. Она слишком пугливая и не доверяет мне.
Я хмурюсь. По какой-то причине она доверяет Грейсону и Кольту больше, чем мне. Они так же, как и я, виновны в ее похищении, даже больше, поскольку именно они похитили ее.
— Всему свое время, Деми. Я хотел, чтобы ты узнала о своих способностях скорее раньше, чем позже, тогда ты не будешь паниковать, когда это случится.
— Спасибо за ничегонеделание. — рычит она.
Я наблюдаю за тем, как она наливает себе вино, позволяя ей молча наслаждаться нашим разговором. Когда она удобно устроилась на своем месте, я прочищаю горло.
— Хочешь услышать продолжение истории?
Я сжимаю кулаки, ненавидя то, как обнадеживающе я звучу.
Деми опускает голову на подушку и улыбается.
— С удовольствием.
И я открываю книгу, читая дальше из дневника первого Охотника, которому хватило ума записать важные моменты. Охотники были и до Ван Хельсинга, но он — первый, кого помнят учебники истории.
Почему я читаю ей и рассказываю о важных трюках и советах по ее будущему ремеслу?
Какая-то безумная часть меня надеется, что, когда она узнает о моем предательстве, моя готовность снабдить ее жизненно важной информацией заставит ее простить меня.
Учитывая ее характер, я понимаю, что это просто глупая надежда.
И все же я не могу не продолжать рыть себе могилу и предпринимать отчаянные попытки выбраться на свободу. Потому что когда Деметрия узнает, что она собой представляет и что я сделал, она убьет меня.