Кровный долг

Глава 6

Кольт

Грейсон проник в мою голову. Деми великолепна, и ее тело великолепно, но я не дурак. Красивые вещи могут быть опасными, и она доказала, что от нее одни неприятности. Я постоянно вспоминаю, как ее глаза расширились от удивления и у нее перехватило дыхание, когда она почувствовала меня.

Я не могу контролировать свой член, а сумасшедшие женщины в некотором роде мой криптонит. Особенно, когда они злятся. Для такого маленького роста у нее внутри скрыто много гнева.

— Все прошло хорошо. — говорит Маттео, когда я вхожу в темную комнату наблюдения. Его глаза холодны и суровы, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он прикладывает одну из своих татуированных рук ко рту, и я слышу, как скрипит его челюсть.

— Грейсон говорил тебе, что она боец. — Я прислоняюсь к столу и смотрю на крошечного воина.

Маттео смотрит в окно, осматривая ее тело. Мне не нравится, как он на нее смотрит, но я ни за что не скажу ему остановиться. Он босс. Он может делать все, что захочет, независимо от того, насколько это меня беспокоит.

Он не нежный.

Деми хрупкая.

Он сломает ее, как дешевую пластиковую игрушку.

Эти устрашающе острые глаза скользят по мне, и он наклоняет голову, прислушиваясь к моему тяжелому дыханию.

— Ты хочешь что-то сказать?

И в итоге мне отрубят голову? Он знает меня лучше. Мы живем вместе уже почти двести лет, с тех пор, как он нашел меня нищим на улицах Лос-Анджелеса и обратил меня. Я прошел долгий путь от того жалкого человека, каким он меня нашел.

— Нет, Босс. Что ты хочешь с ней сделать? — я киваю подбородком в сторону упомянутой женщины.

Он прищуривается, выжидает четыре секунды, прежде чем сказать:

— Отведи ее в наблюдательную комнату на седьмом этаже.

Я киваю.

— Я позову Грейсона, чтобы он мог стоять на страже.

Маттео моргает в знак согласия, прежде чем снова повернуться и посмотреть на Деми. Приняв это за знак, я направляюсь к двери, чтобы приступить к выполнению задания.

— Ты хочешь ее.

Его грохочущий голос заставляет меня остановиться. Я остаюсь лицом к двери, стараясь, чтобы неживое сердце не колотилось и дыхание не замедлялось. Мне не нужно дышать, как вампиру, но мое тело еще не научилось отказываться от этой привычки. Мои эмоции все еще контролируют дыхание и выдают мое настроение тем, кто знает меня лучше всех. Маттео знает меня слишком хорошо.

— Ты не можешь получить ее.

Эти четыре слова кажутся гвоздем в гробу, и моя немедленная реакция — восстать. Я научился подавлять эти рефлекторные реакции, поэтому просто говорю: «— Понял, босс» и выхожу из комнаты.

Закрывая за собой дверь, я смотрю на ручку и позволяю ей принять на себя всю тяжесть эмоций. Я расправляю плечи и стряхиваю с себя все влияние, которое Деми оказывает на меня. Маттео — босс. Я не могу нарушать его правила, особенно из-за бесполезного человека.

Деми

В следующий раз, когда я просыпаюсь, я уже в другой комнате, привязанная к новому стулу. По крайней мере, это не наручники. Шершавой веревкой также будет легче манипулировать. Мое зрение затуманено, а голова кружится. Какой бы наркотик Кольт ни использовал, он вызывает ужасное похмелье. Я поворачиваю голову, пытаясь стряхнуть остатки наркотического сна.

В этой комнате есть еще одно зеркало. Я смотрю на него, задаваясь вопросом, наблюдает ли за мной тот же мужчина, что и раньше. Ждет ли, пока я сломаюсь.

Я не сломаюсь.

Я не позволю им победить.

Медленно я начинаю двигать запястьями, чтобы ослабить веревку. Каблуки стучат по плитке за пределами комнаты, и я прекращаю свои действия, внимательно прислушиваясь к тому, как затихает щелчок-щелк-щелк. Затем я начинаю снова, растягивая и раздвигая руки. Моя кожа болит от цепей, я чувствую, как горят веревки, но всего этого недостаточно, чтобы заставить меня остановиться.

Дверь внезапно распахивается, и я издаю недостойный визг. Грейсон входит с дерзкой ухмылкой. Вместо обуви он носит носки, что странно, и именно поэтому я не услышала, как он подошел. Кроме того, он вампир и, вероятно, преуспел в своей игре в невидимки.

— Привет, тигрица.

Я рычу, а он смеется.

— Чего ты хочешь?

Он садится на стул напротив меня, единственный объект в этой комнате, и говорит:

— Разве это не очевидно?

Румянец разливается по моим щекам, когда он мне подмигивает.

— Трудно отказаться от свежей крови.

Ой.

Не то, что я ожидала, и теперь мое лицо пылает совсем по другой причине.

— Ничего не произойдет, клыкастый парень.

В глазах Грейсона пляшут веселые искорки, но губы остаются сжатыми в тщательно контролируемую линию.

— Это была шутка, тигрица. Если бы я хотел твоей крови, я бы без проблем ее взял. Даже если бы ты не была прикована, я мог бы бросить тебя на пол и высушить досуха за тридцать секунд.

Дрожь сотрясает мое тело, и кровь стынет в жилах. Он убийца. Грейсон состоит в Кровной Мафии, но в первую очередь он вампир, безжалостный охотник, а я для него всего лишь кролик.

— Чего ты хочешь от меня?

Он барабанит пальцами по ноге и осматривает меня.

— В каком смысле, Деметрия?

То, как он произносит мое имя, такое чувственное: окутанное грязными обещаниями и темными желаниями.

— Вампиры связаны с инкубами?

— Что?

Я поднимаю глаза к зеркалу, чувствуя знакомое прикосновение тяжелых, проницательных глаз. Я не знаю, кто за мной наблюдает, но я чувствую его.

— Вампиры и инкубы связаны?

Грейсон усмехается.

— Конечно, нет. Эти маленькие существа — отвергунутые дети фейри. По сравнению с вампирами они всего лишь мухи.

У меня перехватывает горло, когда я сглатываю.

Его голубые глаза встречаются с моими, и он прищуривается.

— Почему ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, не желая давать ему больше патронов, чем у него уже есть.

— Как долго ты собираешься держать меня привязанной к стулу?

— Как долго ты собираешься сражаться?

Звук, который я выпустила, говорит о многом, и Грейсон отвечает своим собственным.

— Не будь дерзкой со мной, тигрица. Тебе предстоит сделать простой выбор. Прекрати драться, узнай, почему мы привели тебя сюда, и внеси свой вклад, или продолжай сражаться и оставайся связанной.

Я качаю головой.

— Это не может быть так просто.

— Почему нет? — он спрашивает об этом так невинно, что мне интересно, действительно ли ему любопытно.

Мой взгляд устремляется к зеркалу.

— Всегда есть подвох.

Что-то мне подсказывает, что тот, кто смотрит на меня через зеркало, и есть подвох.

Грейсон следует за моим взглядом и смотрит сквозь стекло. Его голова слегка наклоняется, как будто он соглашается с чем-то, что сказал человек за зеркалом. Учитывая его сверхъестественный слух и зрение, вероятно, так оно и есть.

Чертовы вампиры.

— Я вернусь позже. Не попадай в неприятности, пока меня не будет. Если только тебе не нравится, когда тебя шлепают.

— Держи руки подальше от моей задницы, вампир.

Он мрачно усмехается и разьединяет руки на груди.

— У тебя столько мужества для человека. Ты уверена, что ты не супер?

Мои глаза сужаются и я смотрю на него.

— Я уверена.

Затаив дыхание, когда он подходит ближе, я жду, пока он меня ударит или укусит. Когда он этого не делает и вместо этого кладет ладонь мне на щеку, мой желудок переворачивается. Его большой палец касается моей нижней губы. Действие чувственное и слишком знакомое. Он отдергивает палец от моего рта и цокает, когда я щелкаю на него зубами.

— Увидимся позже, тигрица.

Грейсон уходит от меня, даже не оглянувшись, и мне почти грустно видеть, как он уходит. Почти, но не совсем.

Проходит несколько часов, или, по крайней мере, мне так кажется. Человек за зеркалом ушел вскоре после Грейсона, и я, наконец, позволяю себе расслабиться. Я не осознавала, как этот изучающий взгляд заставил меня застыть и напрячься.

Кто бы ни сидел за стеклом, он обладает властью. Тот, с кем я не хотела бы встречаться, но с тех пор, как испытала на себе тяжесть его тяжелого взгляда, я не могу дождаться встречи лицом к лицу с незнакомцем.

Хотя бы для того, чтобы ударить его головой за то, что он мудак.

Дверная ручка дребезжит, и я смотрю на дверь с настороженной покорностью. Рано или поздно им надоест со мной играть и они возьмут то, что хотят.

Мою кровь.

Мою жизнь.

Я не ожидаю, что пара войдет в дверь, целуя и ощупывая друг друга, пока мужчина вталкивает женщину в комнату. Глаза мужчины останавливаются на мне, расширяясь от удивления, а затем сужаются со злым умыслом.

— Челси, детка. Посмотри, что у нас здесь есть.

Рубашка женщины прилипла к бюстгальтеру, а ярко-розовая чашка резко контрастирует с ее более темной кожей. Она наклоняет голову набок и прикладывает палец к губам.

— Ты принес мне подарок?

Парень лучезарно улыбается ей, демонстрируя свою задницу и спрашивая:

— Тебе это нравится?

Челси хлопает в ладоши и поправляет свой белый топ (который совершенно не скрывает розовый лифчик) и заправляет его в черные шорты с высокой талией. Если бы она не собиралась меня укусить, я бы сделала ей комплимент, потому что она хорошо выглядит.

— Как ее зовут? — Челси обходит меня с важным видом и проводит пальцем по моему плечу.

Мужчина смотрит на меня.

— Агнес.

— Серьезно? — я спросила его.

Он пожимает плечами.

— Я нашел Агнес в клубе, она отчаянно пыталась найти вампира, который мог бы создать ее.

Челси хихикает.

— Ой. Я бы хотела стать ее создателем.

Дело в том, что в школе тему создания целенаправленно избегают. Все, что я знаю о сиринге[3], это то, что я слышала из ненадежных источников. Некоторые говорят, что достаточно одного укуса и обмена кровью, чтобы превратить человека. Другие говорят, что требуется четыре и ритуал в полнолуние. В любом случае, я не уверена, что хочу, чтобы Челси обратила меня, и то, как она облизывает губы, заставляет меня чувствовать, что она совсем не заинтересована в том, чтобы я выжила после ее кормления.

— Агнес — ужасное имя. Как нам назвать тебя, питомец? — Челси стоит позади меня и проводит руками по моей груди, прижимая свою щеку к моей, чтобы она могла смотреть на своего мужчину.

Его взгляд перескакивает с ее на мой. Не нужно быть гением, чтобы представить то, что он изображает. По сравнению с Грейсоном или даже Кольтом, этот парень не тот, кого я хотела бы видеть втроем с Челси. Не то, чтобы я рассматривала секс втроем с ней. Мне не нравятся женщины, но если бы это случилось, я бы не выбрала этого чувака в качестве единственного. Честно говоря, Челси может добиться большего.

— А как насчет, — голос Челси касается моей кожи, и я чувствую, как ее губы изгибаются на моей щеке. — Мика?

Мужчина стонет.

— Ты всегда хочешь назвать их Мика.

Сколько женщин Челси пыталась создать? В моем сознании звенят тревожные звоночки.

Она встает и сжимает мои плечи руками. Я прикусываю язык, чтобы не закричать от боли. Ее хватка сильная и после нее остануться синяки.

— Мика — отличное имя.

Мужчина смеется над ее рычащими словами. Челси дрожит от гнева, и ей требуется всего секунда смеха, чтобы броситься на него. Ее атака яростна, сплошные зубы и ногти. На секунду он сбит с толку, затем начинает сопротивляться.

Я работаю запястьями, пока они отвлекаются, яростно пытаясь высвободить руки. Когда мужчина ее толкает, Челси летит на меня, и мы падаем. Стул стонет и ломается от удара. Вампирша скатывается с меня и бежит к мужчине.

— Ты пожалеешь об этом, Хэнк. — кричит она.

Я стону и вытаскиваю руки из-под стула. Мои запястья ободраны и красные. По крайней мере, они свободны от наручников. Я встряхиваю их, нащупывая в обломках стула что-нибудь острое. Одна из ножек зазубрилась, и я ухмыляюсь, когда нажимаю большим пальцем на ее верхушку.

Это будет больно. Идеально.

Челси уложила мужчину на пол и чуть не прокусила ему шею. Она не чувствует моего приближения, слишком поглощенная опустошением этого засранца.

Хэнк.⁴ Что это вообще за имя?

Я беру импровизированный кол обеими руками и поднимаю их над головой, прежде чем опустить одним мощным ударом. Вампирша издает пронзительный крик, когда деревяшка вонзается ей в шею. Это ее не убьет, но я и не пытаюсь ее убить. Я пытаюсь сбежать.

— Ты мерзкий человек.

Я вырываю кол из ее шеи и втыкаю его ей в щеку. Кровь разбрызгивается по полу. Она вскрикивает и падает на задницу.

Она не мертва, но ей понадобится время, чтобы прийти в себя. Это шанс, которого я ждала.

Пора уходить.

Я распахиваю дверь и несусь по темному коридору. Освещение намеренно приглушенное, а стены темно-синие. Ковер черный и плюшевый, и мои ноги проваливаются в него при каждом быстром шаге. Я не бегу, потому что это было бы слишком очевидно, но я не сбавляю темп. Я провожу рукой по стене, когда добираюсь до угла.

Прислонившись к ней спиной, я на секунду закрываю глаза и перевожу дыхание, прислушиваясь, не направляется ли кто-нибудь в мою сторону. Проходит несколько секунд, а я ничего не слышу. Твердо решив сбежать, я выпрямляюсь и проскальзываю за угол.

В конце короткого коридора только одна дверь. Это определенно не путь к выходу, и я не собираюсь играть в то, что находится за дверью номер два, рискуя попасть в плен к еще большему количеству кровожадных вампиров.

— Боже. — бормочу я про себя, прежде чем развернуться и врезаться в твердую грудь.

Руки Кольта крепко сжимают мои локти. Его зеленые глаза скользнули по моему лицу и телу.

— Куда-то идешь?

Мое сердце порхает, как бабочка, запертая в стеклянной банке. Он сдвигает меня так, что я прижимаюсь к стене; ушибленное из-за Челси плечо протестует, и я слегка вздрагиваю.

Лицо Кольта темнеет.

— Ты ранена.

— Какое тебе дело?

Он смотрит на меня несколько секунд.

— Никакого, — хрипло говорит он, прежде чем ослабить мою хватку. — Что случилось с Челси?

— Эм… Ничего?

Он сводит брови.

— Ты ударила ее ножом. У тебя отвратительная привычка резать суперов.

Я насмехаюсь над ним.

— Она и Танк Хэнк хотели порезвиться со мной, но, видимо, Мика испортила мне настроение.

— Кто такая Мика? — его лицо сморщилось, и я могу сказать, что полностью его запутала.

— Не говори мне, что ты не встречал Мику. Я думала, что все ее знают.

Кольт замечает мою улыбку и хмуро смотрит на меня.

— Ты шутишь.

— Я бы никогда.

Он наклоняется ближе, его лицо всего в нескольких дюймах от моего.

— Лгунья. — шепчет он.

По какой-то причине моя улыбка становится шире, и он отстраняется, наблюдая за мной со странным выражением лица.

— Грейсону следовало запереть двери. — бормочет он про себя, глядя в коридор. Он все еще держит меня достаточно крепко, и я не могу вырваться из его хватки. Я немного устала от того, что меня прижимают к стене без всякого секса.

Я не хочу спать с этим придурком, но обычно, когда мужчина швыряет женщину к стене, это ради секса. Кольт, очевидно, не получил эту инструкцию.

— Кольт.

Он смотрит на меня.

— Что?

— Мне нужно в туалет.

— Снова? — кажется, он искренне этому удивлён.

Я посмеиваюсь.

— Я человек, помнишь?

— Правильно, конечно. Пойдем. — он отходит, но крепко держит меня за руку притягивая к себе.

Кольт заталкивает меня в лифт и нажимает кнопку тринадцатого этажа.

— Я думала, тринадцатый этаж — это неудача.

Он издевается.

— Ты боишься привидений, Деми? — повернувшись ко мне, он ухмыляется и сверкает клыками.

Прежде чем ответить, я несколько секунд смотрю на острые кончики.

— Я не боюсь призраков. Только засранцев-вампиров, которым нужно перепихнуться.

Моя спина упирается в боковую стену лифта. Рука Кольта крепко сжимает мое горло, но он не душит меня. Взгляд, который он посылает в мою сторону, говорит мне, что ему очень хотелось бы задушить меня. Однако он не босс, и его сдержанность подтверждает, что кто бы ни был боссом, он хочет, чтобы я была жива.

Я кладу пальцы на его предплечье, не обращая внимания на мышцы и вены, которые обычно нахожу привлекательными, и впиваюсь ногтями в его кожу.

— Разве тебе никто никогда не говорил, что гнев — это признак слабости?

Кольт прищуривается.

— Грейсон постоянно мне это говорит. Однако он не понимает, как я использую гнев.

— Как это? — я спрашиваю тяжело дыша.

Он усилил хватку, и, хотя я все еще могу дышать, это дается с трудом.

Кольт, который был на расстоянии вытянутой руки, сокращает расстояние между нами и наблюдает, как моя грудь поднимается и опускается с сардонической улыбкой.

— Ты замечательная лгунья, Деми, но ты не можешь скрыть от меня свой страх.

Его зеленые глаза смотрят, как его большой палец гладит мое горло.

Ублюдочный вампир прижимается своими бедрами к моим и прижимается ртом к моей шее. Он оставляет легкий, как перышко, поцелуй под пальцами, затем перемещает рот к моему уху.

— Ты также не можешь скрыть тот факт, что ты возбуждена прямо сейчас, несмотря на то, что боишься, что я могу тебя убить.

Его слова грохочут по моей коже, и я вздрагиваю.

— Ты не убьешь меня.

— Что дает тебе такую уверенность? — спрашивает он, а затем кусает меня за ухо.

Я вскрикиваю, потому что не ожидала, что он меня укусит.

— Кто бы ни был главным, я нужна ему живой. Ты бы уже убил меня, если бы это было не так.

Когда он убирает руку и отходит, я начинаю оседать на пол. Опираясь руками о стену, я удерживаюсь на ногах. Кольт наблюдает за мной, морщинка залегла у него между бровей. Я наблюдаю за ним, терпеливо ожидая его следующего движения.

— Ты не так умна, как думаешь. — потом он хватает меня за руку.

Для вампира он какой-то глупый. Я позволяю ему взять меня за руку, затем резко дергаюсь к нему и свободной рукой врезаю ладонь ему в нос.

— Дерьмо.

— Кто теперь тупой?

Двери лифта со свистом распахиваются, и я убегаю вниз по тринадцатому этажу, прочь от разъяренного вампира.

— Я не называл тебя тупой. — слышу я, как он кричит мне вслед.

Его веселье особенно раздражает, поскольку я только что сломала ему нос. Однако он вампир, поэтому, вероятно, уже исцелился. Это означает, что у меня есть около четырех секунд до того, как он…

— Попалась. — на этот раз он хватает меня за обе руки и поднимает. Я пинаю его, когда он прижимает меня к своему телу. — Где ты научилась драться, Деми?

— Боксерский клуб Райкера. — я дергаю руками, вызывая острую боль в плече, но ничего не делаю, чтобы вырваться из его железной хватки. Тренажерный зал, в который я ходила три раза в неделю, явно не стоил тех семидесяти пяти долларов, которые я платила за то, что они считали занятиями для элитных воинов.

— Ты не сможешь выбраться, Деметрия. В конце концов ты сдашься.

Почему он должен так произносить мое имя?

— Нет. — обещаю я ему.

Он вздыхает.

— Если бы ты это сделала, все было бы намного проще.

Я опускаю голову и смеюсь. Его руки настолько напряжены, что утром у меня наверняка появятся синяки.

— Ты сумасшедший, если ожидаешь, что я перестану бороться за свою жизнь. Я найду выход, может быть, не сейчас, но я сбегу.

Нож, который я оставлю в его груди, станет моим прощальным подарком. Впрочем, ему об этом знать не обязательно.