Любовник Павлова

Глава 21-2. Вадим. Благотворительность

Глава 21-2. Вадим. Благотворительность

Моему появлению в офисе «Павлова дара» и начальник, и сотрудницы искренне обрадовались. Больше всего дамам пришлось по душе, что работник я временный, надолго здесь не задержусь. Алексей Михайлович, представляя меня, чуть ли не прямо сказал, что можно не беспокоиться: никого из постоянных я не подсижу. Пришёл — максимум — до конца лета.

Судя по посветлевшим улыбкам сотрудниц, местом в фонде Павлова они дорожили. И мне стало до крайности любопытно, сколько же платят профессиональным благотворительницам. Хотя они могли держаться за фонд и не из-за зарплаты.

Бывают такие места: заходишь, а внутри почти осязаемая благодать. Всё дышит спокойствием и таким, по-хорошему советским уютом.

В офисе фонда царила своя атмосфера. Её делали не только люди, но и светлая мебель, разлапистые цветы в горшках всех форм и размеров, вязаная шаль, свешивающаяся со спинки ближайшего стула, стол, накрытый белой скатертью, с чайником, чашками, блюдцами, вазочками, висящее на видном месте панно-макраме, разнообразные кактусы у мониторов компьютеров, множество фотографий улыбающихся людей.

Тут с первого взгляда понятно, «Павлов дар» — отличное место для человека без особых амбиций, чтобы, присев тут однажды, навсегда обрасти мхом.

Я себя карьеристом никогда не считал, но здешний основательный уют даже слегка пугал. Тут не успеешь и глазом моргнуть, как начнёшь ходить на работу бородатым, в очках, с пухнущим от избытка сахара пузом, или в шортах и сланцах, или в свитерах с оленями и пушистых шарфах.

Э нет, такая судьба не для меня. Я тут временно. Свои вопросы решу и поднимусь на ступеньку повыше.

Алексей Михайлович похлопал меня по плечу.

— Вот попомните мои слова. Ещё лето не кончится, а наш Вадим встанет на крыло и поднимется в главный офис. Это сейчас он желторотый птенец, но так будет недолго. Вы только посмотрите, какой молодец.

Что я молодец, улыбающиеся сотрудницы согласились. Кто-то с материнской мягкостью, а кто-то и с опасной хитринкой в глазах. Мне досталась масса комплиментов — лицу, возрасту, фигуре.

Так и подмывало спросить у единственного тут мужчины, кроме меня: «А они всегда себя так ведут?» Разумеется, я придержал язык за зубами. Не плюй в колодец, как говорится.

С коллегами мне ссориться никак нельзя. Даже с той, которая мне подмигнула и приосанилась, дерзко строя из себя женщину-вамп, и плевать ей на возраст — хорошо за полтинник.

Алексей Михайлович объявил, что одна из сотрудниц может отправиться в отпуск с завтрашнего дня. Условие одно — уже сегодня передать мне дела и всему научить, всё объяснить.

Поднялся галдёж. Словно на хлебные крошки слетелись голуби, галки, вороны и чайки. Разгорелись такие баталии, что я счёл за благо отступить в тень, присесть у стола с чашкой чая и угоститься конфетой.

Битва за то, кто идёт отдыхать, а кто остаётся, заняла добрый час. А может, и меньше, я не засекал точное время. Хватило ощущения, что разборки продолжались долго до оскомины на зубах. В итоге я взял из вазочки ещё конфету, не постеснялся.

Алексей Михайлович тоже умыл руки, присел у того же стола, что и я, и всё то время, пока его дамы ругались, познавал дзэн в моей безмолвной компании.

Положительным итогом наблюдения за сражением стало то, что я составил более-менее чёткое представление о людях, рядом с которыми собирался работать, а также узнал тщательно приберегаемый к такому случаю компромат на каждую из «подруг». Он на максимуме включал в себя утаенную от коллектива пачку бумаги для ксерокса — то есть полнейшую ерунду.

— Прости за это безобразие, — негромко сказал Алексей Михайлович, наблюдая за угасанием схватки. — Женский коллектив, сам понимаешь. — Он хмыкнул. — А если не понимаешь, то, увы, скоро поймёшь.

— Хорошие у вас люди работают, — ответил я примирительно.

Он приподнял седые брови, и я объяснил:

— Из шкафов вытащили не скелеты, а всего лишь бумагу для ксерокса.

Алексей Михайлович хмыкнул и уже с улыбкой поднялся на ноги. Пару раз хлопнул в ладоши.

— Ну что, милые, всё обсудили? Валентина Ивановна, ты на море едешь с внучкой?

Победительница со счастливым видом кивнула.

— Тогда бери Вадима и вперёд, хорошо всё объясняй. И в отпуске оставайся на телефоне, на его звонки обязательно отвечай.

Валентина Ивановна всё кивала, будто болванчик. Остальные выглядели не слишком довольными, поглядывали на неё с почти не скрываемой неприязнью.

Алексей Михайлович — человек многоопытный — успешно разрядил обстановку. Его шутка имела успех.

— А то знаю я вас. Как приедут на турецкие берега, как с красавцами загуляют...

Вопрос отпуска в июле местных дам немного испортил, но в остальном они оказались милейшими созданиями. Уезжала женщина-вамп, за что я мысленно поставил судьбе лайк. И ещё много лайков за то, что, как выяснилось, садился на место человека, через руки которого проходили все документы до того, как лечь на стол директора фонда.

К полудню я умел сканировать документы, проверять их по спискам и вести эти самые списки, подшивать в картонные папки и создавать соответствующие папки в программе. Регистрировать всё в бумажных и электронных журналах. Отвечать на письма, пользуясь универсальным шаблоном-советчиком.

— Тебе не нужно ничего придумывать от себя, — объясняла Валентина Ивановна. — Вот папка с письмами. Находишь похожий случай, берёшь прошлый ответ как образец. Задаёшь вопросы Елене Львовне, и она уже или подписывает для отправки, или оставляет дожидаться решения начальника. А если дело срочное, то Алексею Михайловичу сама на личный звонит.

— А как же, — заикнулся я, глядя на открытую дверь в кабинет директора.

— А он в отпуске с понедельника. А я с пятницы, вот же мне с тобой повезло, так повезло. — Валентина Ивановна удовлетворённо вздохнула и бросила взгляд на проигравшую в схватке за отпуск соперницу. — Так что будете от нас отдыхать. Хоть целый день чаи гоняйте, никто плохого слова не скажет.

Я встретился глазами с Еленой Львовной, вздохнул, и она мне едва заметно кивнула. Взглянув на Валентину Ивановну, я мысленно поставил судьбе ещё один лайк — за уходящего в отпуск Алексея Михайловича.

К обеду дамы проявили редкое единодушие в желании меня чем-нибудь угостить, расспросить, обучить, дать советы и узнать поточней, если ли у меня девушка, и когда наша с ней свадьба?

— Мы с Вероникой ещё не так много времени вместе. Договорились пока что никуда не спешить, узнать друг друга получше, — ответил я, улыбаясь. — У нас свободные отношения.

Павлов бы наверняка лопнул от негодования, узнав, что в моей наскоро придуманной легенде ему пришлось сменить пол, помолодеть лет на пятнадцать и обзавёстись третьим размером груди.

Мне объяснили, что даже если моя Вероника ничего такого не говорит, это не значит, что ей не хочется за меня замуж.

— Свободные отношения — это бред, — авторитетно заявила Валентина Ивановна, самая бойкая и говорливая из коллег. — В любви нет такого понятия как «свободные отношения».

Её поддержали другие:

— Отношения либо есть, либо их нет.

— Свобода от любимого не нужна. И уж точно порядочной девушке, чтобы любить, не нужен какой-то там договор.

— Ей жених нужен, а ещё лучше — муж. Разве сам не понимаешь?

— Ты уж извини, Вадим, но договоры в таких делах — это такое. — Валентина Ивановна сморщила нос и вздохнула. — Не хочу я твою девушку обижать. Она, наверное, совсем молоденькая, не понимает, как называют тех, кто прыгает из постели в постель, руководствуясь договорами. Вот ты сам посуди. Разве за то, что она не требует у тебя серьёзного к ней отношения, ты её хотя бы чуть-чуть уважаешь?

Вот же старая мымра. Назвала мою девушку шлюхой. Верней, не девушку, а...

— Не стану спорить, — сказал я кротко, будто совершенно разучился показывать зубы. Встал из-за накрытого к чаю стола. — Прошу меня извинить, пока перерыв, хочу размять ноги.