Любовь Демона

Глава 9

Демьян

Меня корежит.

Разъебывает и сжигает изнутри бешеной яростью, смешанной с такой же ревностью.

Не надо было смотреть это ебучее кино, я же всегда завожусь. А тут еще и Ангелина передо мной настоящая.

У меня и так крышу сносило, а теперь ее совсем срывает. Вскакиваю с кресла, обхожу Ангелину по кругу и приваливаюсь спиной к двери. Она разворачивается, отходит на безопасное расстояние.

По ее мнению. Потому что сейчас какая блядь может быть безопасность? Разве что приковать меня к стене по рукам и ногам.

У меня слишком долго не было секса. А теперь, когда она стоит передо мной, четко осознаю, что его не было, потому что я хочу только ее.

Несмотря на всю ее ложь.

Артур, ясное дело, гондон. Но мама! Как она смеет говорить такое про мою мать?

Смотрю в ее ясные, чистые глаза и не могу поверить.

Нахуя? Это же так легко проверить!

— Нахуя, Ангелина? — повторяю вслух изменившимся голосом. — Нахуй ты это сейчас сказала? Ты же сама знаешь, что врешь. Почему ты тогда столько лет молчала?

Она сглатывает, поправляет рукой выбившуюся прядь, и я ненавижу себя за то, что сам хотел это сделать. Что хоть она и отскочила подальше, я все равно слышу ее запах. Такой охуенный знакомый запах единственной девушки, в которую я влюбился как последний еблан.

Как можно хотеть ту, кто тебя предал? Кто готов оговорить кого угодно, только чтобы оправдаться? Даже мою мать.

А я сука хочу. Потому и стою как истукан, спрятав руки в карманы, и продолжаю сверлить ее взглядом.

Ангелина поразительно спокойна. Прядь выпадает из-за уха обратно, и я сжимаю в карманах кулаки, чтобы к ней не потянуться.

— Я знала, что ты не поверишь, — говорит чуть дрогнувшим голосом, но я не ведусь. Это ничего не значит, она может просто волноваться, и причина может быть как раз в том, что я не верю. — Ты так просто и легко от всего отказался, выбросил меня из своей жизни. Заблокировал, отправил в черный список, и я никак не могла к тебе подступиться. У меня была единственная возможность, но я не смогла ею воспользоваться.

Все еще молчу, буравя ее глазами. В самой глубине моя непробиваемая броня уверенности дает нехилую трещину. Блядь, ну не лгут так с блестящими от слез глазами. Или я совсем стал наивным дурачком, который верит во все, что ему ни скажут?

— Почему?

— Потому что меня к тебе не пустили, Демьян. Это был день твоей свадьбы. Я не знала, просто увидела твою машину и пошла тебя искать. Твоя охрана вытолкала меня в шею, потому что женихом был ты. Не надо делать из себя жертву обмана, ты слишком быстро женился для влюбленного.

Она напряжена, руки заведены за спину. Смотрит не на меня, а куда-то в сторону. На щеках горят лихорадочные пятна, глаза полные слез.

Блядь. Для игры это слишком хорошо. Чересчур.

В груди трескается и ломается. Дыхание спирает, сглатываю, чтобы не хрипеть. И все равно хриплю.

— Почему тебя не пропустила охрана? Там было много гостей, что за бред ты несешь, Ангелина?

Она вскидывается, в глазах появляется нехороший блеск.

— А ты догадайся, Демьян. Догадайся, кого обычно не пускает охрана на праздники к господам? — на ее лице застывает каменная маска. Мое походу не лучше, потому что она сама и отвечает, выпуская воздух сквозь зубы: — Правильно. Обслуживающий персонал. Я подрабатывала на кухне, потому меня и не пустили.

Она отворачивается, шумно дышит, и внутри меня снова раздается оглушительный треск. Такое не придумаешь. Надо обладать неслабым цинизмом, чтобы такое сочинить.

Я бы точно не додумался.

— Но мне никто ничего не сказал, — говорю хриплым голосом, потому что горло дерет от сухости. Она пренебрежительно дергает плечом.

— Мне наплевать, веришь ты или нет, Демьян. Абсолютно, — и поправляется. — Теперь уже наплевать. Я просто хочу рассчитаться и уйти.

— Хорошо, Ангелина, — опускаю руки и медленно отталкиваюсь от двери, — зато мне не наплевать. Предлагаю сделку. Если ты говоришь правду, я оставлю тебя в покое. Но если окажется, что ты лжешь...

— Что? — она поворачивается и так сверкает глазами, что я на секунду слепну. — Побежишь нажалуешься мамочке?

— Оставь в покое маму, — отвечаю ровно, — я уверен, что она ни при чем. Я тогда запущу этот ролик по всем соцсетям и по внутренней сети компании.

Ангелина вздрагивает и бросает уничижительный взгляд, от которого мои волосы точно загорелись бы, не стригись я так коротко.

— Почему я ни капли не удивлена, Демьян, не знаешь?

***

Ангелина

К вечеру дождь утихает, но полностью идти не перестает. Сеется и моросит, оседая на одежде и волосах мелкой пылью.

Демьян ушел сразу после того, как я вышла из его кабинета. Пронесся мимо, даже не глянув в мою сторону, а я сижу, не могу пошевелиться. Чувствую себя совершенно разбитой и опустошенной.

‍

После сумасшедшего напряжения наступает откат. Так всегда бывает. Но сейчас особенно.

У меня ощущение, будто меня прокрутили через мясорубку. Дважды.

Только теперь осознаю, насколько цеплялась за то, что Демьян не знает правды. И насколько надеялась в глубине души, что эта правда его потрясет. Что стоит ему узнать, он встанет на колени и посыплет голову пеплом.

Но все оказалось не просто хуже, а хуже некуда.

Демьян мне не поверил. Он даже толком не стал слушать. Как только я упомянула Анну, его переклинило. Так разве есть смысл дальше ему что-то говорить? И тем более сообщать, что он отец Миланки?

Хотя мне очень хотелось. Прямо язык чесался.

Хорошо, что удержалась. Уверена, ничего хорошего в свой адрес не услышала бы.

Он сказал, что будет разбираться и выяснять, но я сомневаюсь, что у него выйдет. И у кого он будет выяснять? У Артура? Или у мамы?

А ведь у меня нет никаких доказательств. О причастности Анны я знаю только со слов Артура, других подтверждений у меня нет.

Но мне на руку то, что Демьян займется расследованием и на время оставит меня в покое. Как раз пройдет две недели, я просто не явлюсь на работу, и тогда Каренину не будет смысла меня шантажировать.

На экране телефона высвечивается номер отчима.

— Лина, ты еще в офисе?

— Да, — выдавливаю через силу.

— Я тебя сейчас заберу. Лида сказала привезти тебе Миланку. Тема тоже напросился покататься. Так что сиди на месте, я быстро.

Я сегодня решила переночевать дома. Надо дать родителям отдохнуть, тем более, что Артур не знает моего адреса. Вряд ли он станет рыться в личных делах, а просто так наш отдел кадров личную информацию раскрывать не станет.

Гриша забирает меня из офиса. На заднем сиденье в детских автокреслах сидят Милана с Артемкой. При виде меня эмоции плещут через край.

Малышня хлопает в ладоши и стучит ногами так громко, что Григорию приходится их усмирять.

— А ну тихо, а то не куплю чупа-чупсы!

Чупа-чупсы это святое, поэтому дети мигом затихают.

По дороге прошу Гришу заехать в супермаркет. Мы с дочкой загостились, а дома в холодильнике шаром покати. Надо что-то приготовить на ужин.

— Ты иди, а я с ними погуляю, — отчим достает по очереди из машины малышей, и они вприпрыжку бегут к полкам с конфетами.

Быстро собираю нужные продукты в тележку. Выезжаю из торгового зала и внезапно слышу знакомый голос, от которого сердце проваливается куда-то вниз:

— Григорий? Это ты? Тебя не узнать!

— Здравствуйте Анна Александровна.

Вишневская. Здесь. Господи, что же мне делать?

Я не хочу, чтобы она видела Миланку. Эта стерва быстро сложит два плюс два и в отличие от своего сына сразу сделает правильные выводы.

И тогда мне страшно представить, что будет. Страшно в самом прямом смысле.

Анна так просто это не оставит. Ей не нужна внучка от нищенки, в этом плане вряд ли что-то сильно изменилось за три года. Так что всем будет лучше, если о моей дочери она никогда не узнает.

Разворачиваю тележку и торможу за колонной. Отсюда может и не все видно, но зато очень хорошо слышно.

Анна стоит спиной. Мне не видно ее лица, но судя по осанке она такая же как была. Несгибаемая. Ради поставленной цели готовая на все. Как и ее сын. Яблочко от яблони...

— Папа! — бросается к Григорию Артемка. Дочка смотрит на брата и бежит следом.

— Папа!

Она иногда Гришу так называет, и он страшно гордится, хоть и не показывает. Отчим поднимает обоих на руки, и Анна удивленно выгибает бровь.

— Это оба твои? У тебя двойня?

Он не колеблется ни минуты.

— Да, — отвечает безмятежно, — вот, вышли прогуляться.

Анна поворачивается боком, и мне видно ее профиль. Пячусь назад, прикрываясь тележкой. Если дети меня увидят, дочка точно так же побежит ко мне. И кричать «Лина» в отличие от Артемки она не будет.

«Ну иди уже, чего ты уставилась на детей?» — говорю мысленно, и Анна словно меня слышит.

— Рада была видеть тебя, Григорий, — говорит на прощание, он коротко кивает.

Дожидаюсь, пока Вишневская скроется из вида и выхожу из укрытия.

— Поехали скорее, пока она не вернулась, — хмуро бросает отчим, и я послушно ускоряю шаг.

Если от Демьяна я не чувствую исходящей опасности, и даже от Артура она не ощущается, то здесь воздух буквально ею пропитан. Она сквозит во всем — в прямой как струна спине, в холодной улыбке, в равнодушном скрипучем голосе.

И если бы передо мной поставили задачу самой выбрать себе врагов, я не колебалась бы ни минуты. Потому что лучшего врага я не могла бы придумать.