Любовь Демона

Глава 20

Демьян

— Я хочу признаться... — она говорит медленно, кусает губы, а меня пиздец кроет. Не покидает ощущение, что я вот прямо сейчас, в эту минуту проебываю что-то важное. Что-то дорогое.

— Послушай, подруга, давай в следующий раз, — перебиваю Алену, но она вдруг оборачивается на постер, снова на меня и складывает молитвенно руки на груди.

— Нет, Демьян, сейчас. Это трудно, о собственной подлости говорить всегда трудно. Но... в общем, я беременная.

— Ты о чем? — лихорадочно перебираю в памяти моменты собственной невменяемости. Где и когда я мог так нажраться, чтобы меня можно было сейчас нагнуть на отцовство?

Не было. Совершенно точно не было.

До беспамятства допивался, да, было. Но чтобы при этом кого-то трахнуть и забыть, до такого я еще не опускался.

— Так, свободна, — говорю холодно, беру девушку за локоть и толкаю к двери, — мы с тобой не спали, иди в другом месте рассказывай сказки.

— Стой, Демьян, я не то хотела сказать, — она вырывается, — я замуж выхожу, я от жениха своего беременная. Не хочу просто больше на душе это дерьмо носить, я отмыться хочу. Я очень перед тобой виновата.

Я уже вообще нихера не понимаю.

— В чем? Мы с тобой и не пересекались толком.

Алена набирает в грудь больше воздуха, поправляет выбившуюся прядь и выдает на одном дыхании:

— Я тогда соврала тебе. Мы все тебя обманули. Не была твоя девушка с Артуром. Никогда. Он ее заманил на вечеринку, они с Марго вместе все это придумали. Подсыпали ей дури и возбудитель, хотели, чтобы на видео все выглядело естественно. А ее вырвало на Артура. Их Марго снимала, он твою девушку раздел. Это было... отвратительно. Но он ее не трогал, побоялся. Артур всегда был ссыклом. Он боялся, если она заявит об изнасиловании, то его поймают. Там же можно сделать все эти тесты ДНК и доказать. Так что он ее не трахал. Это был спектакль. Для тебя...

Каждое слово раскаленным штырем вбивается прямо в сердце.

— Марго нас специально засняла на видео, — продолжает Алена, всхлипывая. — Она потом шантажировала всех, кто туда попал, что мы пойдем по статье. И я испугалась, Демьян, мне точно не нужна была такая слава. Но сейчас я поняла, что больше носить в себе это не могу, всю эту грязь. Носить вместе со своим ребенком...

Слушаю и не верю. Не верю, что такое могут сотворить двуногие. Не маргиналы, не отбросы, вполне нормальные цивилизованные люди. Когда-то я их даже считал друзьями...

Алена еще что-то говорит, размазывая сопли по щекам, но я ее не слышу. Разворачиваюсь и с силой всаживаю в стену кулак.

Один удар. Второй.

Кровь течет по костяшкам, но я продолжаю бить. Просто представляю вместо стены собственную самодовольную рожу.

Она мне говорила. Она мне рассказала, но я не поверил. Вел себя как гондон, поверил никчемным людишкам, которые смешали с грязью мою любимую, мою единственную, моего Ангела...

Значит и то, что она хотела увидеться со мной в день моей свадьбы, правда. А еще, что все это задумала мама...

Упираюсь в стену и ударяюсь лбом.

— Демьян! Демьян! Что ты делаешь! — прорывается сквозь пелену. Поднимаю голову, смаргиваю.

Я бы с удовольствием вдолбил в стену голову Алены, но все-таки она девушка. И к тому же, беременная.

С ободранных костяшек стекают кровавые струйки. Алена в ужасе трясет меня за локоть, а в кабинет уже вбегают сотрудники во главе с бухгалтерией. Бухгалтерия просто ближе всех. Походу, это я к ним пробивал стену головой.

— Демьян Андреевич! — в ужасе вопит моя главбух. — Кто это вас так?

— Успокойтесь, — поднимаю неотбитую руку, — все в порядке. У кого-то здесь есть перексись и бинт?

***

Еду по взятому в отделе кадров адресу, меня все еще потряхивает.

Веду машину здоровой рукой, вторая забинтована — бухгалтерия постаралась.

Алену пришлось долго успокаивать, потом приехал ее жених. Хотел набить мне ебальник, думал, что это я ее довел.

Я был только за, мне все еще хочется разнести пол мира. И жених Алены был бы для меня настоящим подарком, но не судьба.

Алена быстро оттеснила от меня своего жениха, а потом и вовсе увела его из офиса.

Я не стал у нее спрашивать про мать. Скорее всего, мать в сговоре с Марго и Артуром, а Марго точно не стала таким делиться с подругой.

Они ответят за все, все трое. Но сейчас я должен увидеть Ангелину.

Букет я выбросил еще в офисе. После того, что я сделал, я не букеты носить должен. Если Ангел меня нахуй пошлет, это будет самое малое, что она может сделать.

Но я никуда не пойду. Буду под дверью сидеть, пока не простит. Будку под подъездом поставлю, жить в ней буду, но я дождусь, чтобы она простила.

В подъезд попадаю без труда — на двери дешевый кодовый замок, который открывается без особых усилий. Взлетаю без лифта на пятый этаж.

Жму кнопку звонка — в квартире раздается трель. Долго жму, никто не открывает. Ее что, дома нет?

И когда готов уже двинуть ногой, дверь открывается.

***

Ангелина

Когда я вернулась из отеля, Миланка уже спала. Температура упала, ее лобик был усыпан мелкой испариной.

Я достала из шкафа бутылку шампанского. Хорошее, дорогое, мне еще при Астафьеве подарили на день рождения от компании.

— Спасибо тебе, Кать, — поблагодарила я соседку, — и извини, что задержалась.

Катерина взяла бутылку, но губы поджала.

— И тебе спасибо, Ангелина, обращайся, если надо. Только больше больной Миланку не оставляй. Я так пересрала, когда посадила ее на руки книжку почитать, а у нее лоб горячущий! И ты еще не на связи. Я строчу сообщения, а ты их не читаешь...

Она глянула так многозначительно, что я все поняла.

В отеле я быстро обмылась, но даже если бы я час стояла под душем, это не помогло.

От меня пахнет мужчиной. Я все пропиталась запахом Демьяна, и смыть его получится не скоро.

Катерина не может этого не слышать, она поняла, что я была на свидании, поэтому хоть и не говорит вслух, но во взгляде ее ясно читается осуждение.

— Ты пойми, Лин, у меня ж своих детей нет, я не знаю, что делать, когда они болеют... — уже в дверях оправдывается соседка.

— Все нормально, Кать, спасибо тебе! — выпроваживаю ее из дома и закрываю дверь.

Завариваю чай, достаю малину. Пусть будет наготове. Если малышка проснется, напою ее теплым чаем.

Только собираюсь идти в душ, как звонит мама.

— Доченька, ну что, как Миланка? Может Грише вас завтра забрать?

— У нее к вечеру снова поднялась температура, — не говорю маме ничего про Катю. Тогда придется рассказать про Демьяна, а я не могу. Между нами все кончено, зачем ворошить старую неприязнь? — Наверное придется давать ей антибиотик.

— Может позвони врачу? Ты говорила, она дала свой номер телефона?

— Да, сказала звонить, если станет хуже. Но сейчас уже поздно. Завтра наберу. Так что скажи Григорию, чтобы не ехал, я боюсь, что мы можем заразить Артемку.

Мама нервно вздыхает.

— Неспокойно мне, дочка, что вы там одни. Дом здесь большой, может попробуем их по разным комнатам развести?

— Ты не помнишь как они в прошлом году гриппом болели? — хмыкаю в трубку.

Это был еще тот трэш. Братишка использовал любую возможность, чтобы пробраться к Миланке и конечно же заболел. В итоге мы с мамой потом тоже свалились с гриппом, из всей семьи самым крепким и выносливым оказался Григорий.

— Не переживай, мам, мы приедем как только Милана перестанет температурить.

Мама снова вздохнула.

— Хорошо, доченька. Только не теряй времени, собирай вещи. Чтобы мы сразу заказали грузчиков и машину. Мне будет спокойнее, когда вы переедете.

Мне так тоже будет спокойнее, но я успокаиваю маму, говорю, что все и так хорошо, и прощаюсь.

После душа проверяю у Миланки температуру, дочка мне снова кажется горячей. Градусник показывает тридцать семь и пять, а значит температура снова растет.

Решаю лечь спать в комнате дочки. Раскладываю раскладушку, ложусь прямо в халате и ставлю будильник, чтобы проснуться через полчаса.

Как чувствовала.

Встала с трудом, но когда попробовала лоб малышки, сон как рукой сняло. Тридцать восемь и пять. Пришлось ее будить, чтобы дать лекарство и уговорить выпить хоть полчашки чая с малиной.

Дальше я не спала, просто ложилась на раскладушку с закрытыми глазами и вскакивала каждые десять минут, чтобы померить температуру.

Она не падала, но хотя бы остановилась на отметке «тридцать девять».

Я обтирала ножки и запястья дочки полотенцем, смоченным в прохладной воде, и отпаивала ребенка чаем.

Наконец через час температура начала снижаться, и Миланка уснула. Я сделала себе чай и пила его, глядя в окно.

Что делал Демьян после того, как я уехала? Лег спать? Напился? Заказал себе в номер шлюху, чтобы мне отомстить?

Я об этом не узнаю. Как и не узнаю, что он сделает, когда поймет, что я больше не выйду на работу в офис.

Спать я легла только когда убедилась, что температура у дочки спала до тридцати семи.

***

Проснулись мы обе поздно. Миланка с утра капризничает — сначала отказалась от завтрака. Я еле уговорила ее на чай с кусочком сыра.

Я позвонила доктору, она сказала, что антибиотик давать рано, надо еще подождать до завтра.

— Может, вы ее посмотрите? — прошу ее по телефону.

— Хорошо, сбросьте адрес, я постараюсь приехать.

Сбрасываю адрес, а когда вхожу в детскую, вижу дочку, уснувшую прямо на ковре в обнимку с медведем, которого ей подарил Демьян.

Перекладываю Миланку на кровать, сама на цыпочках ухожу в кухню.

Звонок в дверь застает врасплох. Наверное, это врач, только почему она не позвонила? И я хороша, надо было отключить звонок.

Подбегаю к двери, быстро распахиваю и застываю. Потому что за дверью стоит Демьян.