Любовь Демона

Глава 33

Ангелина

— Ты притворялся! Притворялся! — вырываюсь, молочу обманщика по плечам, а по факту лишь выбиваю снег из непромокаемой ткани лыжной куртки.

— Не притворялся, — Демьян без особых усилий скручивает меня и снова притягивает к себе, — я умирал, а ты вернула меня к жизни. Не дерись, Ангел, я все равно сильнее!

Я возмущаюсь, отбиваюсь, но на деле испытываю невероятное облегчение от того, что Каренин жив.

Не передать, что я пережила, когда увидела, как на него на полной скорости несется Никита. Если бы они столкнулись... Лучше об этом не думать, от страха сразу сводит внутренности.

Никита вовремя сориентировался и в последний момент успел объехать Демьяна. Все произошло за какие-то доли секунды, я не успела опомниться. И увидела, как Демьян отлетает в сторону от трассы.

Перед глазами пронеслись кошмарные кадры из прошлого — инвалидное кресло, безжизненные ноги, отсутствующий взгляд.

Или еще хуже...

Неслась к нему, не разбирая дороги, а он притворялся!..

Его губы впиваются в мои, язык раздвигает зубы и проталкивается в рот. И у меня пропадает весь запал. Злость тоже куда-то уходит.

Какая разница, притворялся или нет? Главное же, что живой. И как минимум все конечности двигаются.

— Ты не представляешь, какой я счастливый, Ангел, — шепчет в губы Демьян, — просто не представляешь...

Он углубляет поцелуй, и мне становится совершенно наплевать, что мы лежим в сугробе, присыпанные снегом.

Вот абсолютно.

— Бро, ты как? — к нам по снегу пробирается Топольский с мужчиной в форме медработника.

— Норм вроде, — Демьян с явным сожалением выпускает меня из рук.

— Лежите и не двигайтесь, я вас осмотрю, — говорит мужчина. Отхожу, чтобы не мешать.

— Да все хорошо, — Каренин тем не менее дает себя осмотреть.

— Здесь болит? — медик сгибает его руку. Осматривает ноги. — А здесь?

— Вот здесь, — показывает Демьян на грудную клетку, — здесь все горит. Меня любимая любит. Меня сейчас порвет от счастья.

— Поздравляю, — бесстрастно кивает мужчина. — Идти сможете или вызвать носилки?

— Дойдет, — вмешивается Топольский. — Если никаких повреждений нет, мы сами доберемся.

Он отходит с медиком в сторону и вкладывает ему в руку купюру. Возвращается к нам. Демьян сидит на снегу, опираясь локтями о колени.

— Вставай, — Никита протягивает руку, — спустимся не подъемнике. Маша Миланку забрала, они в ресторан пошли. Ваш ребенок проголодался.

***

— Я с одной стороны хочу, чтобы она поскорее выросла. А с другой, когда она так быстро растет, жалко, — Маша кормит грудью Яну, я вызвалась пойти с ней.

Глядя на них, приятно вспомнить, как это было у нас с дочкой.

— Да, и мне иногда жаль, что Миланка выросла, — соглашаюсь с явным сожалением. Маша смеется.

— Ты так говоришь, будто Милана уже совершеннолетняя!

Я тоже улыбаюсь. В самом деле, что это я загоняюсь.

Возвращаемся в зал ресторана. Маша с дочкой идет вперед, у меня развязался шнурок на ботинке.

— Иди, я догоню, — кричу Топольской. В кармане жужжит телефон, достаю. Сообщение от незнакомого абонента.

«Ты не нужна ему, бледная моль. Приходи в Зимний сад, сама в этом убедишься».

Жар опаляет изнутри, кровь бьет в голову. Щеки горят, словно их припечатали раскаленным железом.

Это бред. Это пишет какая-то сумасшедшая.

И тут же вижу Демьяна. Сама не знаю, зачем делаю шаг в сторону и прячусь в нише, в которой на мраморной тумбе стоит высокая ваза с искусственными цветами.

Он проходит быстрым шагом, не замечая меня, и я не сомневаюсь ни секунды. Иду следом, держась ближе к стене.

В Зимнем саду два входа. Демьян направляется к одному, а я бросаюсь ко второму. Передо мной возникают кадки с деревьями, их листья переплетаются, образуя зеленый полог.

Вижу как Демьян входит в помещение, и ему навстречу бросается девушка, на которую утром все пялились в ресторане.

— Демьян! Наконец-то! А я жду, жду...

Сердце обрывается, но я не успеваю даже ничего подумать, как девушка взвизгивает, а следом раздается холодный голос Каренина, от которого у меня по позвоночнику ползут ледяные мурашки.

— Не понял, ты плохо понимаешь с первого раза? Кино с Маргаритой видела? Я тебе еще круче организую, если не отъебешься от меня и от моей жены.

Девушка в ответ что-то беспомощно лепечет. Осторожно выглядываю из укрытия и вижу, что Демьян держит ее за горло двумя пальцами. Кажется, он ее даже приподнял над полом.

Он еще дальше говорит, но я уже не слышу. Стараясь себя не выдать, пячусь обратно к выходу на четвереньках и молюсь, чтобы Демьян меня не увидел.

Как только выползаю из Зимнего сада, включаю четвертую повышенную и стремглав несусь в ресторан. Когда Демьян возвращается, я уже сижу возле Миланки, которой доверили качать коляску с Яной.

Демьян ищет меня глазами. Находит и выдыхает с видимым облегчением.

Улыбаюсь ему и мысленно даю себе слово, что это в последний раз я поддалась на провокации. Иначе я никогда не научусь снова ему доверять.

***

Демьян

Весь вечер я дышать боюсь на Ангелину. Чтоб не сглазить. Она так ведет себя странно, будто...

Будто между нами все как раньше. А еще будто мы семья.

Все время спрашивает, как моя нога. Переживает.

Я даже думал похромать для вида, но потом стыдно стало. И жалко Ангела.

Я, конечно, нехило о сугроб ебнулся, потому что это оказался не сугроб, а ледяная глыба, снежком притрушенная. Плечо и нога в самом деле болят.

Но Ангелина слишком сильно переживает, и я не хочу качать это дальше. Хватит того спектакля, который мы устроили с Никитосом.

Я не скажу Ангелу правду. Сейчас не скажу. Потом, когда между нами окончательно исчезнет ебучая стена, признаюсь. Повинюсь, что пошел на крайние меры, потому что боялся опять ее потерять.

А сейчас молчать буду, и Топольский тоже. Он даже Маше ничего не сказал, ему можно довериться.

Поэтому пришлось побороть искушение. Сам любимую успокоил, чтобы погасить тревогу в больших распахнутых глазах.

— Не переживай, милая, ты же знаешь, на мне как на собаке.

Она покачала головой, улыбнулась. Незаметно по руке погладила, чтобы никто не увидел.

Я сука от счастья чуть не сдох. И эта давалка-блогерша реально думала, что я пойду ее трахать в Зимний сад?

Меня иногда поражают женщины. Она видит, что я с женой и ребенком. Да, без кольца, но я сказал это понятно и разборчиво.

Но нет, эта пизда где-то взяла мой номер и настрочила смс. Надо дать задание охране, пусть раскопают. Уверен почти на сто процентов, что это кто-то с ресепшена слил. За бабки или рекламу.

Урою суку.

Я не мог позволить, чтобы дрянь преследовала нас все выходные, поэтому пришел. Провел короткую беседу и быстро назад. Ангелина вроде не заметила, но я расскажу ей. Потом, выберу время.

После ужина выходим прогуляться. Мы с Миланкой и Топольскими играем в снежки. Ангелина вызвалась погулять с коляской.

Я глаз не могу отвести от нее, когда вижу, как она нянчится с Янкой Топольской. И при этом чувство вины грызет, не отпускает.

Наша дочка такой же малышкой была, и Ангелу самой с ней возиться приходилось.

Но какая же она милая, когда держит на руках девочку. Воркует с ней, улыбается. Словно светится изнутри.

— Тебе не кажется, что Карениных как-то маловато? — толкает меня плечом Никита. Скалится, заметил, как я Ангелиной любовался. — Не хочешь поработать ксероксом?

— Разберемся, — отвечаю лаконично и иду укладывать Миланку.

Дочка ожидаемо просится спать со мной, Ангелина соглашается и уходит к себе.

Это не то, о чем я мечтал, но добросовестно отрабатываю вечернюю программу. Моя малышка засыпает практически сразу, так ее ушатал сегодняшний день.

Укрываю дочку и выхожу в коридор.

Подхожу к номеру Ангелины, дергаю дверь — заперто. Но она там, я это точно знаю.

Больше не могу ждать. Набираю на телефоне ее номер.

Слышу, как за стеной раздается звонок. Несколько секунд — и из динамика доносится ее голос.Негромкий, немного удивленный. Чуть встревоженный.

— Демьян? Что случилось, почему ты звонишь?

— Подойди к двери, — говорю тихо.

Через мгновение дверь открывается. Ангелина стоит на пороге, волосы чуть влажные, губы приоткрыты. Халат намотан как кокон и затянут поясом на тонкой талии.

Она вся слишком тонкая и хрупкая. Моя любимая девочка.

Сердце бешено колотится, грудная клетка готова взорваться и разлететься на части.

Наши глаза встречаются, и я чувствую, что перестаю себя контролировать.

— Впустишь? — спрашиваю хрипло.

Она смотрит, и по глазам вижу, что она все поняла.

Что это не только про номер.

Это про все.

Про сердце. Про душу. Про тело.

Про жизнь.

Долго смотрит. И я смотрю. Боюсь сорваться, потому что уже на грани.

Хочу смять ее губы, размотать чертов кокон-халат. Ворваться в нее снизу и сверху одновременно. Языком и членом.

Не просто трахать.

Забирать, присваивать, возвращать себе все то, что так бездумно проебывал все эти годы без нее.

Но я стою и жду, сжимая кулаки до боли в костяшках.

Она сама должна впустить. Везде.

И только тогда я себя отпущу.

Ангелина смотрит молча, но ее глаза блестят. Дыхание учащается, это сводит меня с ума.

Наконец она делает шаг назад, мое сердце замирает. Кровь останавливается, мир вокруг застывает.

Ангел отходит в сторону, не разрывая зрительный контакт, и медленно кивает.

Вваливаюсь в номер, хватаю ее в охапку.

— Все, — выдыхаю в приоткрытые влажные губы, — впустила. Теперь не выгонишь.

Она берет мое лицо в руки.

— И не собираюсь, — шепчет сипло и сама меня целует.