Любовь Демона

Глава 2

Демьян

С самого утра мы с Астафьевым носимся как сайгаки по складам и цехам, и чем больше я вникаю, тем больше убеждаюсь, что Андрей Дмитриевич прирожденный производственник. Так все организовано — не прикопаешься.

Я бы не хотел выглядеть на контрасте ебланом, поэтому стараюсь все запоминать, уточняю расспрашиваю. Мне нужны эти знания, не хочется потом дергать Андрея по пустякам. Заодно пусть работники увидят вживую своего нового босса.

С коллективом офиса буду знакомиться позже. По ходу дела и по мере необходимости.

Астафьев не перестает говорить, как он мне благодарен, а я не могу отделаться от ощущения, что сорвал джек-пот.

Я давно хотел запустить какое-то крутое производство, как было у отца. Искать новые рынки, конкурировать с лучшими мировыми компаниями. Но понимал, что мне не хватает опыта.

А здесь в руки упал готовый бизнес, который мне самому, чтобы поднять, потребовались бы годы. Ну разве я не фартовый говнюк?

Единственное, что омрачает — болезнь Астафьева. В его присутствии я чувствую себя как последняя сволочь.

Я здоровый и сильный, потому и не смог отказать, когда Астафьев меня попросил купить у него акции. А как тут откажешь?

Мне как никому известно, что такое долгое и бесполезное лежание в клиниках. Что такое обездвиженность. Бездействие. И как это отражается на бизнесе и мозгах.

На мозгах в первую очередь, на бизнесе как следствие.

Если бы степень моей благодарности могла повлиять на скорость выздоровления Астафьева, он бы уже полетел в космос. Или как минимум прошел отбор.

— Андрей Дмитриевич, вы как насчет пообедать? — спрашиваю, когда мы проносимся по цехам и наконец оказываемся на парковке.

— Мне все равно ничего нормального нельзя, — отмахивается тот, — а перетертый супчик уже в печенках сидит.

— Значит надо ехать туда, где есть диетическая еда.

Астафьев смотрит в потолок, потом на меня, потом снова в потолок и кривится. Как будто там проявился его лечащий врач и грозит ему пальцем.

— Ладно, — сдается Астафьев, лечащий врач на потолке обреченно вздыхает, — поехали. Только давай сначала в офис заскочим. Можно прихватить с собой твоих директоров.

— Наших директоров, — поправляю его, он снова отмахивается.

— Мне так спокойнее будет.

Только успеваем пересечь холл бизнес-центра, где у Астафьева под офис выкуплено несколько этажей, как нас перехватывает главный пиарщик.

— Андрей Дмитриевич, посмотрите, какая красотища получилась! — он протягивает планшет. — Это же готовая реклама! А главное, бесплатная...

Я реагирую спокойно. Это не игнор, ясно, что сотрудники компании по старой привычке со всеми вопросами бегут к старому привычному генеральному. Ничего, пройдет. Скоро их попустит.

Заглядываю Астафьеву через плечо, там вчерашние снимки. Я с клопом на руках говорю речь. И правда хорошие фотки. Милые такие. Клоп так внимательно на меня смотрит, будто понимает, о чем я говорю.

Фотки пропущены через фотошоп и отрисованы. Фон подобран так, чтобы ребенок в светлом платьице не сливался со стенами.

— Вы получили разрешение на публикацию у родителей девочки? — спрашиваю пиарщика.

— Я хотел сначала посмотреть, что вышло, — отвечает тот. — Если вы одобряете, я сейчас же предложу ей контракт. Отснимем несколько роликов и прокачаем.

— Одобряю, предлагайте, — говорю первым, Астафьев подтверждающе хмыкает, и мы вместе смотрим на удаляющуюся спину пиарщика. Андрей спохватывается и кричит вдогонку:

— И напомните бухгалтерии, пусть выплатят премию ребенку. Я лично прослежу.

Мы с ним подходим к лифтам.

— Надо секретарю моему поручить, чтобы проследила. Она вам понравится. Молодая девушка, но очень исполнительная. Студентка, на заочном учится. Я без нее как без рук.

Студентка? Ну нет, мне такое не подходит. Студенты это головняк — сессии, начитки лекций. Начнется потом, отпустите, извините. Знаем, проходили.

Но вслух ничего не озвучиваю. Нет смысла, он больше здесь ничего не решает, теперь я никому ничего не обязан объяснять.

Уволю через время по тихому, заберу сюда свою. Моя матерая, выдержанная, организованная. Если Астафьеву нравилось чувствовать себя героем, его право. Хер с ним.

Садимся в лифт. Астафьев молчит, по ощущениям мнется, не решается сказать. Нет, попросить. У него такой вид, будто он пытается что-то выторговать у меня, что-то очень важное. Наконец, решается.

— Демьян Андреевич, можно просьбу?

Блядь, ну наконец-то.

— Говорите, — делаю разрешающий жест.

— Я хотел поговорить об Ангелине.

— Об Ангелине? — вскидываюсь, вспыхивая в секунду, как сноп сухого сена от искры.

— Ну да, Ангелина моя секретарь. Очень хорошая девочка. — Астафьев наклоняет голову, а мне уже хочется ее уволить. За одно только имя.

Никто не имеет права его носить. Никто. И тем более заявляться с этим именем ко мне в офис.

— Я попросить хотел. Не увольняй ее, Демьян, — Андрей словно читает мысли. — Ей так нужна эта работа!

Двери лифта разъезжаются, мы оказываемся в приемной Астафьева. Исполнительной девочки на месте ожидаемо нет.

Хмыкаю. Знаю я этих работниц. Нет, все-таки хорошо, что я своих приведу. Они работать умеют, вместе мы здесь быстро все наладим.

— Ангелина, знакомься, это Демьян Андреевич, он теперь ваш новый генеральный директор. Демьян, это Ангелина...

Дальше не разбираю нихуища, ни слова. Только звук ее голоса, который звенит в самом нутре натянутой струной. И который отскакивает от моей головы как от пустого ведра.

Потому что студентка, которую все должны пожалеть — моя Ангелина. Которая теперь не моя. Моя бывшая Ангел.

***

Ангелина

Я готовилась к этому моменту все выходные. Настраивалась, даже перед зеркалом тренировалась.

Каждые десять-пятнадцать минут хватала телефон, чтобы перезвонить нашей кадровичке и соврать, что заболела. Но каждый раз возвращала его обратно.

Все эти выдуманные болезни как правило оборачиваются болезнями настоящими. Я уже получила один такой урок, когда придумала себе температуру на время новогоднего корпоратива. На всю жизнь запомню этот жесточайший грипп, который свалил меня с ног на неделю и перегадил весь Новый год.

Так что отмазки по болезни для меня под запретом, и уж точно недопустима ложь о болезни ребенка.

И если вечер пятницы и половину субботы я провела в стадии отрицание, то за оставшееся время пролетела сразу три — гнев, торг и депрессию. А сегодня с утра открыла глаза и обнаружила, что проснулась в стадии принятия.

Я не могу просто не прийти в офис и исчезнуть. Я официально трудоустроена, и даже если я сегодня же напишу заявление на увольнение, по закону я обязана отработать две недели. А по хорошему, пока мне не найдут замену.

Андрей Дмитриевич слишком много хорошего для меня сделал, чтобы я с ним так по-свински поступила.

А Демьян... Ну что Демьян?

Он выбросил из своей жизни меркантильную шлюху. Он женат на правильной порядочной девушке. Все как и хотела его мама. Разве я не должна за него порадоваться?

Конечно, должна, жаль, не особо получается. И меньше всего меня радует то, что Демьян узнает о Миланке.

Я далека от мысли, что он придет в восторг. Я была уверена, что у них с Ритой уже есть ребенок, и что это обязательно сын.

По моему убеждению у таких мужчин как Демьян должны рождаться только мальчики. Как получилось, что у меня родилась Миланка, не пойму до сих пор. Это лишнее доказательство того, что она только мой ребенок. Только моя девочка.

Где-то на стадии торга я сдалась и полезла в инстаграм. Зарегистрировала левый аккаунт и зашла на страницу Демьяна.

После рождения дочки я поклялась себе, что больше никогда сюда не войду. Ни к нему, ни к Рите. Слишком страшными и опасными последствиями чуть не обернулась для меня предыдущая новость из их жизни.

Но клятвы для того и существуют, чтобы их нарушать. На странице Демьяна последняя публикация была еще до аварии, поэтому я пошла к Маргарите.

Ее инста забита публикациями фото и видео. Часто мелькает Демьян, стараюсь не обращать на него внимания, хотя он есть даже с оголенным торсом в каплях воды. Такое зрелище определенно не для торга, больше для депрессии. И то, что этому фото почти три года, ситуацию не спасает.

Слишком болезненные воспоминания от вида капель, стекающих по рельефным мускулам.

Много подруг, несколько мужчин. Разных. Но нигде ни одного ребенка. Ни намека. Но это может означать все, что угодно. Начиная с того, что в их планы наследник пока не входит по разным причинам.

Для мужчины его круга Демьян женился слишком рано. Возможно, того требовали бизнес-интересы, потому что особой любви у Каренина к Маргарите не было. Он в принципе не способен на сильные чувства, этот мужчина любит только себя.

Зато они давние любовники. И предохраняться умеют в отличие от меня. Хотя Демьян как будто со мной тоже предохранялся. В какой момент все пошло не по плану, не знаю, хотя потом много перечитала всяких советов в интернете. Задним числом.

Так что скорее всего рождение наследника Каренины просто отложили чтобы пожить для себя. У Каренина с потенцией было все прекрасно даже в инвалидной коляске. И с деторождением у него все отлично, Миланка лучшее доказательство. А с такими деньгами как у Карениных можно нанять целый отряд суррогатных матерей и рожать наследников по одному в месяц круглый год.

Перед выходом из дома смотрю в зеркало. Макияжа минимум, волосы аккуратно зачесаны и скручены жгутом на затылке. Белая блуза и узкая бордовая юбка придают строгий и деловой вид. Следы бессонной ночи тщательно затонированы консилером. Придраться не к чему.

Миланку с вечера забрал отчим, мама пока еще дома. Но после того, как детям исполнится по три года, будем начинать их водить в детский сад. Хоть Григорий и против, но мы с мамой уверены, что детям нужно социализироваться. Особенно таким общительным как наши.

Я мечтаю о том, что стану больше зарабатывать. Тогда я смогу себе позволить хороший частный садик. Мы с мамой уже нашли такой. В нем есть бассейн, воспитатели играют с детьми в развивающие игры. И главное, там дети редко болеют.

Я знаю, что мама с Григорием готовы оплачивать сад и для Миланки тоже, но это мой ребенок. И я сама должна его содержать.

Григорий ворчит, он хотел бы, чтобы мама сидела дома вечно. Но мы обе не сомневаемся, что в конце концов мама сумеет его убедить.

И вот теперь все мои планы строить карьеру в этой компании рушатся на глазах. Я не смогу работать с Демьяном. А он, уверена, как только меня увидит, сразу уволит. И конечно он сразу де узнает о дочке.

По дороге в офис мысленно спорю сама с собой, убеждаю, что должна быть сильной, реагировать спокойно и без истерик.

Да, я здесь работаю. Да, я родила дочь. Почему не рассказала о ней? Потому что меня вычеркнули и заблокировали не только из всех возможных каналов связи. Меня вычеркнули из жизни.

Единственный раз, когда я могла сказать о ребенке, был на его свадьбе. Но об этом мне даже сейчас больно вспоминать.

В таком настроении проходит все утро. Приходит время обеда, а никого так и нет. Я уже начинаю тихо надеяться, что сегодня пронесет, как в коридоре раздаются шаги, и на пороге появляется Астафьев.

— Ангелина, знакомься, это Демьян Андреевич, он теперь ваш новый генеральный директор. Демьян, это Ангелина...

— Добрый день.

Заставляю себя поднять глаза и натыкаюсь на испепеляющий взгляд, от которого вспыхиваю как пучок сухой травы в знойную погоду.