Любовь, которую ты вспомнишь

Глава 41.

ТРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР!!!

Домофон взорвал тишину так, словно в дом вломился кто-то с дубинкой и криком «Полиция!»

Я отпрянула, будто обожглась. Диего замер. Его глаза все еще были на мне, но взгляд изменился – в нем появилась боль. Разочарование. Или, может быть, тот самый страх, который я чувствовала сама.

Домофон трещал безумно, настойчиво, как будто знал, что разрушает момент, и наслаждался этим.

Мы молчали. Только сердца – два, беспощадных и загнанных – все еще стучали так, будто пытались перекричать этот звон.

Диего приоткрыл губы – и тут же закрыл их снова. Вдох. Резкий, нервный.

Я же осталась стоять, прижатая к кухонным шкафам. И пыталась понять, сплю я или нет.

Ди почти меня поцеловал. Почти. И это «почти» сейчас было больнее, чем если бы он меня оттолкнул.

Почти – это когда почувствовала вкус, но не успела вдохнуть. Когда поверила – и осталась одна.

Но даже в этом «почти» я нашла доказательства, которые невольно искала всю прошедшую неделю: Диего что-то чувствовал. Пусть сам не понимал. Пусть не знал, почему. Но чувствовал, и чувствовал ко мне.

Я прижала ладони к груди, будто пыталась удержать изнутри сердце, которое хотело вырваться и разбиться о кафель. Я верила, что еще не все потеряно. Что если Ди может чувствовать меня, не зная прошлого — значит, где-то глубоко, под слоем амнезии и чужих решений, он все еще мой.

Из коридора донеслась тихая ругань. Кажется, Диего не слишком рад был видеть визитера, но, к моему удивлению, я расслышала сначала трель разблокированных ворот, а затем – звук открывшейся двери. Любопытство дернуло покинуть кухню и выглянуть из-за угла. Солер стоял на крыльце спиной ко мне, закрывая большую часть обзора, но остановившуюся чуть левее входа машину я все-таки разглядела. Как и водителя, выбравшегося на подъездную дорожку.

– Hola! ¿Me extrañaste? [Привет! Соскучился? (исп.)] – веселый, игривый, вкрадчивый голос разнесся по дому, как по венам – яд.

Елена взбежала по ступенькам грациозно, как кошка. Подошла к моему мужу, обвила руками его шею.

И поцеловала.

В губы.

Я застыла. Дыхание исчезло – просто исчезло, как будто его кто-то выдернул из меня с корнем. Сердце сбилось с такта и заныло таким воем, что я была уверенна – его слышно на другом конце Барселоны.

Но те двое, что замирали на крыльце, не слышали ни этого, ни того звона, с которым рушился мой мир.

Только не это было больнее всего.

А то, что Диего не отстранился. Не отшатнулся, не взял Елену за плечи, не сказал: подожди, не сейчас, не здесь.

Он позволил. Стоял. И принимал этот поцелуй как нечто привычное. Как то, что имеет право быть.

Потому что Елена имела на это право – целовать его, прижиматься к его крепкому торсу и проводить ноготками по шее. А я не достойна была даже прикосновения.

Сдавленно выдохнув, я отпрянула и прижалась спиной к стене – подальше, поглубже, туда, где меня никто не увидит.

В груди жгло. По-настоящему, физически жгло, словно кто-то разжег там костер.

Не исчез. Ни огонь, ни унижение, ни безысходная, немая боль.

Еще минуту назад я была счастлива. Я верила, что МЫ – это возможность, а не забытое прошлое. А сейчас… сейчас я чувствовала себя глупой девчонкой, поверившей в сказку, которую сама себе и сочинила.

– Аньчик?

Выглянувшая из комнаты Лера появилась вовремя, чтобы вынудить меня собраться и не дать слезам сорваться вниз.

– У нас гости?

Конечно, она слышала звонок. Он настроен так, чтобы его было слышно в любом конце дома.

– Это Елена, – одними губами прошептала я, боясь, что голос меня выдаст с потрохами.

Но Валерия по одному моему взгляду прекрасно все понимала, поэтому сначала удивлялась, потом – бросала взгляд в сторону поворота ко входу, а после, одернув майку, смело шагала туда, откуда я только что убежала.

– О, Диего, ты решил разбавить наш семейный вечер незнакомцами?

Я не знала, чего мне хотелось больше: рассмеяться от ее бесстрашия, расплакаться от ее поддержки или просто упасть на пол, свернуться клубком и исчезнуть.

Лера была глотком воздуха, который я так долго сдерживала.

Не знаю, как отреагировали Солер и Мартинез: равно как им не было видно меня, так же и мне не было видно их. Но я прекрасно слышала все, что происходило за углом, а сейчас там весьма отчетливо закрывалась входная дверь. Хотелось бы верить, что Елена осталась ту сторону, но нет, шаги в коридоре не оставляли сомнений.

– Лера, это Елена, – по-русски сказал Диего, и в его голосе послышался тот самый тон, когда человек сам не знает, как правильно поступить. Потом он перешел на испанский – для нее: – Это Лера, сестра Анны.

Пауза.

– Анна тоже здесь? – голос Елены вздрогнул от удивления. Неприкрытого. Почти агрессивного.

И это, как ни странно, принесло мне облегчение. Я не одна застигнута врасплох. По крайней мере, Елена тоже не ожидала моего появления здесь.

Ответа Диего я не услышала. Он, похоже, просто кивнул, потому что Елена продолжила:

– Что она здесь забыла?

Вопрос прозвучал настолько грубо, что я почувствовала себя оскорбленной. И, видимо, не я одна, раз Лера, даже не понимая смысла слов, воинственно сложила руки на груди и хищно улыбнулась.

– Кажется, твоя подружка не в восторге от нашего присутствия, – произнесла она, не скрывая сарказма.

Диего дипломатично проигнорировал шпильку и ответил Елене на испанском:

– Я пригласил Алекса и Анну покататься вместе на яхте.

– И? – не унималась Елена. – Покатались? Прекрасно. Тогда пусть возвращаются в отель!

Что ответил Диего – не разобрала. В этот момент Лера тихо обратилась ко мне:

– Чего этой мегере надо?

– Если коротко, то вышвырнуть нас отсюда, – перевела я.

– Ха! – так громко воскликнула Лера, что все остальные разговоры тут же стихли. – Даже интересно посмотреть, как сеньор Солер будет выгонять свою законную жену и сына из их дома. Причем на ночь глядя.

Валерия расставляла акценты интонациями. Законную. Сына. Их дома. И все это могло бы сыграть свою роль и вывести Мартинез из себя, если бы не один маленький факт:

– Елена тебя не понимает, – тихо напомнила я сестре.

– А я и не для нее это все говорю, – отрезала Лера, устремляя свой взгляд чуть правее, и я точно знала, кому именно она его посвящала.

Диего. Этот взгляд и эти слова были направлены на то, чтобы задеть его самого, а не его адвокатшу.

Я понимала, что Валерия отстаивает мои интересы в этой необъявленной войне, но именно в тот момент я отчетливо осознала: не хочу, чтобы она воспринимала Ди как врага. Потому что любила больше всего на свете, обоих. Даже если кто-то из них причинял мне боль.

– Перестань, – тихо попросила, покидая свое уютное убежище. Бросила беглый взгляд дальше, опасаясь увидеть Диего в обнимку с Еленой, но обошлось. Они, конечно, стояли рядом, но не дотрагивались друг до друга.

Это дало мне силы кивнуть Мартинез в знак приветствия. Та сжала губы, но ответила тем же.

На этом воодушевление закончилось, и вместо Диего я смотрела куда-то чуть выше его плеча, когда произносила:

– Прости, Лера не имела в виду ничего такого.

– О, еще как имела! – с упорством ледокола шла на таран Валерия. – И, если для некоторых ударенных на всю голову это не доходит, я могу повторить.

Я не успела ничего сказать – Лера шагнула вперед и уверенно ткнула пальцем в сторону единственного мужчины в этой компании:

– Либо ты перестаешь страдать черт знает чем и возвращаешь свою семью, либо подписываешь бумаги на развод и заканчиваешь этот спектакль! Третьего не дано!

– Лера! – чуть строже произнесла я, но моя родная защитница была слишком взвинчена, чтобы так просто остановиться.

– Хватит мучить друг друга! Мне надоело видеть слезы сестры из-за тебя, Диего Солер, и я прибью тебя, если увижу такие же слезы на лице племянника. Оставь их в покое, если не можешь определиться! Они пять лет без тебя прожили – проживут и дальше, если ты не будешь мельтешить перед глазами!

Валерия замолчала на одно мгновение, оглушая коридор тишиной, а потом более спокойным голосом произнесла:

– Мне плевать на твою амнезию, дорогой зятек. Помнишь или не помнишь – это все ерунда. Важно, чувствуешь ты что-то или нет. И если да – то дерзай. А если нет… – еще одна пауза, за время которой Лера красноречиво осмотрела Елену с ног до головы, и лишь после этого закончила мысль: – У тебя уже есть, кому согреть постель.