Любовь, которую ты вспомнишь

Глава 68.

С той ночи Диего не ночевал в своей городской квартире ни разу. Даже если задерживался на работе. Даже если назавтра у него была запланирована ранняя встреча. Даже если я говорила, что не расстроюсь и не обижусь.

Он всегда возвращался. К нам. Укладывал Алекса спать, если было не слишком поздно. В ином случае – поднимался в его комнату, поправлял сыну одеяло и целовал в лоб. В такие моменты я с трудом могла удержать слезы, не веря, что все это – по-настоящему.

Но мой сладкий сон не заканчивался, и это замечала не только я.

– У вас как второй медовый месяц, – беззлобно ворчала Валерия как-то за завтраком, когда я суетилась вокруг стола, пытаясь всем угодить, что-то подать или расставить тарелки, но каждый раз, проходя мимо Диего, уделяла внимание ему. Дотрагивалась до плеча. Улыбалась. Наклонялась, чтобы поцеловать в щеку. А он ловил меня за руку и притягивал к себе.

Он изменился, мой суровый Диего Солер. Он и раньше был внимательным, но теперь не пропускал ни одной мелочи. Он постоянно спрашивал, что я думаю о том или ином вопросе. Чем занималась сегодня. Что нужно купить. Диего пятилетней давности решал бы такие бытовые моменты самостоятельно, но этот позволял мне чувствовать себя причастной ко всему происходящему в нашей жизни.

Он невероятно трепетно относился к каждой минуте, проведенной с сыном. Никогда не отказывал, если Алексу была нужна помощь. По собственной инициативе занимался с ним испанским. Играл в машинке на ковре с нарисованными дорожками. Мы не говорили об этом вслух, но я чувствовала, что так Ди пытался компенсировать то время, что упустил.

А после он шел компенсировать то же время со мной.

Мы проводили вместе не только вечера, когда наш сын засыпал. Диего устраивал мне свидания: настоящие. Приглашал на ужин в ресторан, водил в театр и кино. Каждый раз договаривался при этом с родителями или Лерой, чтобы те присмотрели за Александром.

После таких встреч я чувствовала, как влюблялась в своего мужа заново. Крепко и бесповоротно.

Возвращаясь домой в полутемном салоне машины, под мерный гул мотора и его твердую руку на моей, я ловила себя на мысли, что готова ехать так до самого края земли.

Вечерами к нам часто заглядывал Хави, и в какой-то момент Лерка взялась учить его русскому. Выходило у них настолько ужасно, что папа сжалился и присоединился к процессу. Не сказать, что после этого дело пошло быстрее, но следить за их уроками было откровенно весело.

По выходным мы выбирались кататься на яхте. Как Диего и обещал, он никогда не выходил в море один, поэтому в таких поездках нас всегда сопровождал его брат или сестра со своей семьей. Их дети подружились с Алексом, чему я была безгранично рада.

Но больше всего меня радовал процесс документального оформления Диего как отца Александра, запущенный самим Ди.

– Это не так сложно, – буквально на следующий день после переезда на виллу заявлял нам Арнау Серра – новый адвокат Диего. Мы сидели в кафе в одном из бизнес-центров Барселоны – как я поняла, офис Серра находился где-то на верхних этажах, и, судя по месторасположению, слава «юридической акулы» ходила за мужчиной не просто так: зарабатывал он явно немало, и мне страшно было представить, сколько за его услуги платил мой муж. – Вам, сеньор Солер, нужно добровольно признать отцовство – тогда ваш сын получит испанское свидетельство о рождении и статус гражданина Испании. А вам, сеньора Солер, придется подождать подольше.

К чести адвоката, он весьма грамотно объяснил, что именно предстояло делать и в каком порядке, какие могли возникнуть проблемы и сложности, как нужно себя вести, чтобы моя туристическая виза не просочилась, и мне не закрыли въезд в Испанию на следующие полгода.

– Я ведь правильно понимаю, что вы планируете задержаться? – без задней мысли поинтересовался сеньор Серра, и только тут до меня дошло, что мы обсуждали не просто получение моим сыном гражданства другой страны.

Мы обсуждали наше испанское будущее.

Мы с Ди еще не проговаривали этот вопрос, о чем честно и сообщили адвокату, но после вполне очевидная проблема повисла над нами, как дамоклов меч.

Диего осторожно попытался узнать мое мнение еще в машине, когда мы возвращались домой, но мне нечего было ему сказать. Мне нужно было подумать… и обсудить все с родными.

Валерия легко приняла сторону Ди, заявив, что глупо отказываться от возможности жить в Европе. Мол, тут и климат мягче, и возможностей для Алекса больше.

Родители не были такими категоричными. Мама тактично сообщила, что моя жизнь – мне и решать. Папа оказался более многословным, и напомнил, какие меня будут ждать проблемы, если мы с Сашей останемся, но с Диего ничего в итоге не сложится.

– Я бы не торопился на вашем месте, – закончил свою пламенную речь отец. – Сколько у тебя еще там виза действует? Полтора месяца? Вот и поживите пока, подумайте. Прикиньте варианты. Насколько я знаю, у твоего мужа запасной имеется.

Я, грешным делом, подумала, что своими словами папа намекал на Елену, и Ди пришлось полвечера меня успокаивать, пересказывая разговор в родительской квартире. Готовность Солер перебраться за нами в Россию была, конечно, приятной, но почему-то эта мысль вызывала больше дискомфорта, чем радости.

Наверное, все дело в том, что я понимала: Диего держали якоря намного более тяжелые, чем мои. У него здесь и семейный бизнес, и куча родственников. Море, в конце концов. А у меня? Конечно, были мама с папой, Лера и Паша, еще несколько подруг и друзей, расставание с которыми было бы болезненным, но…

Я уже проходила через это. Бросала все ради мужчины, в которого влюбилась до беспамятства, и, если говорить откровенно, я не могла сказать, что за тот поступок я себя осуждала или о чем-то жалела.

Я была уверенна, что поступила бы так снова. Даже спустя годы.

Но если с родителями, сестрой и совестью я могла договориться, то что делать с Пашей, я не представляла.

Нашего с Ди воссоединения Павел не одобрил. Он сначала поругался на Леру за то, что она влезла не в свое дело, после – на меня за наивную веру «во всяких идиотов». И с того момента разговаривал со мной только о рабочих вопросах, да и те решал быстро, точно и однословно, будто отдавал приказ кому-то из подчиненных, а не своему другу.

Подобное отношение меня расстраивало достаточно, чтобы Диего это заметил. Я рассказала ему все, как есть, на что мой муж пообещал что-нибудь придумать.

Честно? Не поверила. И, как оказалось, зря.

Паша позвонил через неделю. По видео. Вежливо поинтересовался, как у нас дела, и, услышав, что все замечательно, тяжело вздохнул.

– Твой муж хочет, чтобы ты осталась с ним в Барселоне, – озвучил Миронов то, что я и сама прекрасно знала. Но, понимая, что это не праздный интерес, я ответила:

– Я подумываю согласиться на это предложение.

Паша покивал головой несколько раз, глядя при этом куда-то в сторону, а после так же в никуда произнес:

– Мне Диего тоже сделал предложение. Не такое соблазнительное, конечно, как домик на побережье, но…

Я замерла в ожидании продолжения. Миронов долго молчал, словно взвешивал все «за» и «против», давая мне понять, что он действительно до сих пор не решил, что делать.

Но, вероятно, этих минут со мной на связи Паше хватило, чтобы решиться.

– И я тоже склоняюсь к тому, чтобы согласиться, – признал он, наконец-то переводя взгляд на меня. – Солер предложил инвестировать в нашу компанию большую сумму. Огромную, если честно. Но только при одном условии.

– Каком? – не выдержала я очередной затяжной паузы.

Паша улыбнулся – немного грустно, как мне показалось.

– Если я соглашусь открыть европейский филиал в Барселоне, а ты согласишься его возглавить.

Этим с Ди я тоже поделилась: что боюсь повторения истории. Я не хотела сидеть дома без работы, особенно теперь, когда знания языка позволяли мне заниматься хоть каким-то делом, но… мне нравилось работать с Пашей. Нравилась моя должность, мои подчиненные, мои обязанности. Отказаться от этого было сложнее, чем от всего прочего.

Потому что без них меня ждала неизвестность. А она с некоторых пор будила во мне панику.

Одного разговора хватило, чтобы мой все еще муж проникся, продумал и нашел выход даже из такой сложной ситуации. Ради меня.

Мы долго общались с Пашей, оценивали риски и возможности, рассуждали, потянем ли это. Обсуждали не как начальник и его работник, а как друзья и, не побоюсь этого слова, партнеры. А после я нашла Ди, играющего с Алексом в комнате, опустилась рядом с ним на пол и крепко обняла за шею.

– Спасибо, – прошептала ему на ухо, ничего не объясняя. Но Солер и так прекрасно меня понял.

– Значит ли это, что ты останешься со мной? – чуть отстранившись, спросил он, заглянув мне в глаза.

В них было слишком много чувств, чтобы отказаться. Не только любовь, но и страх потери, немного собственнических оттенков и безграничная готовность принять любое мое решение.

В этом была главная особенность Ди нового над Диего старым: он не просто слушал меня, он прислушивался. Раньше я не ощущала этого так остро, а сейчас каждое, даже мимолетно сказанное мной или Алексом слово тут же вызывало ответную реакцию.

Сын мимоходом обмолвился, что у Матео есть самокат, и на следующий день мы шли в магазин выбирать свой. Я, разбирая покупки, упомянула, что нужно поменять местами ящики, а то не удобно, и уже через час все лежало в новых местах.

Я выразила опасения, что останусь немобильной в Барселоне, и Ди уже предлагал мне курсы вождения для сдачи экзамена на права и автосалоны, чтобы купить автомобиль.

– Или наймем водителя? – спрашивал он, когда прошлый Диего давно бы и записал меня, и машину купил, и собеседование с претендентом на должность временного водителя провел.

Он не решал единолично. Он советовался. И это мне безумно нравилось.

Мы могли договориться обо всем на свете. Кроме одного.

В тот день мама и папа собирались возвращаться домой – их рейс после обеда, поэтому, несмотря на выходной, мы все встали пораньше. Все, кроме меня – даже спустя полчаса я не смогла поднять себя с постели, ощущая ломоту в теле и головокружение.

– Может, вызвать врача? – обеспокоенно спрашивал Ди, крутившийся вокруг меня все утро.

– Нет, сейчас пройдет.

Я попыталась ободряюще улыбнуться и даже попробовала присесть, но стоило только принять вертикальное положение, как вертолет в голове закружился на полную мощность, а тошнота подступила к горлу.

Я не заметила, как оказалась в ванной, зато отчетливо запомнила, как холодил колени кафель на полу, пока я исторгала из себя остатки вчерашнего ужина. Ди остался за дверью, но каждые две минуты интересовался, все ли со мной в порядке. И я бы хотела ответить ему, что все хорошо, но врать себе не получалось: мне было плохо. Почти так же плохо, как когда я вернулась в Екатеринбург и узнала…

Догадка пронзила голову яркой кометой, а дальше в ход пошла простая математика: сначала в голове, потом на пальцах. И мои подсчеты не сходились.

Не веря собственным мыслям, я кое-как добралась до выхода и, распахнув дверь, заявила обеспокоенному мужу:

– Ди, ты только не волнуйся, но… не мог бы ты купить несколько тестов на беременность?

Диего не нужно было просить дважды: ему хватило пары секунд, чтобы осознать мою просьбу, коротко кивнуть и выйти из комнаты. Я очень надеялась, что в сторону аптеки, а не ради осознания, что у нас может быть еще один ребенок.

Мы предохранялись. Почти всегда. Но иногда страсть настолько затуманивала голову, что было просто не до поиска презервативов, особенно когда запасы в прикроватной тумбочке заканчивались. Я доверяла Ди, он – мне, и проблемы в незащищенном или прерванном половом акте никто из нас не видел.

До сегодняшнего утра.

Солер вернулся через неполные двадцать минут – как ему удалось обернуться так быстро, я не представляла. Все это время я просидела на краешке кровати, глядя в одну точку, без мыслей и чувств, а когда муж протянул мне пакет, не без дрожи в коленках скрылась обратно в ванной комнате. Я слышала, как Ди нервно расхаживал по спальне и что-то тихонько бубнил себе под нос, а после его отвлек Алекс, и они оба ушли, давая мне такое необходимое сейчас уединение.

Когда я нашла в себе силы спуститься вниз, мои родные сидели в гостиной. Саша рассказывал что-то бабушке и дедушке – кажется, вручал им прощальные рисунки. Лера, которая должна была улететь через два дня к Паше в Прагу, проверяла сумки. А Ди стоял у окна, разглядывая море. Его спина была непривычно напряжена, и стоило мне только спуститься с последней ступеньки, как он тут же развернулся в мою сторону.

– Да или нет? – спросил он у меня по-испански. Не знаю, зачем, ведь два этих слова перевести могли все присутствующие, даже Валерия.

Все затихли и уставились на меня. Вряд ли Ди объяснил им проблему, скорее, мои близкие люди просто почувствовали напряженную атмосферу, повисшую в доме.

Горло сжало, но на этот раз не от очередного рвотного спазма, а от поступивших слез.

И я просто кивнула. Трижды. Ровно столько, сколько тестов с двумя полосками сейчас лежало на краю раковины.

Диего оказался радом тут же – я не успела среагировать, как он сгреб меня в такие тесные объятия, что стало нечем дышать.

– Gracias. ¡Oh Dios mío, cariño, gracias![1] – шептал он, сжимая руки сильнее и сильнее.

– Ты меня задушишь, – не слишком недовольно ответила я, прекрасно понимая, какие именно чувства сейчас сводили с ума сеньора Солер – меня душили точно такие же.

– Прости, – Ди отступил всего на пару сантиметров, а после обнял мое лицо своими ладонями и прижался к губам в благодарном поцелуе. – Я люблю тебя. Я так тебя люблю, Ана!

Он целовал меня снова и снова, зацеловывал все лицо, а я могла только стоять и смеяться. И плакать, потому что сил контролировать и слезы, и тошноту у меня просто не было.

– Пап?

Алекс оказался рядом с нами. Он смотрел на нас снизу верх – такой серьезный, такой нахмуренный. Невероятно похожий на отца.

– Что случилось?

Диего через силу отстранился и опустился на колено перед сыном, продолжая обнимать меня одной рукой. Я вытирала слезы, но их место снова и снова занимали новые.

– Помнишь, ты говорил, как Матео и Сантьяго повезло, что им всегда есть, с кем поиграть? – поинтересовался Ди у Алекса. Тот кивнул. – Скоро у тебя тоже появится братик или сестренка.

Где-то на диване ахнула мама. Чуть в стороне Лера уронила на ковер телефон. Лишь папа не проронил ни звука, но я видела краем глаза, как он сжал мамину ладошку.

А мы стояли втроем в центре комнаты и улыбались. Я – сквозь слезы. Ди – счастливо и немного напряженно, потому что ждал реакции от нашего сына.

Александр в своей привычной манере сначала задумался, а потом произнес со всей доступной ему серьезностью:

– Я хочу сестренку. Тогда вы сделаете ей отдельную розовую комнату, а моя синяя останется мне.

Дружный смех облегчения разнесся по дому. Алекс хмурился, недовольный такой реакцией на свои слова, но Ди растрепал его прическу и тут же обнял, поднимая на руки. Он обнимал нас обоих, поочередно целовал и говорил о том, что безумно счастлив.

Вопроса о том, рад ли Диего новости о своем втором отцовстве, задавать я не стала – все было более чем очевидно.

– Милая, я так счастлива за вас! – спустя несколько минут меня подошла поздравить мама. Она крепко обняла меня, затем – Диего. В ее глазах стояли слезы. – Вы заслужили.

Папа согласно покивал и пожал руку моему мужу.

– Поздравляю. Надеюсь, в этот раз ты все сделаешь правильно.

Солер заверил, что так оно и будет, а после я оказалась в заботливых объятиях отца, чтобы почти сразу сменить их на сестринские.

– Оторвись тут по полной, – с улыбкой на лице шептала мне Лерка. – Пусть Диего наверстывает упущенное. Ему полезно почувствовать на себе, что это такое – жить с беременной женщиной.

Да, моя первая беременность была тяжелой, и не только из-за постоянного посещения больниц, но и из-за непроходящего токсикоза, скачущих гормонов, делающих меня практически истеричкой, и кучи странных желаний, которые удовлетворять приходилось сестре и родителям.

Поэтому на такое пожелание я смеялась, даже не допуская мысли, что что-то может пойти не так.

Пока рядом был Диего, я верила только в лучшее. В лучшее с ним.

– Ана.

Я развернулась, тут же попадая в голубой омут бездонных глаз моего любимого мужчины. Отца моих детей.

Ди тоже улыбался, но я чувствовала в этой улыбке не только счастье, но и не пойми откуда взявшееся напряжение. Именно из-за него я не сразу заметила коробочку, которую Солер держал в руках.

– Я планировал сделать это иначе, – начал Диего, почти пугая меня. – Совсем иначе. Но, видимо, опять немного опоздал.

Я не спросила, о чем он, лишь потому, что в этот момент Ди откинул крышку, демонстрируя мне два кольца.

Два очень знакомых кольца.

– Я бы хотел, чтобы ты была моей женой. По всем законам и правилам, – донеслось до меня как через слой ваты.

– Я и так твоя жена, – парировала на автомате, не в силах оторвать глаз от того, что видела. – Ди, откуда у тебя наши кольца?

Я не носила свое обручальное кольцо с тех пор, как попала в больницу в первый раз. Я была настолько худой, что боялась, как бы украшение не соскользнуло с пальца в самый неподходящий момент. Поэтому сняла его и бережно повесила на цепочку, а после заботливо припрятала в шкатулку с драгоценностями. Когда мне было совсем плохо, я доставала его, крутила в руках и вспоминала все хорошее, что было связано с Диего.

Это кольцо осталось в России. Я не привозила его сюда, даже мысли такой не возникло. А кольцо Диего я не видела и того дольше – в нашей новой жизни он никогда его не надевал.

Сейчас же оба золотых обруча с рисунком в виде морских волн лежали передо мной на бархатной подложке. Я ни секунды не сомневалась, что это именно наши кольца, а не реплики, сделанные по памяти. Я это чувствовала.

– Я спросил у твоей мамы, осталось ли оно, – кинув взгляд на коробку, пояснил Диего, сразу же поднимая глаза обратно к моему лицу. – И забрал его, когда приезжал за твоими родителями.

Он подумал об этом заранее – несколько недель назад. Тогда, когда между нами вообще не было ничего, кроме неопределенности.

Он уже тогда верил, что все будет хорошо. А я, кажется, окончательно понимала это только сейчас.

– Мне не нужна свадьба или клятвы, – вновь заговорил Диего, не дождавшись никакого ответа от меня, – лишь твое согласие. Что ты готова провести со мной оставшуюся жизнь. Снова.

Моим слезам будто только этих слов и не хватало, чтобы побежать по щекам с новой силой. Но я старательно стерла их ладошкой и улыбнулась мужу.

– Согласна, Ди. Я всегда была согласна.

Я протянула ему дрожащую руку. Солер взял ее с такой нежностью, словно держал хрустальную туфельку, а не мои мокрые пальцы. Его прикосновение было твердым и уверенным, когда он медленно, с каким-то почти священным трепетом, надел кольцо на мой безымянный палец. Оно село идеально, как будто и не снималось все эти годы. Как будто это место ждало его возвращения.

Затем я взяла из коробки кольцо побольше. Я подняла глаза на своего мужчину и повторила то, что он делал совсем недавно. В тот момент, когда украшение заняло место на руке Диего, внутри что-то щелкнуло, какая-то последняя шестеренка встала на свое место. Словно Вселенная с облегчением выдохнула, и я вместе с ней.

Мы стояли, сцепив руки. Наши обручальные кольца сверкали в лучах горячего испанского солнца, отражая один и тот же свет. Мы не целовались. Мы просто смотрели друг на друга, и в этом взгляде было все: прощение, обещание, надежда и та безумная, всепоглощающая любовь, что прошла через амнезию, расстояние, предательство и страх, и выжила. Стала только сильнее.

Диего держал мою руку, его палец нежно проводил по ободку кольца, заново ощупывая каждую гравировку, каждый знакомый изгиб.

– Знаешь, – его голос прозвучал тихо, только для меня, несмотря на окружающую нас суматоху любящих сердец. – Есть воспоминания, которые стираются. Как тот туман над морем утром. А есть те, что живут здесь. – Он приложил наши сцепленные ладони к своей груди, туда, где билось его сердце. – Не в голове. А здесь. И их не забыть. Их можно только… вспомнить. Заново. Сердцем.

Ди посмотрел на меня, и в его взгляде было столько безграничной нежности и уверенности, что перехватило дыхание.

– Это та любовь, – прошептал он, – которую ты вспомнишь. Даже если все остальное забудешь. Потому что она – часть тебя. Как дыхание. Как биение сердца.

И я поняла, что он прав. Это было больше, чем память. Это было знание. Потаенное, неоспоримое, высеченное в самой глубине души. Любовь, которую не стирают ни травмы, ни расстояние, ни время. Любовь, которую ты носишь в себе всегда. И которую всегда вспомнишь. Стоит только прислушаться к себе.

Я прижалась к своему мужу, закрыв глаза, и позволила этому знанию заполнить меня целиком – тихой, непоколебимой уверенностью, что на этот раз у нас все сложится так, как мы мечтали долгие пять лет назад.

Мы наконец-то будем жить долго и счастливо. Вместе. Не позволяя никаким бурям и штормам разрушить наш семейный корабль.

[1] Спасибо. Боже, родная, спасибо! (исп.)

___

Дорогие читатели!

🗡️КИНЖАЛ ДЛЯ ДОНА🗡️

https:// /shrt/xQLF

– И что же попросил Ворон? – расправив плечи, поинтересовалась я.

Читать на : https:// /shrt/Qa5R