Любовь, которую ты вспомнишь

Глава 49.

Диего Солер

Я смотрел, как за машиной Хавьера плавно закрывались ворота, и ощущал, как тлеющая ярость разгоралась с новой силой. И как при этом натягивались две нити, ведущие от моего сердца в две разные стороны: одна – к Анне, а вторая – к Габриэлле Солер.

Это звучало отвратительно, но в этот момент я ненавидел свою мать.

Те слова, что она произнесла в моем доме, не укладывались в голове. Но куда больше меня поражал тот факт, что я не разглядел за заботой и нежными улыбками ту черноту, что прятала в своей душе Габриэлла Солер.

Ее внимание казалось навязчивым, но я легко все списывал на материнскую любовь. Да, немного гипертрофированную, но вполне обоснованную. Единственное, что в нее не вписывалось, это ложь относительно моей жены. Но даже с ней я сумел примириться, посчитав, что маме просто не понравилась Анна.

А сейчас я понимал, что «не понравилась» – это еще мягко сказано.

Меня так и подмывало сесть в машину и броситься за матерью, хотя она, скорее всего, уже была дома. Я до этой минуты и не догадывался, почему квартира сеньоры Солер находилась так недалеко от моей виллы, в районе пусть и новом, но не самом престижном. Когда я оказался там в первый раз, удивился, почему человек с моим достатком не обеспечил единственного родителя чем-то получше.

Потому что Габриэлла Солер хотела быть рядом со мной. Всегда.

Это уже не забота. Это – наваждение, если не сказать грубее: патология.

Я не хотел обострять. После того вечера, где сначала Хави, а потом Анна делились со мной откровениями, я понял, что отношения с мамой испорчены окончательно, но не нашел в себе сил сказать ей это лично. Просто начал игнорировать ее звонки, односложно отвечал на сообщения, а на расспросы сестер о том, почему я так наплевательски отношусь к матери, заявлял, что это – не их дело.

Судя по всему, это было моей ошибкой. Нужно было сразу объяснить Габриэлле Солер, что ее поведение для меня максимально неприемлемо.

И вот во что это вылилось: я умудрился обидеть сразу двух женщин, которые решили спеться на фоне своих задетых чувств. Ведь об Алексе и Анне моей матери рассказала именно Елена.

Последнюю я не винил – с ее стороны мое решение действительно могло выглядеть некрасиво, да и быть той, кого отодвинули в сторону ради другой женщины – это больно. И почему она решила поделиться всем именно с сеньорой Солер, я тоже понимал: у Елены и мамы пусть и не сразу, но сложились вполне дружелюбные отношения.

Поэтому последняя и привезла сегодня мою мать на виллу, воспользовавшись известным обоим кодом от системы безопасности. Тот самый, который я прямо сейчас стоял и заменял на новый.

Больше никаких внеплановых гостей в моем доме. Хватит с меня родственных набегов.

Эта ситуация… словно сняла с меня пелену, заставив взглянуть на вещи трезво. Я вдруг осознал так много вещей, которые до этого и не казались мне важными.

Что отношения мамы к Анне – это эгоистичная ревность.

Что материнская забота выглядит совершенно не так, как мне пыталась доказать Габриэлла Солер, а так, как моя жена заботилась о моем сыне.

Что привязанность матери к Елене – это не симпатия, а удовлетворение от того, что мое увлечение Мартинез не настолько серьезное, чтобы хотя бы на время забыть о ней, сеньоре Солер.

И что мне давно пора именно это и сделать: забыть о той, которая оставалась близкой по крови, но не по духу.

У меня было две нити и два выбора, какую из них оборвать, чтобы они не тянули меня в разные стороны. И я без раздумий выбирал, какую именно из них следует разрезать.

Разговор с матерью отложил на утро. Срываться к ней вечером, когда эмоции бурлили – значило закончить все очень и очень плохо. Но когда утром я поднимался в лифте на нужный этаж, те же чувства злобы, ярости и ненависти заполняли меня с новой силой.

– Диего?

Дверь открыла Сара. О том, что она тоже решит посвятить это время визиту к маме, я даже не подумал. Хотя имелась вероятность, что вины сестры в этом и не было: моя мать должна была понимать, что я не спущу на тормозах ее поведение, и могла подстраховаться, используя другого из своих детей в качестве щита. Хави отпадал по вполне очевидным причинам, Мария укатила куда-то на острова с очередным своим ухажером, поэтому оставался всего один вариант.

Сара младше меня на восемь лет, но казалась совсем девчонкой. Возможно, все дело в ее профессии: сестра – тренер по йоге, и весьма успешный. Как мне рассказывал брат, она всегда увлекалась правильным питанием, дыхательными практиками, медитациями и прочим, поэтому он и помог ей однажды превратить увлечение в профессию. Сначала – предложил вести группу в его фитнес-клубе, позже – посодействовал в открытии своей студии. Там Сара и познакомилась со своим будущим мужем, Серхио, от которого и родила близнецов – Матео и Сантьяго, моих племянников. Они чуть старше Алекса – им недавно исполнилось шесть.

Внешне Сара была копией матери: худощавое телосложение, осиная талия. Моя сестра была похожа на балерину, особенно если учесть, что ее любимой прической был собранный на затылке пучок из темно-каштановых волос. Лицо, глаза, даже походка и манера держаться – все в ней напоминало Габриэллу, кроме одного: характера. Им сестра была больше похожа на меня.

В отличие от мамы, Сера редко когда фонтанировала эмоциями, много молчала и делала упор на логику. С ней после болезни я нашел общий язык едва ли не столь быстро, как и с Хави, ведь сестра казалась очень на меня похожей.

– Где мама? – не слишком приветливо поинтересовался я, входя внутрь.

– В гостиной, – кивнув в нужную сторону, сообщила Сара. – Она не говорила, что ты должен был прийти.

В этом я даже не сомневался.

– А я и не должен был.

Интересно, а если бы я явился вчера, смог бы застать мать одну? Уверен, что нет. Если вчера она не сумела вытащить к себе в гости дочь, то вполне могла обойтись компанией Елены. Страшно представить, как Солер сумела обработать мозги Мартинез.

Но с этим я разберусь в следующий раз, а пока я заставал маму сидящей на диване и потягивающей кофе из маленькой белоснежной чашки. Рядом на столике стояла еще одна, но с чаем: кофе Сара не признавала.

– Диего? – с теми же интонациями, что и сестра, удивилась мама, но я не поверил. Саре – да, а в действиях этой женщины я больше не видел ни грамма искренности. – Здравствуй, дорогой! Не ждала тебя сегодня. Что-то случилось?

Это была совершенно не та женщина, что приходила вчера в мой дом. Та была жесткой, категоричной, бескомпромиссной. Стервой, не побоюсь этого слова. Сейчас же передо мной сидела доброжелательная пожилая дама с открытой улыбкой и добрыми глазами. Она даже не накрасилась, чего я давно за своей матерью не помнил. Еще одна манипуляция? Попытка выглядеть беззащитной и ранимой?

– Да. Нам нужно поговорить.

Я не стал садиться, а остался стоять недалеко от прохода и складывал руки на груди. Слышал, что где-то позади остановилась Сара, но выгонять ее не спешил. Во-первых, не мой дом, во-вторых, мать все равно перескажет ей весь разговор, но легко может добавить что-то от себя, выставляя меня в невыгодном свете. Так что пусть сестра слушает, может, сделает какие-то свои выводы.

А выставить себя в невыгодном свете я и сам собирался.

– Говори, – Габриэлла отставила чашку на блюдце и подняла на меня свои голубые глаза. После чего улыбнулась шире, будто действительно не понимала, для чего я приехал.

– То, что ты вчера устроила в моем доме, – начал было я, но был перебит в типичной для сеньоры Солер манере.

– О, так ты наконец-то прозрел?

Я скрипнул зубами. Хотя чего еще я мог от нее ожидать? Надеяться на извинения было глупо – вот я и не надеялся.

– Давно было пора, – кивнула своим же словам мама и плавным движением поднялась на ноги. – Надеюсь, теперь ты разведешься с этой меркантильной мерзавкой на заставишь ее заплатить за клевету и попытки подсунуть нам чужого ребенка.

– Это мой сын! – мой голос громыхнул, как удар грома, заставив мать непроизвольно отшатнуться. С ее лица сползла улыбка, а в глазах появился нехороший блеск. Тот же, которым вчера она пугала Анну в моей гостиной. – И моя жена! Которую ты не имеешь никакого права оскорблять!

Меня трясло от злости настолько, что я шагнул вперед, устремляя на Габриэллу взгляд, полный предупреждения. Но мать ему не вняла.

– Ты полный глупец, Диего, – вздернув вверх подбородок, заявила мама. – Из-за своей травмы ты не понимаешь, что тебя водят за нос.

– О, я это прекрасно понимаю! Вчера понял, когда ты посмела угрожать моему ребенку!

Губы на лице сеньоры Солер презрительно скривились, выдавая все ее эмоции, хотя глаза оставались холодными.

– Я никому не угрожала.

– Я там был! – напомнил ей то, что Габриэлла, кажется, забыла. – И слышал каждое слово! Поэтому не смей внушать мне, что я что-то понял не так!

– Ты там был, но так ничего и не понял! – Габриэлла резко выпрямилась, ее голос зазвучал жестко, почти металлически. – Ты позволил этой женщине втереться в твою жизнь, в твой дом, в твои деньги! И даже теперь, когда тебе показали правду, ты продолжаешь защищать ее!

Я почувствовал, как пальцы сами собой сжались в кулаки.

– Правду? – мой голос прозвучал тихо, но с таким ледяным спокойствием, что даже Сара, стоявшая позади, сделала шаг вперед, будто собиралась броситься мне наперерез. – Ты хочешь поговорить о правде? Хорошо. Давай поговорим.