Любовь, которую ты вспомнишь

Глава 67.

Когда я предлагала Диего погружаться в наши новые отношения медленно, по чуть-чуть, я не учла один немаловажный фактор: мое стремительно разросшееся окружение.

Ди был верен своему обещанию на все сто: не давил, не просил, даже не намекал ни на что. Он просто был, просто заполнял собой нашу жизнь, давая понять, что никуда не собирается из нее испаряться. Звонил. Писал. Не настойчиво, но всегда уместно. Приезжал после работы, чтобы прогуляться с сыном или посидеть где-нибудь в семейном кафе. Он делал ровно все то, о чем мы договаривались, даже не целовал меня – лишь отвечал на мои порывы.

Так почему спустя три дня мы, собрав вещи, переехали жить на виллу?

Потому что Диего Солер оказался непревзойденным стратегом, заполучившим лучшие из возможных козырей: моих родителей.

По натуре достаточно скромные люди, мама и папа с трудом привыкали к люксу, который оплатил им мой муж. И каждый раз не забывали напомнить, что это – расточительство с его стороны, и что глупо тратить такие суммы ежедневно, если у Диего есть замечательный дом, где мы все могли бы с комфортом разместиться. Но если в первый день возмущались родители лишь нам с Лерой, то на второй мама поделилась мыслями с зятем.

А тот возьми и ляпни, что будет только рад, если мы поживем у него.

Согласиться было проще, чем объяснять папе с мамой, почему мы с Диего планировали сближаться постепенно. Особенно когда последний заявил, что поживет в городской квартире, целиком отдав виллу в наше с сыном распоряжение. У меня просто не осталось доводов против, и, когда к уговорам присоединилась и Лера, уставшая от занудных лекций родителей, и Саша, грезивший комнатой с выходом к морю, я просто не смогла устоять.

И вот мы снова в доме, который я знала от и до. В котором были совсем недавно.

Но теперь все словно иначе.

Во-первых, на место вернулись фоторамки: пусть и не в том порядке, который помнила я, но снимки нашей с Ди совместной жизнь вновь украшали стены и полки. Саша, видевший большую часть фото впервые, надолго завис, разглядывая содержимое каждой рамки и требуя пояснений.

– По-моему, это называется «психологическое давление», – наигранно ворчала я, не пытаясь придержать улыбку.

– Точно нет, – не соглашался следующий за мной по пятам Диего. – Сантиметра три, не больше.

Моя метафора настолько понравилась ему, что каждый день Ди отмерял результат нашего погружения – ненавязчиво, но очень точно. Мне, если честно, было приятно слышать каждое из его заключений, поэтому я даже не пыталась сопротивляться тому, что скорость погружения росла в геометрической прогрессии с каждой минутой.

– Но это еще не все, – признался Диего и, захватив мою ладошку в плен своих пальцев, потянул к лестнице. – Алекс! Идемте, я должен вам кое-что показать.

Я думала, Ди остановится перед нашей спальней, но он прошел дальше, к следующей комнате, отданной под гостевую. Пропустил сына вперед и раскрыл дверь.

– А-а-а! Моя комната!

Александр пулей влетел внутрь, когда я так и замерла на пороге, не в силах поверить своим глазам.

Теперь это была полноценная детская. Мальчишеская детская. Те же светлые стены, но кровать – в виде гоночного болида. Синий стеллаж со сказками, ящики с игрушками, железная дорога и ковер с городскими улицами. Стол, стул, телевизор и огромные окна, показывающие море – как наш сын и хотел.

Алекс носился из угла в угол, пытаясь рассмотреть сразу все. Хватал одну игрушку, вторую, откладывал и кидался за третьей, каждое свое действие сопровождая настолько громкими возгласами, что снизу пришли бабушка с дедушкой, перепуганные криками.

На их охи и ахи прибежала еще и Лера, поэтому очень быстро изучением интерьера занялись все четверо.

– Когда ты успел? – только и смогла спросить я, глядя на мужа, застывшего у двери с выражением лица «я знал, что все так и будет».

– Начал сразу же, как только Хави впервые вас отсюда забрал, – пожал плечами Ди, не говоря ничего конкретного. – Это ваш дом, Ана. И я хотел, чтобы у вас обоих здесь был собственный уголок.

– И какой же уголок ты отвел мне? – не удержалась от вопроса и легкого флирта, который проскальзывал в общении с мужем непроизвольно.

Диего улыбнулся очень хитро.

– Хозяйскую спальню.

Мурашки предвкушения табуном пробежались по позвоночнику, оседая где-то внизу. Ди ни на что не намекал – ни словом, ни взглядом. Он даже жить собирался не здесь! Но в моей голове кружились мысли совершенно иного рода, разделявшие упомянутую спальню ровно на двоих хозяев.

– Можешь поменять там все, если захочешь, – не обращая внимания на мое состояние, продолжил Солер. – Только скажи, и я пригоню рабочих, дизайнеров, мебельщиков – кого угодно.

Я бросила взгляд в сторону нужной двери и отрицательно махнула головой.

– Не надо никого, – выдохнула я и шагнула в гостеприимные объятия любимого мужчины. – Не хочу ничего менять.

Даже не заходя внутрь, я ощущала, что та комната все еще была нашей. Интуиция, предчувствие – не знаю, как это назвать. Но в чем я была абсолютно уверена, что не собираюсь спать там в одиночестве.

И пусть это произойдет не сегодня и даже не завтра, а переступать порог нашей спальни я буду только вместе с мужем.

– Пап! Как это включается? – выдернул меня из размышлений вопрос сына.

Диего отстранился первым и двинулся на выручку Александру, как делал это каждый божий день. Но я успела остановить его вопросом:

– Останешься на ужин?

Ди бросил взгляд через плечо.

– Только если приготовишь гаспачо.

Ужин получился максимально семейным. Я так и не поняла, кто первым предложил отменить переезд, но на этой волне пригласили и Хави, и даже Сару с мужем и их детьми. За эту встречу я переживала особенно, не зная, как сестра Ди отнесется к нам с Сашей и не будет ли винить в том, что старший Солер перестал общаться с матерью.

Но все прошло великолепно. Сара улыбнулась мне и с порога сообщила, что рада возвращению. Матео и Сантьяго легко нашли общий язык с Алексом и почти сразу после ужина пошли разносить детскую. Мама, папа и Лера неплохо общались с гостями на английском, а в случае языкового барьера на помощь неизменно приходил Диего.

Он весь вечер сидел рядом со мной, обнимал меня или держал за руку. Так, словно мы – самая настоящая семья.

Уже позже, когда одни гости разъехались по домам, а другие разбрелись по комнатам, Ди помог мне убрать грязную посуду, уложил сына в его новой постели и засобирался уезжать.

Я стояла, прислонившись плечом к стене столовой, и смотрела, как он подхватывал пиджак, до этого висевший на спинке стула во главе стола, расправлял воротник рубашки, одергивал манжеты. Брал в руки мобильный и прятал его во внутренний карман. Как улыбался мне – искренне, но немного грустно. И все еще придерживался правил, установленных мной: не давить.

– ¡Buenas noches, cariño[1]! – прошептал он перед тем, как оставить на моих губах легкий поцелуй.

Солер еще не успел отстраниться, как я поняла, что не смогу его отпустить. Не потому, что боялась, будто он не вернется – вернется, я в этом не сомневалась. Потому что не хотела, чтобы он уходил.

– Quédate conmigo[2], – прошептала я, вцепившись в его рубашку так, словно она – мой спасательный круг.

Диего замер. Его взгляд, до этого кристально ясный, стремительно темнел.

– Если я останусь, мы уйдем под воду с головой, – совершенно честно признался он.

Пытался ли он меня напугать этим? Или вразумить? Или остановить? Сложно сказать. Ведь ничего из этого делать я не собиралась.

– Уверена, ты не дашь мне утонуть.

Я не отпускала его рубашку, и его сердце гулко билось прямо в мою ладонь. Предупреждение Диего повисло в воздухе, густое и сладкое, как мед. Оно не пугало. Оно манило.

– Я не боюсь, – выдохнула я, и это была чистая правда. Весь страх остался там, в прошлом, в тех стенах, что рухнули под тяжестью его слов и поступков этих дней. – Я не боюсь утонуть, если ты со мной.

Его дыхание замерло на целый миг. Ди смотрел на меня так, будто видел впервые. Или, наконец, узнавал после долгой разлуки. Его рука медленно поднялась, и пальцы коснулись моей щеки, провели по линии скулы, задержались у подбородка.

– Ты уверена? – его голос был низким, хриплым от сдерживаемых эмоций. – Последний шанс передумать и выгнать меня.

Я покачала головой, прижимаясь щекой к его ладони. Его кожа пахла морем и теплом.

– Мои правила изменились. Они теперь… наши.

Больше не нужно было слов. Диего наклонился, и его губы нашли мои. На этот раз это не был осторожный, вопросительный поцелуй. Это было заявление. Обещание. Притязание. Это был поцелуй человека, который больше не собирался ждать. И я отвечала с той же стремительностью, с той же жаждой, вцепляясь в волосы Ди, притягивая ближе, стирая последние сантиметры между нами.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Солер прижал лоб к моему, и его глаза сияли в полумраке прихожей.

– Тогда веди меня, хозяйка этого дома, – прошептал он. – Покажи мне нашу спальню.

Я взяла его за руку и повела за собой на второй этаж. Сердце колотилось где-то в горле, но это был стук не тревоги, а предвкушения.

Дверь была плотно закрыта. Я решительно опустила ручку, толкнула дверь, и мы вошли.

Комната была такой, какой я ее помнила. Большая кровать, балкон с видом на ночное море, огромные окна, прикрытые легкими, полупрозрачными шторами, и более темные гардины по углам. Книги на прикроватной тумбочке со стороны Диего – словно он читал их буквально вчера. Туалетный столик заставлен моей косметикой, но я этого не делала – значит, нужно сказать спасибо маме или Лере.

Наши фотографии на стене у двери, но теперь туда добавились и фото Александра – свежие, сделанные уже здесь, в Барселоне.

Все словно на своих местах. Как будто ничего и не было. Как будто я не уезжала на долгие пять лет, а Диего ничего не забывал. Как будто не было боли, страха, пустоты.

Он остановился в проходе, давая мне время на погружение в ностальгию. А когда наши глаза встретились, Ди улыбнулся самой обворожительной своей улыбкой и тихо произнес:

– Добро пожаловать домой, Ана.

В его взгляде читалось все – и благодарность, и страсть, и та самая, давшая трещину, уязвимость, которую он показывал только мне.

– Спасибо, что позволила мне вернуться, – он сделал шаг ко мне. Дверь за его спиной тихо прикрылась. – К сыну. И к тебе.

– Спасибо, что вернулся в мою жизнь, – отчего-то шепотом произнесла я.

Сложно сказать, кто первым подался вперед и сократил расстояние между нами. В разговорах больше не было смысла: все, что нужно было сказать, мы уже произнесли. Осталось только чувствовать.

И когда руки Диего скользнули под подол моего платья, а мои пальцы расстегнули первую пуговицу его рубашки, я поняла, что мы не просто уходим под воду с головой.

Мы летели на дно, и это было самым освобождающим падением в моей жизни.

[1] Доброй ночи, милая (исп.)

[2] Останься со мной (исп.)

___

Нам осталась последняя глава и эпилог. Спасибо всем, кто дочитал до этого момента! Финал 13 сентября