Любовь на грани смерти

Глава 20. Как ты жила?

— А моя бабушка говорила, что незамужнюю девушку нельзя на угол и на край стола садить, — защебетала Каролина. — Тогда никогда замуж не возьмут.

— Серьёзный аргумент, — пророкотал Стас. — И рабочий. Лиза, ты же в своём отделе на самом краю сидела? А дома, наверное, всегда на углу? Вот чего, тебя, оказывается, замуж не берут. Даже посреди чужой спальни забыли.

— Всё сказал? — спросил у друга Бесов, но его глаза улыбались. — Садись, Лиза, на моё место. А я — рядом. К бабушкиным советам всегда нужно прислушиваться.

Повернулся к горничной, прикрикнул:

— Лена, кого ждём? Снова спишь?

За следующим ужином Леон напомнил Стасу о том, что завтра после обеда нужно съездить со мной в магазин за одеждой.

— В какой именно магазин? — уточнил босс по охране. — Мне нужно знать где это, чтобы предварительно посмотреть место. Лиза, куда мы едем?

— Я не знаю, — честно призналась, потому что больше сказать было нечего.

— Можно в «Королеву». Там сейчас поступления новых осенних коллекций, — предложила Каролина. — Моё сегодняшнее и вчерашнее платье как раз оттуда. Владик, а мы вернёмся за той сумочкой, что мне понравилась?

Все, кроме покрасневшего Васильева, улыбнулись. Мне тоже было не до веселья. Как выпутаться из неловкой ситуации? Нужно было не идти на поводу у гордости, а честно признаться Леону, что посетить я могу лишь узбекский подвальчик недалеко от своей квартиры. Там, где выброшенные им трусики покупала.

Бесов, скорее всего, понятия не имеет о ценах. Не представляю его ходящим по магазинам. Да и его гардеробом, наверное, занимается кто-то из личных помощников. Может, даже собственная мать. Чем ей в своих хоромах заниматься? Кажется, Васильев об этом что-то упоминал.

— «Королева» слишком дорогой для меня магазин, — ответила я. Не молчать же, когда все на тебя смотрят.

— А на какую сумму ты рассчитываешь? — поинтересовалась Каролина.

Я назвала. Леон тоже её знал, поэтому смысла скрывать не было.

— О! — красиво вытянула губы блондинка. — Может, на рынке что-то посмотреть? Иногда там продают фабричные вещи. Они там почему-то дешевле, чем в магазинах.

— Съездим в «Королеву». Вместе, — поставил точку Бесов. Я открыла рот, но он хмуро глянул на меня. — Лиза, обсудим позже. Стас, задача ясна?

— Ясна, — хмыкнул тот. — А точно поедем, чтобы мне зря лишнюю работу не делать? Или кто-то ближайшую неделю снова сесть на попу не сможет после дальнейшего обсуждения?

На этот раз даже Каролина притихла и поспешно выключила играющую на планшете музыку.

После ужина Леон, как обычно, ушёл в душ. Я, бывшая там до возвращения Горынычей, переоделась в рубашку и накрылась одеялом почти с головой, придвинувшись к самой стене. Мужчина спал в пижамных брюках, не накрываясь одеялом. Я больше не использовала его в качестве подставки для своего тела и могла откатиться как можно дальше. Вдруг решит, что я уснула?

— Лиза, — сильная рука стащила с меня одеяло. — Сама вылезешь из угла или это намёк на то, чтобы я тебя там зажал?

— Не намёк, — я пододвинулась ближе к центру кровати и повернулась к нему лицом. — Что я должна вам сказать?

— Как ты жила?

— У меня в должности юриста зарплата была, конечно, больше, почти в два раза. Я гасила кредит за учёбу, что-то давала маме. У отчима проблемы со спиной, он не может работать на тяжёлых работах. Устроился сторожем в государственный департамент охраны. Там чуть больше минималки платят. Этой весной заменила памятник на могиле отца. Старый совсем рассыпался. Конечно, я каждый месяц что-то покупала: то туфли, то сапоги, то крем для лица. Квартира старая, с ней тоже постоянные проблемы: то сантехника потечёт, то что-то из бытовой техники сломается. В прошлом году соседи сверху кухню залили. Обещали, обещали всё исправить, но так ничего не возместили. Понимали, что не пойду в суд. Кажется, что там четыре метра? Но ламинат, обои, шпатлёвка под них. Оплатить не только материалы, но и работу мастеров. На жизнь мне хватало, но откладывать не получалось. Думала, что со всем разберусь, что в следующем месяце станет легче. Здесь этот дурацкий договор.

— Ну, а этот твой, дядя Дима? Я так и не понял, он твой родственник?

— Нет. Лучший друг папы и мой крёстный отец. Они одноклассниками были. Затем вместе поступили в вертолётное училище. Сразу оттуда попали в Афганистан. Перед отправкой туда у них был месяц отпуска. Они вернулись в пригород, где до этого жили. На соседней улице от моей мамы. Когда мама узнала, что беременна, они оба уже служили в горячей точке. Дядя Дима вернулся, а отец нет. Он даже на маме жениться не успел. Я не была желанным ребёнком. Хотя отец меня признал, его родственники общаться со мной не хотели. Дома меня не унижали, конечно, и голодом не морили, и в обносках я не ходила. Мне и дни рождения справляли, и подарки дарили, но не любили. Понимаете? Я это всегда чувствовала.

Резко замолчала, поняв, что сказала лишнее. Зачем эти ненужные подробности? Никому не говорила, лучше и дальше молчать. Но мужчина смотрел мне в лицо и кивнул, чтобы я продолжала.

— Дядя Дима тоже подарки покупал. На выходных меня на карусели в парк водил, в кинотеатр на мультики, сладости приносил. Он три раза женился, но всё время разводился. Каждой жене изменял с другой, следующей. И своих детей у него не было. Когда только очередной роман начинался, мог у нас полгода не появляться, затем приходил и снова исчезал. Я не обижалась. Понимала, что он ничего мне не должен, что он всего лишь друг погибшего отца. Когда появилась должность в отделе, поговорил обо мне с отцом Влада. Тот пригласил меня на собеседование, попросил характеристики с места учёбы, сказал, что с чего-то нужно начинать. Ради работы мне пришлось перевестись с очного на заочное отделение, но взятый кредит чем-то нужно было гасить, и я согласилась. С дипломом юриста, без опыта и нужных знакомств, хорошую работу тоже найти непросто.

— Ты планировала куда-то уйти из компании? — уточнил начальник.

— Дядя Дима говорил, что мне нужно набраться опыта, затем он поможет мне найти более высокооплачиваемую работу, — призналась я. — Пока мне ничего не предлагали, а сама я не искала. Хотела решить все накопившееся проблемы, затем заняться поиском. Собрать определённую сумму, чтобы хватило на первое время. Да и дядя Дима всё время говорил, чтобы я не торопилась, что ещё есть время.

Пока я говорила, как-то так получилось, что сама уткнулась в плечо Леона. Теперь подрываться и откатываться в сторону было неловко. Словно нажаловалась сама на себя и обратно в угол.

— Лиза, давай начнём с того, что я всё же не Влад.

— Я уже поняла.

— Одно дерьмо поменяла на другое и не видишь между ними разницы, — неожиданно хмыкнул он.

— Частично, — честно призналась я.

— Ладно, Лиз, твоё право. На данный момент мы все в одном дерьме. И никак не понять, по какой причине мы туда вляпались. Особенно ты. Я верю, что ты ни при чём, но не знаю, как тебе помочь. Пока вижу лишь один выход — оставайся рядом со мной. Буду сам защищаться и тебя тоже постараюсь прикрыть. Такой вариант тебе подходит?

— Наверное. Другого всё равно нет, — согласилась с его словами.

— И на то время, пока мы во всем не разберёмся, давай я буду решать все проблемы, — предложил он. — В том числе и с твоими вещами.

— Не хотите, чтобы все думали, что у вас не только плохой вкус, но и тянет на дешёвых секретарш?

— Не будут думать. Все думают, что у тебя роман с Владом. Пусть и дальше думают. Посмотрим, что из этого выйдет, — покачал головой Бесов. — Но, чем лучше ты будешь выглядеть, тем правдоподобнее будут ваши отношения. Сама слышала сегодня за ужином. Он уже делает презенты Каролине. Так он поступал всегда и со всеми. Никто как раз не удивится, что он даёт тебе не только своё внимание, но и деньги.

— Да, наверное, вы правы, но…

— Какое ещё «но»? — изумился мужчина.

— Я не хочу его денег. Не могу. Когда он сегодня толкнул меня на кровать, мне так гадко стало… Ещё тогда, неделю назад, когда в доме никого не было, я поддалась его словам, решила дать нам ещё один шанс. Но не смогла. Хотела сказать ему об этом, уйти из его комнаты и в это время вернулись вы с Каролиной.

— Почему ты не смогла, Лиза? — мужчина резко опрокинул меня на спину, сжал лицо руками, заставляя смотреть себе в глаза. — Почему ты не смогла неделю назад? Что тебе помешало? Та ночь? Ты всё ещё об этом думаешь? Говори, как есть. Не пытайся мне врать. Этого я тебе не прощу.

— Та ночь. Но не её начало, а конец. Оставшись наедине с Владом, я всё ещё чувствовала вас. Увидев вас с Каролиной, я испугалась. Мне было очень жаль её. Очень. Я понимала её, как никто. Но, если бы на вашем месте, как вы и сказали был бы Стас, я не заменила бы её собой. У меня не было время для раздумий. Лишь несколько секунд. И в эти секунды я не хотела, чтобы после меня у вас была другая. После того, как я вас целовала! Сама целовала!

Выдохнув последние слова, коснулась его губ. Медленно лаская верхнюю, затем нижнюю, трогая их языком. Он позволил это делать. Долго. Предоставил возможность вдоволь наиграться. Затем вжал мою голову в подушку и стал целовать сам. Перешёл на шею, затем на грудь, рванул мешающую рубашку, одним движением разорвав её на две части. Тонкие жёсткие губы сомкнулись на ярко-розовой набухшей вершине груди, с жадностью облизывая и посасывая нежную плоть. Руки грубо прошлись по моему телу, скользнули по бёдрам, сильно сжали полушария ягодиц. Я сама широко развела ноги, чтобы скорее коснуться налившегося возбуждением члена. Мужчина ещё недолго позволил об него потереться, затем оставил меня, приподнимаясь на руках.

— Нет, Лиз, ничем хорошим это не закончится. Не будем доходить до крайностей. Не с тобой. Я не остановлюсь.

— Я свяжу вас, залезу наверх и всё сделаю сама!

— Лиз, — он хрипло рассмеялся. — Мне кровь нужна, а ты при виде её в обморок падаешь. Удовольствие придётся получать кому-то одному. И не уверен, что тебе всё понравится.

— Но так мне тоже не нравится. Леон, я снова хочу вас чувствовать.

Он не коснулся меня пальцами. Сразу напряжённым, налившемся членом, погружаясь, как и в первый раз, медленно и до самого конца, причиняя лёгкий дискомфорт глубоким вторжением. Я была влажной, но он — сухим и горячим, сжигающим мою влагу, заставляющим чувствовать каждую неровность толстого члена, расширяющим узкие стеночки, наполняющим собой, покоряющим меня.

Я чуть запрокинула голову, расслабилась, полностью отдаваясь непривычному ощущению наполненности. Я так остро и глубоко его чувствовала, так хотела этого непередаваемого ощущения его силы. Наверное, я всю неделю ждала именно этого момента.

— Ты этого хотела, Лиз? — прошептал мужчина, слегка царапнув зубами мой подбородок. Провёл влажным языком по шее, прижался губами к ямочке, где бился пульс.

— Да, Леон, — ответила и посмотрела в его глаза. — А чего хотели вы?

Он резко покинул моё тело, одним движением перевернул на живот и снова возвратился: резко, одним движением, до самого конца. Убрал мои волосы с лица, и я повернула голову на бок, чтобы тоже видеть его лицо. Мне нравилось чувствовать на себе тяжесть его тела, нравилось, что он вжал меня животом в матрас, нравилось, как навис сверху. Опёрся на руки и стал осыпать поцелуями линию позвоночника, царапать небольшой жёсткой щетиной и вновь прихватывать острыми зубами.

Я развела ноги и выпятила попу. Мне уже мало его тяжести и наполненности. Я хотела его движений. Грубых, нетерпеливых, резких. Я хотела чувствовать всё, что он может дать мне.

Я впервые с желанным мужчиной. Впервые чувствую сильное возбуждение от его проникновения в меня, впервые хочу большего. Не ласк, а движений. Крепко сжимаю его внутри себя, чтобы как можно дольше удержать.

— Леон, — выдыхаю его имя и тянусь за поцелуем. Он тут же целует: совсем не нежно, жёстко и глубоко. Проникает в мой рот языком, вгрызаясь твёрдыми губами. Левой рукой оттягивает мою голову, а правой ладонью сжимает шею.

— Не бойся, — произносит в мой рот. — Я не забудусь. Только не жди от меня нежностей, хорошо?

Нежностей мне хватило с Владом. В его постели. На чужой, несколько вечеров назад, он тоже был жесток. Но Леону, конечно, я этого не напоминаю.

— Не надо нежно. Может, медленно? — не отвожу своих глаз от его лица.

Он впервые улыбается и начинает двигаться. Медленно, сильно, глубоко. Каждое его движение ошпаривает моё тело новой волной возбуждения. Оно накапливается, нагревается, доходит до точки кипения. Я не сразу понимаю, что это моё шумное дыхание нарушает тишину спальни, что хриплые стоны срываются с моих губ, что это бешеный стук моего сердца спорит с секундами, обгоняя их.

— Не оставляй меня, — прошу мужчину. — Не уходи.

Я вся мокрая. Мы слишком сильно прижаты друг к другу, слишком напряжены. Я стремлюсь к чему-то мощному и неизведанному, желая забыться. Мужчина стискивает зубы, чтобы довести меня до пика наслаждения и не оставить там. Навечно.

— Давай, Лиз, — хрипит мне в губы. — Давай, моя девочка, покажи мне. Как тебе хорошо подо мной. Сама, хочу, чтобы ты сама.

Он ещё сильнее сжимает мои волосы, прикусывает мочку уха и вновь врывается своим языком мне в рот.

— Смотри на меня, Лиз, смотри только на меня.

Я всё же переворачиваюсь под ним, обхватываю его бёдра своими ногами, вжимаюсь своей грудью в его, приподнимаюсь с мягкого матраса, чтобы полностью слиться с жёстким телом, наполниться его силой и, пусть даже на несколько минут, остаться в нём. Стать частью его.

Не закрываю глаза, когда моё тело ломает и выкручивает от сладких спазмов. Кричу в его рот, захлёбываюсь мощными ощущениями, впиваюсь в его спину собственными пальцами, держусь за него.

— Ты первый, ты настоящий, только с тобой, — признаюсь на пике эмоций, обвивая руками его шею. Сил держаться больше нет, и я тяну его за собой на постель.

Он всё ещё внутри меня. Всё ещё чувствует мелкие разряды тока, проходящие через моё тело. Всё ещё наполняет меня своей тяжестью. Но ему не забыться со мной. Не сегодня. Не в этот раз.

— Хорошая моя, — упирается в мой лоб своим. — Ты была такой красивой. Лишь для меня. Лиз, только для меня. Если нужно, я прощу тебе и двадцать миллионов долларов, но не смей улыбаться другим. Запомни это. Отнесись серьёзно. То, что сейчас было, только для меня.

Его голос тих и мягок, но в глазах нет нежности.

Моё влажное тело быстро остывает, и я вздрагиваю от озноба.

— Я запомнила, Леон. Только для вас. Пока не надоем.

Он хмурится, выскальзывает из моего тела, поправляет так и не снятые пижамные брюки, в которых спит, и накрывает нас обоих одеялом.

— Лиза, ты не игрушка, чтобы надоесть. Я не собираюсь тебя ломать. Наоборот, пытаюсь защитить. Как умею. Если ты думаешь, что завтра я хочу тебя купить — это не так. Я хочу поделиться с тобой тем, что у меня есть. Я не хочу, чтобы ты менялась ради меня, не буду пытаться ограничить твою свободу. Но ты только моя. Каждую секунду помни об этом.