Любовь на грани смерти

Глава 22. ПМС и Бали

Мужчина пожал плечами.

— Если мысли дельные, можно и послушать. Когда мы оказались в Америке, мне было восемнадцать, а Леону — четырнадцать. Но ты права. Леон во многом придерживается привитых в детстве традиций, особенно в отношении женщин. Возможно потому, что меня воспитывала мать и от многого ограждала. Леон с самого рождения жил рядом с отцом и видел лишь жестокость и насилие. Наши семьи принадлежали к яростным сопротивленцам, — рассказал Стас.

— Но именно вы выбрали военную специальность, а Леон предпочёл экономику.

— У него к цифрам талант. Леон посещал школу. Его отец тоже в своё время получил хорошее образование, а я в школе появлялся периодически. В основном для того, чтобы присматривать за ним. Его отец уже в то время был очень состоятельным, а мой, кстати, был врачом. Его ценили, но он тоже воевал. Никаких послаблений для него никто не делал. Ты, возможно, слышала, что многие отряды формировались, в том числе и по родственному принципу. Мой отец, отец Леона, мы — дети и подростки, ещё плюс трое братьев, затем двоюродные, племянники, вот тебе и целый отряд. У отца Леона было четыре жены, а у моего — одна. Пусть женщины и не ценятся, но выкуп за них платить нужно. Не все могли его себе позволить. Ладно, рассказывай, о чём подумала.

— Если Леон погибнет, его часть отойдёт маме и Владу. Всё снова вернётся в семью.

— Думаешь, сама мама хочет смерти когда-то оставленного сына? — покачал головой Стас. — И это мне говорит женщина?

Но я видела, что мои слова заставили его задуматься. Скорее всего, он тоже думал об этом, как об одном из вероятных вариантов объяснения происходящему.

— Я не уверена. Это лишь предположение. Несколько раз я видела Ангелину Руслановну. Она мне не понравилась. Я помню, ещё когда был жив отец Влада, в бухгалтерии часто шептались, что у неё есть любовник. Не думаю, что эти слухи возникли на пустом месте. Вполне возможно, что не мать хочет убить сына, а её любовник решил устранить конкурента, чтобы прибрать к рукам компанию. Если он существует, то знает о настоящем положении дел. Не станет выходить из тени и афишировать их с Ангелиной отношения. Можно спросить?

— Давай, — кивнул головой мужчина.

— Я очень давно об этом думала. Сама не знаю, зачем. Почему Влад живёт с вами? Не отдельно, не с матерью?

— Хороший вопрос, — обрадовался Стас Горыныч. — Сначала Влад приезжал в гости, знакомился с братом, привыкал, узнавал. Притирались друг к другу, налаживали общее управление компанией. Всё логично. Затем стал оставаться на ночь, потом жить неделями. Леон всегда был только «за» подобному рвению младшего брата. Для него настоящая кровная семья всегда была и будет на первом месте. И то, что Влад здесь прижился — это лишь радует Леона.

Горыныч посмотрел за мою спину, так как я сидела ей к дверям кухни и, наклонившись, тихо добавил:

— Но с какой целью Влад здесь прижился, я не знаю. Ничего подозрительного я за ним не замечал. Любой разговор о причастности матери или брата к происходящим событиям, ты и сама это слышала, Леон воспринимает сильно отрицательно. Но лишь Влад мог знать о…

Стас не успел закончить предложение.

— Лиза, что ты здесь делаешь? — буквально рявкнул Бесов за моей спиной.

Даже Стас дёрнулся от его крика, и мы стукнулись друг о друга лбами. Как не караулил Горыныч свою вторую начальственную голову, но не услышал шагов Леона.

— За таблетками пришла, — спокойно ответил Стас. — Я дал ей одну, сказал немного подождать. Если не пройдёт, можно выпить ещё одну.

— Прошло? — чуть смягчил тон мужчина.

— Да. Второй таблетки не нужно, — поспешно ответила я.

— Пойдём обратно, — он подал мне руку и слегка сбавил шаг, поняв, что мне едва не приходится за ним бежать. — Лиза, не нужно гулять по дому ночью и так далеко от спальни. Следовало разбудить меня.

— Из-за таблетки? В холле два охранника сидят, — возразила я. — А вам скоро на работу вставать.

Он ничего не ответил, ожидая, пока я разуюсь и сброшу халат. Став на колени, поползла по широкой кровати в свой угол. Повернулась к нему спиной и привычно поджала колени к животу.

Мужчина выключил ночник и осторожно прижал меня к себе, вытащив из угла.

— Может, всё же принести вторую таблетку?

— Нет, острая боль прошла. Но у меня всегда в первые два дня очень неприятные ощущения.

— Какие именно? — к моему удивлению, уточнил он.

— Словно заболеваешь. Слабость, мышечные боли, живот тянет и, кажется, вот-вот лопнет. Хочется лечь и лишний раз не дышать, — попробовала объяснить я.

— Так всегда было? — даже не видя его лица, почувствовала, что он нахмурился. — У меня мало опыта общения с женщинами на подобные темы. Так должно быть? Ты с врачом об этом разговаривала?

— В одиннадцать лет у меня начались месячные. А я была к этому совсем не готова. Мама не нашла слов, чтобы мне все правильно объяснить. Кое-что она все же рассказала, и я стала чувствовать нашу женскую неполноценность. Месячные у меня всегда были болезненными, с приступами рвоты и всего, чего можно. Однажды, уже в старших классах, мне стало плохо в школе, я потеряла сознание, но постеснялась рассказать школьному фельдшеру о причине. «Скорая» завезла меня в больницу так как был зафиксирован случай потери сознания. Представляете, что я почувствовала, когда осматривать меня пришел мужчина. В смотровую, где стояло кресло и всякие другие приспособления. На мое счастье, он оказался очень хорошим доктором. И объяснил мне все, что должна знать четырнадцатилетняя девочка. Если бы не он, меня бы, наверное, свезли в психиатрическое отделение.

— Почему ты не попросила другого доктора? — ещё более удивил меня следующий вопрос. — Разве девочку должен осматривать мужчина?

— Теперь, насколько я знаю, до восемнадцати лет к женскому доктору нужно ходить с кем-то из родителей. Раньше такого не было. На приём приходил тот, кто был на смене. К тому же «Скорая» привезла меня в больницу. Там не ждут ничьих разрешений, а сразу оказывают помощь. Может, если бы потребовалась операция, то маму бы и подождали. Это было более десяти лет назад.

— Там, где я родился, девочек и женщин, как правило, осматривали врачи-женщины. Я тоже считаю это правильным.

— А где взяться врачу-женщине в стране, где девочкам даже в школу ходить запрещают? — в свою очередь удивилась я. — Вы получили одно из лучших образований в мире. Объясните мне, если я сейчас сказала глупость?

— Ты не сказала глупость, — не сразу, но ответил Леон. — И в твоей стране врачей-женщин хватает. Если тебе нужно сходить на приём, уточни, чтобы тебя записали именно к женщине. Не в районную поликлинику, а в любой платный центр.

Я фыркнула и тут же пожалела об этом. Мужская ладонь сильно сдавила моё плечо.

— Лиза, я сказал это не потому, чтобы поспорить с тобой среди ночи. Я сказал потому, что для меня это важно. Я не хочу, чтобы ты раздевалась перед другим мужчиной, неважно, врач это, священник, твой двоюродный брат или консультант в отделе женского белья. Я уверен, что в любой клинике на одного врача-мужчину придётся пять врачей-женщин. Но ты специально выберешь его, потому что я попросил тебя об обратном? Кто из нас сейчас устраивает конфликт на пустом месте? Я не прав?

— Правы, — не смогла не признать я. — Мне не нужно к врачу. Но, если я к нему пойду, сделаю так, как сказали вы. Запишусь на приём к женщине.

Леон убрал руку с моего плеча, просунул под пижамную майку и стал легко гладить мой живот.

— Я не буду трогать, Лиз, если тебе неприятно.

Эмоциональность, вспыльчивость, обидчивость и ещё куча всего, что можно было объединить одной популярной в последнее время аббревиатурой «ПМС» побуждали меня оттолкнуть его, нагрубить, снова забиться в свой угол, доказывая эфемерную независимость и неподчинение. И всё то, за что боролись феминистки на восьмое марта, но я не сделала этого.

Во многом, в своих словах, он действительно был прав. А ещё мне было очень приятно от касания его руки. И совсем не хотелось лишаться согревающего тепла его сильного тела, обволакивающего меня со всех сторон. Не смотря на зудящую в глубине души гордость, я сказала правду:

— Мне приятно, Леон.

Он подложил вторую руку мне под голову, ещё сильнее прижимая к себе. Чуть приподнялся и коснулся моих губ своими губами. Поцелуй получился совсем не страстным, даже неумелым, неловким, но, наверное, самым желанным в моей жизни.

В выходные я осталась в доме одна вместе с двумя самыми дикими Горынычами. Влад, которому я стала совершенно не нужна, уехал вместе с Каролиной на прекрасные острова Бали. Красотка испытала такой стресс, что боялась оставаться в стране, пояснил мне Стас за обедом.

Я не нашла слов, чтобы как-то умно прокомментировать подобную новость и лишь кивнула головой.

Я никогда не была в другой стране на отдыхе и слабо представляла, что это такое. Нет, я знала географическое расположение островов. Как и то, что там очень дорого и красиво.

— Можешь посмотреть, — когда мы вернулись в спальню предложил Леон и поставил мне на колени включенный ноутбук. — Вот рекламные проспекты туристического оператора. Подробная информация о бунгало, где они будут отдыхать.

— Именно это? — удивилась я.

— Именно это. Одно из самых дорогих. Ну, может покрывало на кровати теперь другой расцветки. Так как путевки оплачивал я, мне прислали подробную информацию.

— Почему, вы?

— Ну, девушка едва не пострадала из-за меня, — привычно нахмурился Бесов. — Ей даже к психологу пришлось обратиться. Тот порекомендовал на время поменять окружающую обстановку. Каролина выбрали Бали. Мне показалось логичным оплатить путёвки.

— Психолог? Леон Русланович, а он был женщиной или мужчиной? Всё же Каролина оставалась с ним наедине, на кушетке лежала, подняв вверх ноги. Так в фильмах показывают, — понесло меня. — Каролина едва не пострадала, пытаясь как можно дороже продать собственную девственность! Ей теперь почёт и уважение! Острова Бали по первому требованию!

— Лиза, что не так? Я почти двадцать лет прожил в Америке, отвык от сложных оборотов русского языка. Когда ты так быстро и эмоционально говоришь, я, возможно, не всегда правильно тебя понимаю. Ты сомневаешься в том, что Каролина испытала стресс?

— Нет, не сомневаюсь. Леон Русланович, а можно мне тоже к психологу? — почти по слогам произнесла я.

— Зачем? — искренне удивился он. — Ты в любое время обо всём можешь со мной поговорить.

— Может, мне тоже хочется на Бали? Я из собственного города дальше вашего предприятия никогда никуда не выезжала.

Мужчина задумчиво потёр ладонью подбородок:

— Сейчас не самое удобное время. Как только всё образуется, обязательно съездим. Картинки посмотри.

Пока Бесов шёл до дверей ванной, я боролась с сильным желанием запустить в его спину стоящим на коленях ноутбуком. Сдержалась. Похвалила сама себя.

Нужно возле кровати вазу с конфетами поставить. И за каждую собственную похвалу брать оттуда по одной. Интересно, на один совместный вечер с Леоном килограмма мне хватит?

Бесов ушел в душ, а я последовала данному совету и стала смотреть картинки, читая описание. Бунгало, предназначенное для молодоженов, стоящее на воде, кристально чистой, с прозрачным полом. Никаких соседей, совершенно незаметная прислуга, шикарная обстановка. Особенно выделялась спальня, с роскошной высокой кроватью и множеством разбросанных подушек. Лазурное море, солнце, качающийся над водой шезлонг и никого. Рай для любовников. Красивое тело Влада и не менее прекрасное тело Каролины. Обнаженные, дополняющие друг друга под ласковым ветерком, окруженные ленивым шепотом пенных волн.

Я закрыла сайт, выключила компьютер и повернулась на бок. Вернувшийся из душа мужчина поцеловал меня в щёку, подоткнул со всех сторон одеяло и, устроившись на своей половине кровати вновь включил ноутбук. Чтобы ещё поработать, а не рассматривать шикарную кровать на Бали.