Любовь на грани смерти

Глава 56. Вулкан

Я думала, что меня отправят в женские покои и была согласна на это. Одно дело, когда Хайдар жил со мной в одной комнате, пока был не женат. Совсем другое, когда в доме присутствует его официальная жена.

Но мы возвращаемся в прежние комнаты.

— Я сегодня свободен весь остаток дня, — сообщает мужчина. — Если ты устала, можем лечь и отдохнуть. Но лучше погуляем в саду. Тебе нужен свежий воздух.

— Лечь и отдохнуть? — переспрашиваю я. — Ты будешь жить со мной здесь?

— Я сказал, что больше не оставлю тебя. Ни на минуту, — чуть повышает голос мужчина. — Сказал это всем, не только тебе. Я хотел по-хорошему и это едва не стоило тебе жизни. Теперь будет так, как считаю нужным я!

— Твоя жена возненавидит меня! Пожалуется родителям. А они влиятельные люди. Зачем лишние проблемы из-за меня? — не соглашаюсь я. — Легче мне от этого не станет.

— Пока будет так. Потом посмотрим, — отвечает мужчина.

Три недели проходят более-менее ровно. Раз в неделю Хайдар уходит ночевать в спальню Алии. Проводит там целую ночь, после чего они завтракают, и супруг отправляется на работу. Работает мужчина, чаще всего, на самой вилле, в кабинете. Пытается разобраться со всеми делами собственного отца. В собственности последнего несколько кирпичных заводов, оливковая и фруктовая плантации, доля в каком-то банке и ещё много всего о чём я не знаю и не хочу знать.

Когда мужчина уходит к жене, тогда со мной ночует Дарья. Девочка часто пересказывает мне все разговоры, которые про меня ведут жены хозяина дома с Алией. Конечно, ничего хорошего обо мне не говорят, но я не обращаю на это никакого внимания. Я вполне могу их понять.

На третью неделю и, соответственно, в третью ночь посещения законной супруги, Хайдар неожиданно возвращается после полуночи. Хмыкает при виде девочки в постели и, взяв на руки, относит в её комнату.

— Что-то случилось? — беспокоюсь я.

— Не могу больше, — раздражённо отвечает он.

— В смысле, не можешь? — изумляюсь я, ведь у нас с ним ничего нет. Несмотря на то, что врач разрешила, мужчина всё ещё переживает за моё здоровье. Возможно, ждёт первого шага. А я не могу переступить через осознание того, что он женат. Не важно, каким образом. Он женат и этим всё сказано.

— Во всех смыслах, — морщится он. — Я не хочу спать в постели с женщиной, которая мне не нужна. Я понимаю, что Алия ни в чём не виновата, но я не хочу находиться с ней рядом. Я достаточно долго спал один и это меня устраивало. Теперь я хочу спать с тобой, а не с ней в нескольких метрах от тебя. Я предложил ей получить высшее образование, попробовать заняться чем-нибудь, что ей нравится, но она хочет детей.

— И ты хотел. Минимум пятерых.

— От тебя. Никаких детей не будет, пока у нас с тобой не родится сын. А лучше — два.

Понимаю, что совсем не хочу об этом говорить, но начинаю:

— А если она забеременеет?

— Не забеременеет. Я пользуюсь презервативом. И я с ней ни разу не кончил. Не смог. Трахаю её, пока думаю о тебе, — признаётся он. — Чтобы на это сказали твои девчонки из института?

— Но ты же с ней нежен?

— Естественно. И в первый раз, кстати, у неё тоже не было крови. Она так испугалась, что спряталась под кровать. Думала, я обвиню её в том, что она не девственница. Но там и крови не нужно. Дотронешься до неё и так всё ясно, — вздыхает мужчина.

— Но утром же простыни не нужно было никому показывать? Или… нужно?

— Не нужно. Но Алия буквально впала в истерику. Сказала, что кто-нибудь из жён отца всё равно тайком посмотрит и расскажет другим. И прислуга будет шептаться. Пришлось порезать себе руку и вытереть о простыни. По ходу, переборщил. Откуда я знаю, сколько должно быть крови? Теперь жёны отца и тёща смотрят на меня так, словно я Алию на части разорвал, — признаётся Хайдар. — Ещё темно было, когда Стас прибежал и рассказал о тебе. Мы сразу бросились искать тебя. Может это бабьё утром всем скопом и прибежало в спальню простыни рассматривать.

— Ты — её единственный мужчина. Она не узнает никого, кроме тебя. Ты должен быть с ней с лучшей своей стороны, — произношу я. По-человечески я очень жалею девушку.

— У меня нет лучшей стороны. Но ты принимаешь мою тёмную. Ты хочешь меня, Лиза. Такого, какой я есть. А Алия идеализирует. Я был нежен с ней, показал, что такое оргазм, как мужчина может хотеть и любить женщину. По сути, я построил для неё замок из песка. Но мы с тобой понимаем, что жить в нём — нельзя!

Он нависает надо мной, раззадоренный, желающий меня, напряжённый до предела, переполненный жаждой, эмоциями, поставленный перед выбором.

— Я не могу, Хайдар. Не сегодня.

Мужчина не настаивает. Обнимает меня, и я льну к его телу, греюсь его теплом, наполняюсь его силой. Он засыпает первым, а я долго вожу пальцами по его груди. Там, внутри, наполняется тёмной лавой огромный вулкан. Если кто-нибудь сделает неверный шаг, вулкан взорвётся, испепелив незадачливого путника. Я знаю. Я тоже не раз обжигалась лавой из этого вулкана.

И это происходит. Только сначала мне становится смешно. Дарья не раз рассказывала мне истории, когда две жены одного мужа соперничали между собой за его внимание, делая друг другу пакости. На самом деле у многих мужчин всего одна жена. Выкуп за другую далеко не все могут себе позволить. Что говорить о третьей.

Чаще всего несколько жён имеют состоятельные люди, внимание к которым со стороны и так повышено. И каждый происходящий в такой семье казус утрируется и обрастает ещё более смешными подробностями.

Собираясь на ужин, Алия обнаружила пропажу любимого браслета. Одного из самых дорогих. Искать пропажу прибежали хозяйки дома. Перевернув всю комнату невестки, дамы пришли ко мне. Как бы не совсем ко мне, ведь в комнатах и шкафах были не только мои вещи, но и вещи Хайдара.

— Они специально это сделали, — зашептала мне в плечо Дарья. — Чтобы выставить тебя воровкой перед женихом. Скорее всего, попросили кого-то из младших детей спрятать браслет в твоих вещах.

Впоследствии так и оказалось. Но в данную минуту мне стало совсем не смешно, когда тяжёлую и дорогую вещь нашли в брюках Хайдара. Ребёнок просто не дотянулся до верхних полок шкафа и положил на нижнюю.

Прижав к себе девочку, я смотрела, как возмущаются моим поступком женщины. Четыре сороки ещё больше загалдели, когда в спальню вошёл Шир-Диль. Но отец отступил, когда в комнату влетел разъярённый сын.

Конечно, Хайдар ни на минуту не поверил в глупую клевету. Но то, что посторонние вошли в нашу спальню и трогали наши вещи… Здесь у мужчины был особый пунктик.

В коттедже к его одежде, которая всегда находилась в идеальном состоянии в гардеробе, могла прикоснуться лишь домоправительница Алла Адамовна. В рабочем кабинете, особенно стола, не касался никто.

Несчастный браслет, теперь находившийся в руке Алии, вывел мужчину из себя окончательно.

Выхватив из рук жены украшение, он заехал им в стену, а девушку стал трясти за плечи, что-то крича на своём языке.

— Спрашивает, кто додумался это сделать, — стала переводить мне девочка. — Дальше я не совсем понимаю. Он говорит Алии, что та воспользовалась его добротой и жалостью к себе, его хорошим отношением. Если ей захотелось посмотреть на него другого, пусть смотрит.

Уложенные в причёску, длинные и густые волосы Алии, при тряске, рассыпались по плечам. Мужчина намотал их на свой кулак, вынудив жену упасть на колени и схватил первый попавшийся длинный кинжал, висящий на стене. Подобное оружие очень любят и ценят в этой стране. На вилле им увешаны стены едва не в каждой комнате.

Три курицы, подсказавшие молодой девочке, как опорочить меня в глазах нашего общего мужчины, теперь жались друг к другу. Хайдар замахнулся, собираясь отрезать волосы жене у самого затылка. Девушка заверещала.

Я бросилась к супругам, надеясь отвлечь мужчину.

Обрубленные у корней волосы отрастут нескоро. Для Алии это будет сильным стрессом и обидой. Да и сам Хайдар пожалеет о собственном поступке, когда схлынут эмоции. Это я знала из собственного опыта. Подняла руку, чтобы перехватить его. Но мужчина, ослеплённый яростью, этого не увидел. Острый кинжал с тонким лезвием резанул не по волосам, а по моей руке.

В последнее мгновение мужчине удалось уменьшить силу нажатия, но от пореза это не спасло. Тонкая яркая полоса мгновенно проявилась на моей руке почти от локтя до запястья. Порез был не глубоким, но длинным, около десяти сантиметров. По моей светлой коже тут же потёк ручеек крови, пачкая ткань платья.

Громко заплакала испугавшаяся вида крови Дарья. А я смотрела на свою перепачканную кровью руку, не чувствуя ни привычного головокружения, ни тошноты.

«Клин клином вышибают», — любил говорить Хайдар. И часто применял на практике. Сработало. Он всё же оказался прав.

— Ничего, Лиз, ничего не бойся, — прибежавший Сарбаз посадил меня на ковёр. — Вены не задеты. Подними руку, вот так. Умница. Хайдар, я стяну края, а ты надави вот здесь пальцами и подержи. Так кровь быстрее остановиться.

Мужчина тоже сел на ковёр за моей спиной, одной рукой привлекая к себе, второй зажимая края пореза, как показал Стас.

— Сарбаз, может, лучше врача вызвать? — уточнил он.

— Нет. Кровь сейчас остановится, а швы здесь не нужны. Сейчас я принесу аптечку. Обработаем, смажем мазью и прихватим специальной фиксирующей повязкой, затем забинтуем. Думаю, что шрама не останется. Главное, пока не заживёт, руку не тревожить, чтобы края не расходились.

— Вон, — рыкнул Хайдар на остальных по-русски. Чертыхнулся, но переводить не стал. За него это сделал отец. Шир-Диль вышел последним, прикрыв дверь.

— Дарья, иди сюда, — позвала я испуганную девочку.

Та тут же прижалась к моим ногам, опасливо посматривая на мою руку:

— Тебе больно, Лиза?

— Нет, немного щиплет, — попробовала я успокоить малышку. — Сможешь сложить вещи обратно в шкаф?

Девочка опасливо глянула на мужчину, понимая, что требуется и его согласие. Тот кивнул. Когда ребёнок занялся работой и отошёл от нас, Хайдар крепче прижал меня к себе.

— Лиз…

— Сама виновата. Не стоило лезть. Можешь ремнём отлупить, я заслужила.

Он лишь вздохнул.

— Пойду, принесу нам ужин. Давай снимем это платье и наденем что-то более удобное.

Так как дело близилось к вечеру, самой удобной оказалась ночная рубашка.

Вернулся Сарбаз с аптечкой. Обтерев испачканную кровью руку и плечо куском бинта, мужчина наложил обещанную повязку. Болеть совсем перестало.

— Через несколько часов бинт лучше расслабить, — посоветовал Горыныч. — Чтобы не нарушить кровообращение. Утром сменим повязку и снова зафиксируем.

Он ушёл, уведя с собой Дарью, а другой мужчина собрался идти за ужином.

— Хайдар, — позвала я его.

Мужчина сел на край кровати.

— Да, Лиз?

— Зайди к Алии, пожалуйста… Она испугана и расстроена.

— Ей полезно, — буркнул он. — Меньше всякой ерунды в голову полезет. Даже Дарья до такого идиотизма бы не додумалась.

— Это не Алие придумала. Твои мачехи науськали, — стала я на защиту девушки. — Что она знает о моей стране? Ничего. Думает, что там медведи по улице ходят. Тем более она не может знать, что я могу сделать, а что нет. Она выросла в достатке, а ей, скорее всего уже сказали, что я бедна, как церковная мышь. Вот она и сделала собственные выводы.

— Это произошло потому, что я повёл себя с ней слишком мягко. Показал себя со стороны няньки трясущейся над каждым чихом вверенного ей чада, — не согласился мужчина. — А этот курятник? Полезли рыться по нашим вещам!

— По моим вещам. Они не ожидали, что мои и твои вещи будут лежать вместе. Скорее всего думали, что все твои вещи в спальне в мужской части дома, — предположила я. — Зайдёшь к Алие? Затем принесёшь ужин.

— Первый и последний раз, — раздражённо ответил мужчина, выходя из спальни.