Моё проклятье

22 глава Лилиан

Мысли путаются, когда я пытаюсь оценить расстояние до выхода и сколько времени придётся дожидаться такси. В руке сразу же оживает телефон, извещая о новом сообщении.

Мой: “Что я говорил насчёт побега, непослушный котёнок? Поверь, ты не хочешь совершать ещё и эту ошибку. А теперь поворачивай на права и поднимайся по лестнице”.

Ладонь чешется, чтобы сию же секунду бросить гаджет о пол, пресекая давление в мой адрес, исходящее от Итана. Музыка из еле уловимой становится громче, до разумных пределов. Бросаю взгляд в сторону музыкальных установок и замечаю, как Леон пожимает руку мужчине и идёт обратно к столикам.

Предатель! Всё смахивает на идеально отрепетированный план.

С раздражением хватаю фужер вина с подноса, мимо проходящего официанта, и быстрыми шагами направляюсь в чёртову комнату. Пряный вкус напитка приятно растекается во рту, а алкоголь уже во всю проник в кровь, придавая уверенности. Но всё же мои ноги дрожат, перед встречей с внутренними демонами Итана. Первый раз вижу такую ослепляющую ревность в его исполнении. Ну а что он хотел? Чтобы я послушно сносила все выходки? Как бы не так!

Третья ступенька. Пятая… тринадцатая.

Считаю, чтобы немного переключиться, но всё тщетно. От каждого шороха волоски на затылке становятся дыбом, и сознание включает режим самосохранения, внушая бежать как можно дальше.

Захожу в нужную комнату, включаю освещение. Я определённо в гостевой спальне. Здесь нет никаких элементов интерьера, принадлежащих определённому человеку. Ни фотографий, ни вещей. Аромат стерильности также подтверждает мои догадки. Однако дизайн помещения выполнен со вкусом. В нём преобладают благородные шоколадные цвета, разных оттенков. На свободной стене висит огромное зеркало, больше человеческого роста. Оно определённо является изюминкой комнаты. В нём отражается просторная кровать и рабочий стол. Зеркало окаймлено в дорогую раму с бронзовым напылением. Провожу кончиком пальца, повторяя витиеватый узор и в это мгновение заходит Итан.

— Откуда у тебя мой новый номер? — встаю в обороняющую позицию, скрещивая руки на груди. — И вообще, что ты себе позволяешь? Тебя воспитывали дикие звери или пещерные люди?

В мгновении ока Ньюман настегает меня, разворачивает к себе спиной, обхватывая шею ладонью. Вздох застревает в горле. От неожиданности и контакта с горячей грудью Итана вытягиваюсь натянутой струной. Не могу поддаться на его близость, но он, как магнит, притягивает к себе с невероятной силой. Хотя между нами и так нет ни единого дюйма.

— Лили, посмотри, как ты хорошо смотришься в моих руках, — поднимает мой подбородок, заставляя смотреть на отражение, в котором мы отражаемся в полный рост. — Неужели ты думала, что я буду просто смотреть, как тебя обхаживает Найт? А тебе как не стыдно, совсем не заботишься о своих друзьях. Как же он будет играть в хоккей со сломанными ногами?

Вздрагиваю в коконе обжигающих объятий, открываю рот, чтобы возразить и поставить засранца на место. Но он не даёт мне возможности это сделать.

— Ш-ш-ш-ш, котёнок. Ты, видимо, своими действиями пыталась выбить из меня объяснения. Теперь тебе придётся меня выслушать. И, чёрт возьми, лучше не испытывай моё терпение, — Итан всё также держит меня за шею, слегка перекрывая подачу кислорода.

Будь моё тело неладно. Оно, вместо того, чтобы отторгать грубость, вибрирует от нарастающего возбуждения. Не хочу, чтобы Итан победил в этой войне, поэтому рывком, пытаюсь освободиться, но снова оказываюсь припечатанной к сильной груди.

— Лили, ты хочешь услышать правду? — шепчет, прикусывая мочку уха, посылая импульсы удовольствия в низ живота.

— Мы можем сесть и нормально поговорить. Мне не нравится то, что ты на меня давишь и принуждаешь, — осипший голос вместо уверенного и твёрдого срывается с моих губ, вызывая усмешку у Ньмана.

— Боюсь, что это не наш вариант. Хочу, чтобы ты прочувствовала, как заставила меня злиться, хотеть тебя клеймить у всех на глазах и спасти одновременна от малейшей опасности. Чёрт, у меня крышу рвёт от осознания того, что тебе может кто-то угрожать, а ты меня провоцируешь.

Ничего не понимаю. Слова Итана не укладываются в голове. Он, как самая сложная головоломка, не поддаётся разгадке. Только запутывает с каждым ходом всё сильнее. Иногда кажется, что ты уже близок к победе, но оказывается, лишь больше запутался. Никогда ещё не встречала настолько сложных людей. Мне страшно в его лабиринтах потерять себя безвозвратно, поэтому иногда хочется опустить руки и отстраниться.

Пока я перевариваю сказанное Итаном, он растёгвает молнию платья, и оно кольцом спадает к моим ногам. Рефлекторно прикрываю грудь, но сразу же получаю шлепок по рукам.

— Нет! Нет! Мы не будем заниматься сексом. Итан, остановись! — мои губы приоткрыты, но самое страшное, что я не вижу протеста в собственных глазах, словно на меня смотрит совершенно незнакомая девушка, которая наоборот, желает вкусить наслаждение до последней капли. — Я не хочу тебя.

Жалобный всхлип не действует на Ньюмана. Он проводит ладонью между грудей, опускаясь к области паха. Пытаюсь остановить дикий напор, но моих сил слишком мало.

— Какая ты лгунья, Лили. Но можешь не говорить правду. Я вижу её в твоём затуманенном похотью взгляде, — отбрасывает мою руку в сторону, надавливая двумя пальцами на складки. — А ещё эти губы не могут лгать, так что можешь расслабиться и получать удовольствие. Говоришь, что не хочешь меня, а сама стекаешь по моей ладони. Ая-яй! Литл Китти!

Итан продолжает свои пытки, проходясь по влажной коже сквозь ткань. Отпускает горло и накрывает свободной рукой грудь. Внутренняя борьба сводит с ума. Мне определённо нравится, что я вижу в отражении, но гордость болезненно выпускает шипы. Звук рвущейся ткани раздаётся на фоне наших сбившихся дыханий, и я остаюсь совершенно незащищённая.

— Мне рассказывать? — задаёт вопрос, вставляя в меня сразу три пальца. — М-м-м, какая тугая, Но так хорошо впускаешь меня. Мне говорить?

Часто киваю, а на губах Итана играет хищная ухмылка. Сейчас бы стереть её, но вместо этого лишь подмахиваю бëдрами. Прикусываю губу, чтобы сдержать стон, но он всё равно вырывается.

— Давай вспомним день в колледже, как два мудака напали на тебя во внутреннем дворе. А затем вечеринку первокурсников и бассейн. Помнишь?

Вколачивается в меня пальцами, надавливая на переднюю стенку. Слежу за каждой его манипуляцией и отчётливо вижу, как ладонь Итана становится влажной от моей смазки.

— Помню. Только к чему это? — шепчу, рвано дыша. — Обидчики далеко.

Ньюман цокает над ухом, указывая, что я неправа. Не понимаю ход его мыслей. Как вообще что-то можно понимать в таком положении, когда его пальцы с каждым толчком выкидывают за грань реальности?

— А, что, если за этим стоял кто-то другой? И он не добился своей цели? Дам тебе спойлер — я знаю, кто это, но тебе не скажу, — обводит клитор большим пальцем, продолжая фрикционные движения.

Я крепко стою на ногах, но ощущение, что парю в невесомости, а внутри моего тела образуется кислородная бомба, которая скоро сдетонирует. Взрыв будет сокрушительный. Она точно меня уничтожат, разорвёт на куски.

— Кому я могла помешать? Ах! — стон выходит громкий, переходящий в крик. Приходится приложить ладонь ко рту, чтобы нас никто не услышал.

— Тому, кто очень хотел, чтобы я в тебе разочаровался. Кто был у меня дома и на кого бы я никогда не подумал. Тот, кто считает, что ты помеха, — кусает нежную кожу за ухом, одновременно задевая пальцами самую чувствительную точку. — Кричи, Лили, хочу тонуть в твоих стонах.

Разбивает все стены, возведённые мной, сносит их, не давая возможности на спасение. И я распадаюсь в его руках, с одной известной мне молитвой, состоящей лишь из его имени. Повторяю раз за разом, содрогаясь в агонии. Пожираемая огнём, вырвавшемся наружу. О предположениях и опасениях Итана подумаю позже, а пока бы не упасть к его ногам.

— Вот так, Лили, я всегда тебя поймаю. Не знаю почему, но теперь точно не дам тебе упасть. Ты — моё проклятье, на которое хочу молиться и складывать к твоим ногам весь мир.

Держит меня полностью обнажённую, хотя сам одет в дорогущий чёрный костюм, белую рубашку. Даже нацепил галстук, как того требуют правила приличия. Но я вижу только раскалённую лаву радужек, бушующую во взгляде. Никогда не замечала, чтобы Ньюман так на меня смотрел. Как будто я его воздух, которым он никак не может надышаться. Слова, произнесённые Итаном, прозвучали подобно признанию, под которым он собственноручно подписался и впервые сам принял его.

— Обожаю быть во всём первым, — замечает, что я оборачиваюсь, ища место, куда можно сесть. Потому что от переизбытка адреналина и после оглушающего оргазма силы практически полностью меня покинули. — Нет-нет, в этот раз я тоже намерен поучаствовать в процессе. Вернёмся к твоему первому. Первый поцелуй, первый оргазм, первый секс и первый сквирт.

Резко задираю голову, не зная, как реагировать на последний пункт. Я же не могла такого не заметить?

Не могла!

— Да, Лили. Первый сквирт тоже мой, и он произошёл после матча.

— Хватит, пожалуйста, — не ожидала, но моя просьба действует. Но вот щёки адски пылают.

Итан прекращает говорить пошлости, принимается покрывать мою шею, ключицы поцелуями. Прикусывает чувствительную кожу и я так боюсь, что останутся следы.

— Нас скоро потеряют, Итан. Нужно вернуться вниз, не могу допустить, чтобы нас кто-то нашёл в таком состоянии, — но, насколько вижу, это волнует только меня.

— Ты торопишься к Брэндону? Это для него ты сегодня такая красивая? — Итан приподнимает бровь, играя желваками.

Неужели он так сильно ревнует? Ещё совсем недавно я себя изводила по поводу их общения с Тиффани. А оказывается, что это паршивое чувство его мучает также, как и меня.

— Для него? — он толкает меня к холодной поверхности зеркала, заставляя выставить руки, расстёгивает брюки, приспуская их с бельём, и одним резким толчком заполняет до основания.

Вместе с проникновением из глаз проливаются слёзы облегчения. Ощущаю, как Итан полностью заполняет меня собой, растягивая стенки. Даже не могу сделать полноценный вдох, но всё же отвечаю на его вопрос.

— Для тебя. Всегда только для тебя, — прижимаюсь затвердевшими сосками к зеркалу и от контраста температур, сжимаюсь на члене.

Итан, не размениваясь на нежности, начинает вколачиваться. Глубоко. Дерзко. До головокружения. Нахожусь между его горячим телом и холодной поверхностью. Кажется, что я попала между раем и адом. Застряла между мирами и балансирую на грани. На грани блаженства. На грани погибели. И не знаю, куда меня тянет больше. Если объятия Итана — это ад, то, пожалуй, это самое правильное место для моей израненной души.

— Лили. Пожалуйста. Доверься. Мне, — каждый толчок — слово, а я уже снова парю и поднимаюсь к пику.

Мурашки пробегают по позвоночнику, и я так близка. Но Ньюман останавливается, не давая уловить нить и дотянуться до разрядки.

— Чтоб тебя! — хнычу от разочарования, мне не хватает медленных покачиваний, промежность пульсирует, прося большего. Сумасшедшего ритма, который мне больше по вкусу.

— Просто послушай. Я не мог тогда поступить по другому. Этот человек должен поверить, что мы не вместе. Когда я закончу, тебе больше никто не будет угрожать. В день рождения мне нужны были твои искренние эмоции. Я хоть и не знал сначала правды, но всеми фибрами души верил, что ты бы так не поступила, — Итан меняет угол проникновения, и я не могу сдержать крик.

Его имя вырывается, как согласие на всё. Прощение. Обещание. Клятва.

— Ты мне веришь?

— Да.

Глаза влажные от слёз. по зеркалу стекает конденсат от моего частого дыхания, а с висков капает пот. Почему я снова верю этому человеку? Наверное, потому, что не могу иначе. Я просто не могу дышать без него.

Не хочу без него.

Итан снова наращивает темп, доводя нас обоих к грозовой туче эмоций. Сегодня там перемешалось слишком многое: боль, отчаяние, одиночество, обида. Но всё же большая часть занимает влюблённость, а значит, ещё ничего не потеряно.

— Ты моя! Только моя! — хрипит, до боли, впиваясь пальцами в мой бок.

А после что-то вспыхивает на периферии зрения, но я не в состоянии придать этому значения. Слишком хорошо. Не могу себе позволить отвлекаться на посторонние мелочи.

— Твоя.

Второй оргазм настигает ещё более мощной волной, чем предыдущий. Влагалище пульсирует, а ноги дрожат от напряжения. Итан продолжает проникать, продлевая разрядку. Кажется, что его эрекция становится ещё более внушительной и каменной.

Ньюман собирает мои волосы в импровизированный хвост, тянет голову на себя и впивается губами в мои. Заполняет рот своим языком. Теперь я наполнена вся им. Безумная мысль, которая заставляет кончить сразу же, третий раз, утягивая Итана за собой. Он замирает, продолжая играть языком, издавая хриплые стоны. Ловлю их, пропуская через себя, и отвечаю своими, не менее откровенными.

— Обещаю, что на вечеринке в честь дня Хэллоуина всё закончится. Но пока придётся потерпеть, — прикусывает губу и отстраняется. — Но это не значит, что я не могу залезть к тебе ночью в окно.

— Я обязательно открою, если не буду занята чем-то. Или кем-то.

— Не играй с огнём, Лили. Особенно, пока я ещё в тебе, а ты стекаешь по моему члену.

В комнате повисает тишина. Знаю одно, что мне срочно необходимо закрыться в своей комнате и обдумать всё, что я сегодня услышала. Итан больше не давит, помогает мне привести себя в порядок, даже расчёсывает волосы и убирает последствия нашего безумия.

— Я обычно ни перед кем не извиняюсь. Но перед тобой готов на всё. Извини, что тебе пришлось всё это пережить, — целует меня в макушку, обнимая за плечи. — А теперь, скажи, что ты себя неважно чувствуешь. Отец отправит с тобой своего шофёра и… — Итан протягивает мой телефон, — небольшой подарок.

— Вообще-то это мой телефон.

— Подарок внутри.

Пытаюсь снять с блокировки, но ничего не получается. А вот мои глаза чуть не выходят из орбит от увиденного.

— Ты охренел?

На заставке стоит фотографии с нами, занимающимися сексом, около зеркала. Значит, вот, что это была за вспышка? Засранец! Пытаюсь разблокировать, но ничего не получается.

— Ты же помнишь условия? Дам пароль после минета, — Итан открывает дверь, подмигивая мне. — Выйдешь, через пару минут. Пойду, успокою бедняжку Брэндона. Он же не будет плакать? Я этого точно не выдержу.

— Вот ты гад!

Остаюсь одна, но вместо возмущения начинаю смеяться. Ничего не могу с собой поделать. Видимо, я всё же схожу с ума.