Моя сладкая певчая птичка

ГЛАВА 4

МИЯ

Себастьян не покидал меня всю ночь, стараясь не дать мне заснуть. Он позволил мне привести себя в порядок и укрыться одеялом, но снова связал мне запястья.

Он тихо и крепко спал рядом со мной, его грудь размеренно вздымалась и опускалась в лунном свете, а сны были наполнены лишь приятными образами. Когда он закрывал глаза, то не видел того, что видела я. Его мысли не возвращались к тому ощущению, которое я испытывала, когда он лежал на мне, к этому сковывающему и тяжелому чувству страха. Он не прокручивал в голове ощущение его семени, разбрызгивающегося по моему животу снова и снова.

Возможно, так оно и было.

Но когда он проснулся на следующее утро, то словно выпрыгнул из постели, потянулся, его мышцы были напряжены, а затем наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку. В его глазах мелькнуло раздражение, когда я вздрогнула, но он не ответил на мой жест. Не в этот раз.

Когда он ушёл завтракать, я надеялась, что он разрешит мне что-нибудь съесть. Но он сказал, что я смогу поесть, когда научусь вести себя прилично. От мысли об этом у меня заурчало в животе. Я ничего не ела с ночи перед тем, как меня забрали.

Перед уходом он развязал меня и велел подготовиться к предстоящему дню: принять душ, одеться, сделать макияж и причёску. Но вместо душа я наполняю ванну обжигающе горячей водой и погружаюсь в неё, морщась от боли, когда жар обжёг моё тело. Мне нужно смыть с себя эту боль. Я хочу стереть воспоминания о нём со своей кожи, не оставив ни единой частицы. Но я не могу стереть его из своей памяти. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вспоминаю его руку, обвивающую мою шею, звуки, которые он издавал, когда кончал, и темноту, которая угрожала поглотить меня.

Я безумно и страстно желаю, чтобы Райкер ворвался в дверь и заключил меня в свои объятия, спас меня из этой адской дыры, которая намного хуже, чем камера, в которой он меня держал.

Я не выхожу из ванны, пока вода не становится холодной и моё тело не начинает дрожать. Только тогда я встаю, вытираюсь, выбираю красное платье из коллекции в гардеробе и надеваю его, словно действую автоматически. Затем я сажусь за туалетный столик и начинаю открывать коробочки с косметикой. Их так много, и я не знаю, что выбрать. Я никогда раньше не использовала так много косметики. Всё, что мне нужно, это слегка подпитать лицо увлажняющим кремом и добавить немного туши для ресниц. Рокси часто дразнила меня из-за этого, говоря, что её раздражает, что мне это не нужно. Рокси, та кто любит краситься и наряжаться… Интересно, где она сейчас и о чём думает? Имеет ли она хоть какое-то представление о том, кто её парень на самом деле?

Она никогда не делилась со мной своими чувствами, кроме как о том, насколько он хорош в постели. Но когда она говорила о нём, её взгляд становился рассеянным и тоскливым. Она утверждала, что это всего лишь секс, но я знаю, что она надеялась на большее.

Если бы только она могла знать правду…

Я разбираю бутылки, банки и контейнеры, не в силах сдержать разочарование, пока скрип двери не возвращает меня к реальности.

— Ты не готова? — Спрашивает он без раздражения, и я с облегчением вздыхаю про себя.

— Я даже не знаю, что это такое, — признаюсь я, всё ещё чувствуя боль в горле после вчерашнего, и мой голос звучит низко и хрипло.

Себастьян улыбается и берёт одну из бутылок, задумчиво вертя её в руках. Он совсем не похож на того человека, которым был прошлой ночью.

— Думаю, нам понадобится помощь, — говорит он, и в его тоне звучит уверенность.

Достав телефон, он набирает номер и, дождавшись ответа, говорит:

— Кэмерон, спроси моего отца, можем ли мы одолжить одну из его девочек и привести её сюда, хорошо? — Затем он ненадолго замолкает и добавляет: — Дейзи. Немедленно.

Сегодня он кажется спокойным, поэтому я решаюсь задать вопрос:

— Кто такая Дейзи?

— Просто одна из вещей моего отца, — отвечает он, как будто я должна понять.

Себастьян подходит ко мне сзади, собирает мои волосы в ладони и туго затягивает их на макушке.

— Я думаю, тебе стоит сегодня зачесать волосы наверх, как считаешь? Это подчеркнёт твою лебединую шею. — Говорит он.

Он кладёт другую руку мне на плечо, в опасной близости от тёмных отметин, которые соответствуют толщине его пальцев, и протягивает руку, чтобы погладить мою кожу мизинцем. Его глаза темнеют, а язык скользит между губами. Тошнотворное чувство страха скручивает мой желудок, и я закрываю глаза, отгоняя его отражение.

Когда дверь снова скрипит, в комнату входят мужчина, который помог Себастьяну обмануть меня, и за ним следует очаровательная рыжеволосая девушка. Я прищуриваюсь и пристально смотрю на мужчину, в то время как глаза девушки взволнованно блуждают по комнате.

— Здесь так красиво! — Восклицает она.

Кэмерон почти незаметно качает головой, призывая её замолчать. Она зажимает рот рукой и хихикает. Себастьян издаёт раздражённый стон и закатывает глаза, позволяя моим волосам выскользнуть из его пальцев и рассыпаться по моим плечам. Это ощущение заставляет меня содрогнуться.

— Нам нужно, чтобы ты сделала ей макияж. Что-нибудь смелое, что-нибудь эффектное, — говорит он.

Лицо самой Дейзи искусно накрашено: губы идеально очерчены розовым, щеки слегка порозовели, глаза обведены темными кругами, а кожа безупречна.

Она подходит и берет одну из бутылок.

— Можно мне? — Спрашивает она.

Себастьян кивает ей, разрешая начать разбирать продукты.

— Я вернусь через час. Надеюсь, к тому времени всё будет в идеальном состоянии.

Дейзи делает небольшой реверанс в его сторону и, дождавшись, пока он выйдет из комнаты, радостно подбегает ко мне.

— Привет! — Восклицает она. — Я Дейзи. Ну, это не моё настоящее имя, но все меня так называют. — Она устраивается на троне Себастьяна. — А как тебя зовут?

Она кажется невероятно юной, лет пятнадцати, может быть, чуть старше или младше. Мне интересно, почему она здесь и какова её роль. Себастьян лишь упомянул, что она — одна из девочек его отца, но, конечно, он не имел в виду, что она принадлежит его отцу так же, как я принадлежу ему. Она выглядит слишком счастливой для этого.

— Мия.

Дейзи поднимает голову, услышав хрипотцу в моем голосе, и, прищурившись, замечает синяки на моей шее. Встав на ноги, она подходит ко мне сзади и кладёт руки по обе стороны от моей шеи.

— Ты здесь новенькая, да?

Я киваю и проклинаю слезы, которые с трудом сдерживаю.

— Все в порядке, — говорит она. — Ты привыкнешь к этому. Нам всем нужно время, чтобы адаптироваться. Я сама здесь чуть больше года. Это заняло некоторое время. — Она мило, но печально улыбается.

— Целый год?

Дейзи кивает, берет один из кремов и откручивает крышечку.

— Это не так уж и плохо, когда привыкнешь.

Она подходит сбоку и начинает растирать крем по моей коже щёк, его прохлада успокаивает места, которые Себастьян ударил.

— Я не хочу к этому привыкать.

Она понимающе кивает и слегка морщит нос.

— Раньше я чувствовала то же самое, но ты изменишь своё мнение, вот увидишь. Рано или поздно мы все меняемся. Ты научишься находить хорошее в этом месте, ты научишься приспосабливаться.

— Или я сбегу.

Она смеётся. Это мило, и я почти улыбаюсь, услышав её смех.

— Никто не сбежит.

Отвернувшись, она пододвигает тронный стул Себастьяна ближе и садится сама, протягивая руку, чтобы нанести что-то ещё на мою кожу. Покраснение уже сошло.

— Нас трое у Старшего. — Она называет отца Себастьяна тем же термином, что и Райкер. — Ты первая для Себастьяна. Он неплохой парень, конечно, вспыльчивый, но при этом страстный и талантливый. Ты научишься ценить его хорошие стороны.

Я ловлю себя на том, что не соглашаюсь с её словами. Я никогда не найду в Себастьяне хороших сторон. Он украл меня из моей жизни, от всего и всех, кто мне дорог. Я никогда его не прощу.

— Кроме меня, есть Ирис и Лили. Да. — Она закатывает глаза. — Нас всех назвали в честь цветов, но я не знаю почему. У Джуниора есть для тебя ласковое имя?

— Джуниора? — Переспрашиваю я, насторожившись при упоминании другого имени.

— Себастьяна. И отец, и сын носят одно и то же имя, поэтому в семье их называют просто Старший и Джуниор(младший), Джуниор это второе имя Себастьяна. — Она хмурится, но между ее бровями не появляется даже морщинки. — Не думаю, что Себастьяну нравится его второе имя, точнее он его просто ненавидит.

— Он называет меня своей сладкой певчей птичкой. — Я пристально рассматриваю ее. — Сколько тебе лет?

Закрутив крышку на упаковке, она ставит ее на комод и берет что-то, что сквозь прозрачную крышку просвечивает розовым.

— Мне двадцать, но я знаю, что выгляжу моложе. Думаю, что люди постарше находят это привлекательным, что-то запретное и так далее. — После того как она нанесла немного крема на руку, она отложила баночку и выбрала другую упаковку.

— Ты поёшь? Поэтому он называет тебя певчей птичкой? — Спрашивает она.

Я пожимаю плечами, пока она наносит крем на мои щёки, подчёркивая впадины под скулами.

— Думаю, да. Я пою не так уж часто, но, очевидно, он услышал меня, и это заставило его решить, что я принадлежу ему. Лучше бы я никогда не открывала рот.

— О, не говори так. У тебя приятный голос, я уверена. — Она замолчала, изучая моё лицо. Решив не использовать баночку, которую держала в руках, она взяла другую, чтобы скрыть синяки на моей шее.

— Ты знаешь, что ты очень красивая? — Спрашивает она.

— Себастьян постоянно твердит мне об этом, — ответила я, не скрывая горечи в своём тоне.

Она прерывает своё занятие и смотрит прямо на меня, её голос становится почти шёпотом.

— Не сопротивляйся. Это только усложнит твою жизнь. Несколько месяцев я боролась с этой жизнью, решив не дать им победить, не дать им насладиться своим триумфом, но единственный человек, которому я причинила боль, была я сама.

Она возвращается к втиранию лосьона в мою шею.

— Лили здесь дольше всех. Она единственная, кому удалось сбежать однажды.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с её отражением в зеркале.

— Значит, это возможно?

Она качает головой, снова сосредоточившись на моей коже.

— Три года она жила в убежище, но он никогда не сдавался. Он выследил её и притащил сюда. Она говорит, что это было более разрушительно, чем если бы она просто осталась.

Удовлетворённая тем, как макияж скрывает мои синяки, она возвращается к моему лицу, заставляя меня закрыть глаза, пока она наносит тени на мои веки.

— Я знаю, сейчас это кажется невозможным, но ты должна научиться видеть хорошее. Пойми, чего хочет Джуниор, и как сделать его счастливым. Это облегчит твою жизнь здесь.

Теперь она работает быстрее, нанося на мои ресницы густую черную тушь и подчёркивая скулы кисточкой с шиммером. Я стискиваю зубы, клянясь никогда не стать такой, как она, никогда не смириться с тем, что это моя жизнь.

— А Себастьян дьявольски красив, не правда ли? По крайней мере, у него нет сморщенного члена Старшего, который работает только с помощью маленькой синей таблетки. — Она подмигивает и смеётся, а затем её внимание переключается на мои волосы. — Он сказал, какую причёску хотел бы от тебя?

— Прямыми, — вру я. — Он сказал, что хочет волосы прямыми.

Она кивает и достаёт из коробки щипцы для завивки волос, вставляя шнур в розетку.

— Значит, год? — Подсказываю я, желая, чтобы она продолжала говорить. — Значит, ты знакома со всеми, кто на них работает?

— Вроде того, — соглашается она. — Ну, в любом случае, тем, кому Старший разрешает заходить в наши маленькие комнаты. Мы живём втроём, этажом ниже тебя. — Заметив, что я явно хмурюсь, она добавляет: — Всё не так уж плохо. У нас красивые платья, нам подают еду, и мы живём в прекрасном доме, даже если нам не удаётся увидеть всё это.

Я игнорирую её комментарии и задаю вопрос, который меня интересует:

— Ты знаешь Райкера?

— Охранника Старшего? Да, я вижу его время от времени, но в последнее время я почти не видела его, по крайней мере, несколько недель, если подумать. Почему ты спрашиваешь? Он тебе не нравится, не так ли? Потому что я скажу тебе прямо сейчас, чтобы ты выбросила его из головы. Ты принадлежишь Джуниору и больше никому. Он убьёт тебя, если подумает, что ты увлечена кем-то другим. Он также убьёт Райкера. — Она наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: — Такое уже случалось раньше.

— Он был моим тренером, — говорю я. — Я ударила его ножом, чтобы сбежать.

Ее глаза широко раскрываются, а губы складываются в букву "о".

— Ты сбежала? Тогда почему ты все ещё здесь?

Я опускаю взгляд на свои колени, пока она укладывает мне волосы.

— Себастьян снова украл меня. — Я смотрю в зеркало как раз вовремя, чтобы поймать ее понимающий взгляд.

— И ты хочешь знать, все ли с ним в порядке? — Она осматривает коллекцию губных помад, выбирает темно-красную и показывает, как я должна держать губы, демонстрируя это на своих собственных.

Я киваю, стараясь не выдать своего отчаяния от этого знания.

— Ну, если ты не убила его, это сделали бы Аттертоны. Они не терпят неудач.

Она говорит об убийстве людей с такой лёгкостью, что это вселяет страх в моё сердце.