Мягкая кукла (СИ)

Глава 13

Наедине с собой храбриться не обязательно.

Брачный контракт. Они всегда про деньги. Остальное в Семейном кодексе. Никакой договор не имеет силы, если идет вразрез с кодексом. Так зачем Сереже эта бумага?

Считать и прикидывать у кого что есть — не хотелось. Как-то… не по-семейному. Не то чтобы Вера жила в радужном пузыре. У них были страховки на всякое непредвиденное и оговорены действия при форс-мажорах. Муж доверял доступ к счетам и сейфам. Может, это такой способ усыпить бдительность? Мол, я весь прозрачен, дорогая. Тогда как на деле…

Можно хоть немного пожить спокойно? Экономика, политика, пандемия — все влияло на Сережин бизнес. И будучи хорошей женой, Вера всегда старалась создать уютный микроклимат. Место, куда хочется возвращаться, где восполняются силы. Но где же брать силы самой?

Но вот сначала посторонние женщины, а теперь еще и это. Договор!

Спросить — никак. «Дорогой, я тут узнала, что… Откуда? Ну…»

То-то же!

И что остается? Затаиться и ждать, что еще…

Дома был только Цезарь с чистыми лапами. Помощница уже ушла, оставив порядок и готовую еду. Пес порычал, но не так сердито, как в прошлый раз. Прости, хороший мальчик, что приходится хранить эту тайну. Повезло, что собаки не умеют говорить.

В душ идти не хотелось. Да и ничего не хотелось, кроме как перебирать воспоминания и заново проживать случившееся. До вопроса о контракте. Если замереть и дать чувствам волю, мышечная память, умноженная на обонятельную, вернут к событиям на квартире. Здесь касались руки, там — губы. И собственные пальцы хранили на кончиках ощущение тепла его шелковистой кожи. Срочно в душ!

Побросав вещи в корзину для стирки, Вера направилась было в ванную. Но застыла на месте, чувствуя потребность сглотнуть, но горло пересохло. Еще вчера валявшееся платье со свидания с Виком висело на видном месте. Чистое и отглаженное.

Мария Степановна знает, что не было никакого вишневого сока и никакой химчистки. Знает, что Вера солгала.

На горизонте показалась темная полоса. Значит, скоро приедут. Над крупными городами часто грязный и мутный воздух. Внутри не так ощущается. А если смотреть издалека, невольно задаешься вопросом — а чем они вообще дышат?

Тренькнул телефон, и Вера открыла сообщение.

— Карошка в группе. Улыбается, — показала она мужу фотографию дочери.

Сережа бросил быстрый взгляд и хмыкнул что-то на отцовском. Или на супружеском. Мол, где же признание его правоты? Няня на развоз нужна была давно, и какой он молодец, что сумел втолковать это в женину голову. Мог бы подколоть, но не стал. День не подходящий.

Голодная Вера всю дорогу смотрела то в окно, то на часы, чтобы убедиться — успевают. Она отключилась от деловых разговоров мужа, а обычными он ее не донимал. Всегда нервничала перед обследованием. И никакие прошлогодние «без патологий», «в пределах референсных значений», «…не обнаружено» не могли снизить тревогу. Предстояла карусель кошмаров в сопровождении белых халатов. А потом снова ждать результаты.

— Верунь, приехали, — Сережа мягко тронул ее за плечо.

Она положила руку поверх его и благодарно улыбнулась. Да, изменщик. Да, скрывает какую-то затею с брачным договором. Но сегодня он рядом. Лично привез в медицинский центр. Будет ждать на выходе из каждого кабинета и еще потом на выходе из наркоза. А завтра будет другой день. Другие проблемы.

Первое испытание простое. Положить руку на кожаный валик. Поработать кулаком. Не смотреть. Расслабить мышцы. Когда напряжена, больнее. Короткая вспышка. Расстегнутый жгут. Медсестра плавно качает пробирку и вставляет в ячеистую подставку. Потом еще и еще.

Дальше — совсем легко. От нее требовалось лишь присутствие. И стереть гель, когда все закончилось.

В следующем кабинете уровень посложнее. Неприятно, но процедуру Вера предпочитает проживать в сознании. Не уходит в свои мысли, прислушивается к формулировкам, которые врач диктует медсестре. Варианты нормы выучены назубок, и кабинет Вера покидает почти спокойная.

А потом случилось непредвиденное. Выяснилось, что нет врача на следующий этап. Вера сжалась от расстройства — думала, что сегодня обследование закончится. Сережа по-директорски взглянул на девушку за регистрационной стойкой и отвел жену на диван из экокожи.

— Верунь, посиди пока. Я все узнаю.

Перебирая металлические звенья на цепочке сумки, она наблюдала мужа в действии. Он любил «строить» персонал. Делал это с азартом. Часто выбивал им лучшие условия, если находил, за что зацепиться. И чем больше он получал, тем сильнее росла пропасть между ним и Верой. Она этого терпеть не могла. Не рвала зубами, не щелкала по носу. Везде люди. Они просто делают свою работу. Зачем портить кому-то день?

Девушка держалась молодцом и оставалась вежливой.

— …искренние извинения. Предупредить не могли. Вы первые записаны. И мы не знали, что наш сотрудник попал в больницу. Завтра вас может принять другой специалист. У нас есть свободное время…

Вера заинтересованно глянула на проигрывающего Сережу. А что, если он получит по носу? Ему будет полезно. Пара минут на обдумывание, и проступило подобие плана.

— Извините, вы сказали, мой врач попал в больницу? — уточнила подошедшая к стойке Вера.

— Да.

— С ним все будет хорошо?

— Да. Его жизнь вне опасности.

— Какое время есть на завтра?

Дел в медцентре не осталось. Какое счастье, что ее голодный желудок исполнил свою жалобную песню на улице.

— Вер, ну ты чего? Они бы немного подумали и подвинули кого-нибудь.

— А мне все это время сидеть и мучиться? Завтра пройду.

— Ну хоть бы дала им шанс извиниться скидкой…

Ответить бы ему как следует, но пора воплощать свой план.

— Если ты не сможешь, ничего страшного.

Сережа втянул воздух с недовольством, и они сели наконец в машину, где Вера выпила воды. Немного позднее примется за бульон, сваренный заботливой Марией Степановной. Муж молчал, решал логистическую задачку.

— Надеялась, обойдемся одной поездкой, максимум двумя. Но если что-то не так, то ведь вызовут? Значит, будет три…

Муж по-прежнему молчит. Хмурится.

— Продлить диету несложно. Но надо чем-то отвлечься…

В ответ — молчание, копается в календаре и рабочей почте.

— По магазинам, может, пройтись? Шить точно не смогу…

Муж убрал телефон. Что-то придумал.

— Ты каждую поездку собираешь сумку на случай неожиданной ночевки вне дома.

— Хватило одного раза.

— Тогда ты поехала в роддом, и сумка была наполовину собрана.

— Но не полностью!

— Это я к чему. Сегодня оставайся здесь, чтобы не мотаться туда-сюда.

— Но как же Кар…

— Ну, во-первых, у нас есть няня на подхвате…

«Это и смущает!»

— Во-вторых, куча вариантов, чем занять Лину вечером. Отвезти домой, ко мне работу или к моей сестре.

— Только не к Марине. Они и так устали в своей поездке.

— Тогда лучше домой. Попрошу нашу домработницу задержаться и встретить их. И сам постараюсь вернуться пораньше.

«А не как обычно, да».

— Что думаешь?

Для верности следовало еще «посомневаться».

— Ей уже пять…

— Вот именно! Не волнуйся. Здесь больше магазинов, и кажется, кино тебе понравилось в прошлый раз.

«Еще как!»

— Погода вот только портится.

— Ну и что. Давай найдем отель со спа, тогда наружу сама не захочешь.

«Захочу, конечно!»

— Заодно выспись на гостиничном белье. Из того скользкого и холодного… как там его?

— Сатин.

— Да, на нем.

— А ты умеешь уговаривать.

«Что же ты такое задумал для себя?»

— Для тебя только лучшее. Завтра я заберу тебя.

Вера кротко кивнула, тогда как внутри звучали фанфары. Вот видишь, дорогой, чтобы получить желаемое, совсем не обязательно давить на людей.

Вера выложила в сторис фото из окна гостиницы. Подернутый влажной дымкой, город обещал хранить секреты и промочить ноги прохожим. Деревья, несмотря на поникшие под весом капель листья, стояли умытые и посвежевшие. Жаль, что с собой только одна пара обуви. И та непригодная для прогулок.

Совесть взяла выходной, и Вера смогла настроиться на каникулы. Коротенькие, но личные. С самого замужества можно по пальцам одной руки пересчитать моменты полной свободы. И этот будет использован на всю! Прочь быт, заботу о близких и чувство «должна что-то сделать». Не должна! Еще семнадцать часов никому ничего не должна.

У Виктора полчаса на реакцию. Если не уложится, потом будет подстраиваться под ее планы. По отзывам, здесь делают прекрасный массаж.

«Одна?»

Успел!

«Да, до утра».

«Освобожусь ближе к 18 часам».

«Хорошо. Вот только есть сложность с гастрономическими радостями. У меня строгий рацион. И я сама позабочусь об этом».

«Понял. Французская диета разрешена?»

«Это какая?»

«Погугли:)»

Нашла старый анекдот и почему-то покраснела. Это в ее-то года и в их-то положении! Но поди ж ты. Хотя погодите-ка… Получается, она ему только для секса нужна? Стоп. Не надо себя накручивать. У них целевые встречи. Разговоры о фильмах Вуди Аллена они могут и дальше вести в чатике.

На вопрос Виктора про диету не стала отвечать. Пусть мучается до вечера и на всякий случай гуглит интересные факты о Ларсе фон Триере, например. Хотя, он снял не один фильм о непотребствах. Так, все! Пора на массаж. И не только.

В шесть вечера тишина. Не паниковать. Допущенное время для опоздания придумано не просто так.

В половине седьмого Вера уже знала, сколько окон на фасаде соседнего здания. Двенадцатиэтажного здания. Вик был в сети десять минут назад. Так тебе и надо, Вера. Нечего заявляться без предупреждения. Голое запястье провоцировало — браслет остался дома — и не позднее как завтра проступят новые лиловые разводы.

Ближе к семи решила, что можно съесть запасенный белый йогурт и провести вечер за каким-нибудь фильмом. Но стоило содрать фольгу с баночки, завибрировал телефон.

— Вера?

Виктор.

— Да.

— Прости, что голосом. Некогда набирать сообщение. Только выбрался от клиента. Ты как?

— Хорошо.

— Очень рад слышать твой голос. Еще не передумала?

— А ты?

— Я голодный, но довольный. И очень хочу тебя увидеть.

— Только увидеть?

— Да как пойдет. Ты точно в порядке?

— Все нормально.

— Так что насчет вечера?

— Я тоже соскучилась.

— Ко мне поедешь?

— Да.

— Слушай, я на другом конце города. Давай пришлю такси?

— Давай.

Настроение сменило полярность. Пыльный налет враз слетел и проявились цвета. Оттенки переливались и вибрировали, имели объем и глубину. Чувства ожили, словно деревья после дождя. Как глупо было отчаиваться. Уже не раз Вик доказывал свою порядочность.

Йогурт пришлось съесть в рекордное время, чтобы потом не краснеть от голодных завываний в животе. На всякий случай, Вера прихватила с собой пару баночек.

Вечерние пробки не раздражали. Пусть у хозяина будет время на мелкие приготовления, всегда внезапно примечаемые, когда гости на пороге. А она любовалась городом в сумерках. Чем дальше заезжали, тем выше и круче становились дома. Не просто высокие. А такие, с огороженной территорией, настоящим лобби внизу и где парковочное место стоит как ее квартира.

Такси остановилось. За шлагбаум нельзя. Сверив адрес, присланный Виктором, убедилась, что все верно, и выбралась наружу. Обладатель чихающего фордика живет в элитном районе!

— Вера!

В сизой дымке к ней спешит Вик в образе дорого адвоката. А почему «в образе»? Он и есть дорогой адвокат. Матовый костюм и жаккардовый галстук идеально сочетаются с острыми уголками воротничка. Носы ботинок блестят, будто не ходили по мокрым тротуарам. Не хватает портфеля, пахнущего дорогой кожей.

Он прижимает Веру к себе и бережно целует в щеку. Она расслабленно кладет руки ему на плечи и тонет в нежности. Знакомый аромат свободы подсказывает, что никакая упаковка не изменит того, что он — Вик.

— Не ожидал, но очень рад. У тебя все хорошо?

В голосе легкое беспокойство, и глаза смотрят изучающе, отмечая изменения, заметные после недельного расставания. Заострившиеся скулы, углубившиеся тени и спавшие щеки.

— Нормально. У меня… я прохожу плановое обследование, и одна процедура перенеслась на завтра.

— Это нормально, что он оставил тебя в такой ситуации?

— Дома ребенок, а я уже большая.

— Идем, ветер сырой, — сказал Вик, по-прежнему не отпуская Веру и приобнимая за плечо.

За окном мокрые от дождя дороги множили фары и габариты. Загорались разноцветные квадратики — квартиры оживали после возвращения хозяев. Ночь еще не наступила, но остатки дневного света истаяли. В стекле отражались светильники из прихожей и с ними ломаными линиями — вся комната, включая слепленную парочку на кресле.

— Так и думал, что оценишь высоту.

— Восхищаюсь и побаиваюсь одновременно.

— С подземками связана какая-то мрачная история?

Сначала показалось, что любовное свидание не место для воспоминаний из детства. А потом что-то щелкнуло — ведь нет правил, когда можно идти на откровенность. Что может быть лучше оголенных нервов и внимательного слушателя?

— На пути в школу был плохо освещенный подземный переход. С утра еще ничего, людно, и мы часто ходили вместе с мамой. А вот после уроков я возвращалась одна. У меня было мало друзей, и как назло, никто не жил в нашем доме. Ничего не произошло, я зря боялась все детство. Но как вспомню — мороз по коже.

— Может, благодаря этому страху ты избежала каких-то неприятностей.

— Проблем тоже нажила. В Стамбуле не смогла прокатиться на той крутейшей ветке метро. Босфор нам пришлось пересекать по воде.

Вик молчал и медленно водил пальцами по ее спине, заставляя кожу покрываться мурашками. Наверное, ему неприятно, что нет-нет, а периодически возникают тени ее замужнего положения. Нужно как-то разрядить обстановку.

— Кресло у тебя порнушное.

Его грудь заходила под ее щекой, и она услышала, где зарождается смех. Сначала глухой, потом громкий и четкий. Объятия стали туже.

— Еще скажи, что не понравилось.

— Не скажу.

На супчиках в теле образовалась гремучая смесь полуголодной легкости и нервного возбуждения. Сложности с мужем помешали выплеснуть избыток энергии. Но сейчас, прильнув плоским животом к большому и крепкому Вику, было так бесстыдно хорошо, что даже страшно. Выходит, и для нее теперь брак — не единственное место, где она ищет утешения, поддержки и радости.

Мысль куснула, прокатившись холодком по позвоночнику и ошпарив голые ягодицы.

— Можно мне в ванную?

Схватив с пола первое, что попалось под руку, Вера кинулась в указанном направлении.

В темной ванной комнате всевозможные навороты и каждая вещь на своем месте. Наплескав прохладной воды на горящие щеки, Вера подняла глаза, и взгляд уперся в белый купальный халат маленького размера. Характерные складки подсказали, что его уже надевали.

Остужает надежнее умывания. Вик не убрал женский халат, хотя у него была такая возможность до ее прихода. Ему и говорить ничего не нужно, чтобы объяснить, как он определяет место Веры. Мол, сама такая, поймет.

Ей изменили. Она изменила. Вик тоже изменяет. Одной или многим? А если никому не обещал, то была ли измена?

Развернув утащенную с пола вещь, Вера поняла, что эта белая рубашка не ее, а Вика. Сегодня можно пахнуть им. Даже нужно. Длина до середины бедра, дважды подвернутые рукава — практически платье!

Она вышла в ярко освещенную квартиру и восхищенно выдохнула.

— Обалденно…

Вик живет в лофте. Не бывшая фабрика, но все же. Деревянная отделка стен, похоже, из цельных досок. Рисунок живой и нигде не повторяется. Закаленный металл подстолья вызывал желание провести пальцем и убедиться, что поверхность немного шершавая. Сиденья стульев из рогожи. И стены — чистый бетон. Совершенно гладкий, впрочем. Она ведь испытала его спиной и затылком.

А какую здесь можно запилить фотосессию для ее кукол! Нежность хлопковых платьиц на контрасте с этой суровой красотой… Нужно срочно найти студию в похожем стиле. Завтра же напряжет контент-менеджера.

— Не мое.

Он уже переоделся и убирал костюм в приземистый шкаф. Оказалось, что наверху спальное место. Нормальной ширины. Метра два, не меньше!

— Как это — не нравится, но живешь здесь?

— Не владею.

Пожав плечами, она снова вернулась к рассматриванию интерьера и увидела, что из-за стены с секретом шкаф не сильно выделяется. Вся стена — огромная система хранения. Со скрытыми ящиками и дверцами. На виду лишь книги, в основном юридические, и немного о странах, где он бывал или куда собирается.

— Сувениры не привозишь?

— Редко. Сначала вроде берешь в руки, а потом не знаешь, куда девать. Фотографий достаточно.

— А что уже привозил?

Он показал на рабочий стол возле окна. Бронзовая пиала придерживала стопку бумаг.

— Это ведь поющая чаша? Как ты с ней… неучтиво.

— Монахи бы не возмущались. Помогает думать. И пресс хороший.

— Можно взять?

— Конечно. Стик рядом. Проведи по краю и слушай. На ладони держи.

— Тяжелая, — пробормотала Вера, поняв, что не сможет удержать на весу чашу.

Вик забрал у нее инструмент и привычными движениями принялся извлекать необычные вибрирующие звуки.

— Поначалу сложно понять, что в этом гуле такого. Но если закрыть глаза и позволить музыке проникать в тебя, появляется нужное состояние. Мир уходит, а мысли начинают ворочаться в нужном направлении.

В эту минуту сильно хотелось его поцеловать. Но Вера отвернулась и тут же увидела портфель. Коричневая кожа в морщинках, на боках и углах потертости. Обмятая ручка и растянутый ремень со следами от пряжек. Таковы и жизни его клиентов после развода.

— Ты точно в порядке? — спросил обнявший ее со спины Вик.

— Буду знать, когда придут все результаты.

— Что-то с кровью?

— Нет, почему ты так подумал?

— У тебя много синяков.

Вера напряглась. Даже муж никогда не спрашивал о них. Не замечал, или делал вид, что не видит?

— На бедрах — от массажа. Такого, чтобы разогнать лишнее.

Он ей не поверил, разжал руки и посмотрел в глаза.

— У тебя нет лишнего.

Вера смущенно улыбнулась.

— Меня в чем-то подозревают?

— Он поднимает на тебя руку?

— Нет! Правда, нет.

— Тогда откуда синяки?

— Из-за нервов. Моя мама не пережила образования в ЖКТ. Сначала ей было просто нехорошо, она долго не шла к врачу. А потом стало поздно что-либо делать. В девятнадцать я осталась одна. И у меня есть этот ген. Это не значит, что все плохо кончится. Но… Каждый год меня просвечивают со всех сторон, чтобы ничего не упустить. Моей дочери только пять!

Высказавшись, Вера неосознанно потянулась к запястью. Маленькая боль, чтобы отвлечься от большой. Всего один раз, и эмоции встанут на место.

Теплая ладонь перехватила ее дрожащие пальцы. Молча. Вера благодарно вздохнула и выудила руку из мягкого захвата. Она ждала подходящего момента. Но он, похоже, не подвернется. И сказала практически невпопад:

— Моя домработница знает, что я лгу о своих отлучках из дома.