Мягкая кукла (СИ)

Глава 15

Каролина открыла сезон осенних болячек. Ангиной. Температура держалась на грани отметки, после которой их могли упечь в больницу. Обошлось, и уже спустя два дня ребенок на больничном принялся разносить дом и находить кучу мест, где спрятаться от лекарств и лечебных процедур.

У Веры горели сроки отправки заказов, отложилась фотосессия кукол и начались отставания в учебе. Она отшила гардероб для новых кукол, продумала упаковку и легенду. Изготовив все детали по отдельности, еще не приступила к росписи личика. Тренировочные попытки были неплохи, но пугала необратимость работы с «чистовиком».

В попытках разгрести завалы пригласили няню присмотреть за бойкой Каро. И все шло ровно до момента, пока Вера не достала краски и кисточки. Планшет с видеоуроком перед глазами. Выкраска на палитру. Свет идеальный. Рука с карандашом вспорхнула для наброска…

— Мама, смотри!

Каролина ворвалась в мастерскую с альбомным листом. Цветные линии и пятна влажно блестели, складываясь в причудливое создание, отдаленно напоминающее собаку.

— Линочка, осторожнее! — следом влетела няня и успела перехватить рисунок, пока он не впечатался в готовых кукол или в запасы ткани. Вера улыбнулась.

— Да, солнышко, я вижу, что ты нарисовала Цезаря. Очень правдоподобно получилось.

Как хорошо, что он не примчался следом!

— Мам, ты тоже рисуешь?

— Каролина, не надо…

Поздно.

Маленькие пальчики, перемазанные желтой и оранжевой краской, уже оставили следы на чистовой кукольной головке.

Вера ахнула, выдохнула и прикрыла глаза на секундочку. Открыла, но запачканное личико никуда не делось, и даже расплылось по хлопковым бороздкам. Без сомнения, краска просочилась до основы из папье-маше. Испорчено без возможности восстановления. Пусть это не единственная кукольная «голова», но минуты, часы, дни и недели работы пролетели перед глазами. Столько длилась ее двойная жизнь. А результат — грязь на чистовике да напуганный ребенок в придачу. Каролина всегда прижимала локти к бокам и часто дышала, если боялась. Вера кинулась обнимать свою крошку.

— Мамочка! Я не хотела!

— Ну что ты, солнышко. Все хорошо.

Шмыгает, но глаза подняла сухие. Поцеловать в перемазанную щечку и улыбнуться. Скорее себе.

— Давайте спустимся на кухню и выпьем чай. Чувствуете, как вкусно пахнет?

Няня тоже присела перед Каролиной.

— Дорогая, пойдем мыть руки.

Вера ушла из мастерской, не оглядываясь. Надо успокоиться. На пути в нагретую и благоухающую ванилью кухню за ней увязался пес. Отомстил, приятель? Мог бы предупредить, что скоро пожалует хозяйка-младшая.

— Кажется, здесь случилось какое-то кулинарное волшебство!

В большой миске под льняной салфеткой отдыхало что-то домашнее и неповторимое. А его создатель Мария в очередной безумной тунике сосредоточенно шинковала капусту. Нетронутый комбайн сердито напыжился в углу. Занятая, она ответила через плечо:

— Всего лишь творожные ушки с изюмом.

— Помню я ваше «всего лишь»! Оглянуться не успеешь, а они куда-то деваются. Нам срочно нужен утешающий чай.

Капуста наконец обернулась тончайшей соломкой, и помощница обернулась. С тесаком в руке. Не тесаком, конечно, но смотрелось эпично.

— Вера, вы плачете?!

И такое чувство, что она готова ножом для шинковки припугнуть любого, ставшего причиной слез. А начинать-то надо с самой Веры! Пальцы ощутили влагу на щеках, и кожа сразу зачесалась.

— Разве? Надо же, я не заметила.

— Так бывает, если расстройство сильное. Что случилось?

— Да ерунда на самом деле. Вы бы положили этот инструмент.

— Результаты плохие?

— Нет-нет, хорошие! Это с куклой. Испорчена трудоемкая часть работы.

— Жизнь такова. День хороший, день плохой. Вам это прекрасно известно.

Вера хотела достать чашечек, но не дошла до буфета и внимательнее посмотрела на Марию. Казалось, они говорили о чем-то другом. Помощница ответила взглядом со значением. Внутри что-то свело и ладошки взмокли.

— В-вы хотите что-то…

— Нет, ничего я не хочу. Ничего не хочу знать и ничего не хочу видеть. Живите как знаете!

— Это все недоразу…

— Все я разумею! Не вчера родилась. Оба хороши!

— Так вы знали, что он мне…

— Ничего не хочу знать.

— Да что вы меня перебиваете!

— Чтобы вы не наговорили лишнего. Пусть все идет, как будто этого разговора не было.

Наконец Вера увидела то, что упускала с самого начала. Ссутулившуюся спину Марии Степановны, горькие морщинки, разлетавшиеся в стороны от носа. Грусть, а не осуждение.

— Вы… вы расстроены? Из-за нас?

— Да не берите в голову! Что вам!

— Простите меня, пожалуйста. Не хотела втягивать вас. И мне не все равно. Но…

— Да будет вам. Не оправдывайтесь.

Добиться более внятного ответа не получилось. В кухню влетела переодетая Каролина, а за ней спешила няня и тут же принялась объяснять вид своей подопечной.

— Мы немного баловались водой.

— Очень знакомо. Вам тоже досталось, как я вижу.

— Это лишь вода — высохнет, — бесцветным голосом ответила няня.

Для одного дня чересчур много расстроенных помощниц! С Марией пока не ясно, что делать, но с няней можно разрешить недоразумение. И немедленно.

— Не переживайте. Ситуация в мастерской не ваша вина. Все поправимо. Вы не представляете, как выручили меня сегодня!

— Это ее вина! — Сережа гремел в гардеробной, где его вечером подсекла Вера, чтобы он не разбудил Каролину.

— Няня не виновата.

— Смотреть надо лучше за ребенком! Уволим!

— Сереж, ты давно смотрел за нашим ребенком? Она же родилась с шилом в одном месте. Здесь нет виноватых. Если бы она убежала от тебя, ты бы себя уволил?

— А ты уже защищаешь няню. Увидела от нее что-то хорошее?

Первая мысль была, конечно, другой. Не будь няни, Вера бы занималась дочерью, и кукла не пострадала бы. Но увольнение не отменит испорченной вещи. Тем более проходить через новые собеседования с нянями не хотелось.

— Конечно! Мы только начали привыкать друг к другу. Давай без резких движений.

— В этом вся ты. Даешь людям шансы.

«И тебе давала шансов больше всех!»

— А тебе лишь бы наказать кого-нибудь. Оставь это решение мне, пожалуйста.

— Ладно, мой начинающий босс.

Намек прозрачнее некуда. Муж спит и видит перевесить на нее полдюжины разномастных предприятий с символическим уставным капиталом. Перспективных, кстати. Еще три месяца назад она пищала бы от восторга и старалась бы поддержать мужа в стремлении разделить яйца по корзинам и дать ему пространство для маневра. Не только из-за благосостояния. А потому что была свято уверена, что они — семья, и что положено быть с мужем заодно, подставлять плечо, локоть и прочие части тела. Но сейчас все иначе.

Все нутро сопротивлялось маячившим обязательствам. Как можно затевать такое, когда брак держится на волоске?

Внезапно захотелось навести порядок в украшениях. Коллекция была разнородная, пополнялась от случая к случаю и собиралась без какой-то идеи. Покупалось на импульсе в путешествиях. Думалось, что для воспоминаний, а выходило, что рука к ним не тянулась. Так и пролеживали бусы, подвески, заколки, часы и крупные кольца. Самое востребованное — и простое — жило в шкатулке на туалетном столике. А это богатство хоть и радовало глаз, но словно тянуло вниз.

— Сереж, я еще ничего не решила. Юристы что-то прислали на днях, но мне было некогда с болеющей Каролькой.

Муж обнял ее сзади, поцеловал в висок и положил подбородок на плечо.

— Скоро годовщина. Хочешь что-то определенное?

Вера мысленно перевела дух. Не торопит с договором. Ответа от Виктора она пока не видела. Понимала, что лучше обсуждать все лично. Но внутри рос кислый ком. Обсуждать с любовником внутрисемейные дела… Докатилась! Что же дальше?

— Посмотри, сколько здесь всего!

— Это не ювелирка, а сувенирка. Я про что-то более существенное.

— Я к тому, что и этого-то не ношу. К чему мне драгоценности?

— Придумаем, куда. Жду пару недель, потом решаю за тебя.

Она коротко поцеловала его, словно извиняясь за свое несотрудничество, и высвободилась из объятий.

— Сегодня подежурю в детской.

— Она много кашляла днем?

— Меньше. Хочу убедиться, что опасность миновала.

— Зря мы убрали радионяню.

— Она же тебя бесила.

— Спать без тебя меня бесит больше.

Муж получил еще один утешительный поцелуй, и Вера отправилась дремать в новенькое кресло. Не зря его выбирали так придирчиво! После ночи в его плюшевых изгибах плечи не обваливались от тяжести и мышцы не стенали по массажу. А подставка для ног была специально изобретена для заботливых матерей. И ни для кого другого.

Свидания осенью бывают разные. Прогулки в расстегнутом пальто под листопадом и рассыпанным с неба припыленным светом. Непременно со стаканчиком пряного чая, согревающим язык и нёбо и отбивающим чувствительность, так как бариста переборщил с добавками. И тогда поцелуи становятся особенно страстными, чтобы продраться через имбирное онемение.

Перебежки под моросью до уютной кофейни, где долго раздеваешься, сматываешь шарф и не знаешь, как пристроить мокрый зонт. А потом греешь ладони о миску с густым супом, которые так лениво готовить дома, ведь половину ингредиентов надо покупать отдельно.

В дни беспросветной серости и сырости, когда противный ветер обдирает остатки коричневеющей листвы, хочется сытости и завернуться в плед с рукавами. Но родная улыбка может исправить и это. Главное выбраться из дома. Или перебраться из дома в дом.

Противным октябрьским вторником Вера выбралась. Для встречи с Виком подгадала день, когда Мария Степановна выходная. Пока не выпало шанса как-то утрясти ситуацию, и это страшно мучило Верину и без того бухтящую совесть. Оставлять все подвешенным — не вариант. За два года работы у них помощница уже не чужой человек, ей тяжело видеть, что они с Сережей катятся черти куда, пока она кормит их и наводит чистоту в доме. Они обязательно поговорят. Но прежде нужна ясность в других вопросах.

Ресторан выбрала самый лучший: дорогущий и популярный у обеспеченных слоев общества. Здесь они с Сережей встретили Рину. На этот раз Вера нарядилась. Меланжевое платье из шерсти, такой нежной, что казалась теплыми объятиями. Крой, посадка, длина — все льстило и делало фигуру точеной. Не забыла про макияж «без макияжа», укладку «я просто высушила их феном» и любимые гардениевые духи. Не по сезону. Но по сердцу.

При ее появлении Вик поднялся и даже не собирался скрывать восхищения. Как и все мужчины в зале. А может, и не только они.

— Ты очаровательна!

И отодвинул ей тяжеленный, обитый шелком стул. Пришел он после клиента, так что выглядел под стать Вере. Собранным, элегантным и дорогим мужиком. Если кто его узнал, мог подумать, что здесь проходит деловая встреча. На это, честно говоря, Вера и рассчитывала. Что слухи дойдут до Сережи.

— Что бы ты ни выбрал, будет вкусно.

— Я здесь не в первый раз.

Разумеется, у нанимателей в этом захолустье небогатый выбор, где обедать выписанного из города адвоката. Подошел официант. Пока он запоминал пожелания, Вера оглядела зал. Ни одного знакомого лица. И Виктор, несмотря на демонстрируемый восторг, почему-то кажется чужим. Словно пришел сюда против воли.

— Что-то не так?

«Ну а что откладывать?»

— Все так. Просто не ожидал, что выберешь публичное место.

— Ты знал, где состоится встреча, и согласился с локацией.

Внешний лоск Вика никуда не делся. Даже лицо не перекосило. Но чутье подсказывало, что ему не шибко нравятся тон и дерзость собеседницы.

— У меня есть догадки. Но давай все пойдет по-твоему. Я весь внимание и уши.

Официанты сегодня на удивление расторопны. Уже принесли стартеры, хлебную корзинку, воду. Запомнили ведь, кому с газом, а кому минеральную.

— Не буду ходить вокруг да около. Я хочу развестись. Такие были твои догадки?

Он коротко кивнул и взял полупрозрачный бутерброд. Назывались они, конечно, гораздо красивее. Но сути это не меняло.

— Тебе предлагают полцарства, а ты…

— А мне не надо. Это усложнит развод.

— Ничего подобного. Если подпишешь брачный договор, вопросы имущества будут предельно просты.

Вера так и не взяла красиво наверченный аппетайзер.

— Не хочется с этим связываться. Разве он не сможет передумать в рамках закона? Ну или как оно там называется…

— Условия договора не противоречат Семейному Кодексу. С хорошим адвокатом все может остаться при тебе.

— Да что мне с этим всем делать? Я ничего не понимаю.

— Самой управлять не обязательно.

— Помимо того, что это несправедливо по отношению к нему.

— А он справедливо поступал с тобой, бегая по девкам?

— Я не лучше.

— И готова из-за мнимой «справедливости» благородно прозябать на выручку с кукол?

Про карие глаза часто говорят «теплые», «шоколадные», «мягкие». У Виктора же во взгляде сквозило ледяное спокойствие и отстраненность. Может, это такое самообладание и умение держать себя в руках на людях?

Вера могла поклясться, что шерсть платья стала кусачей. Они явно обсуждали что-то не то. Раздел имущества. Брачный договор. Мораль и совесть. Способность содержать себя. Словно он представляет ее в суде. Или… блюдет свои интересы?

— На свою выручку я не буду прозябать, спасибо, что побеспокоился. А также не собираюсь отдавать законную половину совместно нажитого.

Он видел перечень и прекрасно знает, что в перспективе половина куда интереснее навешанных на нее стартапов, техники в лизинг и за каким-то лешим кофейные автоматы в торговых центрах. И дело не в том, что она жадная. Просто хочет справедливости.

— Затянуть процесс как нефиг делать. И скинуть бизнесы не так долго, как ты думаешь.

Нет, платье решительно было дурной идеей. Жаркое и колючее. Отпить воды и посмотреть на второго участника обеда. Непрошибаемый адвокат с многонулевым гонораром. Не отводить взгляда, спровоцировать отклик — и выражение лица меняется на участливо-вопросительное. И Веру словно обдало теплым ветерком — под маской юриста есть мужчина, с которым они очно встретились в полуподвальной кофейне. Но он быстро овладевает эмоциями, оставляя лишь оболочку с безупречными манерами. Ее фигурно бросают или наставляют о действиях будущего бывшего мужа, коих он повидал сотни и бывал на обеих сторонах сражения?

— Меня мучает ощущение, будто ты отговариваешь от развода и выступаешь за команду Сережи.

— Я в твоем арсенале. И потому обозначаю преимущества той стороны.

Немного отлегло. Но лишь немного. Множество вопросов томились и ждали своей очереди.

Он будет серым кардиналом среди ее юристов?

А так можно?

Что он думает о ее решении?

Они будут встречаться открыто?

А вообще будут ли?

Вот только рано и не к месту. Пусть ждут, а пока можно насладиться едой, сервированной как маленькие шедевры.

— Как мне лучше сказать ему о своем решении?

— Поданное заявление лучше всякого разговора обозначит твои намерения.

— Звучит как-то подло. Словно нож в спину.

— Разговоры можно расценить как попытку работать над дальнейшими отношениями.

— Пожалуй, ты прав. Сережа много раз подчеркнул, что готов обсуждать договор. Даже не представляю, как долго он делал бы мне мозг, только заикнись я про желание развестись.

«Впрочем, и так будет. Но не сможет переубедить!»

— Виктор! Ну и встреча!

Голос был мужской, но первой они заметили Рину. Как всегда, разодетая сверх, чем было уместно в текущих декорациях, в чем и заключалась львиная доля ее шарма. Декольте на грани приличного держалось как приклеенное. От бесцеремонных духов голова шла кругом, и хотелось узнать название горьковато-миндального тумана. Она улыбалась безупречно накрашенными губами и смотрела на Вика с подтекстом. Когда она узнала, кто обедает с Виком, улыбка потускнела и в глазах отразилась работа мысли — пыталась понять, что они здесь делают. Вера сидела чинно-вежливо, никак не проявляя панику, всколыхнувшуюся внутри.

Надо же было встретить именно ее! Из всех возможных людей, кто мог бы на хвостике отнести новость мужу, попалась его бывшая любовница. Невозможно предсказать ее поведение. Но судя по горящим глазам Рины, что-то да пришло ей на ум.

А дальше было еще интереснее. Ее спутник — мужчина в элегантном возрасте — кивнул Виктору и после извинений утащил Рину к свободному столу в другом конце зала. Вере хватило несколько секунд, чтобы проанализировать увиденное.

— Он из департамента здоровья в администрации. Вы с ним знакомы… Он твой клиент?

Вик неопределенно хмыкнул, с очень занятым видом перегоняя листья красного салата к дальнему краю тарелки.

— У него выросшие дети и… Рина — апгрейд?

Вик глазами дал понять, что она права.

— Да что в ней все находят?

— Не все.

— Ты — нет? Почему?

— Скажем так, предпочитаю женщин менее агрессивного склада характера.

— Сережа, определенно, любит женщин всех сортов.

Не хотелось, чтобы разочарование и обида просочились в разговор с Виктором. Но что есть, то есть. Он наконец бросил терзать салат и посмотрел на Веру.

— Он с ней изменил тебе на той свадебной вечеринке?

Пришла ее очередь неопределенно кивать. Всякий раз, когда казалось, что она пережила и оставила ту ситуацию в прошлом, оказывалось, что боль никуда не делась. Холодным умом понимала, что Рина лишь одна из них, согласившихся на встречи с женатым. Но у нее-то Рина «первая»! И кажется, единственная, кого Вера встречала в реальности. Остальные были где-то там, в командировках, отелях, офисных углах и на что еще хватало фантазии Сережи.

— Хочешь уйти отсюда?

— Ну уж нет.

Ни за что она не доставит Рине удовольствия видеть себя расстроенной и сбегающей со встречи с лучшим в округе адвокатом. Пусть думает, что хочет. До конца обеда они с Виком держались шаблонов делового свидания и ушли из ресторана голоднее, чем пришли. Вера так точно.

По отдельности они поехали на ее квартиру, так и пустующую. Муж не интересовался такими мелкими вопросами. А Вера медлила и не выставляла свеженькую конфетку на витрину. И вовсе не для того, чтобы им с Виком было куда отправиться, что было бы как раз глупо — приходить в одно и то же место. Просто глубоко в душе она приняла неизбежность развода и хотела иметь место для отступления.

Она не успела как следует посмотреться в зеркало, когда в замке зашуршал ключ от второго комплекта. Виктор вошел спокойно, не таясь, отлично изображая человека, вернувшегося домой. И так же обстоятельно снял полупальто и очередные глянцевые туфли. Истомленная Вера дергала молнию, а он деловито отвел ее руки и помог с заевшей подкладкой. Едва полы распахнулись, его руки нырнули в тепло.

— Две недели прошло. Я безумно соскучилась.

Он улыбнулся с ехидинкой, словно не верил. Ну да, она замужем. Супружеские отношения предполагают тактильные контакты и прочее по устранению «соскучивания».

— Я не сплю с ним. Больше месяца.

Удивился. Принял к сведению. Содрал с нее куртку, поцеловал без нежности. И потом уточнил:

— Шестнадцать дней.

Еще один поцелуй-укус. Следующий — ниже. Так можно и следов наставить…

Нужно!

Ответила тем же. Возражений не последовало. Успеть вдохнуть. Поощрить. Знакомым путем двинуться в спальню. А то что они дальше прихожей не…

Но не дошли. Зря он поцеловал шею сзади, прямо под волосами. Горячий шар скатился по спине, и Вера чуть не осела от слабости в ногах. Слишком остро, слишком жданно.

Подхваченная Виктором, она развернулась и прижалась губами куда пришлось. Адамово яблоко.

Путаясь в пуговицах на мужской груди, не смогла расстегнуть. Дернула, но ничего не получилось. До чего ж крепко пришиты. А в кино выходит легко и красиво!

Платье не в пример его рубашке слетело быстро. Да и чему там сопротивляться. Ни застежки, ни завязки. Ничего, на бюстике отыграется…

Невозможно привыкнуть к восхищению в его глазах, когда на ней — ничего. Чем тут услаждать взор? Просто женщина. Спорт пошел впрок, но растяжки не скрыть, да и бедра далеко не предмет гордости. Не эти его… спутницы на дайвинге.

Но Вик не лжет. Его тело не лжет. Он здесь. С ней.

Стены в коридоре вслед за спальными зарядились хорошим. Много хорошего произошло при них — страсть, забота, нега и доверие.

Определенно, доверие.

— Ты мне доверяешь?

Вик задал этот вопрос в кровати. Они перебрались туда после коридорного помрачения, но детали помнились смутно. Обрывки ощущений, прикосновений, вздохов и стонов, умноженные на внутреннее напряжение, превращались в смазанное и ворованное наслаждение. Позднее сценки будут вспыхивать перед глазами в неподходящий момент, затапливая стыдом и радостью.

— Пожалуй, я сначала выслушаю твое предложение.

— Прогуляемся? Это недолго и недалеко.

— Куда? Зачем?

— Для этого мне нужно твое доверие.

Прикинув остаток времени вдвоем, Вера пришла к мысли, что ничего им больше не успеть и согласилась. Вместе они навели порядок в квартире, в которую она уже мысленно переезжала и размышляла, как впихнуться здесь со швейным добром. Вик не спрашивал, о чем ее задумчивость. Будто все понимал.

Мрачный октябрьский день, не знавший солнца, брел навстречу слякотному вечеру. Противный ветер носил влагу, из туч нет-нет да выкатывались редкие слезы. Верины чулки не были рассчитаны на променад, и она жалась к Вику, хотя это ничуть не помогало согреться.

Тротуар вдоль дома закончился, и они по набросанным плиткам двинулись к проспекту. Весь район закатали в новый асфальт, но диагональ, пересекавшая газон между домами, осталась на прежнем месте. Что жителям района благоустройство, если можно сэкономить семь минут по пути на остановку!

Треснувшие квадратики с непредсказуемой частотой выплевывали коварные фонтанчики, обдавая грязью всех и вся. Кроме ботинок Вика. Их носы оставались блестящими.

Долго гадать не пришлось — Вик вел ее к подземному пешеходному переходу. Тому самому.

Вера выпустила его руку и сделала шаг назад.