Мягкая кукла (СИ)

Глава 24

В психушку ее повез Сережа. Так получилось.

Заехал утром за Карошкой и предложил подкинуть Веру куда надо. Для приличия сделала вид, что думает, но была рада. Не то чтобы нервишки шалили как дурные, но дышалось словно через маску и глаза пришлось перекрашивать дважды. Сначала левый, потом правый.

Пока детка бегала наверх за оставленным в комнате рюкзачком, Вера старалась избавиться от чувства неловкости. Обиженный Цезарь не казал носа из детской, а мог бы прекрасно оттянуть внимание на себя. Тишину разбил Сережа. Он неопределенно дернул подбородком, указывая на весь дом сразу.

— Теперь ты все переделаешь?

— Все не потяну.

Он фыркнул. Мол, не прибедняйся. Был прав отчасти. Руки чесались выбросить его кресло из спальни. Переставить туалетный столик к окну. На месте столовой сделать мастерскую. Свет от французских окон, выходящих в сад, потрясающий. Фотозона выйдет отличная. Летом сочно-зелено. Зимой бело-торжественно. И круглогодичные закаты, если погода расщедрится на чистое небо.

— На барахолках посмотри, — подколол будущий бывший муж.

Сам того не желая, подал прекрасную идею. Это ведь и была ее мечта — обладать редкими вещами с историей. Не всегда это стоит бешеных денег.

— Что-нибудь заберешь из обстановки?

— Нет. Если хочешь отчего-то избавиться — вперед.

— Ты вчера кое-что забыл, когда вывозил вещи.

Он понял, о чем речь. Сережки за неприличную стоимость. Футляр одиноко чернел на опустевшей половине гардероба.

— Если так неприятно, верни в магазин. Или оставь Каролине на вырост.

Карошка неслась вниз и услышала свое имя.

— Вы про меня?

— Всегда про тебя, солнышко.

Вера проартикулировала «Я подумаю» и взяла свое стеганое пальто.

Психоневрологический диспансер не изменился. Хмурый фасад с шершавой облицовкой, выдающееся вперед крыльцо и дурацкие ступени, не понятно на чей шаг рассчитанные. Во время подъема пятка неизбежно висела в воздухе, а спуск всегда был лотереей — переломаешь ноги или нет.

Вера выскочила из Сережиной машины и осмотрелась: на расчищенной дорожке, обрамленной кустами чубушника, не видать адвокатессы. Про чубушник она хорошо запомнила. Больше четырех лет прошло, как обращалась сюда из-за тревожности. Тогда, в майское цветение, жасминовый аромат пропитал даже кабинет врача на третьем этаже. Нынешняя стерильная белизна грозилась отобрать у нее самое дорогое — право воспитывать дочь. И стоило немалых усилий вести себя ровно с виновником предстоящей экзекуции. То есть, экспертизы.

— Вера, подожди!

Он нарочно, да? И так все утро терпит его общество. До садика было легче, но без Каролины каждая минута становилась испытанием на выдержку. Обернулась с нейтральным лицом.

— Я хочу извиниться, Вер.

Нашел время! Она нахмурилась, но дала понять, что слушает.

— Прости, что втянул тебя в это. Уверен, ты пройдешь комиссию. С моей стороны никакого вмешательства.

— Месяца не прошло, как ты замутил эту свистопляску с проверкой на мою адекватность. Наигрался в отца?

— Не наигрался. Но ей нужны мы оба.

Доверие он, конечно, прошляпил, но Вера еще помнила его повадки. Упрямство пополам с виноватым взглядом всегда означало, что он раскаивается больше, чем показывает. Знает, гаденыш, на чем выехать. Извиняется только за Карошку. Это тоже плюс. Не пытается лгать в лицо.

Не снимая перчатки, Вера коснулась его локтя, давая понять, что принимает извинения. Прощение не даровало смелости, но стало будто легче на душе.

Ну где же адвокат! Потянулась до телефона и передумала, когда на парковку зарулил черный широкомордый внедорожник. Он уркнул мощным движком и затих, словно затаился. По всем признакам, только что из автосалона. Натертый до блеска, на дисках ни одной пылинки и стекла неприлично чистые для того срача, что творился на дорогах в начале зимы. Только один человек умел носить ботинки в любую грязь, а у него раздолбанный форд и приедет он только вечером.

И все-таки из авто материализовался Виктор. Он не выпускал Веру с Сережей из поля зрения и при этом кому-то что-то говорил, слегка наклонив голову в сторону пассажирского кресла. Вскоре оттуда выбралась адвокатесса и не продемонстрировала ни одной эмоции, дающей понять, что она думает по поводу сопровождающего Веры. Это на юридическом дают выдержку или берут с такими качествами?

Зная, что ей не за что оправдываться, — вообще-то, сейчас очередь Виктора прояснять ситуацию! — Вера тем не менее ощущала себя застигнутой врасплох. Да и что хорошего, когда около психушки собрались неверный муж, любовник и адвокат по разводу? Единственное, что удалось — сдержать нервный смешок. И в те секунды, что длилась немая сцена, Вера успела сравнить Сережу и Виктора.

Сережа немного ниже ростом и смазливее. Имеет манеру разговаривать свысока и гордиться достигнутым. Всегда предпочитает вещи, подчеркивающие статус. Дорогую машину, одежду из бутиков, часы за половину цены автомобиля. Словом, всевозможные излишества, которые можно купить. Вот только жена подкачала. Внешностью подошла, а не захотела играть по писаному.

Высоченному Виктору не нужно рисоваться, чтобы выглядеть привлекательно. Он таскал хорошие костюмы и обувь с начищенными носами, не заботясь об их сохранности. В его ванной не было ничего сложнее шампуня и крема после бритья. А выглядел при этом, словно у него служат камердинер и барбер. В комплекте с мужественной внешностью шли уверенность и спокойствие, излучаемые им в любой ситуации. А если улыбнулся, то все — не влюбятся только святоши.

— Добрый день, — адвокатесса первой вспомнила о манерах.

Остальные нестройно поздоровались и каждый занялся своим делом. Сережа с недовольством глядеть на Виктора. А тот, завидев покрасневший нос Веры, без слов стянул с ее руки перчатку и принялся греть пальцы в своих ладонях. Адвокат внимательно следила за клиенткой и Сережей.

— Вера, если на вас оказывали хоть какое-то давление, мы можем потребовать перенос экспертизы.

Сережа возмутился одним лицом, а Вик стаскивал перчатку со второй руки. Он игнорировал все, кроме текущей задачи — отогреть Верины ледяные пальцы.

— Не оказывали. Экспертиза будет сегодня.

Не хватало еще отодвигать этот кошмар!

— Вы уверены? Это возможно…

— Совершенно уверена. Как, по-вашему, отреагирует комиссия, если сослаться на столь незначительную причину? Воспитание ребенка требует куда большей выдержки, чем такая встреча.

Вик улыбнулся половинкой рта и пожал ее ладонь в знак одобрения. Ответом ему было сияние, озарившее Верино лицо. Вывезти она могла и одна. Расправив плечи, стиснув зубы. Но присутствие Виктора означало, что не придется. Он здесь, подпитывает и греет.

Мужчины, стоявшие друг напротив друга, еще раз сцепились взглядами. Прожигающий и отражающий. Напористый и непоколебимый. Потерявший и триумфальный.

Здесь не о чем говорить. Не о чем драться.

Сережа без слов подкинул на ладони ключи от машины и развернулся к парковке. У Веры что-то сжалось внутри. Уходил знакомой горделивой походкой, ни разу не оглянувшись.

— Нам пора, — объявила адвокатесса.

Вера вздрогнула и нехотя отняла ладонь, но в то же мгновение Вик схватил ее, поднес кончики пальцев к губам и сказал:

— Ты лучшая мать своему ребенку. Ты даешь ей все, что нужно. Ты живой человек с чувствами и эмоциями. Я подожду тебя здесь. И помни: я люблю тебя.

Из амбулаторного обследования в дурдоме Вера запомнила только эпизоды.

Входная дверь. Подобные установлены в каждом продуктовом магазине на районе. Не должно быть таких дверей в месте, где лечат мозги и души! Несоответствующая деталь помогла воспринимать дальнейшее с долей иронии на легкой истерике.

Адвоката ни в какой кабинет не пускали, но ее присутствие успокаивало. Взяли анализы и сказали, куда идти дальше.

Дальше — на беседу с первым специалистом. Всего не запомнилось, но ему, почему-то, было до лампочки, сильно ли она любит Карошку и какие методы воспитания предпочитает. Также не спрашивал, что общего между котенком и яблоком. Но интересовался, что она думает о куклах вуду и почему не сжила мужа со свету вместо развода.

Наверное, она ответила что-то, характеризующее ее как адекватного человека, так как следующий врач появился довольно скоро. Задавал неудобные вопросы о боли физической и ментальной, как справляется со стрессами и что думает о рукоприкладстве.

…потом был перерыв. Стакан воды. Адвокатесса. Ободрения.

И тесты, тесты, тесты. Бесконечные страницы тестов и совет не думать долго над ответами.

К моменту, когда Вера беседовала с человеком, явно заинтересованном в Каролине, она прилично выдохлась. Было непросто сохранять нейтральную улыбку, особенно если по несколько раз задавали похожие вопросы. Вера спаслась напутствием Вика.

Она. Лучшая. Мать. Своему. Ребенку.

Пытка закончилась неожиданно. Мучительница просто встала и попрощалась с ней.

В коридоре ждала адвокатесса. На контрасте с ее собранностью и спокойствием Вера казалась комком нервов: напряженная, с бегающими глазами и огромным желанием поскорее сбежать отсюда. При мысли о том, что врачи будут задавать вопросы дочери, у нее сжались кулаки. Должно быть, она выказала слишком много эмоций, а иначе зачем бы тактичная и прямая юристка взяла ее за локоть и аккуратно повела к выходу.

— Идемте.

— Это все?

— Узнаем позже. Им нужно проанализировать данные.

— Могут еще раз вызвать? Другие дольше или меньше провели времени на подобной процедуре?

— Всегда по-разному.

Они вышли на дурное крыльцо, и Вера глотнула морозного воздуха. После дня в казенных кабинетах он был особенно сладок и свеж. Помянув муженька недобрым словом, она принялась спускаться на волю. Там ждал Виктор. В незапахнутой куртке, без шарфа и шапки. Он заглянул в ее мрачное лицо.

— Нормально?

— Ага.

— Ну-ну.

И потащил на парковку, освещенную окнами психушки. В тишине салона протянул термокружку. Теплый парок курился шоколадом и молоком. Глоток, и сладко-терпкий вкус подтвердил догадку — какао. Как же вовремя.

— Спасибо, что не положил зефирок.

— Спасибо, что тоже не любишь размоченный желатин.

Она хмыкнула и ее взгляд упал на часы, светящиеся в сумраке.

— Уже почти пять! У Каро скоро закончится тренировка! Подержи!

В телефоне нашлись отчеты от Сережи: когда забрал Лину из группы, когда отвез в спортивную школу. Последнее сообщение содержало вопрос, как у нее дела, и кто забирает дочь после занятия.

— Какие у тебя планы? — повернулась она к Виктору.

— Я совершенно свободен и открыт для предложений.

— Отвезешь меня в спортшколу? А оттуда мы на такси.

— Зачем такси? Говори адрес.

Вера отбила мужу, что едет за ребенком. О делах упоминать не стала. Обойдется.

— Затем, что у тебя нет детского кресла.

— Есть. В багажнике. Спросил у сестры, какое порекомендует. Эта зануда всегда выбирает лучшее. Ваши девчонки одного возраста.

Времени было чуть, но она не могла отвести от Виктора взгляда, полного признательности. Мелочь, но как же приятно!

— Не смотри так. Нам надо ехать.

— Я скучала.

Вик подался в ее сторону, и широкая ладонь скользнула ей под волосы. Был так близко, что чувствовались кофейные нотки в его дыхании. Он не спешил целовать. Эта заминка отрезвила, и вопрос выскочил сам собой:

— Как все прошло… с ней?

Руку он не отнял, наоборот, вжал пальцы в тонкую кожу на ее шее.

— В рамках предусмотренного.

Ей не нужны подробности о том, как Виктор и его девушка выясняли отношения, но каких-то подробностей она заслуживает? Хотя бы потому, что разводится у него на глазах. Выпрямившись, Вера смотрела на крыльцо психоневрологического диспансера, и внутри что-то начинало закипать.

— Я тоже в категории просчитанного и запланированного?

— Более-менее.

— А что «менее»?

— Твоя дочь.

— А что с ней?

— Буду искать подход. Но тут не угадаешь, что поможет.

За скупым ответом что-то пряталось. И это «что-то» не терпелось раскопать. Припоминалось, что Вик не умеет с детьми. А также его не отпугнули заявления о том, что Вера хочет остановиться на одном ребенке.

— Ты меня выбрал, потому что не придется жениться и заводить детей?

Вик нервно выдохнул и кривовато улыбнулся.

— Забыла добавить, что не придется тебя содержать.

Отличное завершение дня после толпы психиатров! Чувство юмора к этому моменту у Веры напрочь отшибло. Бахнув стакан куда попало, она с досадой осознала, что кружка оказалась непроливайкой. Как выскочила в морозный вечер — помнила не очень. Зато не забудет, с каким лицом Вик выхватил у нее телефон с открытым на экране приложением такси.

— Вера! Прости! Я перегнул. Но когда ты себя принижаешь, хочется довести эту мысль до абсурда и показать, что это никак не может быть правдой.

— Не все можешь просчитать, да?

— Давай остынем и обсудим все, что ты хочешь.

Теперь ясно, почему он делает все, чтобы не выходить из себя. Распаленный Вик это громогласно, немного страшно и, будь она проклята, это чертовски заводит!

— У нас еще ничего толком не начиналось, чтобы остывать.

Вик сделал то, что восхищало в нем с первой встречи: поцеловал так, что Вера забыла, где они находятся. Кофейно-шоколадное слияние вышло рваным и горячим, несмотря на минусовую температуру и незастегнутые куртки. Они целовали друг друга множество раз, пройдя стадии от обмана до изобличения, от влечения до любви, от страсти… до страсти.

Пожалуй, на этой стадии они задержатся.

Нацеловавшись до отмороженных ушей, они стояли на парковке, нос к носу. Не хотелось портить момент, но время поджимало, и Вера высвободилась.

— Пора ехать, если ты не передумал.

Вик сверкнул глазами — во взгляде сочетались предупреждение, терпение и досада — и все же выставил локоть, показывая, что никуда она одна не пойдет. И даже открыл дверь со стороны пассажира. Все молча.

Злосчастное какао исчезло, но спрашивать о чем-нибудь съестном Вера не стала. Быстро сделала заказ на вынос, чтобы забрать по пути домой. На троих.

— Отличная машина, кстати. Немного жаль твой фордик.

— Он не выдерживал критики как автомобиль для междугородних поездок, — буркнул Виктор.

С громадинами всегда так. Если расшатало, потом долго качает. Поэтому она благоразумно отстала и не уточняла насколько часто он планирует поездки. Несколько минут они ехали под монотонные указания навигатора, — у Веры хватило выдержки, чтобы не предложить маршрут получше.

— Спрашивай что хочешь, — вдруг сказал он.

— Почему не она?

— Она — не ты.

— И все же. Почему ты выбрал меня? При любых раскладах я — наименее удачный вариант.

— Прежде чем мы продолжим этот разговор, установим одну непреложную истину. Я полюбил тебя. Я не гнался за удачей. С таким вариантом я расстался на днях. И выбор — неверное слово. Предполагается, что есть какие-то критерии для оценки и сравнения. С тобой не так. Ты только вышла из машины и шагнула под мой зонт, а интуиция такая говорит: «упустишь эту женщину — будешь дурак». Не скажу, что именно в тебе привлекает. Твои интонации. Как ты ходишь. Как морщишь нос, когда сомневаешься. Как любишь свое дело. Как отдаешься и доверяешь. Как борешься за лучшую жизнь для себя и дочери.

Вера, потрясенная красками и чувствами, зашитыми в его слова, непроизвольно улыбнулась.

— Что ты думал о том, что замужняя согласилась на встречу?

— К тому моменту я уже видел фотографии с той свадьбы. Ты на них растерянная и отклонялась от мужа. На мое счастье, он идиот.

Вера согласно хмыкнула: еще какой идиот! И да, на наше счастье!

— У меня еще вопрос, он касается твоих отношений с ней. Через это я смогу лучше узнать тебя и твои принципы.

— Задавай сколько угодно вопросов.

— Почему ты не расстался с ней после того, как сказал мне, что любишь? Ты уже знал, что я хочу развестись.

— Искал подходящий момент, чтобы сказать, что мы расстаемся. Как нарочно, у нее сразу начались проблемы. То семейные, то со здоровьем, то с бизнесом. Не хотелось быть законченным скотом и наваливать сверху. Мы почти не виделись. Потом и у меня было много других дел.

— «Нарочно». То есть, на самом деле у нее проблем не было?

— Угадала! Оказалось, она подозревала, что у меня кто-то есть, тянула время, чтобы найти способ, как сохранить отношения.

— Ох, бедная. Она тебя любила и думала, что может что-то исправить.

— Тебе станет легче, если я скажу, что ее самолюбие пострадало сильнее, чем сердце?

— Откуда ты знаешь?

— Потому что большая часть слухов о том, какая мы «чудесная пара» — ее рук дело.

— Ну и что. Даже если она держала лицо, это не значит, что не любила. Ты позволял ей формировать определенное мнение о вас как о паре.

— Вообще-то не позволял и не поощрял ее тягу превращать в репортажи наши ужины и прочие появления в общественных местах. И всегда находились подружки или клиентки ее студии, которые восторгались нами как парой.

— Замуж хотела?

— Возможно. Но не давал авансов и обещаний.

Вера молчала, изо всех сил сдерживая замечание, что и ей, вообще-то, не дает обещаний. Признания хорошо, конечно, а дальше-то что?

Он словно прочитал мысли.

— Не проецируй мои прошлые отношения на наши с тобой. Они сильно отличаются. Я стараюсь не зацикливаться на том, где и что сломал твой муж в твоем отношении к мужчинам. Будем чинить по мере обнаружения повреждений.

— Звучит так, будто ломают только мужчины. И что чинить — только ваша прерогатива.

— Не только. Но я уже говорил, что женщины более уязвимы. Хотя видал я кровожадных дамочек, готовых снять с бывшего мужа последние трусы, но все равно остаюсь при своем мнении. Женщинам сложнее во многом. Ни один мужик столько не вывезет.

— Поэтому ты не швырнул ей в лицо правду.

Вера произнесла это утвердительно. Виктор не дал прямого подтверждения. Оставив в стороне его бывшую, Вера достала на обсуждение следующий важный вопрос:

— Ты не любишь детей?

— Вер, я мало смыслю в детях. Они меня не бесят, но я ничего о них не знаю. Мне некогда ездить на семейные обеды и притворяться, что помню имена всех пони из мультфильма. С твоей дочерью я буду пытаться найти общий язык. Это все, что я обещаю сейчас.

— А как же продолжение рода?

— На данный момент не мой приоритет.

— А если ты передумаешь и захочешь общего ребенка?

— Может статься, что и ты передумаешь. Обсуждать будем, что еще тут скажешь?

Недомолвки все портят. Это было первое, что он сказал, когда они обсуждали условия романа. И потому Вера решилась высказать догадку, мучившую ее несколько дней.

— Это ведь ты сделал заказ на уникальную куклу?

В машине, свернувшей с большого проспекта на узкую дорогу в старом районе, освещение небогатое. Однако было видно, что Вик, смотрящий строго вперед, дернул уголком губ.

— Скажем так: знаю того, кто это сделал.

— Передай ему, пожалуйста, что исполнение потребует больше времени, чем я рассчитывала.

— Уверен, тебя поймут.

Оставив одну руку на руле, он, по-прежнему глядя вперед, протянул ей вторую. Вера пожала его ладонь. Вскоре показалась знакомое здание.

— Хм, я ходил в похожую спортивную школу. По одному лекалу построены.

— Чем занимался?

— Восточными единоборствами и альпинизмом.

— Я схожу за Карошкой.

— Я поставлю кресло.

— Она не любит полную форму своего имени.

— Спасибо.

Каролина, привычная к поездкам с водителем, не обратила внимания на мамино «Это мой друг, он отвезет нас домой, и мы вместе поужинаем». Единственное, что было иначе — мама села впереди.

Дома произошла странная сцена. Цезарь, всегда бурно встречающий людей, сидел смирно. Его треугольный нос вибрировал, и пес выглядел ошарашенным. Не мог поверить, что это произошло. Человек, выживший из дома хозяина старшего, пришел сюда! Пес гавкнул для порядка, а потом убрался на безопасное расстояние, поглядывая на Виктора.

— Кажется, он принял тебя за главного, — пояснила Вера. — Каро, переодеваться, мыть руки и ужинать.

Включив свет в коридоре на втором этаже и в детской, она повернулась к Вику. Тот провожал глазами собаку и его маленькую хозяйку, поднимавшихся наверх.

— Тебе очень идет этот дом.

— Он идет детству. Раннему так точно.

Вик обернулся с вопросом во взгляде, но Вера отделалась мягкой улыбкой. Всему свое время. Они уже пытались определить формат отношений и нарушили все договоренности. Постепенно разберутся со всем.

Столовая пока оставалась на месте, поэтому красивущая посуда и весь кордебалет из скатертей, салфеток с кольцами и приборов выкатился на сцену. То есть, на стол. Карошка, чувствовавшая перемены, вела себя, как и следовало ожидать, — перебивала, пачкала скатерть, разбила чашку и много еще какими способами добивалась внимания мамы. И чем больше урону она принесла, тем спокойнее становилась Вера. Ее так же подмывало избавиться от чинных тарелок с мертвым узором и жестких льняных подложек. Но непедагогично поддерживать деструктивные склонности деточки. Поэтому сервиз ожидает ссылка на полигон для отжившей посуды. И не один сервиз.

— А чем вы занимаетесь? — вцепилась Каролина в гостя.

— Я адвокат.

— По каким делам?

Вик хохотнул, а Вера загордилась. Зря, что ли, у Карошкиного папки штат юристов.

— По бракоразводным.

— Так вы мамин адвокат?

— Не в этом смысле.

— Не понимаю.

— У нее другой адвокат.

— А вы тогда зачем?

Теперь Вера хохотала.

— Карош, я говорила, что он мой друг. И кстати, уже поздно, он переночует у нас.

— У мамы Софии тоже был друг. А теперь она выходит за него замуж.

— Уверяю тебя, я не собираюсь замуж.

— Ну да, сначала надо развестись.

К концу вечера Вик был очарован до самых, тщательно оберегаемых слоев души. В его вопросах не было наигранности. Ему искренне нравилось общаться с резвой пятилеткой. И Вера робко надеялась, что они многому научатся друг у друга.

— Твоя дочь развита не по годам, — заметил Вик, когда Вера шмыгнула в комнату, где сама спала последние дни. Сопящая детка осталась с подоткнутым одеялом и бдительным охранником.

— Есть в кого.

Гостевая спальня была маловата Вику. В плечах и вообще. Один его взгляд на Веру в тонком хлопковом костюмчике не умещался в этих стенах. Она облизнула сухие губы.

— Слушай, в этой комнате нет звукоизоляции.

Хмык и еще один невербальный приказ раздеться. Немедленно.

— Но вот хозяйская спальня… там свежее белье, если что.

Вик поднял бровь, давая понять, что кровать им не понадобится. А она потащила его за руку, знакомить стены с тем, что у нее теперь новая жизнь.

— Кресло дурацкое, — уронил Вик, пытаясь развязать декоративный бантик на ее штанах.

— Выброшу.

Ему надоели прочно пришитые петли, он попросту дернул вниз, стаскивая все, что была на Вере ниже пояса.

— Это держало меня всю пытку в дурдоме.

— Исподнее?

— Мысль, что доберусь до тебя.

— Я знаю множество способов снять стресс. Насколько хорошая здесь звукоизоляция?

— В гардеробной глухо совершенно.

Постель им действительно не понадобилась. На пустующей половине гардероба располагалась отличная козетка. Да и полки были прибиты на совесть.

— Вик?

— М?

— Ты не хочешь ничего услышать от меня?

— А ты готова к таким заявлениям?

— Да. Слишком скоро?

— Тебе виднее.

— Не думала, что это случится… Что я смогу полюбить снова. И все же… я люблю тебя. Очень. Ты не представляешь…

— Представляю. Потому что тоже очень люблю тебя.

— Особенно снимать вместе стресс.

— Это нам еще понадобится. Впереди суд.