Мягкая кукла (СИ)

Глава 17

Упомянув Верино детство, он знал, куда бьет. Больно, но не до самого живого. Сложно задеть того, кто научился напрягать ментальный пресс. Вера лишь невесело улыбнулась. На что бы ни рассчитывал Сережа, он не показал своей реакции на ее спокойствие после жестоких слов. Чертов переговорщик.

— По-твоему, в семье, где мама и папа изменяли друг другу, нормальный климат? Кем она вырастет в подобной обстановке?

— Я же сказал, что отныне измен не будет.

— Или я не буду о них знать.

— Или будешь зря подозревать.

— И так и так звучит фигово.

— Не попробуешь — не узнаешь.

Бесило, что Сережу больше занимало, как добыть мясо из жареного крылышка, чем решающий момент в их браке. Он настолько уверен в своем успехе, что жена никуда не денется…

— А ты чего не ешь?

— Не хочу.

— Не пей на пустой желудок.

А что, собственно, она здесь делает? Каждый выразил свою позицию. Они противоположные. Зачем ему нужна жена — это ее больше не касается. Вера встала.

— Куда ты собралась?! — Сережа телепортировался со своей стороны стола и мгновенно затолкал ее обратно, оттеснив на стул к стене.

— Сереж, хватит. Мы ни к чему не придем. Мы хотим разного. Мне жаль, что наш брак не удался.

— Если жаль, давай работать.

— Это фигура речи. Пропусти.

— Есть куча вариантов, которые мы можем попробовать. Семейный психолог. Честное слово. Испытательный срок.

— Шантаж не забудь.

Он осклабился.

— Это я могу. Но не буду.

— Что тебе от меня нужно?

— Ты.

— А может, тебе нужна идиотка, чтобы растить дочь, вести дом и оттенять тебя на мероприятиях? И еще чтобы переписать на нее бизнес, а самому играться с заводами?

Она угадала. По крайней мере, последнее. Заводы ему нужны.

— Ты не идиотка. Мне нужна семья и ради вас хочу расти. Я понял, ты против брачного контракта. Его не будет. Я решу это другим способом. Геморроя больше, но тебя втягивать не буду.

Вера заметила, что муж уже не касается ее, не удерживает. И он тоже понял, что она видит — нет никакого давления.

— Верунь, я выбрал тебя. Давно. Это больше чем любовь, понимаешь? У нас много всего. И отличного, и спорного. Не думай о других. Они в прошлом. Я всегда возвращался к тебе.

— Но ты каждый раз меня предавал, — сипло проговорила Вера из своего угла.

Ну что за скот! Довел до слез. Сережа не выносил ее слез. Он понятия не имел, как реагировать. Его ужасало, что если обнимать плачущую женщину, она принимается плакать еще сильнее. За годы с ним Вера научилась плакать тихо и одна.

А сегодня не удержалась. Было уже все равно, что ему неловко и неприятно. И вдруг вместо того, чтобы материться в сторонку, Сережа обнял, стал гладить по спине и всячески препятствовать ее попыткам вырваться.

— Фу, у тебя руки жирные!

Сказала и рассмеялась сквозь слезы. Ледышка в сердце после ужасной истории на пути к переходу стала таять. Дебильный день! И вечер тоже получается дебильный!

— А ты замусолила мне рубашку, но я же молчу!

Вера красноречиво глянула на его «молчу» и утерла слезы костяшками указательных пальцев.

— Ты как, Верунь?

— Нормально.

— Вот что я предлагаю. Дай месяц. Захочешь уйти потом — пожалуйста.

— А если раньше?

— Любой судья согласится дать месяц на мою просьбу о примирении.

— А семейный психолог посоветовал бы нам разъехаться на месяц. Почему не такой вариант? Месяц — это ерунда. Несложно прикинуться паинькой, склонить к нужному тебе решению, а потом все скатится к прежним настройкам.

— Тебе ничто не помешает подать на развод в любой момент, после того месяца.

«Так же, как и тебе предпринять что-то в течение этого времени!»

— Где гарантия, что ты не потребуешь примирения потом, и придется еще месяц ждать? Давай сейчас начнем процесс, если «помиримся», то я заберу заявление.

— Из гарантий у тебя только мое слово. Я бы не хотел делать все это официально сейчас. Причин несколько. Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Имидж. Бизнес. Репутация. Думай, Вер. Сколько хочешь. Выдвигай условия. Но у меня сразу есть одно правило на время попытки примирения — верность.

Лучше синица в руке, чем журавль в небе.

Бери, пока дают.

От добра добра не ищут.

Было еще что-то, но никак не шло на ум. Сидящий рядом с водителем Сережа, казалось, совершенно не переживает, что в ближайшие сутки жена даст ответ — быть второму шансу или нет. Вера настояла, что нужно забрать Карошку, и они мчали в область. Час в одну сторону. Эгоистично, неудобно для самой малышки и свекров. Но ни за что в эту ночь она не останется наедине с Сережей.

Было уже поздно, когда показались огни небольшого городишка. В первый визит на родину Сережи она была потрясена разрухой: убитые дороги, неухоженность каменных строений, ветхость деревянных косеньких домиков. Не понятно, чем жили и как выживали местные. Из цивилизации банкомат, сетевой продуктовый, школа и поликлиника. Сияющий золотом купол церкви отражал нищету вокруг. Ночь и дождь окрасили городок в нейтральный сероватый — и он стал казаться таинственным, а не запущенным.

Свекры оставили прежний дом, но заботами детей были выправлены окна, крыша, утепление, сайдинг и забор. И двор и дом внутри тоже подновили, и с прошлого года Вера без екающего сердца могла оставлять здесь дочку.

У ворот встречал только свекор.

— Уснула наша звездочка. Умаялась. Уж больно ей нравится лестница в сенках. Да ты волнуйся, Вер. Дорожки мы убрали, не оскользнется! А вы чего шубутнулись? Отдыхали бы себе дальше!

Вера предоставила мужу выкручиваться — ему виднее, что прежде наврал. Не успели они очухаться, как теплая одежда перекочевала на вешалку в сенках — что-то вроде предбанника, до входа в жилую часть дома, а они сами были впихнуты в объятия свекрови. Мать ворковала про ужин с дороги, что постелет им на веранде, где никто не потревожит.

— Мне спокойнее с Карошкой в одной комнате, — ответила Вера, предполагая, что дочь уложили в пустующей комнате на полутораспальной кровати.

Галина Николаевна заметила помятое и запятнанное платье Веры, красноречиво осмотрела их с Сережей, но удержалась от расспросов. За годы с мужем, балансирующем на хрупкой границе между алкоголизмом и любовью к застольям, она учуяла те две кружки светлого, что влил в себя сын. С утра все увидит.

Так же, без комментариев, Вере были предоставлены чистая одежда, средства для снятия макияжа и стакан воды. Приведя себя в порядок и вежливо пожелав спокойной ночи, Вера спряталась в комнате со спящей дочерью.

Телефон разрядился, но часы успели показать характерное Вику:

«Доехал».

Оставив все думки и решения на завтра, Вера переоделась в просторное домашнее платье и осторожно пристроилась рядом со спящей Карошкой. Та заворчала, но знакомый голос и легкие поглаживания не дали вынырнуть из крепкого сна. Коснувшись губами нежной щечки, она обняла расслабленную соню и глубоко вдохнула. Так делала всегда, укладываясь спать не дома. Обонятельный амбарчик принял новые запахи, рассортировал, положил поближе, чтобы завтра проснуться без паники. Вскоре ее опрокинуло в сон под размеренное дыхание Карошки.

Наутро Веру подняла не дочь, а звуки чужого дома. Свекры вставали спозаранку даже на пенсии, не приученные отлеживать бока. В своем доме работа была всегда, и занимались они ею сами. Сколько Сережа не предлагал им нанять хотя бы уборщицу или человека для помощи с огородом, упрямились.

— Да зачем? Чтобы мне тут все переиначили, и я потом ничего не нашла?

— Земля, сынок, хозяина знает. И я ее. Да и какой мне батрак на двадцати сотках? От них вред один. Тут не поле колхозное, где лишь бы сделано.

Завтракали в большой комнате за разложенным столом. Обычно круглый стол не мешался в стороне, гордо показывая всем букеты из полисадника. С появлением повода его половинки разъезжались, впускали в середину дополнительную секцию и вот уже овальный вмещал за собой пять человек. И трех кошек, путающихся под ногами.

Свекровь расстаралась. Сырники, оладьи, омлет, домашний хлеб. Любое блюдо можно сдобрить вареньем трех видов, сыром, сметаной, творогом. Каролина на радость бабушке тянулась за третьим сырником.

— Нравится, звездочка наша? Кушай, кушай.

— Нравится. У нас Мария тоже умеет вкусные сырники.

— Мама тоже умеет, наверное?

— Нет, не умеет.

Галина Николаевна бросила только невестке понятный взгляд. С оттенком превосходства. Вера посмотрела на Сережу, увлеченного оладьями. Заступится или нет? Промолчал.

Вдруг из вчерашнего сумбура выплыло ободряющее «я давлю, потому что уверен, что ты справишься». Она справится! Отстоит себя и сбросит оковы удобной девочки. Сама!

Положив себе нахваленных сырников, Вера отделила кусочек и с видимым удовольствием прожевала. Неплохо. Творожные крупинки могли бы быть и поменьше, но в таком варианте своя прелесть — ощущается цельность исходных составляющих.

— Очень вкусно, Галина Николаевна. Карош, а что тебе нравится в наших завтраках, когда Мария не приходит?

— Овсянка с ягодами и орешками. Еще маффины с шоколадными кусочками. Вафли с медом. Блинчики со сгущенкой, — Карошка бесхитростно перечисляла, сама не зная, что спасла маму от клейма «невестка-неумеха».

— А сырники не хотят мне покоряться, — развела руками Вера. — Какие я только рецепты не пробовала и стояла над душой у Марии, когда она готовила…

— Так что же ты молчала столько лет! Я тебя мигом научу! Да хоть сегодня!

— Мам, мы скоро поедем. У меня работы выше крыши.

— Ну вот скажи, сын, у тебя полный завод сотрудников, а работать приходится тебе, — отец сел на любимого конька, хотя Сережа не раз ему объяснял, что это не такой завод, где сотня замов замов и любая мелочь согласуется по три месяца в десятке инстанций.

— Такие дела. Все отлучки нужно планировать или рулить удаленно.

— А вы же вроде собирались в отпуск по осени? — вспомнила вдруг Галина Николаевна. — Как же поедете?

Каролина оживилась и потеряла интерес к воспетым сырникам. Большие глазенки смотрели на папу с ожиданием. В отличие от Веры, замурыженной прошлогодней поездкой, у детки остались самые радужные воспоминания о море, аниматорах, шикарных игровых и всевозможных шоу для маленьких постояльцев.

— Да, уже готовлю пути отступления. Дело стало лишь за выбором отеля. Съездим в течение месяца.

Вера прищурилась. Вот же шкура, а не Сережа. Думает задобрить через ребенка. А дочь уже восторженно вопила и спрашивала, будут ли в отеле водные горки?

— Найдем с горками, котенок.

— Я не котенок, я — драконенок!

Свекровь всплеснула руками, свекор хмыкнул, а Сережа тщательно прятал глаза от Веры. Понимал, что поступает нечестно. Озвучивая планы, заручался поддержкой Карошки и накладывал новый слой свежей краски на фасад счастливого семейства. Да когда это краска держалась на ржавом основании? Облупится вся!

— Все сытые? Тогда собирайтесь. Володька уже заждался снаружи.

— Сереж, ты что, водителя всю ночь под окнами продержал?

— Нет, конечно, в гостиницу отослал.

— Так что же он голодный там? Знаю я нашу гостиницу, там не эти ваши отели «ол включено», у них и захудалого буфета отродясь не было! Давай соберу что-нибудь с собой?

— Мам, ну что ты! А кто машину поведет? Я не вмешиваюсь, решил он как-нибудь проблему с пропитанием, нормальные ему суточные положены. Все, девчонки, собирайтесь. Десять минут вам!

Готовы они были, конечно, позднее. Под баловство Карошки и хлопотание свекрови сборы шли медленнее.

— Мам, а это значит, что в садик сегодня не надо?

— Сегодня не надо.

— Хорошо, а то я задание не выполнила!

— Вот дома и сделаем.

Детка забавно оттопырила губу, чем умилила бабушку. Не любила Карошка занятий, требующих прилежания, не в маму пошла. Сережа уже рычал в трубку, что напомнило Вере о собственном разряженном аппарате. Внутри свербело, что она упускает что-то очень важное, но до возвращения в дом все равно не выйдет воспользоваться телефоном.

Дорога прошла как обычно. Муж удаленно руководил на переднем сиденье, периодически используя богатую палитру обсценной лексики. А девчонки на заднем сиденье старались не мешать папе работать и делали вид, что не слышат плохих слов. Было непросто занять пятилетнюю егозу в машине, несущуюся по осенней трассе. Серое полотно дороги сливалось с убранными темными полями, переходящими в низкое клубящееся небо. Они загадывали цвета автомобилей и соревновались, чьих больше. Каролина выбрала красный, как у мамы, но проиграла несмотря на то, что Вера хотела поддаться и выбрала синий — цвет, о котором мечтала. Но так как машину дарил Сережа, то сделал как посчитал нужным.

Они разговаривали с Карошкой про садик, про тренировки. Пусть это мелочи в масштабе взрослых проблем, но как же увлеченно детка рассказывала, как один мальчик притворяется, что спит в тихий час. И как потом отдал ей свою булочку с кремом, лишь бы воспитательница не узнала.

— Солнышко, а ты откуда знаешь, что он не спал?

— Мам, ну что ты как ребенок! Конечно потому, что я не спала тоже!

— И мальчика не смутило, что вы — соучастники?

— Мы — кто?

— Оба хороши! — подал голос Сережа.

Оказывается, он давно закончил разносы по телефону и внимательно слушал о проделках дочери.

— Я не виновата, что ему не хватило мозгов попросить мою булочку!

Спереди донесся одобрительный смех, а Вера покачала головой.

— Солнышко, нехорошо пользоваться слабостями других людей. Это называется манипуляция.

— А что плохого?

— Люди будут знать, что ты заставляешь их делать то, что они не хотят.

— Но он ничего не понял!

— А если бы с тобой так поступили, и ты поняла позднее, что друг тебя обманул?

— Ну ладно, в другой раз я отдам ему свою булочку.

Вера вздохнула и улыбнулась дочери. Если бы все решалось так просто! Внутри теснилось что-то тяжелое и большое. Видны первые ростки их с Сережей воспитания. И всходы ей решительно не нравятся. Понятно, что начинать надо с агрономов, но тут-то и начинается главная загвоздка. Папенька у Карошки не только не поменяет линию поведения, но и поощрит поступать так же.

Родной город маячил на горизонте, и, не заезжая в центр, они свернули на объездную и вскоре оказались в поселке. Здорово здесь, даже сейчас, в октябрьскую хмарь. Возле дома сверкнула мокрая красная крыша — машину уже пригнали.

Дома их сбил с ног Цезарь, радостный возвращению своих людей. Сытый и прогулянный надежным соседом пес пытался свалить младшую хозяйку, дорвал чулки старшей и обмусолил костюм главному в стае. Сережа заскочил переодеться, тщательно делая вид, что у них все прекрасно.

— Так, девчонки, вам задание на день. Заниматься только приятным делами, есть только вкусное и быть красивыми. В четыре за вами приедем с Володей.

— Пап, а зачем?

— Это сюрприз, драконенок. Все, беги, переодеваться, мне надо поцеловать маму.

— Фу! — и убежала в свою комнату в сопровождении хвоста.

— Карош, руки не забудь помыть!

Когда шум на лестнице затих, даже вздох Сережи показался оглушительным. Ему надо наверх, запрыгивать в другой костюм и мчать на совещание. А он стоит и ждет, как отреагирует жена. Прежде ей достались бы спина, нетерпеливое щелканье пальцев от Сережи, уверенного, что она все стерпит и встретит вечером если не объятиями, то хотя бы миролюбивой улыбкой. Нынче такой уверенности не было, и Сережа кинулся зарабатывать очки.

— Вечером детский спектакль.

— Тот самый, на который я предлагала поехать, а ты сказал, что дорога в соседний город не стоит часа Каролькиных ерзаний в зрительном зале?

Он кивнул, а Вера отвернулась. Культурный досуг был лишь ее заботой. И хорошо, если муж не противился. А мог и обломать крылья, как идее, которую он теперь спешно воплощал в жизнь. Стоило прозвучать слову «развод», как у него нашлись на них и время, и желание. Надолго ли?

— Ты не исправим, Сереж.

— А теперь-то что не так? Ей будет развлечение, тебе ивент — платье выгулять.

— А тебе что? Ты же ничего не делаешь просто так.

— А мне — вы.

Ну да, ну да.

— Ответ дам завтра. Посмотрим, как пройдет вечер.

— Значит, ты согласна поехать?

— Да.

Сережа дернулся к ней, но Вера не дала себя поцеловать.