Настя захватывает мир

Глава 11

– Это потрясающе… Настя, ты еще и второй курс не успеешь закончить, как обойдешь по магическим возможностям даже выпускников! Если не будешь отлынивать, а ты не будешь отлынивать, ведь ты не умеешь отлынивать… Я отвлекся! Это потрясающе, я уже говорил?

Декан Эллес впал в какой-то восторженный транс. Он разве что пузыри пока не пускал от счастья. Я не поддерживала, но не потому, что не была согласна с эффективностью найденной медитации – просто у меня вообще никаких слов не находилось, даже настолько глупых. Я будто бы долгое время сидела в смирительной рубашке и не знала об этом, а теперь не могла поверить, насколько легко махнуть рукой… вернее, воздухом, перемешанным с любой стихией по вкусу. И это еще не предел, ведь мы только начали тренировки! Дракон совершенно прав, что при таком старте финал окажется совсем заоблачным.

– Я обязан рассказать об этом деду! Он в обморок упадет… Зато уже на будущий год откроет факультет для универсалов!

– Не откроет, – раздался голос Юты. Он как раз вошел в мою комнату и услышал лишь конец разговора. Я отвернулась, чтобы его лицо не испортило мне настроения, Юмин вообще сразу уставился непосредственно на Эллеса и будто бы только с ним и говорил: – В архиве Розы я наконец-то нашел кое-что любопытное.

– Любопытнее этой техники?! – выдохнул декан.

Юта покачал головой и рухнул на мою кровать. Он отсутствовал со вчерашнего дня – и теперь ясна причина. Лишь удобно разместившись, соизволил объясниться:

– Просто зачитался книгой под самым идиотским названием – «Первоначальные трансформации драконов в человеческий облик». Ничего необычного – больше история происхождения вида и природа магии чистокровных. До сто восемнадцатой главы я даже удивлялся, что такое пафосное издание не включили в академическую программу, ведь драконы так обожают самовосхваления. Но потом стало понятно, почему подобное можно обнаружить только в архиве самой древней злодейки. – Он перевел дух, но мы не дышали вообще, чтобы не начать его поторапливать. – Так вот, это в самом деле не развитие универсального резерва, а банальное снятие с нее ограничений. Настя сейчас не получает то, чего у нее не было, она просто возвращает то, что и без того принадлежит всем универсалам.

Я нахмурилась, а Эллес сразу зацепился за суть:

– И кто же наложил такие ограничения? Судя по названию книги, это были…

– Вот именно – чистокровные драконы, – кивнул Юта. – После первых трансформаций драконы по праву заняли место самых могущественных существ, и им не были нужны конкуренты. А ты уже и сам догадываешься, что одаренный универсал окажется ничуть не слабее тебя самого. В тех уголках мира, где водятся демоны, власть чистокровных драконов ограничена – они вынуждены считаться с остальными расами. Но Гонта всегда существовала изолированно от мира, вот потому в ней и получилось сохранить устаревшие порядки.

Я продолжала хранить молчание, осознавая услышанное. Однако Эллес заметно напрягся:

– Ты хочешь сказать, что в Гонте драконы злоупотребляют своим могуществом?

– Я уже сказал то, что хотел сказать, – устало прокомментировал Юмин. – Пусть чистокровные делают что хотят. К тому же будет глупо отрицать, что нынешние драконы действительно стараются править справедливо и защищают всех граждан – твоя отборная семейка тому пример. Но удивительно ли, что именно в Гонте начали появляться князья зла, как единственный противовес вашей силе? Кажется, природа заметила монополию чистокровных и решила вмешаться.

– У появления князей вообще другие причины! – воскликнул Эллес довольно нервно. – При чем тут природа?!

– Другие-другие, – покорно согласился Юта. – Угомонись уже.

– Не могу, – честно заявил декан, но все-таки вынудил себя усесться на стул и заговорить тише: – Ты сейчас обвиняешь всех современных драконов в преступлении, о котором мы понятия не имели.

Юмин вальяжно протянул:

– Ну, то, что ты или твой дед об этом не знали, не означает, что все правительство ни сном ни духом. Возможно, в курсе только король. Или же это знание давным-давно утрачено, как и многие другие. Я вот сейчас даже подумал, что демоны в какой-нибудь далекой Олагонии – никакие не демоны, а всего лишь универсалы, магию которых не посадили на цепь. И ничего, революции они почему-то не устраивают, выполняют свою работу, которую никто не выполнит лучше них – и за это ценятся. Но твои предки оказались настолько жалкими, что очень беспокоились, как бы их не подвинули с пьедестала.

Такая правда не умещалась у Эллеса в голове. Было заметно, как мечутся его мысли вместе со взглядом. В итоге он попытался ступить на более твердую поверхность в своей риторике:

– Но никто и не гарантирует, что демоны или уникалы никогда не восстанут. Да, в Гонте у власти чистокровные драконы – разве это не залог порядка и справедливости?

– Не залог, – вдруг хрипло выдала я. – Не судите всех по себе, милорд Эллес. Вспомним дом Тахарионов.

– А что с ним было не так?

Это был не мой секрет, поэтому вдаваться в подробности я не спешила. Но еще мне казалось, что сама новость не должна была так расстроить Юмина. Он в последнее время часто выглядел нездоровым, но теперь будто был раздавлен. И я не могла об этом не спросить:

– Юта, что тебя беспокоит? Вряд ли судьба всех притесненных универсалов.

Он произнес, не поднимая взгляда:

– То, что опасно снимать ограничения с твоей магии. В этой комнате все в курсе, что некогда жила Аделиз Итайская, которую впоследствии обвинили в наличии черного резерва? Так я живой свидетель – у нее не было не только темной магии, но и злых намерений. Чистейшая душа, которую в ином случае назвали бы святой. Но отчего-то историки не мешкали. Не потому ли, что нужна была какая-то четкая причина, почему ее универсальная магия оказалась столь сильна? Такая причина, чтобы никому и в голову не пришло копать глубже.

Я вздрогнула. А ведь и правда. Если кому-то очень не нужно, чтобы правда выплыла наружу, то они будут активно подменять понятия. Умный декан уже тоже это понял, хотя до конца и не смирился:

– Драконы не поступят так с хорошим человеком, в случае Аделиз, вероятно, произошла обычная ошибка… – его реплика прозвучала максимально неуверенно. Подумав, он чуть громче добавил: – Но я согласен с тем, что рисковать нельзя. Настя, для твоей же безопасности мы остановимся на этой точке.

Вот только Юмин неожиданно опроверг собственное же заявление:

– Но для ее же безопасности я обязан сделать Настю сильнее всех на свете. Чтобы ни одна тварь не посмела ее обидеть, если меня не окажется рядом.

– Так будь всегда рядом! – Эллес раздраженно развел руками. – Словно ты этого не хочешь! Что за детские игры? Тебе семьсот лет в обед! Не знаю, что за размолвка у вас произошла и почему вы друг на друга теперь не смотрите, но разберитесь уже с этим!

– Вам-то какое дело, милорд? – возмутилась я.

– А у меня корыстный интерес! – Глаза декана яростно блеснули. – Если некий князь зла полюбит такую, как ты, то по крайней мере на его счет я буду спокоен. В перевоспитание таких мерзавцев верится с трудом, но собственные глаза меня вряд ли обманывают.

– Да сами вы кого-нибудь полюбите! Катрина вон неполюбленная ходит, пока вы тут лясы точите, – совсем уж хамовато высказалась я.

Эллес не стал изображать обиду. Он поднялся на ноги и сказал напоследок:

– Думаю, лучше я вас оставлю наедине. А то ты вы вместе на меня накинетесь. Это будет прорыв, но для меня весьма болезненный. Потом примем окончательное решение по поводу этой новой-старой медитации.

Когда дверь за ним захлопнулась, я вздохнула. Но почти сразу поддалась порыву и подошла к кровати. Несмотря на отвращение, с силой обняла Юту, притом испытав совершенно неуместное и неправильное чувство нежности, и прошептала:

– Спасибо тебе. Даже сейчас ты обо мне переживаешь. Сколько жизней мне надо было прожить, чтобы отыскать такого верного друга?

Юмин вначале сжался, а потом слишком резко оттолкнул меня – я аж в центр комнаты перелетела. Посмотрел на меня прямо и процедил:

– Не прикасайся ко мне. Никогда ко мне не приближайся.

– Отворот настолько силен? – удивилась я, ведь только что почти наслаждалась нашей близостью.

– Отворот слишком слаб, – произнес он еще более сдавленно. – Вернее, он работает: я видеть тебя не могу, слышать тебя не могу, думать о тебе не могу. Но еще сильнее не могу без тебя. Поэтому помоги мне – дай время, чтобы перестроиться.

Я заторможенно кивнула и отодвинулась чуть дальше. Тогда он собрался и заговорил четче:

– Продолжай применять технику, пока ограничение полностью не исчезнет. Твоя задача – никогда не прибегать к полной силе без крайней нужды, скрывать ее, сдавать экзамены на средненький балл и довольствоваться этим. Но если тебе будет грозить опасность – орудуй ею беспощадно. Тогда я приду и подчищу за тобой. Вот нам и золотая середина. И если драконы все-таки пронюхают о твоих возможностях, то мне придется перебить их всех, захватить власть в Гонте, стать ее проклятым королем – может, даже свод законов не поленюсь прочитать. А сейчас я лучше пойду, мне снова становится слишком жарко в твоей компании, хотя твое лицо по-прежнему кажется омерзительным. Почему никто не предупреждал, что страсть болезненнее, чем ритуал посвящения в князья зла?

Это не страсть, мой дорогой Юмин Тахарион. Это и есть самая настоящая любовь. Для успокоения страсти достаточно было бы магически меня изуродовать, но любви плевать на иллюзии. Твое сердце помнит настоящую Настю – не давай ему право голоса, не прислушивайся, забей в себе до крохотного комочка, но помнить оно не перестанет. Вероятно, эта простая и мудрая мысль не смогла бы прийти мне в голову, если бы я уже примерно не представляла, как это ощущается.

И все-таки неплохо постоянно находиться в гуще проблем – это не позволяет зацикливаться на душевных муках. А вместе с тем всегда найдется повод удивиться чудесам!

Как мы были наивны, когда пытались распознать Лашми-паука в каждом встречном. И почему он называется пауком, если к слову «хитрый» больше подходит «жук»? Он обыграл нас уже в самой задумке! Хотя дошло до меня это не сразу. В начале урока госпожа Альд вдруг заявила:

– Ребята, а сегодня у нас будет письменная контрольная по последней теме! Хотелось бы сразу выяснить, кто из вас пренебрегает подготовкой. – Она мягко улыбнулась на нестройные возмущения, после чего посмотрела на меня: – Настя! Ты у меня всегда готова, умница, поэтому тебя я освобождаю. Хотя, справедливости ради, Сергей, Катрина и Варгат тоже не давали повода их упрекнуть. Так и поступим – вы четверо, идите за мной, у меня будет специальное задание для отличников.

Возмущения в аудитории прозвучали отчетливее – и уже основательные. Далеко не только мы четверо всегда выполняли задания и усердно учили лекции госпожи Альд. Мы переглянулись – преподавательница не просто так выделила меня первой, а затем «собрала» и остальных посвященных. И теперь намеревается нас куда-то увести… Это она! Вернее, он! Под видом доброй, справедливой и самой приятной учительницы всегда скрывался Лашми-паук! От осознания у меня сердце остановилось, но Сережа вернулся к моей парте и поторопил:

– Дыши ровно, Настя, и вставай. Лучше сейчас подыграть. Он не причинит нам вреда – скорее всего, ему нужна подстраховка или заложники.

Последнее слово оптимизма не вселяло, но я заставила себя последовать за остальными. Стало немного проще, когда я увидела, что Катрина тоже слегка побледнела. Парни держались лучше, но и их обуревало волнение. Лашми в женском теле продолжал щебетать, полностью копируя беззаботную госпожу Альд. Вот только когда мы дошли до лестницы, она вдруг заявила:

– Отправляйтесь в класс номер девять, а там…

– Что там? – не выдержал Варгат.

И она вдруг так широкого и многозначительно улыбнулась, будто бы сразу из-под миловидного лица выглянула чужая личина. После чего развернулась на каблучках и поцокала обратно. Что происходит? Но без конвоя нам на самом деле сделалось проще, мы даже не стали обсуждать дальнейший маршрут – на место страху пришло любопытство. Неужели мы наконец дождались судьбоносной встречи?

Правда, в указанном классе было пусто. Мы прождали минут двадцать, пока дверь не отворилась и не впустила… двух деканов! Милорд Эллес вздрогнул, увидев нас, и выглядел заметно напряженным. А вот господин Дориас улыбался в точности такой же улыбкой, которую еще недавно я отметила на лице учительницы Альд…

Эллес остановился в центре и сухо произнес, не глядя на оппонента:

– Я знаю, кто ты. Дориас не стал бы тащить меня в это крыло, чтобы перекинуться парой фраз. Теперь-то понятно, почему мы не могли тебя обнаружить – ты никем из них не был, и в разное время мог быть любым из них.

– Именно, – прошелестел второй голосом, не имеющим ничего общего с интонацией декана Дориаса. – Но не переживай так, мальчик, они сейчас просто спят и видят сны о том, как ведут свои занятия. Зато если бы Тахарион все же решил на меня напасть, то ему пришлось бы атаковать сразу всех.

– Умно, – оценил Эллес и прошел к стулу. – И мы здесь для того, чтобы Тахарион все-таки не напал. Он скоро придет – его не надо провожать, достаточно оставить какой-то знак, где под твоей лапой сразу все его союзники.

Он не спрашивал, а утверждал. Да и мне все было понятно. Однако Лашми-Дориас с улыбкой покачал головой и поправил все тем же странным голосом, похожим на шелест пергамента:

– Ты прав и неправ одновременно. Вы здесь не только как гарант, что Тахарион будет вести себя смирно. Мне нужно ваше присутствие и для другой цели. Настали темные времена, когда даже обычные людишки могут на что-то повлиять. К тому же мы с ним уже достаточно пожили, нам многое успело опостылеть, а вам и вашим детям в этом мире еще жить. То есть вы в итогах наших сегодняшних переговоров заинтересованы даже больше, чем мы с ним. Хотя, как выяснилось, он отчасти и виноват в том, что мы докатились до этой точки. Но не будьте торопыгами, малыши, дождемся главного гостя и все-все узнаем.

Он выражался так, будто был воспитателем в детском саду, а мы все – неразумными трехлетками. Тем не менее он действительно имел на это право, ведь являлся существом гораздо старше даже самого Юмина. Присутствовала бы тут Пустынная Роза, то уже она бы понукала Лашми и запросто называла его «малышом». Это так странно, и одновременно так интересно, что дух захватывает!