Натали Лан

8 глава

Вернувшись домой, я сразу направляюсь к себе в комнату. С остервенением достаю спрятанную под покрывалом коробку и вываливаю все ее содержимое на кровать. И тут в коридоре слышатся чьи-то шаги. Когда-нибудь я научусь закрывать за собой дверь, но точно не в этой жизни.

– Будешь идти мимо, закрой мою дверь, – кричу я, уверенная, что это кто-то из соседей.

– Ничего себе, знакомы всего пару дней, а ты уже раздаешь приказы, – раздается знакомый мужской голос, – но мне нравится, продолжай.

Вздрогнув от неожиданности, я оборачиваюсь и вижу застывшего в проеме Даниэля. Он стоит, облокотившись о дверной косяк, в его зрачках танцуют уже знакомые мне огоньки.

– У тебя всегда такой взгляд, будто ты насмехаешься над другими? – я спешно накрываю пледом лежащие на кровати вещи.

– Просто люблю заставать людей врасплох, – он приподнимает брови, а его пухлые губы расплываются в самодовольной ухмылке, – что ты там прячешь, маленькая преступница?

– Лучше объясни, что ты здесь делаешь? Впрочем, мне все равно, – я подхожу к нему, чтобы закрыть дверь, но он делает широкий шаг вперед, и мы оказываемся стоящими вплотную друг к другу. – Думаешь, сможешь меня этим смутить?

– А у меня получается? – он возвышается надо мной, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его смуглое лицо с небольшой темной щетиной.

– Нет, не получается, выходи отсюда, – уверена, что мой голос звучит твердо и убедительно, но он все равно снисходительно улыбается, а затем отступает.

– Извини, что нарушил личное пространство и все такое, но рядом с тобой очень трудно сдержаться, – напоследок добавляет Даниэль и выходит в коридор.

– Да брось! – я, не задумываясь, следую за ним. – Ты не можешь быть настолько предсказуемым.

Он заходит в комнату соседей и по-хозяйски ложится на их диван.

– Так и знал, что пойдешь за мной, – Дани прикрывает глаза и громко хлопает по матрасу, – садись.

– Нет, – наотрез отказываюсь я и уже собираюсь уйти, когда замечаю, как Пломбир запрыгивает на диван и, свернувшись калачиком, устраивается у него под боком. – Быть того не может.

– Что тебя так удивляет? – Даниэль открывает глаза и приподнимается на одном локте. – Меня все любят. И животные – не исключение.

– Где Ник? – мимолетом спрашиваю я, пытаясь отвлечься от того факта, что все-таки принимаю его приглашение и сажусь рядом с ним и Пломбиром.

– Пошел за нашим заказом китайской еды, – он многозначительно подмигивает мне, – мы и на твою долю взяли, чтобы ты не злилась.

– Я не… – ноющий желудок не позволяет сказать, что я не голодна.

– Неужели не любишь удон?

– Люблю, все в порядке.

Пломбир заваливается на спину, и мы с Дани синхронно принимаемся чесать его белоснежный пушистый живот.

– Настоящий мишка на севере, – с нежностью в голосе говорит Даниэль.

Меня окутывает приятная ностальгия по детству.

– «Мишка на Севере» – мои любимые конфеты, – признаюсь я, вспоминая о вечерах, проведенных у бабушки. Она всегда заваривала мне слишком большую кружку сладкого чая, а затем доставала из ящика небольшой пакет с конфетами в синей обертке, который хранила специально для наших с ней посиделок. До сих пор помню, как верещала от радости, когда угощение оказывалось у меня в руках.

Череду приятных воспоминаний прерывает голос Даниэля.

– Мне больше нравится Twix.

– Кто бы сомневался.

Пломбир неожиданно вскакивает и спрыгивает с дивана, оставляя между нами с Дани зияющую пустоту.

– Так что, решила свои проблемы? – он заговаривает первым, но я бы предпочла обсудить что-то другое. Что угодно, кроме меня и моих проблем.

– Скорее заимела новые, – слова Артема продолжают мучительно звенеть в ушах.

– Сочувствую…подожди-ка, ты же сейчас не обо мне? – временами Даниэль кажется таким же уязвимым, как и я. Словно чужие слова способны нанести ему непоправимый вред.

– Конечно, нет. Как ты можешь создать мне проблемы?

– Ну-у-у, – задумчиво протягивает он, – иногда я слишком наседаю.

– Да, ты весьма настойчив, – я киваю, оглядывая комнату в поисках Уголька, но его нигде не видно.

– Прости за это, – его извинения кажутся искренними, но я в ответ равнодушно пожимаю плечами.

– Ладно.

Над нами снова повисает тягостное молчание, и я решаю вернуться к себе в комнату.

– Было приятно пообщаться, – напоследок добавляю я, стоя у двери.

– Думаю, не так уж и приятно, раз ты не хочешь сходить со мной даже на одно свидание, – Даниэль возвращается к привычному для себя амплуа, в котором ему, как я успеваю догадаться, комфортнее всего.

– Пока-а-а! – кричу я уже из коридора.

Передо мной словно появляется распутье. Я могу вернуться к Даниэлю и послушать его идиотские подкаты, а могу запереться в своей комнате и до глубокой ночи рассматривать памятные вещи, связанные со школой и Артемом. Но выбор вполне очевиден, не так ли? Похоже, это правда. У меня нездоровая привязанность к событиям, произошедшим в десятом классе. И я понятия не имею, как избавиться от всего, что все эти годы тяжелым грузом лежит на сердце.

Вернувшись к себе в комнату, первым делом я нахожу свой старый потрепанный дневник. Почти все наклейки на его обложке выцвели, многие из них и вовсе потрескались. Читать записанные в нем мысли все равно, что возвращаться в прошлое и переживать все заново. Чувства, о которых я читаю на нужной странице, давно угасли, но легче мне так и не стало.

Рита уверена, что сможет помирить нас с Артемом на своем дне рождении.

Как сказать ей о том, что я не хочу с ним дружить?

Могу ли я поделиться с ней той волной, которая охватила меня в прошлом году, когда мы с ним стали отдаляться?

Поверит ли она в то, что я искренне желаю им счастья?

Я ведь вижу, как он на нее смотрит. Он любит ее, на самом деле любит. Так, как умеет любить только он.

Я тоже ее люблю. У меня никогда не было такой подруги, как она. Рита – чудесная, и она определенно заслуживает знать правду.

Правду? Какую правду?

Ту, где я часами разглядываю нарисованный им для меня рисунок? Ту, где я мечтаю вернуться в прошлое и не быть такой равнодушной к его знакам внимания? Или ту, где я готова плюнуть на нашу с Ритой дружбу и подойти к нему, чтобы поцеловать?

Вот до чего я дошла, дневник.

Порой я думаю, что мне под силу послать все это к чертям собачьим и жить дальше. Но каждый раз, когда он оказывается в пределах моей видимости, выстроенная стена рушится за какие-то жалкие миллисекунды.

Я просто жду, когда мы закончим школу и пойдем разными дорогами. Только так у нас получится с этим покончить.

– Покончишь тут, – шепчу я, захлопнув дневник.

Тяжело, читая записи прошлых лет, признавать, что мне так и не удалось переступить через эту историю и пойти дальше. Если бы Артем не узнал про булимию, я бы и дальше считала, что случившееся в десятом классе – просто часть моего прошлого. Мне бы и в голову не пришло, что часть меня продолжает переживать одни и те же события шестилетней давности.

И тут я вспоминаю слова Даниэля. О том, что мы все одинаковые. Аккуратно сложив назад в коробку все вещи, я возвращаюсь в комнату соседей, но застаю там лишь Ника, лежащего на диване с ноутбуком на ногах.

– Твой друг уже ушел?

Заметив меня, сосед снимает наушники и просит повторить вопрос.

– Ты что-то хотела?

– Забудь. Я просто… не важно.

– Важно, скажи.

– Я думала, он еще здесь, – мне, на удивление, легко дается признание в том, что я явилась в их с Ясми комнату, чтобы разыскать Даниэля.

– Ему пришлось срочно уйти, – Ник беззаботно зевает и хлопает себя по выпирающему животу, – так что мне пришлось съесть его порцию китайской лапши, и теперь я чувствую себя шаром для боулинга. Кстати, твоя порция лежит на кухне.

– Ясно, спасибо, – кивнув, я собираюсь уйти, но он снова меня окликает.

– Ната, – меня пугает, когда его голос становится серьезным. В такие моменты он меняется до неузнаваемости, и его серые глаза больше не кажутся такими беззаботными, как минуту назад, – могу я тебя кое-о-чем спросить?

– Давай, – отвечаю я, хотя хочу сказать: «ни за что на свете, ни в этой жизни, никогда, забудь, даже не думай!»

– Ясмина сказала тебе о ребенке? В этом все дело?

– Ребенке?! – как хорошо, что он не сказал мне об этом во время ужина, иначе бы я точно подавилась. – У вас будет ребенок?

– Что? Нет! – Ник выглядит сконфуженным и немного смущенным собственной реакцией на мое предположение. – То есть, когда-нибудь, наверное, будет. То есть, я бы… думаю, я бы хотел. Да, почему бы и нет? То есть… эм-м, забудь. Речь не о нас с Ясми. Я говорил про ребенка Даниэля.

– О-у-у… я не знала, что у него есть ребенок и…жена? – будь мы на пять лет моложе, меня бы удивила подобная новость, но, когда тебе двадцать два, это становится чем-то обыденным.

– Они с матерью ребенка не женаты, и их дочь живет с Даниэлем и его родителями, – сосед убирает в сторону ноутбук.

– Почему?

– Она отказалась от дочери. Где-то через пару месяцев после ее рождения.

– И сколько ей сейчас?

– Первого января будет шесть.

– Тогда сколько лет Даниэлю?

– Двадцать четыре.

– Вот как, понятно, – я киваю, сама не зная чему. В голове так много мыслей, что у меня не выходит сконцентрироваться на чем-то одном.

– Я думала, Ясмина рассказала тебе, когда вы недавно общались с ней наедине.

– Зачем ей рассказывать об этом?

– Она довольно остро отреагировала на историю Даниэля, – Ник кажется сильно расстроенным из-за невозможности помочь любимому человеку, – я пытался узнать, как она себя чувствует, просил ее обсудить это с психотерапевтом, но она отказывается. Не знаю, что еще предпринять.

– Просто дай ей время, – впервые за эти месяцы я ловлю себя на мысли, что мне не хватает Ясми. Раньше я даже не замечала их с Ником отсутствие в квартире, а сейчас мне жаль, что накануне я не позволила ей себя обнять. Может, она хотела утешить не только меня, но и себя? – Думаю, ей просто грустно из-за того, что еще одна девочка не получает заботу и материнскую любовь.

– Я подумал о том же, – он опускает голову и на долю секунды мне кажется, что сосед готов расплакаться. – Вот бы как-то ее подбодрить.

– Я подумаю, что можно сделать, но… как со всем этим справляется Даниэль? – не думала, что кто-то способен вытеснить из моего сознания прочно засевшего там Артема, но малознакомому парню с пятилетним ребенком эта миссия оказывается вполне посильной.

– В прошлом году он закончил институт и прошел специальные курсы, чтобы работать в геймдеве. Но без помощи родителей у него бы вряд ли что-то вышло.

– Значит, пока вы ездили по магазинам в поисках подарка для друга, они присматривали за его дочерью?

– Она их внучка, а ему иногда нужно выбираться из дома. Но он любит Мию больше жизни. И, поверь, для него нет ничего важнее ее благополучия.

– Мия. – Я шепотом произношу имя незнакомой девочки, уверенная в том, что непременно хочу с ней познакомиться. – Пригласи их с Даниэлем к нам на ужин.

– Что? – когда Ник хмурится так сильно, как сейчас, он напоминает мне Гринча. – Ты серьезно?

– Вполне. Даниэль ведь не работает по воскресеньям?

– Нет, но, Ната… ты уверена? Я видел Мию пару раз, но остальные для нее не более чем незнакомцы. Не слишком ли много впечатлений для маленького ребенка?

– Надеюсь, не слишком. И не забудь позвать Лу с Флорианом.

– Ната… – Ник тяжело вздыхает, – он очень сильно разозлится, если узнает, что я тебе рассказал. Возможно, даже впадет в бешенство. Мне сильно влетит. Не то что бы я его боялся, но все же…может, не надо?

– Я все улажу, – понятия не имею как. Расшибусь в лепешку, но осуществлю задуманное. – Завтра в шесть вечера. И предупреди всех, что опоздавшие не получат мой фирменный десерт.

– Боже мой! – сосед хватается за голову. – Пожалуйста, скажи, что это наполеон!

– Это наполеон, – как только я договариваю, Ник делает вид, что падает от счастья в обморок. Вот дурачье.

Какое красивое имя. Мия. Надеюсь, ты любишь сладкое так же сильно, как и я в твоем возрасте.