Натали Лан

18 глава

Следующие две недели моя жизнь посвящена подготовке и сдаче сессии. Из кокона я выбираюсь только к середине июня, когда Флориан уговаривает меня прийти на встречу книжного клуба.

– Я ничего не прочла за это время, – протестую я, но он не сдается.

– Просто приходи, – весьма убедительно настаивает Фло, и я соглашаюсь.

За все время существования клуба наши книжные встречи никогда не проходили за пределами библиотеки, и это казалось мне нерушимым правилом. Поэтому я сильно удивляюсь, когда писатель присылает мне адрес парка.

– Обсуждать книги на природе? Это что-то новенькое! – кричу я, подходя к ребятам, расположившимся в тени раскидистой ивы.

Флориан сидит, прижавшись спиной к гигантскому дереву, а на его коленях покоится темноволосая голова Лунары. Исподтишка он щекочет ее нос ярко-зеленой травинкой, а она сквозь заливистый смех, разносящийся по всему парку, просит его прекратить. Услышав мой голос, они синхронно поднимают головы и встречают меня радостными улыбками. И почему я только сейчас поняла, что можно становиться счастливее, наблюдая за счастьем других?

Влад, как и всегда, безуспешно пытается переиграть Юлю в карты. Уже и не помню, сколько раз мы становились свидетелями его эпичного проигрыша. Каждый раз она загадывает ему нелепые желания из серии: «Залезь под стол и прокукарекай целую минуту». Поглядывая на них, мне кажется, что однажды она ему все-таки поддастся. И я почти уверена, что знаю, какое в этом случае желание он ей загадает.

Мари и Артем сидят в стороне ото всех и сосредоточенно рисуют. Она – в планшете, он – карандашом на плотных альбомных листах. Они так сосредоточены на процессе, что не сразу замечают мое появление. Краем глаза я успеваю выхватить кусочек красочного арта перед тем, как Мари закрывает приложение и убирает планшет в бежевый шоппер. Артем, наоборот, показывает мне свою работу.

– Чудесная птица, – комментирую я его рисунок.

– Прилетала, пока тебя не было, – невероятно шутливо и в то же время серьезно говорит Артем.

Я ловлю на себе взгляд отсевшей подальше Мари и чувствую неловкость из-за того, что помешала их молчаливому диалогу.

Стоит мне опуститься на покрывало, как Лунара подскакивает с места и налетает на меня с объятиями. От неожиданности я едва не падаю на спину, а она, обхватив мою шею, прижимается ко мне и целует в щеку. Ее длинные волосы пахнут сладким попкорном. И это не удивительно, ведь недавно она начала подрабатывать в местном кинотеатре.

– Я так скучала! –восклицает она, даже не собираясь выпускать меня из замка своих рук. – Как сессия?

– Сдала и благополучно забыла, – коротко отвечаю я, не желая вдаваться в подробности.

Не в подробности нескончаемого потока зачетов и экзаменов, а в детали своей жизни в этот двухнедельный период. Прошло четырнадцать дней, а я так и не смогла признаться самой себе в том, как сильно меня ранила ссора с Даниэлем. Рассказать о случившемся кому-то из друзей мне и вовсе не пришло в голову. Сейчас, обнимая подругу, я ужасаюсь тому, что вновь встала на путь замкнутости и одиночества.

– Ясмина говорила, что, не считая походов в институт, ты сутками не выходила из своей комнаты, – шепотом говорит Лу. – Ты в порядке?

– Да, – легкий безэмоциональный кивок – все на что я сейчас способна, – чем ближе к выпуску, тем тяжелее становится.

– Ник сказал, что ты ничего не готовила. И даже не вышла поругаться на них, когда они в очередной раз разбили тарелки.

– Ясми отлично готовит, – трудно признать, что я дошла до того, что соседи оставляют под дверью моей комнаты поднос с едой, – так что я делегировала ей свои полномочия.

– И Пломбир с Угольком все это время жили у них, – в голосе Луны проскакивает неприкрытая грусть и тревога.

– Они меня очень выручили, когда согласились о них позаботиться.

– У них тоже была сессия, – напоминает Лу, будто я забыла, что не одна такая загруженная, – как и у меня, кстати.

– Да, точно, – очередное бессмысленное движение головой. Выгляжу как кивающая игрушечная собака, которую крепят на приборной панели в автомобилях. – И как твои успехи?

– Отлично, спасибо, что спросила, – невозмутимо отвечает подруга, и не думая обижаться. – Я очень рада, что ты вырвалась из своего добровольного заточения.

– Я не…

– И, если захочешь поговорить, – перебивает она меня, а затем шепотом добавляет, – я всегда рядом.

– Хорошо, спасибо, Лу.

Ненавижу слышать в своем голосе невысказанные чувства. Ненавижу, когда слова складываются далеко не в те предложения, которые я хочу сказать на самом деле. Ненавижу, когда одна сильная эмоция подавляет все остальные. Мне ни за что на свете нельзя возвращаться к этому состоянию. Я не хочу, застряв в очередной петле, ежедневно причинять себе боль.

Мой мысленный монолог перебивает неожиданно хлопнувший в ладони Флориан.

– Народ! – привлекает он наше внимание. – Знаю, что у нас по плану обсуждение книги Патрика Несса, но я бы хотел…

– Смелей, – говорит взявшая его за руку Лунара.

– Я бы хотел зачитать вам отрывки из моей новой книги перед тем, как отправить ее редактору. – Он, опустив голову, нервно потирает вспотевший лоб. – Надеюсь, вы не против?

– Шутишь что ли? – Влад резко снимает солнцезащитные очки. – Конечно, я хочу эксклюзивные отрывки из еще не вышедшей книги! Я, блин, жил ради этого момента!

– Читай давай скорее, – поторапливает его подсевший поближе Артем.

Юля и Мари в знак согласия с парнями активно кивают головой, а я нахожу в себе силы подбадривающе улыбнуться застывшему от волнения писателю. Прежде он никогда не обсуждал с нами свои книги. Его творчество стало одной из тех запретных тем, о которых никто и никогда не осмеливался заговорить вслух. Кроме Лу, конечно. Ее приход в книжный клуб стал отправной точкой того, что происходит сейчас со всеми нами. Будь наша история книгой, она бы начиналась именно с нее.

Тихо откашлявшись, скорее для вида, Флориан достает из сумки распечатанную рукопись нового романа и начинает читать. Все присутствующие будто перестают дышать до тех пор, пока он не закончит. Не помню, чтобы нам удавалось так долго хранить молчание во время обсуждения книг на наших встречах. Но это не очередная книга. Это история, которую написал наш друг.

В той части романа, которую нам зачитал писатель, идет речь о двух внезапно прекративших общение возлюбленных.

– Слушай, – я прерываю череду восторженных комментариев ребят, – можешь, пожалуйста, зачитать самый последний отрывок.

– Да-да, сейчас, – Фло перебирает уже отложенные в сторону листы и, найдя нужный, вновь берет его в руки, – итак…

Это правда. Общение с тобой всегда имело последствия, а когда оно прекратилось – их стало еще больше.

Это то, с чем я живу каждый день.

Нет ничего, с чем я бы не справилась.

Нет ничего, через что я бы не смогла пройти. Особенно теперь, когда все закончилось.

Но некоторые ощущения, которые я испытала рядом с тобой, мне не удастся забыть, даже если пройдет целая жизнь.

Я точно знаю, что, умирая, обязательно вспомню о тебе.

Это будет короткий миг, в который мое почти бездыханное тело в который раз сожмется от боли при мысли о нас.

Будет много людей, которых я вспомню в этот самый последний момент, но ты непременно будешь одним из них.

И это не плохо. Нет. Это очень хорошо.

Хорошо, что мы с тобой познакомились.

Я, правда, была рада тебя узнать.

И ничего страшного, что мы исчезли из жизней друг друга. Так бывает. Это жизнь.

Просто помни, что бывают дни, когда я скучаю по тебе так сильно, что стыдно признаться.

Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что такое истинное одиночество.

Мой взгляд непроизвольно останавливается на том, кому я бы написала похожее письмо. Артем слушает писателя, поджав губы и крутя между средним и указательным пальцами карандаш. Как же мне хочется обратить время вспять. Вернуться назад в прошлое и найти в себе силы расстаться с ним так, как он того заслуживал.

– Ну, Ната, как тебе? – интересуется закончивший читать Флориан.

– Не знаю насчет остальной книги, но этот отрывок – определенно лучшее из того, что я у тебя читала, – абсолютно искренне отвечаю я.

– Спасибо. Спасибо вам всем, мне очень приятно! – раскрасневшийся от смущения писатель расставляет в стороны руки и, что ему совсем не свойственно, приглашает нас всех в свои объятия.

Первыми к нему, не задумываясь, бросаются Лунара и Влад. Затем, быстро переглянувшись, Юля и Мари. Мы с Артемом, как два самых неловких в мире человека, присоединяемся к коллективным объятиям последними.

Ребята еще долго обсуждают новую книгу Флориана, в то время как мы с Артемом сидим в стороне. Он показывает мне свое портфолио, параллельно рассказывая о том, как продвигается работа над его дипломной. Пролистывая папку с его рисунками, я натыкаюсь на изображение двух девушек. Точнее, двух подруг. Меня и Риты.

– Это же… – непроизвольно вырывается у меня, и Артем наклоняется, чтобы увидеть, о чем идет речь.

– Да, увидел это фото у Риты в инстаграм. Вы здесь такие крутышки, – он легонько щелкает меня по носу указательным пальцем, – особенно, ты, госпожа Лан.

– Перестань меня так называть, – я отпихиваю его от себя, и он, смеясь, падает на покрывало. – Не знала, что ты подписан на Риту.

– Почему бы и нет? – кажется, его искренне удивляют мои слова. – Мы же с ней не враги какие-то.

– Да, точно. Не враги.

– Как и вы, – его многозначительная улыбка дает мне понять, что он знает.

– Ты общался с ней?

– Да, пару раз за последний год.

– Понятно, – кивнув, я надеюсь перевести разговор в другое русло, но он продолжает его развивать.

– А ты? Когда в последний раз была у нее в гостях?

– Я жила у нее во время зимней практики.

– И как тебе столица?

– Собираюсь переехать туда сразу после выпуска, – говоря это вслух, я понимаю, что и впрямь планирую это сделать. Оставить город, родителей, друзей, Артема и… Даниэля.

– Рита всегда как-то дурно на тебя влияла, – он наигранно морщит лицо.

– Да неужели? – улыбка не сходит с моего лица, когда я думаю о подруге.

– Определенно, да! – он еще недолго смеется, а затем переходит к вопросу, который был неизбежен. – Когда вы восстановили общение?

– Летом, сразу после выпуска из школы, – вспоминая день, когда мы случайно встретились на улице, я думаю, что в этой жизни есть что-то большее, чем простые совпадения. – Я шла с сеанса психотерапии, когда меня кто-то окликнул. Было так странно, обернувшись, увидеть перед собой Риту. Я думала, что мы больше никогда не встретимся.

– И как ты отреагировала?

– Растерялась. Не знала, куда себя деть. Смотрела по сторонам и искала спасение в случайных прохожих.

– У тебя новый цвет волос, – первое, что она сказала мне после продолжительной неловкой паузы, – мне нравится.

– Спасибо.

– Да не за что. Тебе очень идет.

– Рита…

– Знаю.

– Она даже не позволила мне извиниться. Просто сказала, что ты ей обо всем рассказал, и что это в прошлом.

– В этом вся она. Без этого она бы не была Ритой, – с ностальгической улыбкой на лице говорит Артем.

– Я скучаю по тебе, Ната. Мы можем хотя бы иногда созваниваться или обмениваться сообщениями?

– Если бы она не сделала первый шаг, я бы снова ее потеряла.

– Но она сделала, а ты пошла ей навстречу. Вы обе заслужили мою похвалу, – Артем пытается погладить меня по голове, как собачку за хорошее поведение.

– Какой же ты! – ударить его мне не дает подошедшая к нам Лунара.

– Вы двое, – начинает она, поочередно осматривая нас обоих, – пойдете с нами в пиццерию?

– Да, в как… – не успеваю я согласиться, как Артем прерывает меня совершенно неожиданными словами.

– Мы бы с радостью, но у нас с Натой есть кое-какие планы.

– У нас что? – шепотом спрашиваю я, дергая его за короткий рукав летней рубашки с ананасами.

– Ладно. Тогда мы пошли, – Лу бросает в мою сторону вопросительный взгляд, я отвечаю ей ровно таким же. – Если что, приходите позже. Думаю, мы не уйдем оттуда, пока Влад не попробует всю пиццу, что у них только есть.

– Хорошего вечера, – на прощание Артем, как дурак, машет ей рукой.

– И что это было? – спрашиваю я, как только мы остаемся наедине.

– Поднимайся, – он встает первым, – сходим кое-куда. Уверен, ты не пожалеешь, что согласилась пойти со мной, а не с этими неудачниками.

– Я не соглашалась, – в знак протеста я скрещиваю руки на груди.

Артем в ответ награждает меня самодовольной улыбкой, а затем протягивает ладонь. И я, как и много лет назад, позволяю ему повести меня за собой.

Мы приходим на пляж. На тот самый, куда приезжали всем классом за несколько дней до выпускного.

– Помнишь ту поездку? – спрашивает Артем, сбрасывая обувь. – Я так удивился, когда увидел тебя в автобусе.

– Это заслуга Евы, – отвечаю я, расстилая покрывало.

– Евы?

– Мой психиатр. Она уговорила меня поехать вместе с вами.

Переглянувшись, мы одновременно опускаемся на покрывало и некоторое время проводим в тишине. Артем, подобно маленькому ребенку, возится в песке, пока я перебираю в голове события того дня.

Школа так и не стала местом моей свободы. И вечер, проведенный на этом пляже с одноклассниками, лишь в очередной раз это доказал.

Подняв девушек на руки, парни быстро бежали в воду. Первые делали вил, что сопротивляются, но отовсюду слышался их звонкий и радостный смех. Некоторые не успевали раздеться до купальника и оказывались под водой в обычной одежде. Несмотря на следующие за этим ругательства, их искреннее веселье было сильнее любой обиды.

Стоя в стороне ото всех, я наблюдала за жизнью, частью которой мне уже никогда не стать. За эмоциями, которые так и остались мне чужды. И несмотря на сильное желание приобщиться к празднику, я не смогла сделать в их сторону даже один маломальский шаг.

– Ты тогда пожалела, что поехала с нами? – интересуется Артем, ложась на спину.

– Нет, но я чувствовала себя лишней.

– Ты этого не знаешь, но я несколько раз подрывался и шел в твою сторону, – сцепив ладони в замок, он подкладывает их себе под голову, – а потом передумывал. Думал, ты не захочешь со мной говорить. Сейчас я жалею, что не рискнул.

– Не жалей, – я сажусь, подтянув колени к груди, – это бы ничего не изменило.

– А вдруг бы изменило? – спрашивает он, устремляя взгляд в небесную синеву. – Может, поговори мы хоть раз…

– Зачем мы здесь? – прерываю я его речь.

– В последнее время ты напоминаешь мне Нату из прошлого, – меня удивляет звенящая печаль в его голосе. – Твои друзья переживают. И я тоже волнуюсь о тебе. Расскажи мне, что происходит?

Когда он поворачивается на бок и приподнимается на локтях, я прячу в ладонях лицо, по которому неспешно бегут слезы.

– Тебя кто-то обидел? – несмотря на осторожность, с которой Артем пытается докопаться до истины, каждый его вопрос ранит сильнее предыдущего. – Это тот парень? Который приходил к тебе с цветами?

– Нет, – сквозь слезы отвечаю я и пугаюсь того, как сильно дрожит мой голос.

– Тогда что? – он обнимает меня за плечи, но я продолжаю неподвижно сидеть на месте, словно способна рассыпаться от одного неверного движения.

– Все как тогда, – я уверена, что не смогу объяснить свои чувства, даже если у меня будут слова всего мира. – Снова это ощущение.

– Какое ощущение?

– Ощущение, будто со мной что-то не так, – из меня вырывается пугающий сдавленный крик.

– С тобой все так, – Артем прижимается губами к моему виску, – а вот тот, кто сказал тебе это, явно не дружит с головой.

– Это я! – происходящее со мной не назвать никак иначе, как взрыв. – Я не дружу с головой! Настолько, что от меня отказались даже родители!

– Я не…я не знал, – он явно сбит с толку. – В каком смысле отказались? Когда?

– Переехали, когда я была на первом курсе.

– Но почему?

Я убираю руки от заплаканного лица и поворачиваюсь к Артему. В его зеленых глазах столько грусти и сожаления, словно во всем произошедшем есть и его вина.

– Не каждый останется рядом с таким человеком, как я.

Неважно сколько прошло времени, страх быть покинутой продолжает жить во мне. Он засел настолько глубоко в сердце, что никакие перемены в жизни не освободят меня от этого гадкого чувства. Больно даже представлять, сколько еще раз я услышу просьбу пойти разными дорогами от тех, с кем планировала идти до конца.

– Я бы остался, – внезапно признается Артем, и на мгновение я перестаю дышать. – Тогда в школе у меня не было даже мысли уйти от тебя.

– Конечно, – кивнув, я наскоро обтираю щеки тыльной стороной ладоней. – Это я ушла от тебя.

– Ната, я совсем не то хотел сказать.

– Знаю, не переживай.

Мы оба выглядим сконфуженными из-за того, что почти каждый наш разговор сводится к одной и той же теме. Я достаю из сумки телефон и делаю вид, что сосредоточена на чьем-то сообщении, но на деле просто пялюсь в экран.

– Вы расстались? Ну, с тем брюнетом.

– Мы и не встречались, – отвечаю я безэмоционально.

Сразу после ссоры с Даниэлем меня настигла новая разновидность боли, с которой я еще не сталкивалась.

Иногда Лунара делится со мной, как она видит планеты, на которых живут души других людей. У Ника, например, она серебристого цвета и напоминает зеркальный диско-шар. А светло-синяя планета Ясмины наполовину состоит из воды, где обитают все существующие в мире виды рыб.

Когда подруга рассказала, что как наяву видит алую планету, где среди зарослей вечноцветущих азалий находится моя душа сиренево-красного цвета, по форме и виду напоминающая сапфир, я расплакалась. До того было приятно, что кто-то видит не только оболочку, но и то, что спрятано глубоко под ней.

Слова Даниэля оказали полностью противоположный эффект. Я почувствовала, каково это – когда тебя даже не пытаются узнать. У меня ведь есть не только это настрадавшееся тело. Где-то там внутри живет личность, прошедшаясвой, не похожий на других,путь. И я – это я лишь благодаря ей. Благодаря тому, что она не сдавалась и продолжала бороться.

– У тебя никогда не возникало желания все вернуть? – вспомнив слова Даниэля, я осмеливаюсь заговорить об этом с Артемом. – То, что было между нами в школе.

– Да, и это желание преследовало меня очень долго, – он отвлекается от слежки за плывущими по озеру белоснежными лебедями. – Оно пропало, когда во время одной из книжных встреч ты заговорила о любви.

– Я помню этот момент.

– Правда? – он искренне удивляется.

– Тебя выдал взгляд.

– Вот как? – его лицо озаряет ехидная улыбка. – Ты слишком хорошо меня знаешь, и это, похоже, становится проблемой.

Я хочу ему подыграть, но мне мешает то и дело всплывающий в голове разговор с Даниэлем. Похоже, каждое брошенное им слово насмерть приклеилось к моему сознанию.

– Что такого я сказала, раз тебя это так задело?

– А ты разве не помнишь? – глаза Артема полны насмешливого недоверия.

– Не помню, – уверенно отвечаю я.

– Ты сказала, что никогда не любила. И что, когда любовь нагрянет, ты ее ни с чем не спутаешь, – грустно ухмыльнувшись, он продолжает. – А потом ты высмеяла главную героиню книги за то, что она была готова умереть за любимого человека. Ты сказала, что любовь не должна быть борьбой. Не должна быть долгожданным спасением. И не должна напоминать противостояние жизни и смерти. И самое последнее и худшее, что ты заявила: нельзя полюбить из чувства благодарности, каким бы сильным оно ни было.

– Я не хотела тебя обидеть, – и это чистая правда. Говоря те слова, я бездумно изливала душу, совершенно забыв о присутствии в комнате Артема.

– Ты и не обидела. В тот момент во мне словно что-то закрылось, и я понял, что «мы» остались в прошлом.

– Значит, тогда ты в последний раз посмотрел на меня тем особенным взглядом, – несмотря на то, что для меня это не новость, больно так же сильно, как и в тот день, когда я решила вычеркнуть его из своей жизни.

– Почему ты спросила об этом? – заметив, как мои глаза наполняются слезами, он снова меня обнимает.

– Парень, о котором ты спрашивал, сказал, что нам с тобой следует быть вместе, – говорю я ему в плечо.

– Ты шутишь?! – Артем издает такое громкое и забавное фырканье, что я не могу сдержать улыбку. – Вот же клоун! Он кем себя вообще возомнил?

– Не знаю, да это уже и не важно, – я отстраняюсь и спешно поднимаюсь на ноги. – Думаю, нам пора, уже темнеет.

– Да? – он устремляет взгляд к садящемуся за горизонт солнцу. – Ладно, идем.

Мы бережно сворачиваем покрывало и, тщательно отряхнув одежду от мелкого светло-желтого песка, направляемся к остановке.

– Последний автобус должен прийти через семь минут, – сообщает Артем, пока я стою с опущенной головой.

– Артем, – неуверенно начинаю я.

– Да?

– Это не мои слова.

– Какие?

– О том, что я никогда не любила.

– Продолжай, – подбадривает он меня и берет за руку.

– На терапии сказали, что люди вроде меня часто привязываются к тем, кто оказывает им малейшие знаки внимания. По их словам, я была не способна отличить любовь от благодарности, симпатию от желания понравиться. Я могла влюбиться в мысль, что кому-то есть до меня дело.

– Понятно, – когда он, поджав губы, отворачивается, я чувствую себя полным ничтожеством.

– Но я знаю, что чувствовала и чувствую по сей день.

– И что же?

– Артем, ты стал мне роднее большинства людей, живущих на этой планете. Я никогда и ни с кем не была так близка, как с тобой. Я не знаю никого так хорошо, как тебя. Ты – самый особенный человек из всех, кто только есть в моей скромной и совершенно заурядной жизни. Я бы ни на что не променяла время, проведенное вместе с тобой. «Мы» не остались в прошлом, «мы» – будем всегда. Слышишь? Всегда. И я плевать хотела, любовь это или нет. Я знаю лишь то, что не хочу потерять наше общение.

– Иди сюда, – широко улыбаясь, он раскрывает свои объятия, и я прижимаюсь к нему так сильно, как только могу.