Натали Лан

10 глава

Когда организованный мной ужин заканчивается, и все расходятся по домам, Ник идет на прогулку с Пломбиром, а Ясмина приходит на кухню, чтобы помочь мне с уборкой. За весь вечер она не проронила ни слова, но сейчас ее губы расплываются в блаженной улыбке.

– Вышло довольно неплохо, да? – осторожно спрашиваю я.

– Да, все прошло лучше, чем я предполагала, – отвечает соседка, складывая в раковину грязные тарелки.

– Значит, ты тоже не верила в меня?

– Ник все еще не понимает, зачем ты это устроила, – Ясми загадочно ухмыляется, словно разгадала чей-то секрет.

– И не поймет, – заключаю я, протирая стол.

Соседка поворачивает кран, и шум воды заполняет комнату. Вдвоем мы довольно быстро приводим кухню в порядок, и уже собираемся расходиться, когда Ясми неожиданно берет меня за руку.

– Мия совсем на меня не похожа, – тихо говорит она. – Я думала, что увижу в ней себя, но она совершенно другая. Похоже, у нее очень хорошая семья.

– Так и есть, – кивнув, я решаю исправить допущенную недавно ошибку: подхожу к соседке и обнимаю ее так крепко, как только умею.

– Что на тебя нашло? – оторопело интересуется Ясми, когда я выпускаю ее из объятий.

– Ничего, спокойной тебе ночи, – скомканно попрощавшись, я спешно ухожу к себе в комнату, чтобы не нарваться на очередной откровенный разговор.

Когда мы с психотерапевтом впервые заговорили о моей боязни человеческих прикосновений, я была уверена, что причина в том парне, который домогался меня на вечеринке в доме Риты. Но мы довольно быстро выяснили, что дело не в нем. Конечно, случившееся довольно сильно повлияло на меня, но психологическую травму я получила несколькими месяцами позже. В день, когда все разрушилось.

Переодевшись в пижаму, короткие шелковые шорты и майку, я замечаю кофточку Мии, так и лежащую на прикроватной тумбе, и решаю написать Даниэлю.

Натали: Надеюсь, Мия не замерзла без своей кофты. Она так и осталась у меня в комнате.

Даниэль: Все в порядке, мы ведь на машине. Отдашь при встрече))).

Натали: Хорошо.

Даниэль: Прежде чем мы договоримся о нашей дружеской встрече, я хотел бы задать тебе вопрос и получить на него предельно честный ответ.

Натали: Как все серьезно.

Даниэль: Как ты могла заметить, у меня пятилетний ребенок. Мне полагается быть серьезным.

Натали: Да, но обычно ты ведешь себя иначе. Почему?

Даниэль: Пытаюсь вписаться. Я стал отцом в восемнадцать лет. Поверь, мало, кто в этом возрасте хочет слушать про детское питание и памперсы.

Натали: Но тебе давно не восемнадцать.

Даниэль: Спасибо, что напомнила о стремительно приближающейся старости. Что насчет моего вопроса?

Натали: Задавай.

Даниэль: Почему ты передумала? У нас не было возможности узнать друг друга ближе, и ты четко дала понять, что не хочешь идти на свидание. А потом это неожиданное приглашение на ужин и твое довольно личное сообщение… Честно, я сбит с толку. Помоги разобраться.

Натали: Не думаю, что смогу объяснить.

Даниэль: А ты попробуй.

Натали: Для этого мне придется пересказать тебе историю всей своей жизни. А мы, как ты и сказал, недостаточно близки для таких откровенных разговоров.

Даниэль: Да, пожалуй, ты права. Расскажешь, когда посчитаешь нужным. Теперь по поводу нашей встречи. Как насчет пикника?

Натали: Когда?

Даниэль: Завтра, в 17:00. Удобно?

Натали: Да, отлично.

Даниэль: Я заеду за тобой.

Натали: А Мия?

Даниэль: Мои родители завтра едут на дачу, она напросилась с ними.

Натали: В следующий раз мы возьмем ее с собой.

Даниэль: Мы еще на одном пикнике не побывали, а ты уже думаешь о следующем?

Натали: Спокойной ночи!

Даниэль: Сладких снов, Ната.

Выйдя следующим утром из подъезда, я замечаю сидящего на лавочке Флориана. Он заранее предупредил меня, что приедет, но не объяснил зачем. Завидев меня, писатель поднимается и мы, коротко поздоровавшись, молча направляемся к остановке.

– У тебя есть где-то минут семь, а потом я брошу тебя, прыгнув в автобус.

– Главное, чтоб не под автобус, – с непроницаемым лицом отвечает Фло.

– Что я слышу? Думала, твой черный юмор покинул нас навсегда, – ехидничаю я.

– Луна не в восторге от шуток про смерть.

– Да уж, никакого веселья, – меня разрывает от желания подкалывать его и дальше, но у нас слишком мало времени. – Так зачем ты приехал в такую рань?

– У Артема день рождения в эту пятницу. Ребята из книжного клуба хотят что-то организовать. Хотел узнать, будешь ли ты принимать в этом какое-то участие?

– Я… да, конечно. Чем помочь?

– Между вами все в порядке?

– Нет, – я отрицательно качаю головой, – но это не помешает мне помочь вам с организацией праздника.

– Ваши отношения в школе были…тайными? – мягко интересуется Флориан. Мне нравится, что при разговоре он никогда не давит и оставляет собеседнику пространство.

– Если у него дома стоят наши совместные фото, вряд ли их можно назвать тайными. Наверняка его семья в курсе.

– А твоя?

– Последнее, что тогда интересовало родителей, это наличие у меня парня. Они были слишком потрясены, чтобы вникать в мою жизнь.

– Думал, в нашей компании в номинации «худшие родители» победила Ясмина, но твои, похоже, могут составить им серьезную конкуренцию.

– Лу права, твой юмор просто ужасен, – морщусь я, а сама не могу сдержать благодарную улыбку. Людям, умеющим разрядить гнетущую обстановку, отведено отдельное место в моем сердце.

– Просто скажи: это Артем виноват в вашем расставании?

– Нет, – уверенно отвечаю я, хотя долгие годы считала иначе.

– Тогда не понимаю, почему ты не хочешь рассказать ему правду?

– А ты думаешь это возможно: взглянуть на мир глазами больного человека? То, что для других было не более чем пустяком, для меня становилось настоящей трагедией. Такое не объяснишь, даже если сильно захочешь.

– Понимаю. Для такого не существует слов, это нужно пережить.

– Со всеми писателями так приятно общаться или только с тобой? – удивительно, что наше общение с Флорианом стало для меня отдушиной.

– Ты мне льстишь. Я ведь знаю, что раздражаю тебя большую часть времени.

– Думаю, теперь ты раздражаешь меня чуть меньше.

– Рад это слышать, – писатель насмешливо улыбается, – сейчас добавлю тебя в чат, где мы обсуждаем детали праздника.

– Ладно, – я замечаю подъезжающий автобус, – мне пора.

– Ты придешь завтра?

– Если только успею дочитать книгу.

– Хорошо, беги скорее, пока не уехал, – Флориан кивает в сторону открывшихся дверей, и я буквально запрыгиваю внутрь автобуса.

Вернувшись из института домой, я впадаю в настоящую панику, потому что слишком давно не ходила на свидания и понятия не имею, как себя вести и о чем следует говорить. Разложив на кровати сразу несколько платьев, понимаю, что срочно нуждаюсь в совете. Набрав по видеосвязи Лунару, я умоляю ее помочь мне определиться с нарядом.

– Покажи поближе, – командует мной подруга, пока я кружу над кроватью, в разных ракурсах показывая ей отобранные платья. – Мне нравится то, что посередине. Да-да, это!

– Уверена?

– Да, но это не так важно. Ты украсишь любое из них.

– Боже, я сбрасываю, – в шутку изобразив гудки, я включаю фронтальную камеру. – Где ты была с такими словами в мои подростковые годы?

– В своей убогой школе, где же еще, – на экране телефона большие карие глаза Лунары кажутся еще темнее. – Волнуешься?

– Есть ощущение, что я зря на это подписалась.

– Вчера мне показалось, что вы друг к другу тянетесь.

– Что это значит? – я надеюсь, что плохое качество видеосвязи скрывает мое вспыхнувшее от смущения лицо.

– Ну, знаешь, когда во время разговора в большой компании твой взгляд непроизвольно возвращается к одному и тому же человеку.

– Нет, не знаю, – вру я, желая прямо сейчас завершить этот неловкий разговор. – И вообще, у нас дружеская встреча, а не свидание.

– Ну да, ну да, – Лу пытается оставаться серьезной, но через мгновенье она издает звонкий смешок.

– Теперь жалею, что не хихикала над тобой, когда ты собиралась на книжную ярмарку с Флорианом

– В следующий раз ни в чем себе не отказывай, – прошло больше полугода с той их поездки, а у подруги до сих пор горят глаза при мысли о времени, проведенном в столице наедине с писателем.

– Думаю, мне уже пора собираться, – на самом деле еще полно времени до назначенного часа, но я не готова продолжать обсуждать наличие или отсутствие чувств к Даниэлю.

Попрощавшись с Лу, я включаю музыку и начинаю танцевать, наблюдая за собой в зеркало. Приподняв руками волосы на затылке, смотрю на плавный изгиб шеи и нежную фарфоровую кожу. Медленно стягивая с себя домашнюю одежду, я продолжаю покачивать бедрами и плавно двигать плечами. Ладони неспешно скользят по оголенному телу, по тем участкам, которые раньше хотелось изрезать ножом, – настолько отвратительными они мне казались.

Под приглушенные звуки «Cola» CamelPhat Elderbrook, я надеваю выбранное Лунарой длинное пудровое платье свободного кроя на широких бретелях. Хочется выглядеть непринужденно, но при этом чувствовать себя комфортно. Поколебавшись, я все-таки подкрашиваю глаза и покрываю губы бесцветным блеском. Взглянув на окончательный образ, испытываю приятное удовлетворение.

– Ты хорошо постаралась, – говорю я шепотом, нанося на щеки немного румян.

У зеркала на стене висит листок, где от руки написано послание самой себе. Ежедневное напутствие, с которого начинается каждое мое утро последние два года.

Ценить, не давать себя в обиду, заботиться о здоровье, не бояться совершать ошибки, но никогда не винить себя в чужих. Не наказывать, не причинять физическую боль, не оскорблять, не ненавидеть. Любить. Каждый участок неидеального тела, каждый истонченный и посеченный волосок, каждую шероховатость и изъян девичьей кожи. Любить усталость в потухших глазах так же сильно, как искрящийся от счастья взгляд. Уважать себя, когда хочется спрятаться так же сильно, как в дни, когда хочется заявить о себе на весь мир. Не цепляться за прошлое и не переживать о будущем. Жить. Здесь и сейчас.

И как только можно ежедневно читать эти строки и не замечать очевидной привязанности к прошлому. Проведя ладонью по длинным волосам, я усмехаюсь. Фиолетовая орхидея, по-прежнему хранящаяся в дневнике, хоть и объясняет мою непреодолимую тягу к этому цвету, с остальным мне никак не поможет.

На телефон приходит оповещение – сообщение от Даниэля, и я понимаю, что пора выходить.Здесь и сейчас.