Натали Лан

14 глава

Накануне дня рождения Артема мы с Даниэлем по совету Лунары отправляемся на роллердром. Пока подруга не показала мне записи их с партнером выступлений на различных конкурсах, я и понятия не имела, что такое танцы на роликах.

– Ты знала, что у меня талант? – Пока мы ожидаем, когда нас запустят на каток, Даниэль делает вид, что разминается. На нем не слишком удобные для этого вида спорта джинсы, и про себя я представляю, как во время одного из шуточных пируэтов они неожиданно рвутся на самом интересном месте. – Почему ты смеешься? Эй, прекрати немедленно!

Когда он тянется к моему животу, собираясь защекотать, я с визгом отскакиваю в сторону и врезаюсь в девочку-подростка.

– Прости меня, пожалуйста, – извиняюсь я и, убедившись, что она в порядке, возвращаюсь к Даниэлю. – Что ты там говорил про талант?

– Ничего. Абсолютно все мои таланты меркнут рядом с тобой, – смеясь, он изображает меня. – Серьезно, Ната, на мгновенье ты буквально взлетела. А это, чтоб ты знала, моя самая любимая суперспособность.

– Почему? Что такого хорошего в умении летать?

– Говоришь так, будто летала лет двести и успела устать, – наклонившись вперед, Дани заглядывает мне в глаза и шепотом интересуется, – а какая суперсила нравится тебе?

– Никакая.

– Почему?

– Ну, смотри, – я принимаюсь загибать пальцы, – я не хочу уметь летать, потому что боюсь высоты. Не хочу читать мысли других, потому что не желаю быть зависимой от чужого мнения. Не хочу обладать нечеловеческой физической силой, потому что боюсь кому-то навредить. Не хочу уметь телепортироваться, потому что не люблю торопить время. И я достаточно долго была невидимкой, чтобы вновь захотеть эту способность.

Охранник открывает двери роллердрома, и я, не дожидаясь ответа Даниэля, заезжаю внутрь. Оказавшись в самом центре катка, я оборачиваюсь и замечаю ползущего вдоль бортика несчастного парня, с которым сюда пришла. Почти уверена, что Дани движется со скоростью около полутора миллиметров в секунду, как среднестатистическая улитка.

– Кажется, теперь мы точно знаем, какая суперсила тебе нужна, – быстро подъехав к нему, я успеваю удержать его от падения. Сама не замечаю, как одной рукой придерживаю его за твердую грудь, а другую кладу на его широкую спину. – Ты что, каменный?

– Это называется мышцы, – он пытается ухмыльнуться, но невооруженным глазом видно, как сильно ему сейчас неловко.

– Поехали, – дождавшись пока он выпрямится и встанет в подходящую для движения позу, я протягиваю ему раскрытую ладонь. Он не без удивления смотрит на мою руку, но с благодарностью во взгляде принимает помощь.

Теперь мы двигаемся немного быстрее, но Даниэль продолжает держаться за край бортика. Рядом с тем, кто нуждаемся во мне, я становлюсь гораздо смелее и увереннее в себе. И это так странно, ведь до этого дня я считала, что напрочь разучилась кататься на роликах. Думаю, все дело в моих нереально удобных ярко-розовых лосинах, прилипших к ногам, словно вторая кожа.

В колонках начинает играть «Сердце лед» группы Cream Soda, и я замечаю двух девочек, которые выполняют несложные танцевальные движения. Мне хочется присоединиться к ним, ведь у меня в их возрасте ничего подобного не случалось.

– Понимаю, на твоем месте я бы тоже выбрал их, – говорит Даниэль, и я осознаю, что настолько погрузилась в воспоминания, что совершенно забыла, где нахожусь.

– Что?

– Те подростки, – он кивает в сторону девочек, – они неплохо катаются. А тебе в партнеры достался валенок.

– Ну, мы не на соревнованиях, так что все в порядке, – быстро улыбнувшись, я опускаю взгляд и продолжаю ехать вдоль бортика, таща за собой Даниэля.

Спустя час, когда мы выходим с катка, я замечаю темноволосого парня, одетого в спортивный костюм. Он откровенно флиртует со стоящей рядом с ним девушкой в красном боди и темных лосинах. Похоже, они здесь тренируются. Точно!

– Родион? – возможно, чересчур эмоционально спрашиваю я, подойдя к ним.

– Увидимся через полчаса, партнер. – Девушка окидывает меня пренебрежительным взглядом и, усмехнувшись, уходит.

– Ты прикалываешься? – До меня не сразу доходит, что он обращается ко мне. – Я только что доказывал ей, что не встречаюсь ни с кем, кроме нее. Фак!

– Вы знакомы? – Даниэль стоит сбоку от меня и недоуменно наблюдает за происходящим.

– Не уверен, но все может быть, у меня плохая память на лица, – отвечает Родион.

– Я – Натали, подруга Лунары. Видела ваши с ней выступления, они просто нереальные!

– Неужели я дожил до того дня, когда меня узнают прохожие? – широко улыбнувшись, он протягивает мне руку, – приятно познакомиться, Натали. Как дела у Лунары? Эта дрянная девчонка так редко здесь бывает, что я начал забывать, как она выглядит.

– Она в порядке, – кивнув, я смотрю на Даниэля, – как раз по ее совету мы и оказались здесь.

– По вашим лицам не похоже, что вам тут понравилось, – Родион звонко смеется, и я невольно улыбаюсь в ответ.

– Это был интересный опыт, – отвечает подошедший Даниэль, – но повторять я его не решусь еще лет сто.

– Друг, я говорю себе то же самое после каждой тренировки, но каким-то мистическим образом снова оказываюсь здесь.

Неожиданно эти двое вытесняют меня из своего разговора, и мне приходится отойти в сторону. Через несколько минут возвращается девушка в красном боди в сопровождении мужчины, возможно, их тренера. Они окликают Родиона, и он, спешно попрощавшись, уходит, взяв с нас обещание посмотреть их выступление на отборочном турнире в конце лета. Молча переглянувшись, мы с Даниэлем выходим на улицу и решаем прогуляться.

Проходя мимо книжного магазина, я вспоминаю о завтрашнем празднике для Артема. Несмотря на наши с ним разногласия, мне и впрямь важно, чтобы все прошло хорошо.

– Почему ты так странно смотрела на тех девчонок? – неожиданно спрашивает Дани.

– Да так, вспомнилось кое-что, – отвечаю я, пожав плечами.

– Ты упоминала, что многое пропустила в жизни.

– Так и есть. Многое прошло мимо меня, но я не думаю, что сейчас подходящее время для этого разговора.

– Почему же?

– А что не так?

– Ты почти ничего о себе не рассказываешь. Сейчас мне известно лишь то, что ты вкусно готовишь.

– Это уже что-то, – робко улыбаюсь я, надеясь разрядить обстановку, но не похоже, что Даниэль готов мириться с малым.

– Да, это лучше, чем ничего, – недовольно отвечает он и резко сворачивает в сторону парковки, где мы оставили его машину.

К тому моменту, когда я тянусь к ремню безопасности, возникший в горле ком становится таких внушительных размеров, что мне не хватает воздуха. Трясущимися руками я достаю из кармана сумки телефон и, бросив быстрый взгляд на сосредоточившегося на дороге Даниэля, открываю нашу с ним переписку.

Каждый раз, когда мне предстоит рассказать о своем заболевании, мной овладевает панический страх. Что произойдет через секунду после моих слов? А через день? Останется ли этот человек со мной через месяц? И хуже всего то, что я знаю: уходят даже самые близкие и родные люди.

Натали: Мой психиатр как-то сказал, что некоторые признания проще написать, чем озвучить вслух. Это не делает их менее искренними. И это вовсе не пренебрежение. Невозможность сказать это, глядя тебе в глаза, не умаляет того, как сильно мне бы этого хотелось. Но есть вещи, о которых я обычно не говорю.

Попробую рассказать о себе.

Ты прав, я умею готовить. Этому меня научили родители. Мои навыки заметно улучшились, когда мне пришлось жить одной.

У меня есть собака и кот, которых я завела из-за чувства брошенности. Мной двигало одиночество, но в итоге они стали моей семьей. Иногда мне стыдно за то, как эгоистично это звучит.

В старших классах я поцеловала парня своей лучшей подруги. Один из худших дней в моей жизни. Именно тогда я в полной мере испугалась самой себя и того, на что способна.

Как я и говорила ранее, многое прошло мимо меня. Сначала из-за того, что я стеснялась себя и своего внешнего вида. Потом из-за отсутствия друзей и ненависти к миру. В какой-то момент я перестала злиться на других и направила всю накопившуюся агрессию на себя. Так у меня появилось расстройство пищевого поведения. Булимия. Из-за него меня и оставили родители. Они не выдержали жизни с человеком, находящемся на терапии. С человеком, у которого официально подтвержденное психическое расстройство.

Моя любимая пицца – пепперони. Просто сообщаю и ни на что не намекаю.

Отправляя сообщение Даниэлю, я не предвижу того, что у него в телефоне настроены звуковые оповещения. Он переводит взгляд на загоревшийся экран закрепленного на приборной панели мобильника.

– Это от меня, – признаюсь я.

– Что? – он мимолетом поворачивает голову в мою сторону.

– Тебе пришло сообщение. Оно от меня.

– Мне нужно его прочесть?

– Позже.

– Ладно, – его неуверенный кивок дает мне понять, что все рушится, еще не начавшись.

– Сейчас, подожди. Еще одно, и точно все, – пальцы снова скользят по экранной клавиатуре.

Натали: Парень, которому я доверяла, сказал кое-что неприятное о моем теле. И это разбило мою веру в то, что кто-то еще захочет ко мне прикоснуться. Знаю, как сложно все это принять. И не знаю, захочешь ли ты даже пытаться. Но я работаю над этой травмой уже много лет и, как бы там ни складывались мои отношения с тобой или кем-то еще, я не собираюсь сдаваться.

Несколькими часами позже, когда я уже решаю, что Даниэль не ответит, и что он удалил мои сообщения сразу после прочтения, от него приходит короткое смс: «Пожалуйста, выйди на улицу, я стою около твоего подъезда».

– Куда ты?! – с ужасом в глазах спрашивает выбежавшая из комнаты Ясмина. Ник снова работает, и это вторая по счету на неделе ночь, когда она ночует без него.

– Внизу Даниэль, поговорю с ним и вернусь, – заметив напряжение на лице соседки, я провожу ладонью по ее плечу, – это быстро, обещаю.

Мне так жаль, что она столько лет жила в страхе в собственном доме, и что этот страх до сих пор с ней. Представить не могу, каково это – бояться того, что кто-то может ворваться в твою комнату и наброситься на тебя с кулаками.

– Хорошо, прости. Сама не знаю, почему я так реагирую…точнее знаю, но не могу остановиться.

– Все нормально, Ясми.

– Это еще очень далеко от нормы, – она напоминает меня в самом начале терапии. Я тоже ждала моментальных результатов и расстраивалась, когда ничего не получалось сразу.

– Поверь, не так далеко, как тебе кажется, – обнадеживающе улыбнувшись, я выбегаю из квартиры.

Даниэль стоит, облокотившись на дверь автомобиля. На нем та же самая одежда, что и во время нашего похода на роллердром, но его лицо выражает новую, незнакомую мне, эмоцию. Что-то между встревоженностью, злостью и чувством вины.

– Привет, – из-за внезапного порыва еще прохладного весеннего ветра я застегиваю на оставшиеся пуговицы свой вязаный кардиган.

– Если холодно, можем поговорить в машине, – предлагает Дани.

– Просто скажи, что хотел.

Несправедливо так считать, но я уверена, что он здесь лишь за тем, чтобы предложить остаться друзьями.

– Я хотел сказать спасибо за твои сообщения. После того, что сделала мать Мии, у меня серьезные проблемы с доверием. Но я не должен был давить на тебя. Прости за это. Ты бы рассказала об этом позже, и я знаю, что ты не планировала делать из этого тайну. Серьезно, Ната, я чувствую себя последним куском дерьма.

– Я тоже надавила на тебя, когда позвала вас с Мией на тот ужин. Только потом до меня дошло, как грубо это выглядело.

– Мы так мало знакомы, а уже успели так сильно налажать, – он разочарованно качает головой.

– Да уж, – расслабившись, я облегченно улыбаюсь и только сейчас замечаю, как близко мы друг к другу стоим. Один широкий шаг, и мой нос столкнется с его подбородком. – Значит, между нами все хорошо?

– Конечно, – Даниэль срывается с места и бежит к водительской двери, – стой здесь.

Я с интересом наблюдаю за тем, как он возится с магнитолой, и вздрагиваю, когда он включает звук на максимальную громкость. Благодаря закрытым дверям он становится более приглушенным, но я все равно оглядываюсь по сторонам, опасаясь, что нас вот-вот арестуют.

Даниэль показывает мне экран телефона, на нем написано: «Devuélvete» Carla Morrison.

– Ты потанцуешь со мной?

– Не уверена, что смогу, – вспомнив, как иногда непроизвольно одергиваю руку, когда кто-то пытается меня коснуться, я не без оснований боюсь, что снова все испорчу.

– Прости, не так сформулировал вопрос, – он робко улыбается, – тыхочешьсо мной потанцевать?

– Хочу, – не задумываясь, отвечаю я. И мне не важно, как это будет выглядеть, и что из этого получится. Он должен знать, что мне искренне этого хочется. Даже если все провалится и обернется очередной неловкой попыткой сблизиться, я не стану об этом жалеть.

Он кликает по экрану телефона, и из колонок начинает играть необычайной красоты песня. Даниэль прибирает сотовый в задний карман джинсов и выставляет перед собой руки. Передо мной его ладони, и я понятия не имею, что должна сделать. Дотронуться до них, сцепить наши пальцы в замок или позволить ему самому сделать следующий шаг?

Fue que de pronto encontré

Un secreto en todo tu ser

Совершенно неожиданно мне открылась

Тайна твоей души.

Когда я тоже выставляю руки вперед и собираюсь положить свои ладони на его, он, внимательно смотря мне в глаза, качает головой, вынуждая тем самым остановиться в нескольких сантиметрах от его кожи. Даниэль делает шаг вперед, и я, не задумываясь, повторяю за ним. Мгновенье мы как завороженные стоим друг напротив друга: с согнутыми в руках локтями и с почти соприкасающимися ладонями. Спустя минуту я следую за каждым его движением: отступаю, когда он подходит ближе, наступаю, когда он пятится назад. И тут до меня доходит, что мы танцуем вальс. Его новую, усовершенствованную нами, версию.

Fueron tan pocos días

Conocí tu manera de amar.

У меня было так мало времени,

Чтобы узнать, как ты умеешь любить.

Когда уже в конце танца я случайно касаюсь кожи Даниэля, мы резко останавливаемся, словно пораженные электрическим разрядом. Проходит не меньше минуты, прежде чем мы, придя в себя, отводим друг от друга взгляд. К тому моменту из колонок доносится уже совершенно другая песня, и Даниэль, быстро достав телефон, ставит ее воспроизведение на паузу.

– Спокойной ночи, Ната, – от его, казалось бы, уже знакомого голоса на теле выступают мурашки, – и спасибо за танец.

– И тебе, – уже развернувшись и сделав шаг к дверям подъезда, я застываю на месте.

– Что такое? – спрашивает стоящий позади Даниэль.

– То, как именно ты ко мне отнесся… это очень много для меня значит. Спасибо.

– Как-нибудь обязательно повторим, – ни с чем несравнимое чувство слышать в чьем-то голосе улыбку. Но я слышу ее так четко и явно, что не могу не улыбнуться в ответ.