Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки

37

Эдвард

— Ваша жена сегодня укатила в Инкервиль, — голос Эгберта разрывает по-утреннему спокойный воздух на балконе.

Я резко поворачиваюсь, и Эгберт невольно делает шаг назад. Его голос спокоен, но я чувствую, как в груди закипает ярость. Утро только начинается, солнце едва поднимается над горизонтом, а мне уже хочется что-то уничтожить. Мы стоим на балконе, с облупленным парапетом, куда удобно приземляться драконом. Ветер пахнет дождем и мокрым камнем, но даже он не охлаждает жар, поднимающийся во мне.

— А вообще она неплохо в деревне развернулась, — продолжает Эгберт, явно довольный своей информацией. — Организовала жителей, под её руководством они бурелом расчистили, облагородили родник, выскребли муть из колодца. Я даже уважать её начинаю, хотя как можно уважать предательницу родины?

Я сжимаю челюсти так, что скулы сводит. Вот уж не думал, что она способна на подобное. Была взбалмошной девчонкой, симпатичной, красиво хлопающей ресницами, с головой, забитой пудрой и любовными романами. И вдруг… Решительность, организаторские способности, терпение? Неужели ссылка так на неё подействовала?

— Там же грязища жуткая, — не унимается Эгберт, ухмыляясь. — Так она научилась как-то платья обрабатывать, что они благородно выглядят. И… панталончики симпатичные сушит в кухне таверны.

Ревность пронзает меня с такой силой, что кулаки сами собой сжимаются. В груди взрывается какое-то дикое, глухое чувство, от которого хочется вцепиться в горло этому нахалу.

— Ты какого черта на её белье пялишься, щенок⁈ — мой голос звучит низко и угрожающе.

Эгберт тут же сникает, втягивает голову в плечи, готовый, что я его сейчас ударю. Нет, это не в моих повадках, но во мне плещется бездна ярости.

— Да я случайно… всего раз увидел… — поспешно оправдывается он.

Я сверлю его взглядом. Этот молокосос, конечно, меня не предаст, но раздражает невыносимо.

— Что ещё? — рявкаю.

— Вы просили узнать, что за Джейкоб, — быстро отвечает Эгберт, отводя взгляд. — Я подслушал разговор. Служанка вашей жены в этого бугая втрескалась. Сенешаль его выбрал, потому что он из Хрустальной. Да вот только перед выездом ему принесли новое предписание — ехать в Зеленую.

Я сжимаю губы в тонкую линию. Вот оно как… Еще одно странное совпадение. Выходит, этот Джейкоб даже не знал, куда его направляют, и уже после приказа оказался с моей женой? Совпадение? Вряд ли.

— Возвращайся в деревню и продолжай наблюдать, — резко говорю я. — А с женой я сам разберусь.

Эгберт почтительно склоняется и, не дожидаясь дальнейших распоряжений, делает шаг назад. Затем разворачивается, срывается в бег и взмывает в воздух, превращаясь в дракона. В несколько мощных взмахов его фигура исчезает в утреннем небе.

Я остаюсь стоять на балконе. Ветер развевает края мантии. Мысли мечутся в голове. Эта дрянь всё сделала, чтобы уехать в Инкервиль к любовничку. Даже дорогу расчистила! Только странно, что она так старается для деревни. Наверное, для отвода глаз. Или… или же ей действительно не наплевать?

Я хмыкаю. Чушь. У неё один мотив — сбежать. Она прекрасно знала, что я за ней наблюдаю, и решила создать видимость благочестия, чтобы отвлечь меня.

Вот что с ней делать?

Разнести Зеленую к чертям собачьим? А Аделину притащить обратно во дворец и держать в железной клетке, пока не вымолит прощения? Или… нет. Слишком милосердно. В груди нарастает знакомая леденящая ненависть.

Она будет гореть за свою измену.

Стою, вглядываясь в светлеющее небо и пытаюсь договориться с эмоциями. Я должен быть хладнокровным. Но не получается.

Тишину нарушает звук быстрых шагов. Дверь на балкон резко распахивается, и появляется Альфред. Он запыхался, словно бежал сюда с другого конца замка.

— Милорд! — восклицает он. — Прибыла делегация из Мелисбурга.

Я резко выдыхаю, заставляя себя вернуться в реальность.

— Чего они хотят? — спрашиваю, хмуря брови.

— Утверждают, что им есть что нам предложить, чтобы вы не пошли на них войной, — Альфред внимательно следит за моим лицом.

Стало быть, задабривать пришли. Ну что ж… Посмотрим, чем они готовы заплатить за свой мир.

Я направляюсь в переговорный зал. Весь остаток утра и дня тянется мучительно медленно. Мелисбургцы плетут вокруг меня паутину дипломатии, пытаясь предложить золото, земли, торговые договоры — всё, лишь бы избежать конфликта. Разговор длится несколько часов, но я едва удерживаюсь, чтобы не сбежать.

Слишком долго. Слишком бессмысленно.

Я думаю только об одном — как бы скорее рвануть в Зеленую и разобраться с женой.

Когда переговоры заканчиваются, я по традиции приглашаю гостей остаться на званый обед. Этикет, будь он неладен, я не могу этого избежать.

Они принимают приглашение с подобострастием, но я не слушаю их вежливые речи. Каждый кусок еды кажется мне горьким, каждое восхваление моего королевства — бессмысленным.

В голове только она. А-де-ли-на.

Как она там в Инкервиле? Неужели действительно к нему сбежала?

Ещё немного — и я взорвусь.

Наконец, когда делегация из Мелисбурга откланивается, я резко поднимаюсь. Шаги гулко раздаются по мраморному полу. Я поднимаюсь на самый верх, в свои покои, затем выхожу на балкон, смотрю на горизонт. В груди клокочет нечто тёмное, древнее.

Ветер оглушительно свистит в ушах.

Я закрываю глаза и вдыхаю воздух полной грудью и обращаюсь. Держись, Аделина. Твой час настал.