Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки

6

Щиколотки утопают в вязкой глиняной грязи. Мои матерчатые сапожки мгновенно промокают, стопы схватывает холод, начинают ныть пальцы. Я поддерживаю юбку, чтобы не извалять в грязище, и борюсь с рвотными позывами от удушающей вони. Стоит затхлый запах болотной гнили, хотя ветер нещадно треплет накидку. Вонь въедается в кожу и волосы. Похоже, я никогда не отмоюсь от нее.

Дома вокруг — одноэтажные и двухэтажные, чумазые. Дорога, по которой едва могут пройти лошади, всего одна, постройки громоздятся по сторонам, нависают и кренятся, точно хотят завалить единственный проезд. Домов немного, пару десятков. Приусадебные участки в запустении, а скотина, где есть, худющая и иссохшая.

Из ближайшего двухэтажного дома с бурой крышей выходит местный мужик в грязных лохмотьях, с засаленными волосами и облезлыми усами. Смотрит на меня взглядом, в котором светится презрение.

— Ох ты ж! Знать пожаловала! Да ещё и с дворцовыми вензелями!

Тон едкий, его слова режут по ушам, внутри начинает клубиться горькое чувство несправедливости. Меня ещё не знают, но уже не любят. И где он вензеля рассмотрел на чахлой карете?

— Что же вы ищете в нашей богом забытой глуши, госпожа? — продолжает ехидничать мужик.

В этот момент Джейкоб, который всю дорогу вел себя отстраненно и не выпячивался, угрожающе спрыгивает с козел и решительно направляется к нахальному местному.

Тот не двигается, не ожидая опасности, а наш сопровождающий вдруг хватает его за ухо, торчащее из-под грязных лохм, и как-то хитро выворачивает, вынуждая мужика согнуться.

— Извинись сейчас же перед Её Величеством, — гневно рычит Джейкоб. — И поблагодари! Сама императрица в вашу глушь пожаловала, чтобы навести порядок в вашем свинарнике!

Он отпускает местного, и тот, не удержав равновесия, падает в грязь. Вскидывает испуганный взгляд на нас с Бетти и мямлит извинения. Сжав губы, смотрю на эту деревенскую сцену отрешённым взглядом, хотя предпочла бы вообще не оказываться здесь. Это все какой-то лютый сюр. Хочется наконец проснуться и выдохнуть, что это был лишь кошмарный сон. Где я оказалась? И зачем?

Наш крепыш с довольным видом поворачивается ко мне.

— Пойдемте, Ваше Величество, я вас провожу, — он указывает на дорогу, которую перекрыла какая-то давно брошенная в грязи телега. — Мне также поручено вас охранять. Я вам покажу ваши владения.

Я невольно хмурюсь. «Владения» — это что? Это точно не замок, тут их нет, вообще ничего каменного. Похоже, я стала хозяйкой этой дыры.

Понуро следую за Джейкобом, рядом по грязи хлюпает Бетти и отчаянно пыхтит себе под нос, что эту грязь теперь не вывести. Бедняжка, ей, похоже, тоже непривычно оказываться в таких скотских условиях.

Мы останавливаемся у одного из домов посредине улицы. Он, наверное, самый приличный тут. Три этажа, остроконечная крыша, занятно украшенный конек, на стене болтается металлическая вывеска с выбитой кружкой. Стало быть, таверна. Таверна — вот что меня ждет в этом уголке мира.

— Вот, Ваше Величество, это строение передано в ваше полное владение, — басит Джейкоб, вырывая меня из мыслей. — Добро пожаловать.

Дверь открывается с хнычущим скрипом старых петель, а вместе с нами в пропахшее дешевой едой помещение врывается холод улицы. В углу горит камин, вдоль дальней стены тянется огромная стойка, над которой развешаны деревянные кружки. Женщина с округлыми чертами лица, слегка полноватая, в строгом, но грубо сшитом платье, появляется из-за этой стойки.

— Я Роза, управляющая. Чего изволят дорогие путники? — спрашивает она безэмоционально, как человек, который уже ни на что хорошее не надеется.

Джейкоб вынимает из-под тулупа письмо с сургучной печатью и передает ей.

— Указом Императора это заведение передается в собственность его жены. Ее Величество Аделина Дарквелл теперь является владелицей этой таверны.

Роза срывает сургучную пломбу, пробегает глазами документ, затем поднимает недовольный и подозрительный взгляд на нас с Бетти.

— Ладно, мы люди маленькие, — произносит разочарованно. — А нас-то с Виктором куда?

— А это уж ваши проблемы, мадам, — начинает Джейкоб, но я его перебиваю:

— Никуда уходить не надо, Роза, — произношу с улыбкой. — Талантливая управляющая мне не помешает. Лучше покажите, чем я теперь владею.

Роза не слишком охотно рассказывает немного о таверне, затем ведет нас наверх. Оказывается, мне досталась не только таверна, но и постоялый двор в придачу. Остывшие ноги начинают отогреваться в тепле, но по спине катятся ледяные мурашки. Это не постоялый двор, а рухлядь. Как все, что пока мне досталось от мужа.

На втором этаже из восьми комнат только четыре немного пригодны для проживания, остальные заколочены. На вопрос почему Роза отвечать стыдится, но я настаиваю.

— Стены в щелях, жучок поел, летом ещё сносно, а зимой жить невозможно, Ваше Величество, — горестно поясняет она.

На третий этаж дверь тоже заколочена. И по той же причине — стены дырявые, крыша протекает.

Я ужасаюсь невероятному запустению и не могу удержаться от вопроса:

— Почему вы не почините?

Роза с явным раздражением отвечает:

— А на что, дорогая хозяйка? Ой, простите, Ваше Величество…

— Не торгуете? — спрашиваю я следом.

Роза подозрительно смотрит на меня с видом, мол, вы точно императрица? И у меня в душе клубится ужасное предположение. Сердце тут же разгоняется, а по рукам бегут мурашки пугающих предчувствий.

— Так вы расскажете? — наседаю на управляющую.

— Вам, выходит, не сказали? — растерянно выдыхает она.

— Что не сказали⁈ — я уже успела накрутить себя так, что тревога зашкаливает.

— Наша деревня называется Зеленая не просто так, — хитро выговаривает Роза.

— И? — выкрикиваю я.

Роза наконец отвечает, а у меня на голове волосы шевелятся. Муж отправил меня на верную смерть. Элегантно решил проблему моей казни, чтобы я умерла тут сама.