Нелегкий выбор

Глава 29

Пенн оставил чемоданы в летнем домике и шел через сад, насвистывая, перебросив легкую куртку через плечо. Он соскучился по детям и очень надеялся застать их одних, без Лэйни. После дня рождения Тима она держалась с ним с ледяной вежливостью, и он отвечал ей тем же. Когда представилась возможность отправиться в командировку в Санта-Фе, Пенн с радостью ухватился за нее. Конечно, совсем не встречаться с Лэйни было невозможно, но он собирался по возвращении держаться от нее как можно дальше. До ее отъезда оставалось совсем немного времени, он мог даже наткнуться в холле на собранные чемоданы.

Полет был утомительным, и очередная стычка с Лэйни была бы последним из того, в чем он сейчас нуждался. Пенн помассировал усталые веки и прислушался. Из дома не доносилось ни звука. Это означало, что встреча с детьми откладывается. Скорее всего не было и Лэйни. Можно было расслабиться.

Пенн бодро прошел в дом и заглянул в гостиную. Лэйни сидела в кресле, нахмурившись и постукивая по открытому блокноту кончиком ручки. В выцветших джинсах и белой майке, она была возмутительно красива. Пенн скрипнул зубами от возмущения. Сидит себе, эдакая скромница на вид, и человеку постороннему в голову не придет, что она способна на гнусности вроде бегства в Лос-Анджелес!

Лэйни подняла голову на звук шагов. На ее лице появилось выражение настороженности.

— Где дети? — спросил Пенн, не утруждая себя приветствием.

— Я вижу, ты отвык даже от элементарной вежливости! — возмутилась Лэйни. — А детей Меган Берк взяла в кино вместе со своими. На случай, если тебе интересно: мы здесь прекрасно обходились без твоего общества.

— Последнее слово должно оставаться за тобой, да? — криво усмехнулся Пенн. — Ладно, прости неотесанного болвана и получи порцию элементарной вежливости. Сегодня прекрасная погода, не правда ли? А в Лос-Анджелесе, наверное, погода еще лучше.

— Вполне вероятно, — сухо подтвердила Лэйни, не понимая, к чему он клонит. — Это тонкий намек на то, что следующая твоя командировка будет в Лос-Анжелес? Уж и не знаю, как мы переживем очередное длительное отсутствие дяди Пенна!

Пенн раздраженно швырнул куртку в угол дивана и присел на подлокотник.

— Не угадали, мисс Проницательность. Пару месяцев я собираюсь провести в Медоувью, и уже получил «добро» на это. Ты удивлена? Ну конечно! Тебе и в голову не приходило, что детям будет лучше остаться под моим присмотром, чем в обществе дедушки и бабушки.

— Извини, Пенн, — сказала Лэйни устало, — но я сейчас не в настроении для обмена любезностями. К тому же мне некогда.

— Ну разумеется!

В его голосе прозвучал такой ядовитый сарказм, что Лэйни невольно сжалась. Пенн попробовал прикусить язык, но понял, что не сумеет. По непонятной причине он просто не способен был остановиться.

— Как я тебя понимаю! Не так-то просто составить список вещей, которые потребуются на новом месте! Модные шмотки, косметика и побрякушки, бельишко подороже! Ты уже решила, какие злачные заведения посетишь там в первую очередь?

— Где это «там»?

— Не строй из себя святую невинность! — крикнул Пенн. Он давно уже беспокойно расхаживал по комнате и сейчас остановился перед Лэйни, зло усмехаясь. — Или ты будешь отрицать, что готовишься к карьере голливудской звезды? Правда, не звезды экрана, ну и что? Для нас, провинциалов, это небольшая разница! Мы будем гордиться тем, что делили кров с личностью, которая потрясет мир, изменит историю и прочее и прочее! Мы никому не скажем, что ради карьеры ты переступила через двух сироток!

— Откуда ты взял все это? — спросила Лэйни, пораженная таким напором.

— Как «откуда»? В каждом коллективе есть хоть один болтливый язык.

— Ты хочешь сказать, что шпионишь за мной? Звонишь мне на работу и наводишь справки? Пенн, это бессовестно! Не хватало мне только доморощенного сыщика!

— Очень нужно наводить справки о человеке вроде тебя! — презрительно хмыкнул тот. — Помнишь, перед отъездом я оставил тебе записку, что звонила Фрэн… не то Моррис, не то Морган? Так вот, я ее за язык не тянул. Она сама вывалила на меня целый ворох информации: какая, мол, ты счастливица и как она рада за тебя.

— Не тянул за язык? Как, даже не попытался прикинуться очаровашкой? Я этому ни за что не поверю!

— Так или иначе, она совсем заболтала меня. Сказала, что вся «Карпатия» ждет твоего решения затаив дыхание. Если не ошибаюсь, ты должна дать ответ десятого июня? Так вот, эта Фрэн поинтересовалась, не посвятила ли ты меня в свои планы. Я ответил, что ты не делишься планами с такой мелкой сошкой, как я. Да и зачем? Твой ответ нетрудно предугадать: ты с самого начала только и мечтала, что о бегстве! Но я тебя не виню: нельзя было взваливать непосильную ношу на такие хрупкие плечи! Уж и не знаю, как дело не дошло до нервного срыва… впрочем, я не удивлюсь, если в Лос-Анджелесе тебе придется посещать психоаналитика. Бедняжка, скоро ты отдохнешь и забудешь весь ужас жизни в этом доме! Можно спросить: ты будешь звонить детям раз в полгода или посылать им открытку к Рождеству?

Расходившийся Пенн был более чем удивлен, когда Лэйни вдруг засмеялась.

— Твой благородный гнев трогателен, но ты глубоко ошибаешься. Впрочем, это не единственная твоя ошибка, Пенн.

— Ошибаюсь, вот как? Разве не правда, что тебе предложили перспективную работу в Лос-Анджелесе?

— Это чистая правда, — кивнула она, поднимаясь и направляясь к двери.

Раздраженный сверх всякого терпения, Пенн поймал ее за запястье и рывком развернул. Он собирался крикнуть ей в лицо еще что-нибудь оскорбительное, но, оказавшись так близко, забыл обо всем, кроме желания немедленно опрокинуть Лэйни на диван. Господи, как он хотел ее!

Потрясенный, он отдернул руку, словно обжегся. Лэйни постояла в ожидании, но, так как он молчал, сказала негромко:

— Я отказалась от этого предложения, Пенн. Я не только не еду в Лос-Анджелес, но даже не работаю больше в «Карпатии»: Патрик Фучард уволил меня, избавив от необходимости пять раз в неделю таскаться в Нью-Йорк. Хорошо, что так получилось. Теперь я знаю, что никогда не оставлю детей. Больше того, никто не заставит меня сделать это, даже если на его стороне будут все адвокаты Америки.

Пенн невольно сделал шаг назад. Она, что же, разыгрывает его? Он настолько привык к мысли, что Лэйни вот-вот исчезнет из его жизни, что совершенно растерялся.

— Значит, ты… ты остаешься?

— Наконец-то смутная догадка забрезжила в твоем недюжинном уме!

— Будь я проклят! — пробормотал Пенн, все еще не веря. — Будь я проклят! Это самый приятный сюрприз за все последние месяцы…

Он протянул руку, но Лэйни поспешно отступила.

— Ты так удивлен, словно я совершила нечто из ряда вон выходящее, — заметила она с вызовом.

— Да уж, чему тут удивляться? — широко улыбнулся Пенн. — Это кто-то другой — не ты — собирался оставить детей на попечение моих родителей.

Ему расхотелось язвить, и ирония была мягкой, почти ласковой. Тем не менее Лэйни передернуло.

— Зато у тебя будет повод при каждом удобном случае припоминать мне это. Только на сегодня, пожалуй, хватит. Можешь отправляться к себе, но не забудь позвонить на работу и предупредить, что снова свободен и готов таскаться по всему миру. Наверняка есть еще страны, где ты не был, и экзотические красотки, с которыми ты не переспал. Я бы не простила себе, если бы ты лишился всего этого хотя бы на время.

Пенн промолчал. Лэйни некоторое время буравила его взглядом, судорожно сжимая в руке блокнот. Выскользнувшая ручка валялась на ковре у ног. Наконец Лэйни наклонилась ее поднять.

— Наверное, настало время тебе узнать кое-что, — сказала она, вспомнив, чем занималась до появления Пенна. — Я собиралась в одиночку этим заниматься, но дело движется слишком медленно. Мне понадобится твоя помощь.

— Я слушаю.

Они сели рядом на диван. Теперь, когда с выяснением отношений было покончено, выражение лица Лэйни смягчилось. Она помолчала, подыскивая слова.

— Так о чем идет речь? — поторопил ее Пенн.

— Ты, конечно, читал газету, в которой была та отвратительная статья, и знаешь, что Джона обвиняют в убийстве?

— Это слишком сильно сказано. Газетная сплетня не может считаться обвинением, разве не так? Мало ли, кому и что взбредет в голову написать, особенно если человек мертв и не может постоять за себя. Каждый, кто знал Джона, уверен…

— Да, да, конечно, — перебила Лэйни, — но речь идет о детях, Пенн. Подумай о том, какой вред нанесла им эта писанина.

— Я думал об этом. Школа, конечно, не осталась в стороне, черт бы ее побрал!

— Я собираюсь доказать, что Джон ни в чем не виноват. Ради детей надо положить конец слухам.

— Доказывать тут нечего! Дело закрыто. Полиция считает, что это был несчастный случай…

— Пенн, дай же мне сказать! Дело не в репутации Джона. Я верю, что он невиновен, потому что знаю: они оба были убиты.

Пенн проглотил все заготовленные доводы и долго молча смотрел на Лэйни.

— Не понял, — сказал он наконец.

— Я и сама до конца не понимаю… и даже то, что понимаю, не так-то легко высказать. Понимаешь, Пенн, Фэрил влипла в некрасивую историю. Боюсь, это кончилось плохо не только для нее, но и для Джона.

— Говори прямо, о какой «некрасивой истории» идет речь, — нахмурился он.

— Я нашла ключ среди вещей Фэрил, ключ от номера в отеле, — уныло объяснила Лэйни. — Мне пришлось провести пару часов, занимаясь слежкой. В этот номер приходили пары. Несколько пар.

— Ну, и что из этого следует?

— Кроме того, — продолжала Лэйни, намереваясь высказать все до конца, — Джон и Фэрил ссорились накануне смерти. Тим подслушал по крайней мере одну из таких ссор. Джон кричал что-то насчет номера в отеле — номера «люкс» и как раз от «люкса» был ключ, который я нашла.

— Я все равно ни черта не понимаю! На что ты намекаешь?

— В этом номере «девочки по вызову» обслуживают клиентов. Не знаю, как именно, но только Фэрил тоже была замешана в это.

Лэйни опустила глаза под возмущенным взглядом Пенна.

— Ты что, с ума сошла? Зачем Фэрил было заниматься такой гадостью? Можно подумать, Джон бил ее или отказывал в деньгах. Да у них был самый счастливый брак из всех, о каких я слышал!

— Речь идет не о той Фэрил, которая была счастливой женой и матерью, — тихо возразила Лэйни. — На такое могла пойти прежняя Фэрил — та, которую мы оба хорошо знали.

Пенн почувствовал легкий укол страха. То, о чем сказала Лэйни, было достаточно вероятным. Вся его воинственность исчезла.

— Продолжай.

— Я пока не знаю, как все это взаимосвязано, но связь существует. То, что произошло в ту ночь, не было случайностью. Я думаю, Джон и Фэрил были убиты намеренно. Кто-то проник в дом и испортил вытяжку, а остальное было всего лишь вопросом времени.

Невольно зажмурившись, Пенн припомнил первые дни после смерти сестры и ее мужа. В свете версии убийства тогдашние события казались еще более угнетающими, еще более зловещими. Лэйни поняла, что с ним происходит.

— Я тоже стараюсь вспомнить все, что было, день за днем, — она подняла наполовину исписанный блокнот. — Может быть, какие-нибудь мелочи, казавшиеся тогда незначительными, получат новый смысл… Например, кто и зачем стер февральский файл из дневника Джона? И еще: пока тебя не было, мне звонили, чтобы сказать, что Джон не виноват в смерти жены, что это было убийство.

— Что? — вырвалось у Пенна. — Ты шутишь?

— Какие уж тут шутки! Благодаря этому звонку я и начала свое расследование.

— Но кто, черт возьми, мог их убить? Есть у тебя хоть один подозреваемый?

— То-то и оно, что нет.

— Но ты, конечно, сразу пошла с этим в полицию? Что они сказали?

— Я была в полиции еще до того, как узнала, что происходит в отеле. У меня уже тогда были подозрения, что не все так гладко, как написано в полицейских бумагах. И знаешь, чем это кончилось? Газетной статьей.

Пенн попробовал собраться с мыслями и в конце концов кивнул:

— Я помогу тебе. Если дело идет об убийстве, виновному недолго осталась расхаживать на свободе.

Едва Лэйни успела посвятить Пенна в подробности, как у двери послышались голоса вернувшихся детей. Меган заглянула в дом, чтобы поздороваться и заверить, что все в порядке, и тут же унеслась как вихрь. Продолжить разговор удалось не раньше чем дети уснули у себя в комнатах. Лэйни и Пенн встретились в гостиной, чтобы обсудить, как действовать дальше.

— Ты больше не считаешь, что я сошла с ума? — не без упрека спросила Лэйни. — Впрочем, сама я уверена далеко не во всех своих выводах. Эти мелочи: неожиданные встречи с Кэрол Энн и Шугар в «Сен-Тропезе» и прочее — вдруг они не имеют никакого отношения к делу?

— Конечно, в жизни случаются и более странные совпадения. Гадать ни к чему. Не только полицейские, но и репортеры зарабатывают на жизнь расследованиями, так что тебе повезло, что я оказался под рукой. Рано или поздно мы выясним все детали.

— Порой неведение куда легче, — вздохнула Лэйни.

Пенн пропустил ее замечание мимо ушей.

— Начать можно по-разному, но все равно придется выяснить самое главное: кто служил мишенью убийце, Фэрил или Джон.

— Или они оба.

— Правильно.

Соглашаясь, Пенн как бы в задумчивости накрыл ладонью руку Лэйни. Та едва удержалась, чтобы ее не отдернуть, подумав: сейчас не время для сантиментов. К тому же глупо так реагировать на прикосновения человека, который даже не замечает, где находится его рука.

«Ну же, убери ее! А еще лучше, оставь!»

— Нужно тщательно осмотреть их вещи, — сказал Пенн, убирая руку естественным жестом человека, не сделавшего ничего из ряда вон выходящего.

Лэйни разозлилась на себя.

«Ну что ты за дура! Он играет с тобой, как играл всегда! Не забывай, что это Пенн Бекли, красавчик Пенн, который собаку съел на том, как вскружить голову любой простушке, на которую упадет его взгляд».

Она вспомнила единственную ночь — проклятую, сладкую ночь, проведенную с ним, — и вспыхнула от смущения. Диван, на котором они сидели сейчас, был тот самый! Ласки… нежные слова… он, наверное, даже не помнил, что когда-то занимался с ней любовью!

Но если для Пенна Бекли ничего не значило переспать с подвернувшейся под руку женщиной, то для нее, Лэйни, та ночь значила много, очень много. Она старалась отодвинуть подальше все мысли на эту тему, безжалостно подавляла всякий намек на воспоминания и до сих пор не признавалась себе, что все ночи с Джулианом, вместе взятые, не стоили этой единственной ночи с Пенном.

Теперь она поняла это — и что же дальше? Ничего, кроме одиночества, ставшего за последние недели привычным. Впрочем, у нее теперь есть Тим и Райли, а значит, одиночеству с ней не справиться.

Лэйни тряхнула головой, отгоняя несвоевременные раздумья, и приказала себе сосредоточиться на деле. Надо было разобраться в деталях, которые до сих пор ускользали от ее внимания.

— Вещи, ты говоришь? — она повернулась к Пенну, приняв деловой вид. — Я почти все их просмотрела, в том числе бумаги, и не заметила ничего заслуживающего особого внимания. Правда, я их всего лишь пролистала, и ты можешь сам в них заглянуть.

— Пожалуй, я так и сделаю.

В кабинете Джона они выложили на пол содержимое ящиков стола и стоявших на полках папок. Вскоре в помещении наступила полная тишина, нарушаемая только шелестом переворачиваемых страниц.

Лэйни старалась не пропустить ничего мало-мальски любопытного, ни строчки, которая могла бы послужить намеком, но все было тщетно. Пенн выстроил перед собой башню из набитых листами скоросшивателей и методично обследовал их один за другим.

Часа через два Лэйни заметила, что строчки двоятся перед глазами. Она уже решила сделать перерыв, как вдруг Пенн присвистнул. Он держал в руке лист бумаги с машинописным текстом.

— В чем дело?

— Список, — пояснил он, передавая листок ей. — Оказывается, Джон был адвокатом некой Марины Паульсен, полицейского. Не могу понять, в чем дело, но в этом списке есть что-то странное.

Лэйни пробежала глазами столбик имен, ни одно из которых не казалось знакомым. Это был просто ничего не значащий перечень людей, по крайней мере для нее. Она уже собралась вернуть лист Пенну, когда взгляд упал на четвертое имя снизу.

Шугар Тэплинжер.

Лэйни ощутила болезненный спазм в желудке.

— Шугар… — прошептала она. — Выходит, мы не случайно столкнулись в отеле.

— Но если не случайно, то как она замешана в этом? — спросил Пенн, забирая список.

— Возможно… возможно, она как-то участвует в том, что происходит в «люксе». Не пойму только, как ее имя попало в бумаги Джона.

— Этот список составила Марина Паульсен, а она служила в полиции. Значит, она знала про то, чем занимается Шугар. — Пенн задумчиво покрутил список в руках. — Интересно, какие отношения их связывали?

— А если это список потенциальных жертв? Вдруг кто-то собирается расправиться с каждой из «девочек по вызову»? — встревожилась Лэйни.

Пенн поднялся с пола и потянулся, разминаясь.

— Вот что мы сделаем, Лэйни: с утра пораньше я отпрошусь с работы, и каждый из нас займется своей частью расследования.

— Я займусь Шугар, — предложила Лэйни. — Подумать только, Фэрил жила с ней совсем рядом! Я думала, она безобидная домохозяйка, которая печет такие кексы и пироги — пальчики оближешь… — Неожиданно пришедшая мысль заставила Лэйни содрогнуться: — Пенн, ведь она бывала у нас чуть не каждый день! Если бы не она, я бы поначалу просто рехнулась. Она не раз и не два выручала меня. И вот теперь выясняется, что эта добрейшая душа замешана черт знает в чем! А вдруг дело обстоит даже хуже? Вдруг это она убила Фэрил и Джона?

Лэйни затрясло, и Пенн поспешил к ней, чтобы успокоить.

— Не волнуйся, я с тобой, — сказал он мягко, касаясь ее лба мимолетным поцелуем. — А правду мы выясним — и скоро.

Как ей хотелось бы стоять так долго-предолго — всю жизнь! В объятиях Пенна было так спокойно и безопасно, как никогда не бывало с Джулианом. Но когда она подняла голову, оказалось, что он болезненно хмурится. Эгоистка! Она совсем забыла, что Фэрил была младшей сестрой Пенна. К тому же у нее самой было время поразмыслить над этим делом, над каждым новым зерном информации, принять его как должное, приспособиться к нему, а Пенн получил все это разом. Он вынужден был осмыслить и тот факт, что Фэрил совершила отвратительный поступок, и то, что она, возможно, была убита. Нелегко было переварить новости такого рода.

— Я думаю, что мы на верном пути, — сказала она с неуверенной улыбкой, не зная, как утешить его, не выдавая своих чувств.

В молчании они разложили бумаги по ящикам и полкам, стараясь придать кабинету привычный вид. Ни Тим, ни Райли не должны были заподозрить, что здесь происходило. Когда чуть позже Пенн пожелал Лэйни спокойной ночи, ее поразило выражение угрюмой решимости, застывшее на его лице. Как она понимала его! И как жалела о том, что не может высказать все слова любви и сочувствия, приготовленные для него.