Невольница. Книга 2

Глава двадцать третья Кейт

Элла

Я смотрела на дом. Кресло на крыльце, белый фасад и безупречный сад с газоном, подстриженным с точностью до миллиметра. Все казалось идеальным. Чересчур идеальным.

Насколько я помню, мы жили в захудалом доме, а ее квартира была не то чтобы чистой. Я не забыла плесень на потолке, крыс и текущие краны…

— Ты уверена в себе?

— Да, — заверила я, продолжая рассматривать дом из окна машины.

Сердце колотилось на предельной скорости, а терзаемый страхами желудок просто разрывался. Я дрожала как лист, охваченная нетерпением и сомнениями. Я боялась встречи с ней, боялась, что ее смутный образ будет вырван с корнем и заменен другим, каким-нибудь ужасным.

Кейт.

Моя последняя надежда восстановить подобие семьи. Мама умерла, а отец… я его не знала. Мать никогда не упоминала его имени, словно зачала меня без постороннего вмешательства. Я задавалась вопросом, знает ли он о моем существовании, как он выглядит.

Может, он начал новую жизнь и теперь у него где-то есть семья. Честно говоря, я никогда не пыталась докопаться до правды. Единственным отцом для меня был… он.

Лис.

Живот скрутило, когда в голове прозвучал его фальшивый голос:

«Иди сюда, моя маленькая мышка. Я не сделаю тебе больно, мы с тобой просто поиграем…»

Меня чуть не выворачивало, когда всплывали эти воспоминания. О нем и обо всем, что он со мной делал. А мама ничего не подозревала… До того памятного вечера.

Вечера, когда она умерла. Из-за него.

— Ты меня слушаешь?

— Я… Нет, прости. Что ты сказал?

Я прикрыла глаза, чтобы изгнать образ этого… этого…

Когда я снова их открыла, меня изучал стальной взгляд психопата.

— Все будет хорошо, — успокаивающе улыбнулся он.

— Надеюсь…

— А говорил я вот что: мы торчим тут уже двадцать минут, а ты все никак не можешь решиться, — поддразнил он.

Я выдохнула, потом сделала глубокий вдох и снова закрыла глаза. Сердце грозило взорваться, когда я вылезала из машины. Я выпрямилась, по-прежнему не отрывая глаз от дома, который словно бы ждал меня.

Я вздрогнула, почувствовав, как Эшер обнял меня за талию. Он мягко повел меня к дорожке. Мы поднялись по ступеням и остановились у деревянного крыльца. Удары сердца сотрясали все тело.

— Позвони, — шепнул Эшер мне на ухо.

Я перепуганно глянула на него, словно он велел спрыгнуть с крыши дома на Манхэттене.

— Хочешь, я сам?

Я сглотнула и покачала головой. Поднесла дрожащий палец к кнопке звонка и нажала.

— Расслабься, а то я тоже испугаюсь, — пошутил он.

— Нашел время для дурацких…

Я вздрогнула, когда дверь распахнулась и на пороге показался… мужчина.

Может, мы ошиблись?

С лица сбежали все краски, и я уставилась на человека, который стоял передо мной. Хмурясь, он удивленно сказал:

— Здравствуйте.

Я молчала, и Эшер заговорил вместо меня:

— Здравствуйте. Мы ищем Кейт. Кейт Уэббер.

— А! Секундочку, — ответил мужчина и повернул голову. — Дорогая, к тебе пришли!

До-дорогая?

Внезапно до меня дошло, что многое переменилось.

— А вот и она!

— Здрав…

Не успела я переварить новую информацию, как мои ноги подкосились. Появилась женщина. Ее улыбка испарилась в то мгновение, когда наши взгляды встретились. Глаза полезли на лоб, рот приоткрылся, лицо побледнело.

Она словно увидела призрак из прошлого.

Женщина была невысокой, со светлой кожей, карими глазами, тонким ртом и темными волосами, похожими на мои. Как в моих снах. Я поняла, что это именно она, и у меня сжалось горло.

Время замедлило ход, мы молчали. За нас говорили наши взгляды.

Она поднесла к губам руку, которая дрожала так же, как мои. Со слезами на глазах я вспомнила последний раз, когда ее видела. С того дня она не появлялась в моей жизни.

— О боже…

Не удержавшись, я всхлипнула, когда услышала ее голос. Я узнала его, этот голос, который уговаривал меня сделать это для нее. Помочь ей.

Она медленно подошла к нам, я же не могла сдвинуться с места. Ее руки медленно легли мне на щеки, и я инстинктивно отпрянула.

Мое тело противилось ее прикосновению. А я больше свое тело не контролировала.

— Э-элла? Это правда ты?

Ни слова не слетело с моих губ, язык не шевелился. Эшер мягко сжал мою талию, и я вышла из этого панического ступора.

— Д-да… это… Это… я, — заикаясь, пролепетала я.

— О боже, — снова выдохнула она и кинулась ко мне.

Меня скрутила жестокая судорога, когда она обхватила мои плечи, а с ее губ сорвалось рыдание. Ее запах. Я помнила ее запах. Те же духи.

По щекам медленно покатились слезы. Я по-прежнему стояла, замерев как мраморная статуя, холодная и бесчувственная.

— Ты жива…

Она думала, что я умерла?

Взгляд Эшера был непроницаем, но в нем горел огонек беспокойства.

Через несколько долгих секунд тетя оторвалась от меня. Теперь ее лицо было залито слезами, как и мое, а рот распахнут, словно она хотела выдавить слово или фразу, но не могла.

— Я думала, что навсегда тебя потеряла…

Она снова обняла меня, и на этот раз я обняла ее в ответ, отчего она громко зарыдала.

Мой взгляд упал на мужчину, который молча наблюдал за нами, тоже ошеломленно застыв. А она ему рассказала?

Тетя плакала на моем плече, у меня тоже лились слезы. Но я плакала не потому, что нашла ее. Я плакала по той Элле, которая покинула тетю в уверенности, что скоро к ней вернется. По той девочке-подростку, которая, видя, как гибнет единственный близкий человек, мужественно согласилась на ее просьбу, не подозревая, что видит тетю в последний раз.

И что это был ее последний контакт с внешним миром.

Я плакала о тех вечерах, когда висела на краю пропасти, когда, чтобы удержаться, цеплялась за мысль, что увижу ее снова. Я плакала по той Элле, которой едва исполнилось шестнадцать, по той, которой сейчас было двадцать три, и о том, какой ад ей пришлось пережить за эти годы.

— Я так счастлива тебя видеть, — призналась тетя, взяв мое лицо в ладони. — Ты так выросла… заходи… Заходите…

Я позволила Кейт увести меня в дом, Эшер двинулся следом. Он ни на секунду не отпускал меня.

Мы оказались в уютной гостиной, совсем не похожей на ту, которую я помнила. Тетя всхлипнула и жестом предложила нам присесть на зеленый диван, а сама опустилась в такое же кресло.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она, утирая слезы.

— Н-нет, не надо, — пробормотала я, качая головой.

Эшер кашлянул и бросил мне взгляд. Я повернулась к нему. Я не знала, что сказать этой женщине, и не представляла, с чего начать.

Когда мужчина занял место напротив нас, тетя представила его с легкой улыбкой:

— Элла, познакомься, это Ник… мой муж.

У меня остановилось дыхание. Брови Эшера поползли вверх. Он вроде был не в курсе ее замужества.

— Ник про тебя знает, — тихо сообщила она. — Я часто рассказывала ему о тебе, моя дорогая…

Нахмурившись, я тихо спросила:

— Вы говорили… обо мне?

— Не называй меня на «вы», прошу тебя, — всхлипнула она.

Я не могла себя заставить обращаться к ней на «ты», как бы ей этого ни хотелось. На «ты» я была только со знакомыми. Она вышла замуж, переехала в Феникс после моего ухода. Я ничего не знала о ней, за исключением ее прошлого.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Это не имеет значения, — холодным тоном ответил за меня Эшер. — Она приехала. И ей нужны ответы.

Кейт бросила на него взгляд и повернулась ко мне с дрожащими губами.

— Моя дорогая, я… Столько лет прошло… Я так по тебе скучала…

Скучала? Она это серьезно?

— Вы отослали меня, — возразила я голосом, полным упрека.

Мои руки на коленях дрожали от гнева и страха. В горле стоял ком. Я не могла простить ей, что она тоже меня бросила.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пережить все это… Не знаю, что со мной стало бы, если бы не ты…

Когда я услышала слова раскаяния, о которых не смела даже мечтать, в тишине раздался еще один мой всхлип, который вырвался помимо воли. Я зажала рот ладонью, чтобы подавить рыдания.

Меня изнутри грызла душевная боль. Словно кислота, разъедающая внутренности, она причиняла физические страдания.

— Я так сожалею обо всем…

— Вы даже не попытались отыскать меня, — хриплым от волнения голосом обвинила я. — Вы обещали вернуться за мной, когда покончите со всем этим… а сами… Вы так и не вернулись.

Ее слезы все текли и текли, но я никак не могла успокоиться, меня затопила боль, отвращение и воспоминания, навсегда врезавшиеся в душу.

— Ради вас я пережила ад… чтобы вытащить вас из… из беды… А вы меня в ней оставили. Совсем одну.

Дыхание участилось, я уже не могла остановиться.

— И все эти годы я цеплялась за надежду увидеть вас. Услышать, как вы звоните в дверь, чтобы забрать меня… Но вы так этого и не сделали… Никогда.

Заметив, что я на грани, Эшер положил ладонь мне на руку. Это не я к ней обращалась, а та девчонка, которая по-прежнему страдала. Та, которой она солгала, та, которая не могла простить ей загубленной жизни.

— Я пожертвовала собой ради вас, потому что думала, будто… будто помогу вам справиться. А вы про меня забыли. Вы повернулись ко мне спиной и зажили новой жизнью… без меня. Вы были моей единственной семьей. И я вас любила! Я видела, как вы погибаете от наркотиков, я смотрела по вечерам, как вы спите, потому что боялась проснуться и увидеть вас мертвой!

Она поднесла руку ко рту, подавляя очередной всхлип. Но ее боль была несравнима с моей и никогда не сможет сравниться.

— Я пропускала занятия, чтобы посидеть с вами, я… я так и не закончила среднюю школу. Из-за вас! — бросила я. — Я не пошла ни в старшие классы… ни в университет. Моя жизнь остановилась. Ради вас я жила в аду… и вы меня там бросили. Словно я никто, словно вам было трудно со мной… Господи, что я вам сделала? Почему вы меня бросили?

Я повысила голос и больше не скрывала своей боли, а она сидела в своем кресле и дрожала.

— Джон использовал меня как куклу. Использовал мое тело… Он… Они насиловали меня, столько раз… — сказала я, с трудом сглатывая. — Меня насиловали, били, накачивали наркотой и бросали умирать, чтобы удобнее было использовать… А вы? Где были вы все это время? Почему не сдержали обещания? Вы мне снитесь. Вы преследуете меня в кошмарах, как и они…

— Мне так жаль, моя дорогая, — задохнулась она. — И я жила в аду, я тож…

— Не сравнивайте себя с Эллой, — угрожающе предупредил ее Эшер. — Никогда.

Тетя приложила руку к груди. Муж поглаживал ее спину, уговаривая успокоиться.

— Я не сравниваю себя с тобой, Элла… Я так корила себя, моя дорогая. Я…

— Почему вам понадобилось шесть лет, чтобы оплатить долги? Почему вы так и не вернулись? — хмуро допытывалась я.

Она вся съежилась и побледнела. Эшер зарычал. Я увидела, как он сжал челюсти и испепелил ее взглядом.

Последовало тяжелое молчание, которое начало угнетать меня.

— Отвечайте!

— Ладно, — решилась она через несколько минут. — Я… Когда ты начала… работать с Джоном, я не знала, что это за работа… Но счет быстро пополнялся, Джон держал слово и платил мне, как было уговорено… Я покрыла все долги… за год.

И тут мой мир рухнул. Мне знатно плюнули в душу. Она оплатила все долги… за год. Один-единственный год.

А я оставалась в ловушке у Джона шесть лет.

Голова закружилась, словно я попала в торнадо. Грудь сдавило, стало трудно дышать. Я смотрела на свои побелевшие, дрожащие руки.

— Д-джон потом рассказал, чем именно ты занималась, и стал угрожать, — с рыданиями продолжила тетя. — Я не должна была к тебе приезжать, иначе потеряла бы тебя навсегда…

— Год, — пробормотала я, уставившись в пол. — Всего один год…

Мой кошмар воплотился. У меня отняли те добрые воспоминания о ней, которые еще оставались.

— Когда я поняла, что не смогу тебя увидеть, даже поговорить… — сорвавшимся голосом произнесла она, — я не хотела оставаться в той квартире, потому что постоянно о тебе думала… и переехала сюда.

В ошеломлении я подняла голову. Как, и все? Она просто собрала манатки… и уехала?

— Вы бросили меня с ним и уехали… да?

— Я не хотела оставлять тебя, — возразила она, поднявшись и сделав шаг ко мне.

— Не подходите к ней, — пророкотал Эшер, прижимая меня к себе.

— Прости меня за все, что он тебе сделал, мне ужасно жаль…

Мои глаза были устремлены в пол, а мозг пытался усвоить новую информацию. Ее извинения ничего не стоили.

— Я ваша племянница… А мама… Моя мать любила вас, она вам доверяла!

У нее снова полились слезы, у меня тоже, когда я вслух упомянула мать. Я ведь делала это очень редко.

— Мама никогда бы меня не бросила, как это сделали вы…

— Прости… Я знаю, что ты чувствуешь…

Вот тут она сказала лишнее.

— Вы знаете? Правда? Из-за вас Я СТАЛА НЕНОРМАЛЬНОЙ! — заорала я, глядя ей в глаза. — ИЗ-ЗА ВАС Я ИЗУРОДОВАНА! ИЗ-ЗА ВАС ОН ДАЖЕ НЕ МОЖЕТ КО МНЕ ПРИКОСНУТЬСЯ, ЧТОБЫ Я НЕ ВСПОМНИЛА О МУЖЧИНАХ, КОТОРЫЕ МЕНЯ НАСИЛОВАЛИ! И вы смеете говорить, будто знаете, что я чувствую?! Ничего вы не знаете, блин!

Я дрожала от ярости. Она ничего не знала, она не имела права говорить, будто знает.

— Вы не знаете, что такое повторяющиеся кошмары и панические атаки! Вы не знаете, что такое постоянный страх и неуверенность! Вы не знаете, что такое смотреть на ровесников, живущих жизнью, о которой вы мечтаете, и понимать, что ваша собственная жизнь ничего не значит! Понимать, что, даже если завтра вы умрете, никто об этом не узнает! А главное, вы, блин, не знаете, что значит, когда вас используют! Когда жирные мерзавцы относятся к вам, будто к вещи, которую можно трогать везде. Везде! А вы в это время должны молчать!

Я чувствовала, что сердце сейчас взорвется. Но мне было плевать, я наконец-то выплеснула боль, которую держала в себе шесть лет.

— Потому что… если вы заговорите, он будет вас мучить! Если попытаетесь сбежать, вас найдут и изобьют до полусмерти! — продолжала я, надсаживая горло. — Меня насиловали… Они насиловали меня, и теперь я чувствую себя грязной! Все это из-за вас… Я устала… У меня больше нет сил!

Я на мгновение остановилась, громко всхлипнув.

— А вам всего лишь «жаль»? Из-за вас моя жизнь загублена. Вы уничтожили меня, как и все те мужчины! Вы были единственным человеком, который мог меня спасти, но решили этого не делать! Вы не боролись за меня, хотя я пожертвовала жизнью ради вас!

— Элла, кажется, тебе лучше успоко…

Я бросила свирепый взгляд на ее мужа, оборвав его на середине фразы.

— Я вас ненавижу… Вы не представляете, как я вас ненавижу за все, что вы сделали, — хрипло проговорила я. — Я вам доверяла…

Она избегала моего взгляда, громко рыдая.

— Я ждала вас… все те годы. Перед сном я говорила себе: «Успокойся, Элла, она придет завтра утром». А вы так и не пришли, — повторяла я, вцепившись в колени.

Большим пальцем Эшер погладил тыльную сторону моей дрожащей ладони.

Я повернулась к нему и встретила его успокаивающий взгляд. В этот момент я была счастлива, что он здесь, со мной.

— Мне нет прощения, я знаю… Но я тебя никогда не забывала, — заверила тетя, — и я надеялась, что ты сможешь сбежать… потому что сама я не могла тебе помочь.

От такой наглости хотелось выпустить ей кишки. Я пожертвовала жизнью, чтобы спасти ее, а она даже не попыталась вернуть мне долг.

— Да, я выбралась после многих лет заточения, а вы в это время обустраивали свою тихую спокойную жизнь, — бросила я ей в лицо. — Но я не сбежала. Это было невозможно, я пробовала. Сотню раз. Но он всегда ловил меня.

— Как же ты… как же ты тогда выбралась?

Я вспомнила Рика. Меня спас Рик Скотт.

— Меня выкупили, — сообщила я. — Я перестала быть невольницей Джона. Я его невольница.

Я указала на Эшера, и тетя вытаращила глаза, поняв, что он мой хозяин и я все еще принадлежу тому миру.

Ну… так было раньше.

— И поверьте, хотя первые два месяца он тоже устраивал мне ад, я была просто счастлива, что уехала от Джона… Но это не благодаря вам.

Она начала успокаиваться, утирая слезы.

— Мне плевать на ваши извинения. Нельзя разжечь лесной пожар, а через два дня попытаться залить его бутылочкой воды. Я хотела ответов и получила их более чем достаточно… Я не желаю больше здесь оставаться.

Я встала, Эшер тоже. Невыносимо было находиться здесь, я не хотела слушать, как она лепечет одну ложь за другой. Она вызывала во мне омерзение.

— Я хотела повидать вас, потому что вы оставались моей единственной семьей, — насмешливо произнесла я. — Но, честно скажу, лучше уж не иметь никакой семьи.

С этими словами я вышла из комнаты и быстро зашагала прочь из этого дома. Я слышала, как тетя умоляет меня вернуться, но не обернулась. Как и она когда-то.

Эшер отпер машину, я забралась внутрь и дала волю рыданиям. Тетя разбила мои последние надежды. К такому я была не готова — услышать, как она объясняет, что предпочла бросить меня, а не попытаться вытащить, потому что, видите ли, боялась Джона.

Эшер молча уселся на водительское место.

— Поехали, пожалуйста, — устало взмолилась я. — Не хочу больше оставаться здесь… И не хочу больше никогда сюда возвращаться.

Он кивнул и завел мотор. По щекам катились слезы, пока мы удалялись от этого дома. Теперь у меня точно не осталось семьи. И это было очень больно.

22:00. Аризона

— Ты проснулась? — тихо произнес его хриплый голос.

— Мм…

Глаза жгло. То ли от усталости, то ли от слез. Все слезы я уже выплакала. Голова раскалывалась, все ломило от усталости.

Я протерла глаза и огляделась. В комнате было темно, наступила ночь. Я плакала, засыпая в объятиях Эшера. Сейчас он смотрел на меня сверху.

— Хочешь поесть? — спросил он, подходя к кровати.

— Нет… я не голодна, — пробормотала я, проведя рукой по одеялу.

Он вздохнул и присел рядом. Когда я подняла на него взгляд, он поймал прядь моих волос и намотал ее на указательный палец.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, поигрывая прядью.

— Вымоталась, устала, измучилась, — перечислила я по пальцам.

— А ты знаешь, что все это означает одно и то же? — поддразнил он.

Я закатила глаза, чувствуя, что губы невольно расплываются в улыбке.

— Ты… Ты знал, что она вышла замуж?

Вместо ответа он покачал головой.

— Она расплатилась с долгами за год, Эшер… — вспомнила я.

Он промолчал, глядя на прядь.

Один-единственный год, и я могла бы освободиться.

— Она не стоит твоей жертвы, — проговорил Эшер, устремив на меня стальной взгляд.

Через несколько минут я промолвила:

— Спасибо… что… что поехал со мной. Я без тебя не выдержала бы.

Он насмешливо отозвался:

— Я тоже вряд ли сдержался бы, если бы не ты. Столько раз хотелось их прикончить, что ее, что муженька, просто не сосчитать.

С моих губ сорвался смешок.

— Ты был прав, — признала я, прикрыв глаза. — Плохая была идея поехать к ней.

— Пусть идея и плохая, но тебе это было нужно, — возразил Эшер. — Бывают идеи плохие… но полезные. Ну а так да, я знаю, что был прав. Это не новость.

Прорезавшийся голос его самомнения меня развеселил.

— Можно спросить?

— Да, — ответила я, распахнув глаза.

— Когда ты выложила ей все… о том, что произошло…

Я нахмурилась и посмотрела на него.

— Я только хотел сказать, что… горжусь тобой, — продолжил он, вглядываясь в мое лицо. — Я не знаю, каково это, быть тобой… но я знаю, что ты боролась каждый день и борешься до сих пор… И если честно, я не уверен, что на твоем месте справился бы… Ты настоящий боец, мой ангел.

По моей щеке скатилась слеза.

— Не буду скрывать, иногда хочется залезть в твою голову и понять тебя, чтобы помочь, — улыбнулся он. — Но… я не могу. Так что просто буду осторожным. Я хочу, чтобы… тебе было спокойно со мной, совершенно спокойно, и пусть на это уйдет столько времени, сколько надо, я подожду. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой за свои реакции, когда я к тебе прикасаюсь. Я хочу быть идеальным… для тебя.

У меня перехватило дыхание. Но я знала, что вечером буду плакать не от печали, а от счастья.

— Я не хочу, чтобы ты принуждала себя, и сам не стану тебя принуждать, — прошептал Эшер, не отводя от меня глаз. — Единственное, чего я прошу, — останавливай меня, если будет неприятно. И я остановлюсь. Решаешь ты. Все будет так, как ты захочешь.

Я люблю тебя… Как же я люблю тебя…

— Обещай, что никогда не будешь принуждать себя, мой ангел.

— Я… я обещаю, — пробормотала я. Таких слов мне никогда не говорили, и я была ошарашена.

На его губах появилась улыбка, и он прошептал:

— Ты чудо… Просто чудо.

И я поняла, почему сердце выбрало его. Несмотря на его поведение в начале и молчание в конце, мое сердце знало, что такой Эшер скрывается внутри демона, который служит ему прикрытием.

Я влюбилась в такого Эшера. И наверное, никогда не смогу разлюбить.

Не раздумывая, словно по велению тела, я привстала и жарко поцеловала его. Пусть решает сердце. Он коснулся моей щеки и ответил на поцелуй, отчего внутри все вспыхнуло.

Поцелуй был страстным, словно наши души встретились, через губы дополняя друг друга. Мы словно обменивались чувствами, даря друг другу мгновение покоя: ладони на лице, сбившееся дыхание и сплетенные языки.

От этого восхитительного взрыва в животе затрепетало, и я отпустила Эшера, молча умоляя остановить меня.

Этот поцелуй напомнил наш самый первый, тот, которым мы звали друг друга на помощь. Но теперь наш поцелуй гласил другое. Пусть мозг и запрещал губам произнести «люблю тебя», сердце давало ему это понять… на свой лад.

А может, наши губы в унисон твердили эти слова…

На наш лад.