Невольница. Книга 2

Глава тридцать вторая И снова сомнение

Эшер

15:00. Манхэттен

— Если придется пожертвовать жизнью, чтобы защитить ее, ты это сделаешь. Потому что я без колебаний убью тебя, чтобы спасти ее.

Хэзер стиснула зубы, но промолчала, и я продолжил:

— Меня в здании не будет. Если с ней хоть что-нибудь случится, ты поплатишься, Хэзер.

— Сколько времени тебя не будет? — спросила она, бросив на меня убийственный взгляд.

— Может, час. А еще… я категорически запрещаю тебе говорить с ней о нас или сочинять о наших несуществующих отношениях.

Я подошел к ней, она не шевельнулась. Взгляд она не отводила, и мне хотелось ее прикончить.

— Если я промолчал, это не значит, что я не в курсе или тем более одобряю твои выходки, — сказал я, приставляя ствол к ее челюсти, — и имей в виду, что с некоторых пор мне очень, просто очень хочется разнести тебе череп.

Сглотнув, она покосилась на пистолет.

— Тот факт, что я тебя трахал, не делает тебя особенной ни в моих глазах, ни в чьих-либо других. Оба раза я мог бы отодрать кого угодно.

Я плотнее вдавил ствол и наклонился к ее лицу, прошипев:

— Поэтому советую для твоего же блага не соваться в мою личную жизнь. Но если ты заботишься о моем благе… тогда продолжай в том же духе, потому что мне очень хочется тебя убить. И ты дашь мне прекрасный повод это сделать. Понятно?

Она медленно кивнула. Само послушание.

Паника, отразившаяся на ее лице, вызвала у меня удовлетворенную улыбку. Хэзер знала, что я могу пристрелить ее здесь и сейчас, и не требовалось доказывать, что я вполне на это способен.

— Веди себя хорошо и постарайся избежать глупой смерти, — закончил я и отошел от нее.

Я убрал оружие и надел куртку. Мысль, что вечером я оставлю Эллу одну, выворачивала внутренности, но я не мог взять ее с собой. Мне предстояла встреча с Шоном. В его кабинете.

Хотя что это я? В моем будущем кабинете.

— Когда я смогу вернуться в Калифорнию? — спросила Хэзер после долгой паузы.

Держа в руках ключи от машины, я ответил с порога:

— Как только я вернусь. Машина будет тебя ждать.

Оказавшись в лифте, я нажал на кнопку гаража. Элла сидела у своего терапевта и обещала позвонить в конце сеанса. Я не понимал, чем ей так нравится откровенничать с посторонним в обмен на бабло и советы, которые она могла бы дать себе сама. Но я не имел права высказывать свое мнение на эту тему, а раз ей становилось лучше, видимо, дело того стоило.

Пол был частным психотерапевтом. По словам Киары, среди его пациентов было немало невольниц, потому что он понимал мой мир и не позволял себе ни тени осуждения. Пусть бы только попробовал.

Я задавался вопросом, действительно ли он помогает ей. Я надеялся, что она выздоровеет благодаря ему, что у него получится то, чего не смог сделать я. А я пустил все прахом просто потому, что боялся к ней привязаться.

Кулаки сжались, когда я вспомнил всю ту херню, которую с ней вытворял. Слова моего ангела неотступно крутились в голове, усиливая чувство вины.

Я действительно редкий говнюк.

Я сломал ее, удалив от себя, чтобы защититься самому.

Я мерзкий эгоист.

А уж когда она упомянула Лондон…

Именно там я понял, что она мне небезразлична. Впрочем, нет… я это знал и раньше, но предпочитал все отрицать. Вот только в Лондоне уже не получилось. Тот момент, когда я увидел ее с Кайлом, оказался точкой невозврата. Мне и в голову не могло прийти, что я впаду в такую ярость, хотя сам придумал весь этот дерьмовый план.

Когда она попросила меня лечь рядом, я воспротивился. Я знал, что не усну, а буду смотреть, как спит она.

Это меня успокаивало.

Но… в глубине души я хотел, чтобы она настояла на своем. И она действительно приперла меня к стенке, пригрозив рассказать Дилану, что на самом деле она моя невольница, если я не подчинюсь ее воле.

Я улыбнулся, вспомнив, какой дерзкой она была в тот момент. В тот вечер ей удалось заставить меня ценить ее, не возненавидев те эмоции, которые она во мне пробудила… причем за одну ночь.

Она сказала, что не похожа на Изобел, и я это знал. Она испытывала ко мне чувства, настоящие чувства. И хотя я из тех, кто сомневается во всем, в ней я был уверен. Вот только не был уверен, что достоин этих чувств.

И конечно же, я их не был достоин.

Она догадалась, что я боялся показать свою уязвимость, довериться ей. Точно так же, как боялся довериться другим, потому что терпеть не мог обнажать душу и сердце. Я не любил показывать свою слабость. Но получилось так, что моей единственной слабостью была она.

Я боялся, что она меня предаст, хотя и знал, что она никогда этого не сделает. Только не она.

По всей логике проще всего было открыться ей. Ну… или менее трудно. Я хотел сказать ей все, что она мечтала услышать, но боялся это сделать.

И все из-за этой суки Джонс.

Долго ли еще она будет ждать? Или в итоге ей осточертеют мои мудацкие выкрутасы?

Меня вгоняла в ужас мысль, что по моей вине она решит оборвать те «отношения», которые нас связывали. И это давило на меня, побуждая открыть ей свои истинные чувства и мысли… Однако я не был готов. Потому что знал: когда я это сделаю, я отдамся ей весь без остатка.

Телом, сердцем и душой.

Я буду принадлежать ей.

Как будто я уже не принадлежал.

Я покачал головой и сел в машину. Телефон завибрировал, и улыбка тронула мои губы, когда я увидел фото моего ангела.

«Сфоткай ее и храни в телефоне, если хочешь. Я бы так и сделал. Можно смотреть часами и не палиться», — посоветовал я много лет назад Бену, когда он втрескался в Беллу. И это единственный раз, когда я последовал собственному совету.

Между прочим, только эта фотография у меня и оставалась. Надо бы снимать ее почаще.

— Ты закончила?

— Да, — просто ответила она. — Ты уже в городе?

— Нет, только отъехал. Оставайся внутри, я буду через пять минут.

— Хорошо.

Я дал отбой и рванул с места, не теряя ни секунды. Кабинет был в нескольких минутах. Сначала она хотела пойти пешком, но я совсем не доверял этому городу. И уж тем более после всего, что произошло. Я невольно спрашивал себя, усвоили эти недоумки урок или же все еще собираются ее у меня отнять.

При мысли, что ей могут причинить зло, я вцепился в руль и стиснул зубы. Немыслимо, чтобы она попала к ним в лапы.

Никто этого не сделает. Никто к ней и близко не подойдет.

— Я здесь, — сообщил я, позвонив моему ангелу.

— Иду.

Через несколько секунд она вышла из кабинета терапевта. Слабо улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ, а сердце таяло от ее глаз.

— Как прошел сеанс со стариком, который берет деньги за то, что тебя слушает? — саркастично осведомился я, пока она закрывала дверцу.

Она вздохнула, покачав головой:

— Замечательно. А как прошел твой сеанс с девицей, которой глубоко начхать на мою безопасность?

Я усмехнулся:

— Тоже замечательно.

— Я не чувствую себя в безопасности, когда я с ней, — призналась мой ангел, пристегиваясь.

Я тоже не чувствую, что ты в безопасности, когда ты с ней, мой ангел.

— У меня нет выбора, я бы хотел взять тебя с собой, но на этот раз лучше, чтобы тебя там не было.

Потому что я собираюсь ненадолго заглянуть к твоему говнюку-соседу-цветочнику, по совместительству моему кузену, но ты, разумеется, об этом ничего не узнаешь.

— Я понимаю, и все равно…

— Я быстро, там всех дел на часок. Вернусь к половине шестого. У тебя будет время подготовиться к вечернему собранию.

Она кивнула. Меня ждет сборище мерзавцев, которых подозревают в убийстве. Кайл и Элли приедут, когда завершат задание, а Бену еще три дня сидеть в Калифорнии с Киарой. Сегодняшний вечер закончится или отличной новостью, или ужасной. Я надеялся, что никто не замешан в этом деле: по правде говоря, у меня не было ни сил, ни желания разбираться с этим дерьмом.

Мы быстро приехали на подземную парковку. Я поставил машину и вылез из нее, мой ангел — следом. Она прошла за мной к тому самому лифту, в котором рядом с Эллой у меня ныло все тело.

Мне так хотелось ее поцеловать…

Нет, мне так хотелось ее трахнуть, прислонив к стенке лифта.

Она встала рядом, и я постарался скрыть улыбку, вызванную непристойностями, которые крутились у меня в голове. Но улыбка испарилась, когда я почувствовал, что лифт останавливается на первом этаже. Что за фигня?

Двери растворились, впуская парочку с… коляской. Да блин, только не это.

Элла улыбнулась незнакомцам, что разозлило меня еще больше. Краем глаза я смотрел, как отец семейства нажимает на кнопку… Они жили на шесть этажей ниже Эллы. Когда лифт снова остановился, я ошеломленно вскинул брови. С вежливой улыбкой зашла пожилая дама. И тут случилось страшное. Младенец заканючил.

Судьба ополчилась на меня, как такое возможно?!

Я повернулся к Элле, у нее мелькнула насмешливая улыбка, а у меня уже завяли уши. Срань господня, я ненавижу детей, особенно когда они плачут.

Она достала телефон и что-то набрала на экране. Секундой позже я почувствовал, как завибрировал мой.

От Коллинз:

> Ты чего? У тебя вид… напряженный.

Что случилось?

> Мне хотелось взять тебя, прижав к стенке

этого лифта. Я не напряженный, а злой.

Я улыбнулся, когда увидел, как она выпучила глаза, читая мое послание. Потом подняла ко мне голову, и я пожал плечами.

> А с какой стати мне это скрывать, мой ангел.

> Я имела в виду младенца…

> А… Он мне мешает, как и его родители,

и динозавриха рядом.

> ЭШЕР!

> Я хочу, чтобы ты кричала мое имя и здесь…

но только не в сообщениях.

Она покачала головой и отключила телефон, не ответив, а я приглушенно усмехнулся. С глубоким разочарованием я изгнал из головы обжигающие мысли. Видимо, моим фантазиям сегодня не суждено воплотиться.

Пожилая дама покинула лифт, следом за ней супружеская парочка. Мы наконец остались одни.

Когда двери закрылись, мои инстинкты взяли верх. Я прижал ее к стенке и заглушил губами удивленный вскрик. Она ответила на мой поцелуй, еще крепче ко мне прижавшись. Кровь бурлила от желания, руки обхватили ее обнажившиеся бедра.

Хвала всем богам за то, что сегодня она надела именно это платье.

Она провела пальцами по моему затылку, и я задрожал, набросившись на ее губы. Мне ее не хватало. Сердце бешено билось от ее неровного дыхания, ног, заброшенных мне на талию, ягодиц под моими ладонями.

Охренеть, у меня на нее вставал в один миг, от единственного поцелуя.

— Я хочу тебя… — выдохнул я между поцелуями.

И почувствовал, как она вся закаменела, прижавшись ко мне. Твою мать.

Она замерла, я тоже. Вот херня, я облажался. Черт, черт, черт! Что я за мудак такой!

Но пока я переводил дыхание, ее губы снова приникли к моим. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, кровь вскипела.

Я не смогу долго себя контролировать…

Джинсы становились все теснее, я готов был взорваться. Желание росло и росло. Я хотел ее здесь. Сейчас.

Ее язык встретился с моим, с ее губ сорвался стон, когда мои пальцы нащупали ее сквозь трусики. Наконец я отодвинул ткань и начал ее ласкать.

Она уже вся мокрая для меня… о черт.

— Эшер… мы скоро…

Она прикусила губу, чтобы не очень шуметь, и тут лифт остановился. Я недовольно выдохнул. Мы приехали.

Она отлепилась от меня, все еще в потрясении, поправила платье и волосы, прежде чем выйти лифта.

Мне нужен душ. Ледяной. Срочно.

Манхэттен, час спустя

Я закатил глаза, заметив у здания «КСХ» папарацци, ожидавших появления этого говнюка Шона. Они не только раздражали, но и вставляли палки в колеса. Нужно как-то умудриться забрать себе «КСХ» и одновременно избавиться от этой досадной помехи.

Я в последний раз проверил, работает ли диктофон в часах, которые подарил мне Бен. Добавлю-ка я перчика в семейный вечер, который устрою после Австралии.

Я вылез из машины и зашел в наш центральный офис, который знал вдоль и поперек и который совсем скоро будет принадлежать мне.

Девушки у приемной стойки не обратили на меня внимания. Я кашлянул, и одна из них подняла глаза:

— Здравствуйте, чем могу помочь?

— Где Шон? — спросил я.

— У вас назначена встреча?

Я вскинул бровь.

Я что, похож на придурка, которому нужно назначать встречу, чтобы повидать Шона?

— Мистер Скотт не может принять вас, если не было назна…

— Мне не нужно ничего назначать, чтобы увидеться с кузеном, — рявкнул я, глядя девушке прямо в глаза. — Итак, последний раз повторяю вопрос: где мой засранец-кузен?

Ледяной тон и убийственный взгляд вогнали ее в смятение, и она начала запинаться:

— Я… я сейчас выясню.

Мои челюсти сжались, когда я заметил дерзкий огонек в глазах ее коллеги, которая, не скрываясь, меня рассматривала. Посмей только открыть пасть.

Разговаривая по телефону, девушка поглядывала на меня. Видимо, господину Шону нравилось заставлять себя ждать, а главное — испытывать мое терпение.

Проверив мое удостоверение личности, она сказала:

— Прошу следовать за мной.

Одним из первых моих дел будет повысить тебе зарплату.

Мы зашли в лифт, где уже стояли трое субъектов в костюмах. Вид у них был такой высокомерный, что мне захотелось сблевать, как от длинных монологов Шона, посвященных успеху его компании.

Оказавшись на последнем этаже, девушка направилась в приемную у темной двери кабинета Шона.

Секретарша оглядела меня с ног до головы и неуверенно проговорила:

— У него встреча через несколько минут…

— Его встреча подождет, — заявил я и открыл дверь, наплевав на ее протесты.

И сразу увидел человека, который в высшей степени меня раздражал. Он сидел за письменным столом, который стоил кучу тысяч долларов, и на нем был костюм, такой же выпендрежный, как и вся обстановка помещения.

— У меня встреча через несколько минут, — процедил он, поднимая голову, — и…

Увидев меня, он мгновенно осекся. Я нехорошо улыбнулся.

Ну, здравствуй, Шон.

— Эш? — снова заговорил он, нахмурившись. — Глория, закройте, пожалуйста, дверь.

Я услышал, как позади нас закрылась дверь.

— Не помешал? — поинтересовался я, небрежно оглядываясь.

— Нет, ничего страшного.

— Жаль, — заметил я, поворачиваясь и усаживаясь в кресло напротив. — Очень красивый у тебя кабинет… Компания наверняка в этом году дала солидную прибыль. У тебя тут просто коллекционные экземпляры! Это ведь Поллок, верно?

Я указал на картину, висящую передо мной, и он скрестил руки на груди. Его высокомерные замашки взбесили меня.

— Надо полагать, я и сам неплохо зарабатываю, — гордо заявил Шон.

— Да уж, надо полагать, — пробормотал я, разглядывая сертификаты на стенах.

Свои дипломы он выставлял на всеобщее обозрение с такой же гордостью, как и дорогие вещи, половина из которых наверняка принадлежала мне. Говнюк.

— Итак, чем обязан, Эш?

Он направился к полке с разнообразными бутылками и взял два стакана. Я воспользовался тем, что он отвлекся, чтобы включить запись разговора.

— Как можно приехать на Манхэттен и не повидаться с его королем? — с нескрываемой иронией ответил я.

Он хмыкнул и обернулся ко мне. Я принял стакан, и он уселся на свое место.

— Я почти польщен, — в том же тоне ответил Шон. — А если серьезно… зачем ты здесь?

Я отпил глоток. Бурбон. Сойдет.

— Ты ведь помнишь прошлогоднее собрание по поводу украденных у меня денег?

Он кивнул, отхлебывая из своего стакана. Его лицо вдруг стало отрешенным.

— Ты нашел виновного? — спросил он, глядя в стену.

— Еще нет…

Он повернулся ко мне и вскинул бровь:

— Почему тогда ты со мной об этом заговорил?

— А почему бы и нет? В конце концов, ты же мой кузен… К тому же ты единственный, на ком лежит запрет прикасаться к этим деньгам…

— Совершенно верно, как и на тебе — запрет прикасаться к деньгам «КСХ», — напомнил он, будто я этого не знал. — Я не понимаю, почему ты упорно пытаешься связать меня с той историей, если знаешь, что я не могу прикоснуться ни к единому доллару.

— Если на тебе лежит запрет, это еще не означает… что ты этого не сделаешь.

— Я не ты, я подчиняюсь правилам, — возразил он.

Мне потребовались сверхчеловеческие силы, чтобы не расхохотаться. Гладко врет, ничего не скажешь.

— То есть ты утверждаешь, что не прикасался к доходам моей сети, я правильно понял?

— Именно, — заявил он уверенно. — Я-то не вор, а вот невольницы… Они мошенницы, не стоит им доверять.

Я покачал головой, отпивая из стакана. Он намекал на Элли. Я все еще пытался сдержать гнев, когда он добавил:

— Еще раз повторяю, Эш, не я взял твои деньги. Они мне не нужны. Посмотри на мою империю!

Он воздел руки, и я прикусил изнутри щеку, чтобы не рассмеяться.

— Я знаю, что ты бы не осмелился, — ответил я. — Мы оба поставили свои подписи и знаем, что произойдет, если один из нас нарушит правило.

Он кивнул, словно был согласен с каждым словом. Как любит говорить мой ангел, «не смешите мои тапки».

Кстати… раз уж я о ней вспомнил…

— А ты больше не видел свою соседку? — спросил я.

— Ты говоришь об Элле? Нет… Это в прошлом, — со вздохом признался Шон.

— О, сочувствую.

— И напрасно, я не хотел ничего серьезного, — заговорил кузен, возводя глаза к небу. — Она достаточно красива, чтобы ее трахал кто-то вроде меня… но не настолько, чтобы быть с кем-то вроде меня.

У меня вскипела кровь, и я сжал кулаки на коленях. Я с трудом сдерживался — ярость шептала мне, что надо его придушить и заставить проглотить язык.

Но я не мог выдать себя ради нее. И ради себя.

Ничего, он еще свое получит…

— К тому же, мне кажется, она переехала. Но если она тебя заинтересовала… возможно, я смогу дать тебе ее номерок…

— Ты все-таки сохранил ее номер? Похоже, грызет тебя червячок…

— Я за ней не бегаю, — насмешливо бросил он. — Это она за мной бегает. Снова звонила несколько дней назад.

Ч-что?!

Все тело отчаянно напряглось, пальцы стиснули стакан с бурбоном. Мой мозг, повинуясь страхам, только что нашел идеальный повод поставить все под сомнение. И пока рвалась хрупкая нить доверия к ней, в сознании прокручивались тысячи сценариев, а в мозгу пронеслись миллиарды вопросов.

Она сделала… что?