Новый босс

Глава 39

Слава

Обеденный стол, собранный костлявыми руками Анжелы, с каждым разом выглядит все менее привлекательным: зеленый и с проплешинами, как газон Оружейном переулке. Хорошо, что я два Сникерса с сумку закинула.

— Все такое… здоровое, — силится сделать комплимент мама, обводя глазами огромные тарелки, в которых щуплыми горками ютятся листочки салата.

— Игореше нужно следить за питанием, — объявляет Анжела, укладывая наманикюренную клешню отцу на плечо. — А я уже два года практикую сыроедение. — сморщив щедро напудренный нос, фыркает: — Не понимаю, как вообще можно есть мясо. Это же трупы животных.

Мясо. Боже, как я, оказывается, хочу мясо. Жирный бургер из мраморной говядины и бекона. Или стриплойн средней прожарки с перечным соусом. Охх…

— Ты из жалости к животным себе соболиную доху выпросила? — язвительно грохочет отец. — Сорок с гаком лет лопала зверей и ухом не вела, а как со мной снюхалась на корнеплоды перешла. Как назло, ей Богу.

— О чем она там вещает? — тихо спрашивает Гас, наклонившись.

— Что есть мясо — это плохо. А я так бургер хочу, что сейчас слюной захлебнусь.

Нахмурившись, Гас достает из кармана айфон и тычет пальцем в экран.

— Что ты делаешь?

— Заказываю доставку еды. Моя беременная невеста не будет голодать, если у этой бабищи нет понятия о такте и гостеприимстве.

— Это будет странно выглядеть. — вяло пытаюсь возражать.

— Плевать, как это будет выглядеть, Сла-ва. — отрезает Гас. Открывает приложение и демонстрирует мне картинку огромного бургера. — Такой?

Шумно сглатываю и киваю головой:

— И двойную порцию карамельного лука.

— Ну, расскажете, как докатились до жизни такой? — грозно вопрошает отец, когда мы, наконец, рассаживаемся.

Под тяжестью его взгляда Анжела опускает глаза в скатерть, мама нервно сжимает в руке бокал с водой, а Рафинад начинает грызть губы. И только Зефирка продолжает жеманно улыбаться Гасу, ерзая задницей на стуле. Идиотка.

Меня такой фразой не смутить. Это коронная фишка отца на всех совещаниях: заведомо посеять в головах сотрудников сомнение и чувство вины.

Секунд тридцать за столом царит понурое молчание, после чего демон Игрь вперивает свой демонический взгляд в маму.

— Чего молчишь, Ира? Я думал, кудахтать со своей подружкой начнешь, а ты сидишь как в рот воды набрала.

Его тон слегка смягчается, когда он поворачивается к Анжеле:

— Ну а ты? У моей ошибки молодости интернет-курс «Как взбесить мужика» что ли брала?

— Ты чего говоришь такое, Игореш? — испуганно блеет та.

— А чего? — рявкает отец, — Пытаюсь выяснить, на какой почве вы спелись. Единственное полезное, чему эта разведенка могла тебя научить, так это готовить, но этого, как мы все видим, не произошло. Поэтому спрошу еще раз доступным для женского мозга языком: — Какого хера ты переписываешься с моей бывшей дурой-женой у меня за спиной?

— Матрешка, — теребит меня за колено Гас. — что происходит?

— Будем считать, что Уолдер Фрей достает свой свадебный подарок.

Гас понимающе качает головой и с любопытством продолжает наблюдать за происходящим.

— Мы с Анжелой вместе ходим на йогу, Игорь. — бесстрашно окликается мама. — И я не дура.

— Спорное замечание, Ира. Значит, пока вы пятками до носа доставали, договорились отпрысков своих скрестить, селекционеры херовы?

Анжела возмущенно распахивает рот и, видимо, не придумав в ответ ничего путного, снова его захлопывает.

— Анжела как мать поняла мое желание не отпускать дочь в Америку. — фальцетом лепечет мама. — Тебе этого не понять, Игорь. И мы подумали, что Егору подошла бы такая девушка как Слава. И ездить никуда не надо.

В этот момент я благодарю все высшие силы, что Гас не понимает русского языка. Потому что вряд ди оставил бы без внимания подобную мамину ремарку. Ох, мама Ирина. Любительница причинить добро.

— А говоришь не дура. — хмыкает отец. — Подумали они своим куриными головами. Ты бы за себя сначала думать научилась, а потом за дочь соображала. Анжела то понятно чего суетится — знает, что ей кроме соболя и тачки от меня ничего не перепадет. Вроде тоже умом не блещет, а тут сообразила, как будущее своему прицепу обеспечить.

Прикрыв размалеванный рот рукой, Анжела тихо охает и зеленеет.

— Чего ты стонешь? — сердито смотрит на нее отец. — Ты думала, если я тебе в любви признался, у меня совсем мозг поплыл? Я же не дебил двадцатилетний, чтобы гормоны в голову и мозги на на помойку.

Оставив ее ловить ртом воздух, снова поворачивается к окаменевшей маме.

— А ты, юродивая, куда Ждановой жизнь перекраивать полезла? Мне этот жираф заграничный тоже поперек горла, но я ж их не трогаю. По взгляду его одуревшему видно, что удавится за нее, а этот… — презрительно кривит губы, кивая головой в Егора. — Только пыль в глаза пускать умеет. И что за розовая дрянь на тебе опять одета, а? Что ты вечно баб перещеголять пытаешься?

Пока Егор складывается вдвое и пытается уползти под стол, Гас откидывается на спинку стула и начинает широко улыбаться.

— Я ни черта не понимаю, матрешка, но все происходящее мне очень нравится.

— Игорь, не нужно так разговаривать с моим сыном, — пытается возмутится Анжела.

— Ну он же зовет меня папой, — ухмыляется отец. — И не ты ли мне каждую ночь чистку мозгов проводишь, как Егору не хватает сильной отцовской руки. Так что радуйтесь — папка Игорь решил заняться воспитанием.

Откладывает вилку и снова обводит глазами стол.

— Значит так, зверинец, подвожу итоги. Особо тупым рекомендую записывать, — смотрит на маму и повышает голос: — Что застыла, Ириша, бумажки под рукой нет?

В этот момент я очень благодарна легкому и отходчивому маминому характеру: она может неделями обижаться на мелкие замечания, а такие унизительные оды забывает уже через пять минут.

— Пап, — все же не удерживаюсь, — давай уже полегче.

— Ты капустку жуй, Жданова. Не видишь, я по мамаше твоей соскучился.

Оглушительно хлопнув в ладоши, отец продолжает:

— Итак, резюмирую. Сначала ты, Ира. Мотай на свой китовый ус: узнаю, что ты еще раз в жизнь нашей дочери сунулась, съедешь с Маяковки через неделю и станешь заМКАДышем.

При грозном слове «ЗаМКАДыш» лицо мамы стремительно белеет и дергается. Самый страшный кошмар для центровой москвички.

Отец, тем временем, словно хищник, перегрызший горло одной косуле, переключается на следующую.

— Дальше ты, Анжела. Я тебе денежный расклад без обидняков разложил с самого первого дня: богатой вдовой я тебя не оставлю. Жить планирую долго, капиталы все и и жилплощади отойдут дочери. Если тебя не устраивает — не держу. Десять лет бобылем жил и дальше смогу. С интимом проблем у меня не будет: молодухи нынче развратные пошли. Как Кайен видят, готовы рогатки свои…

— Пап! — рявкаю я. — Давай без подробностей.

Иногда в своей прямоте отец переходит все мыслимые границы.

— В общем, ты поняла. Узнаю, что с бывшей моей шушу-мушу, на массажи и пилатесы будешь на метро кататься. Усекла?

— Теперь ты, сына. — втыкает визуальный мачете в голову Егора. — Двадцать шесть ведь тебе? Пора уже вылезать из-под мамкиной жопы. Так что чемоданы пакуй и квартиру снимай. Понимаю, в центре жилье дороговато, но ты начни по скромному. В Капотне, говорят, хрущевки недорогие.

— Так на работу ездить далеко. — кое-как шевелит скошенной челюстью Егор.

— А! Так ты у меня больше не работаешь. Я тут давеча камеры посмотрел: уж больно любопытный ты. По чужим компьютерам и сумкам шарится любишь.

Уппс. А в офисе-то и правда камеры есть.

Лицо отца свирепеет на глазах, и в сердцах шарахает кулаком по столу:

— Я крыс на дух не переношу. Засудил бы за промышленный шпионаж, да мамку твою ебу. Только из-за Анжелы отпускаю по добру и поздорову. И с этого дня я для тебя не «папа», а дядя Игорь.

Охх. Это просто праздник души какой-то. Добро побеждает зло. Справедливость торжествует. Ура, товарищи.

— Я тебе потом все переведу, — шепчу Гасу в ухо. — Тебе понравится.

— Ну и последнее, — сделав большой глоток воды, отец ставит стакан на стол и смотрит на перепуганную Зефирку. — Я тебя, Кристина, с матерью разлучать не собираюсь, но с этого дня ты перестаешь одеваться как шлюха и берешься за учебу. У меня родная дочь работала и училась в твоем возрасте, а ты только и знаешь, что со своими недалекими подружками чатишься и по кабакам в нарядах проститутки шарахаешься. Не устраивает — каблуки в зубы и дуй за братом в Капотню. Все понятно?

Зефирка активно трясет головой и незаметно пытается подтянуть вырез декольте вверх. В этом момент мне даже ее немного жалко. Хотя нет, не жалко. Нечего моему Малфою глазки стоить.

Воцарившуюся за столом тишину прерывает звонок в дверь.

— Я вроде больше никому пиздюлей раздавать не собирался, — ворчит отец.

— Это доставка еды. — поясняет Гас, отодвигая стул. — Слава захотела бургер.

Мама начинает ерзать на стуле и взволнованно верещит:

— Слава, это же бестактно. Когда все гости…

Мама и ее навеянное советским союзом беспокойство, что подумают другие.

— Замолчи, Ира! — рычит отец. — Хочет дочь бургер — пусть лопает. Как козы сидим, ей Богу. Сам бы заказал, если бы знал.

Гас возвращается в гостиную с пластиковым контейнером и под одобрительным взглядом отца вываливает мне на тарелку булочно-мясную пирамиду.

— Кушай, матрешка. — треплет меня по голове. — С двойной порцией лука как ты и просила.

Не могу больше ждать ни секунды и вгрызаюсь в бургер зубами. Он такой вкусный, что я еле сдерживаюсь, чтобы не захрюкать от удовольствия. Какой чудесный семейный вечер.