Нянечка для соседей

ГЛАВА 11

БЕТ

Остаток дня проходит без происшествий. Я думаю, визит доктора, должно быть, утомил бедняжку Ками, потому что она очень хочет спать. Пока она дремлет, я перебираю коробки, складываю подгузники и стерилизую бутылочки. Когда подходит время ужина, я думаю, что она, возможно, будет готова попробовать что-нибудь твердое, поэтому готовлю яблочное пюре по обычному рецепту. Я сажаю ее на стульчик для кормления рядом со стойкой, и она зачарованно наблюдает, как я чищу и нарезаю яблоки.

Очевидно, запах достаточно соблазнительный, чтобы выманить Сайруса из его спальни. Мужчина выглядит разбитым, его темные волосы растрепаны, а подбородок покрыт щетиной. Он зевает и потягивается, входя на кухню.

— Господи, как вкусно пахнет, — бормочет он, подходя и становясь позади меня, пока я переливаю смесь в миску для охлаждения. Он кладет подбородок на мою макушку, заглядывая мне через плечо, и я замираю. — Что делаешь?

Я прочищаю горло.

— Яблочное пюре. Боюсь, оно не для тебя. Сегодня Ками впервые пробует твердую пищу. Тебе придется самому приготовить себе еду.

Он тяжело вздыхает и наклоняется надо мной, чтобы открыть шкаф над моей головой, вытаскивая коробку хлопьев. Его грудь прижимается к моей спине, горячая и твердая, и мой желудок переворачивается. Он медленно отстраняется, направляясь к холодильнику за молоком.

Я сглатываю, во рту внезапно пересыхает.

— Ты чувствуешь себя лучше?

— Лучше, сладкая?

— Твое похмелье.

Он поднимает бровь, его темные глаза перескакивают на мои.

— У меня нет похмелья.

Мои щеки пылают.

— Ох. Прости. Просто… я подумала, раз ты пришел так поздно, а потом проспал большую часть дня… я подумала, что ты был на тусовке.

Он уклончиво мычит.

— Нет. У меня не похмелье. Просто я ночная сова. — Он наклоняется, чтобы осторожно потянуть Ками за хвостик. — А ты как чувствуешь себя, божья коровка? — тихо говорит он. — Все еще болит? — Он касается ее лба. Она радостно тараторит ему, хлопая в ладоши. — Я посмотрел побочные эффекты в Интернете, — говорит он через плечо. — У нее нет температуры.

Мое сердце тает в груди.

— Я не думаю, что у нее были какие-либо побочные эффекты. Она счастливо проспала большую часть дня.

— Хорошо. — Он выпрямляется, бросая взгляд на миску. — Могу я покормить ее?

— Ты собираешься оставить меня без работы, — говорю я, проверяя температуру.

Он пожимает плечами, кушая кукурузные хлопья.

— Если это первый раз, когда она ест настоящую еду, я хочу участвовать в этом.

— Тогда посади ее на диван.

Он отставляет хлопья, и мы вместе садимся на диван. Я смотрю, как он терпеливо кладет ложкой яблочную кашицу в рот Ками. Она не знает, что с этим делать, и попеременно ест и выплевывает это. Сайрус вытирает ее подбородок, выглядя как любящий отец.

— Ты, кажется, привязался, — замечаю я.

— Как к ней можно не привязаться? Она самый милый ребенок, которого я когда-либо видел. — Он дергает ее за одну из косичек, и она лучезарно улыбается ему, сплевывая яблочное пюре на подбородок. — Очень женственно, — хвалит он, вытирая ее рот.

— Но… разве ты не боишься быть слишком близко к ней? — интересуюсь я. — Что, если результаты покажут что она не твоя?

Он размышляет.

— Я не волнуюсь. Кому бы она ни принадлежала, результат будет тот же.

Я хмурюсь. Что это значит?

Прежде чем я успеваю спросить, в коридоре открывается дверь. Джек, спотыкаясь, выходит из своей комнаты, проводя рукой по своим взъерошенным светлым волосам. Его очки в толстой оправе перекошены.

Я улыбаюсь ему.

— На сегодня закончили?

— Наконец-то. — Он тянет за низ своей футболки. На ней трафаретная печать D20^[12] под словами «Вот как я качусь». Очевидно, это связано с нашим вчерашним разговором. — Что ты об этом думаешь? — Он поднимает бровь.

— Я думаю, ты должен сжечь ее, — говорит Сай непринужденно, поглаживая щеку Ками одним из ушей ее кролика. Она хихикает. — В мусорном баке, в переулке за зданием. Просто сожги ее. Плохо для окружающей среды, но хорошо для человечества.

— Она милая, — честно говорю я Джеку.

Я могу поклясться, что он краснеет. Сайрус потягивается и встает.

— Ну, поскольку божья коровка уже готова ложиться спать, почему бы нам не заказать пиццу и разобрать эти коробки? Я хочу, чтобы сегодня вечером она спала в нормальной кроватке.

Джек кивает.

— Себ должен выйти через несколько минут. Он как раз заканчивает разговор. — Он поворачивается ко мне. — Ты можешь идти, если хочешь. Ты, должно быть, уже устала от нас.

Я качаю головой.

— Я не против остаться еще немного и помочь.

Он хмурится.

— Твоя смена с восьми до семи, верно? Тебе следует идти. Мы справимся.

— Хорошо. Что нужно класть в кроватку шестимесячного ребенка?

Он выглядит озадаченным.

— Просто… матрас, подушка и несколько одеял? Ну и еще ее игрушку? — Он смотрит на Сайруса, который пожимает плечами.

— Матрас и простыня в обтяжку. Никаких подушек. Опасность удушения.

Джек бледнеет.

Сайрус прочищает горло.

— Сколько у тебя стоят сверхурочные, сладкая?

— Примерно также, как и средняя пицца с ветчиной и ананасами. С добавлением сыра.

— Принято к сведению.

Час спустя мы значительно продвинулись вперед. Мы собрали коляску, пеленальную станцию, детскую кроватку и набор выдвижных ящиков, чтобы положить в них одежду Ками. Также, мы уничтожили три пиццы, три пирожных и упаковку пива из шести банок. Я получила больше удовольствия, чем когда-либо за очень долгое время.

— А как насчет одежды и прочего? — спрашивает Джек, пока я пытаюсь разобраться с радионяней. — У нас есть только самое необходимое. У нее даже нет никаких игрушек.

Я подношу монитор ко рту, как рацию.

— Я пойду завтра, если хочешь, — говорю я в трубку. Мой голос, наконец, доносится с другого монитора, и Сайрус с облегчением вскидывает руки. — Ками, наверное, не помешала бы прогулка, которая не включает в себя уколы.

— Можно мне пойти с тобой? — спрашивает Джек. — Я бы хотел выбрать вещи для нее.

Сайрус глубоко вздыхает.

— Джек, клянусь Богом, если ты вернешься с какой-нибудь дурацкой мультяшной рубашкой…

— Она же ребенок. На всех детских футболках нарисованы мультфильмы.

— Тогда какого черта ты их носишь? У тебя задержка в развитии или что-то в этом роде?

— Бет нравятся мои рубашки, — возражает Джек.

Сайрус усмехается.

— Это, наверное, потому, что она привыкла проводить весь день с детьми.

— Это правда, — соглашаюсь я. Джек бросает на меня притворно обиженный взгляд, когда Себастьян входит в комнату. Он смотрит на всех нас сверху вниз с бесстрастным выражением лица, затем фокусирует свой напряженный взгляд на мне.

— Бет, — зовет он. — Можно тебя на пару слов?

Я моргаю. Неужели я уже в беде? Не прошло и суток с того момента, как меня приняли. Кивнув, я передаю отвертку, которую держу в руках, Джеку и присоединяюсь к Себу у кухонного стола. Он смотрит на свои руки, его губы плотно сжаты.

— Мне очень жаль, — тихо говорит он. — За то, что я так разговаривал с тобой ранее.

Я в шоке.

— Эм. Все в порядке.

Он качает головой.

— Нет, это не так. Мне очень жаль. Я не спал два дня, на работе все разваливается, а теперь это.., — указывает он на Ками, крепко спящую в своей новой кроватке. — Я не хотел срываться. Совершенно неуместно так разговаривать с сотрудником. Ты так нам помогаешь, и я тебе очень благодарен.

— Все в порядке. Я уверена, что вся эта ситуация очень напряженная.

Он кивает, поднимая руку, чтобы помассировать висок.

— Это не оправдывает мои действия, но спасибо.

— У тебя болит голова? — спрашиваю я. — У меня дома есть обезболивающее, если нужно.

— Она лишь слегка побаливает. Я в порядке. — Он прочищает горло, поворачиваясь к Ками. — Как ее здоровье?

Я рассказываю ему о назначенной встрече. Он внимательно слушает, задает вопросы, пока я передаю всю информацию, которую дал нам доктор. В какой-то момент он достает свой телефон и начинает делать заметки.

— В целом, — подытоживаю я, — она выглядит как совершенно здоровая девочка. Какой бы ни была ее жизнь до этого, она, похоже, не нанесла вреда ее здоровью.

Его плечи расслабляются.

— Слава Богу, — бормочет он.

Я рассматриваю его. Думаю, я недооценила его. Я была немного сбита с толку, когда он не захотел прийти на встречу сегодня утром, но кажется, что он все равно заботится о Ками. Даже если он убежден, что она не может принадлежать ему.

На столе рядом с его рукой звенит открытый ноутбук, и он автоматически проверяет его. Его лицо напрягается.

— В чем дело?

Он не отвечает, его глаза сканируют экран. Его руки сжимают стол, когда он тупо смотрит на ноутбук, его губы приоткрываются.

Я положила руку ему на плечо.

— Себ? Ты в порядке?

Проходит несколько секунд, затем он резко отстраняется от меня, разворачивается на каблуках и направляется в свою спальню. Дверь за ним захлопывается, шум разносится по квартире.

Сай и Джек немедленно прекращают препираться по поводу детской одежды и поднимают глаза.

— Что случилось? — спрашивает Джек.

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Он только что получил электронное письмо.

Они оба обмениваются взглядами, затем вскакивают на ноги, толпясь вокруг ноутбука.

— А, — говорит Джек, наклоняясь, чтобы изучить экран. — Черт.

Сайрус хватает ноутбук и поворачивает его так, чтобы видеть, его глаза бегают по сообщению. Его губы несчастно поджимаются.

— Так, так, так, — бормочет он. — Кто бы мог предположить.

— Что происходит? — спрашиваю я. — Что-то не так?

— Нет, — говорит Сай, его голос отрывист. — Он получил результат ДНК-теста.

Мой желудок сжимается.

— Она принадлежит Себу, не так ли?

— Стопроцентное совпадение, — говорит Сайрус. — В этом нет никаких сомнений.

Я смотрю на дверной проем, за которым исчез Себастьян, гнев внезапно разгорается в моем животе.

— Ты хочешь сказать, — медленно произношу я, — что этот человек только что узнал, что у него есть маленькая дочь, и просто сбежал? Он не прикоснется к ней, не возьмет ее на руки, не обнимет? Он просто исчез в своей комнате, чтобы поработать?!

Остальные вздыхают. Джек трет глаза. В каждой черточке его тела сквозит разочарование.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорит он. — Мы распаковали почти все и, я думаю, Ками готова ко сну. — Он расправляет плечи, поглядывая на часы. — Тебе не обязательно приходить завтра раньше. Я соберу ее и постучу в твою дверь в девять, чтобы сходить за покупками, хорошо?

Я знаю, что такое конец разговора, когда слышу его. Уверена, ребята хотят немного побыть одни, чтобы обдумать новости. Я резко киваю, встаю и направляюсь к кроватке. Ками уже спит, свернувшись калачиком, но я все равно беру ее на руки, прижимаю к себе и целую в щеку.

Это так несправедливо. Она совсем крошечный ребенок. Она не сделала абсолютно ничего плохого. Она не просила, чтобы ее родили, но ни один из ее родителей все равно не хочет ее видеть. Разве это нормально?

Ками просыпается в моих руках, ворча, поэтому я укладываю ее обратно. Мое горло сжимается от слез, когда я поворачиваюсь к двери, хватая ключи.

Низкий голос зовет меня вслед.

— Бет?

Я оборачиваюсь в дверях. Себастьян стоит в гостиной. Он прочищает горло.

— Сколько ты берешь за ночную смену?

— Прошу прощения? — Мой голос холоден.

— Сколько стоит то, чтобы ты осталась здесь на ночь?

Я качаю головой.

— Нет. Этому не бывать.

— Я удвою твою дневную норму.

— Ты можешь ее даже утроить, мне все равно. Я не останусь на ночь. Ты должен позаботиться о ней сегодня вечером.

Он хмурится.

— Почему? У тебя есть дела поважнее?

Я стискиваю зубы.

— Есть или нет — не твое дело. Ради Бога, ты только что узнал, что у тебя есть чертова дочь. Я не буду помогать тебе игнорировать собственного ребенка. Увидимся завтра.

Он снова зовет меня, но я выхожу в коридор, захлопывая за собой дверь.