Нянечка для соседей

ГЛАВА 46

СЕБАСТЬЯН

Как только мы оба полностью обмякли, мы еще мгновение лежим неподвижно, задыхаясь, прижавшись друг к другу. Мои бедра все еще слегка покачиваются в ней, и она задыхается от каждого крошечного толчка внутри нее.

Я не знаю, что сказать. Уже не помню, когда в последний раз у меня был такой хороший секс. Не уверен, что вообще когда-то был. Я будто под кайфом, эндорфины проникают в меня с такой силой, что голова кружится.

— Бет, — произношу я, и она вся дрожит, зарывшись лицом в подушку.

— Ни хрена себе, Себ, — бормочет она. — Ты — гребаное ядерное оружие.

Значит, для нее все было так же хорошо. Слава Богу. Уткнувшись в ее мягкие кудри, я вдыхаю сладкий яблочный аромат.

— Мой член влечет за собой повсеместную смерть и разрушения?

— Он должен быть в гребаном изоляторе. Сделанном из бетона. Закопанный на глубину пятьдесять футов под землей. Где-нибудь возле ядра Земли, где ни одна бедная, невинная девушка случайно не наткнется на него и не будет оттрахана в клочья. — Она вздрагивает, когда по ней пробегает последний разряд. — Кажется, я умерла. Мою вагину буквально разорвало.

Не сдержавшись, я смеюсь, притягиваю ее ближе, и она расслабляется, прижимаясь ко мне. Немного с опаской, ее маленькие ручки обхватывают мою талию. Мне требуется секунда, чтобы понять, что она делает.

Она пытается обнять меня.

Это так мило, что я не могу не улыбнуться. Я прижимаю ее к себе, переворачиваю на бок, так что мое тело обхватывает ее. Она вздыхает и смягчается, когда я провожу пальцами по ее волосам.

— Не таким я представляла тебя в постели, — пробормотала она.

— Хм?

— Как правило, ты такой напряженный. Но под всем этим ты такой мягкий.

— А что ты ожидала? — Я наматываю локон на палец, тяну его и смотрю, как он возвращается на место.

— Молчаливый миссионерский секс, где ты подсчитывал бы свои толчки и думал о предстоящем налоговом периоде, чтобы расслабиться.

Я кусаю ее волосы, и она смеется. Этот звук яркий, счастливый, и во мне разгорается гордость. Я слышал, как она так смеется с другими. С Джеком, с Сайрусом, и определенно с Ками. Но это первый раз, когда я сделал ее такой счастливой. Мне приятно. Опьяняюще приятно. Я целую ее плечо и начинаю перебирать ее локоны.

Я помню, как Саманта, моя бывшая ассистентка, говорила, что ненавидит свои вьющиеся волосы, потому что не может их расчесать, без того, чтобы они не стали пушистыми. Наверное, она права, потому что чем больше я расчесываю волосы Бет, тем пушистее они становятся, превращаясь в ярко-рыжую гриву вокруг ее маленького лица. Милее этого я еще не видел. Я начинаю распределять локоны по подушке, запутывая в них пальцы.

Бет не замечает.

— Как так получилось, что ты продержался так долго? — бормочет она, целуя мою грудь. — Ты, наверное, слышал, как я трахалась с Саем и Джеком. — Она смотрит на меня сквозь ресницы. — Я специально шумела.

Я фыркаю.

— Я так и думал. В отличие от Сайруса и Джека, мой член обычно находится в конце списка моих приоритетов.

— Бедный член. — Она прячет голову под одеяло. — Не волнуйся, я забочусь о тебе, — шепчет она, наклоняясь, чтобы поцеловать его.

Я хмыкаю и хватаю ее за запястье, притягивая ее, хихикающую, обратно к подушке.

— Я только что узнал, что у меня есть ребенок, через несколько недель я запускаю приложение, а ты — моя сотрудница. Мне показалось, что сейчас не самое подходящее время… принимать в этом участие.

Она кивает, проводя кончиками пальцев по моей обнаженной груди.

— Ммм. Очень ответственно. А сейчас?

— А сейчас… — Я не знаю. Увидев то, как она защищает Ками — защищает меня — заставило задуматься о наших отношениях. Ками любит ее. Джек и Сайрус уже почти влюблены в нее. И она явно заботится обо всех нас. Больше нет смысла скрывать это от нее. — Я думаю, что твое место с нами, — тихо говорю я. — Со всеми нами.

Она застывает.

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Что?

— Ничего, — быстро говорит она.

— Что такое?

— Ничего.

— Бет… — Я собираюсь надавить на нее, но снизу раздается внезапный крик, и я напрягаюсь, садясь.

Бет выскальзывает из постели.

— Думаю, нам пора.

Я следую ее примеру, натягивая брюки и рубашку. Бет поправляет платье, затем идет к зеркалу, чтобы рассмотреть себя. У нее открывается рот.

— Что ты наделал? — восклицает она в ужасе.

Я поднимаю взгляд от своего ремня.

— Что?

— Ты не мог трахнуть меня более незаметно? — Она начинает судорожно перебирать пальцами свои ярко-рыжие кудри.

Я хмурюсь. Мне нравятся ее пушистые волосы.

— Ты выглядишь прекрасно.

Она смотрит на меня.

— Я выгляжу так, будто мой босс только что тянул меня за волосы, пока трахал в своей детской спальне! Что, черт возьми, подумают твои родители?

— Что ты вздремнула. — Я застегиваю воротник. — Я сказал им, что ты устала с дороги.

Она насмехается.

— О да, я уверена, что они в это поверят. Няня очень устала, крича на вас, поэтому решила вздремнуть, а потом ее слегка ударило током, спасибо за прекрасный ужин? — Она качает головой и судорожно оглядывает комнату, ее взгляд останавливается на стопке свернутых плакатов. Она хватает один и снимает резинку, удерживающую его. Я смотрю, забавляясь, как она закручивает волосы в узел.

— Не хочешь забрать и нижнее белье? — предлагаю я. — Мне кажется, это будет лучшим намеком, чем твои волосы.

Она оглядывается вокруг, широко раскрыв глаза, и замечает свои маленькие розовые трусы, свернутые у изножья моей кровати. Она краснеет, поднимает их и пихает мне.

— Положи их в карман, — требует она.

Я чуть не поперхнулся.

— Что?

Она хмурится.

— Я не могу надеть их, я не хочу получить чертову дрожжевую инфекцию. И я женщина, у меня нет карманов. — Поскольку я не двигаюсь, она просто хмыкает, сворачивает их и засовывает в карман брюк. — Если ты не собираешься снимать с меня трусики, прежде чем лапать меня пальцами, то хотя бы постирай их, — бормочет она. — Они стоили сорок фунтов, я не собираюсь их просто выбрасывать…

Я обхватываю ее шею и притягиваю ее к себе еще одним поцелуем. Она вздыхает, прижимаясь ко мне. Я жду, пока она расслабится, затем просовываю руку в ее пучок и снимаю резинку. Ее волосы рассыпаются пушистым рыжим облаком.

— Себ!

Я снова целую ее, а затем направляюсь к двери, чтобы забрать свою дочь. Я чувствую себя легче, чем за последние несколько недель. ГЛАВА 47

БЕТ

К тому времени, когда мы возвращаемся домой, уже наступает вечер, и все устали. Мы с Себом укладываем Ками спать, затем завариваем чай и перебираемся на диван. Я сворачиваюсь калачиком под его рукой, положив голову ему на грудь.

По телевизору Мэри Берри^[37] обсуждает консистенцию теста, а я смотрю, как свет с экрана мерцает на строгом лице Себастьяна. Его слова эхом отдаются в моей голове. «Я думаю, что ты должна быть с нами. Со всеми нами.» Страх разрастается внутри меня, и я яростно подавляю его.

Не помню, когда в последний раз я действительно принадлежала кому-то. И даже не знаю, принадлежала ли вообще. Я не могу поверить в то, что он действительно сказал это. Возможно, он просто был на эмоциях после полового акта.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Что такое?

— Ничего. — Я смотрю на телевизор и вздыхаю. — Этот пирог с мокрым дном навеял на меня грусть.

Он прижимает меня ближе.

— Бет, — рокочет он, и я вздрагиваю, когда низкий гул вибрирует во мне.

Я протягиваю руку и беру его за руку, перебирая его пальцы.

— Не могу поверить, что они так с тобой обошлись, — тихо говорю я. — Мне не верится, что они заставили тебя так ужасно себя чувствовать.

Забавно, но все свое детство я так завидовала другим детям, у которых были родители, дома, братья и сестры. Это все, чего я хотела. Тогда мне даже в голову не приходило, что у кого-то может быть семья, которая причиняет боль.

Он поднимает мою руку и целует костяшки пальцев.

— Не расстраивайся. Это была лучшая поездка к родителям, которая у меня когда-либо была.

— Но…

— Перестань волноваться, — бормочет он. Я открываю рот, чтобы возразить, но он останавливает меня поцелуем. Весьма эффективная тактика. Я впиваюсь в его губы, когда он по-хозяйски прижимается к моим губам, проводя по ним языком.

Входная дверь внезапно распахивается, и мы оба вскакиваем. Сайрус вбегает в квартиру, его волосы торчат вверх, а лицо напоминает гром. На его руках все еще блестят следы детского масла, как будто он не успел помыться. Я хмурюсь и смотрю на часы. Его смена едва началась.

— Сайрус?

Он молчит, снимает ботинки и с шумом бросает ключи на стойку.

— У нас есть выпивка покрепче чертового Карлсберга? — спрашивает он.

Мы с Себастьяном обмениваемся взглядами.

— Я положила бутылку белого вина в холодильник, — медленно говорю я.

Он кивает и бросается к холодильнику, распахивает дверцу и достает вино. Мы с Себом наблюдаем, как он выливает треть бутылки в бокал, выпивает ее и снова наполняет бокал. Он глотает еще одну порцию, потом замирает и смотрит на меня.

— Я ведь могу его выпить?

Я сползаю с дивана и подхожу к нему, кладу руку на его плечо. Он напряжен, все его мышцы вибрируют от энергии.

— Сай, — мягко говорю я. — Что не так? Что-нибудь случилось?

Он отстраняется от меня и делает еще один глубокий глоток вина.

— Эта… эта чертова девчонка… — Он разводит руками в отчаянии. — Слушай. Я привык к тому, что девушки на сцене распускают руки. Им нельзя, мне это не нравится, но я пихаю им в лицо свои сиськи. Поэтому я и ношу носок^[38], на случай, если какая-нибудь озабоченная фанатка решит, что это вполне нормально — стянуть с меня трусы. — Я хмурюсь. Мне не нравится, куда это все ведет. — Это одно, — продолжает он, — но эта девчонка зашла за кулисы, последовала за мной в туалет и буквально вошла в мою душевую кабинку, когда я был с голым задом.

У меня открывается рот.

— Боже мой. Ты в порядке?!

— Я не огорчен. Я просто в бешенстве. — Он ударяет ногой по ножке стола, его челюсть стиснута.

— Она тебя трогала?

— Нет. Я закричал, и охрана быстро подоспела.

Я тянусь к нему.

— Сай, это ужасно.

Он внезапно поворачивается ко мне. Его темные глаза пылают от напряжения.

— Знаешь, почему это меня так разозлило? — требует он.

— … Потому что тебя домогались?

— Нет. Потому что это заставило меня думать о тебе.

Я дуюсь.

— Я думала, тебе нравится, когда я прихожу к тебе в душ.

— Не в этом смысле. — Он вздыхает, проводя рукой по лицу. Он выглядит измученным. — Тебя это беспокоит? То, чем я занимаюсь?

— Боже, мы опять затеяли этот разговор? Нет, меня не волнует, что ты снимаешь свою одежду на сцене.

— Я говорю не о танцах, — настаивает он. — Я говорю о женщинах. Я трогаю женщин. Беру их на руки и подбрасываю. Нахожусь в дюйме от их лиц. Позволяю им натирать мою грудь детским маслом. — Он вытирает рот рукой. — Ты мне нравишься, Бет. И это очень несправедливо — спать с тобой каждую ночь, но при этом позволять другим женщинам лапать меня за член.

— Да, но это всего лишь представление, верно? Хореография. На самом деле там ты не Сайрус, а Рэнди Ромео. Девушки — это просто часть твоей программы. Если бы ты был актером, я бы не злилась на тебя за то, что ты целуешь свою коллегу по сцене. — Он ничего не говорит. Я поднимаю руку и касаюсь его лица, проводя пальцами по линии его гладкой челюсти. — Я ценю, что ты интересуешься моими чувствами. Я понимаю, почему это может беспокоить некоторых людей, но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Мне нравится, что у тебя есть работа, которую ты любишь. Мне нравится, что ты веселишь людей. И мне нравится, что ты приходишь домой ко мне. — Я беру его руку и кладу ее на свое бедро. — И я получаю истинное наслаждение. Я бы никогда не хотела, чтобы ты перестал делать то, что любишь, ради меня.

Его глаза блуждают по моему лицу.

— Я бы так и сделал, — промурлыкал он. — Я останавливался ради Хлои.

— И?

Его плечи слегка опускаются.

— Этого было недостаточно. Она все еще ревновала. Все еще не доверяла мне. Я бросил ради нее всю свою карьеру, вернулся к работе барменом, а она все еще думала, что я, наверное, цепляю девушек в баре. Потому что именно так поступают мужчины вроде меня.

— Она должна была доверять тебе, — честно говорю я. — Я даже представить себе не могу, что ты кому-то изменяешь.

Его темные глаза вспыхивают. Он притягивает меня еще ближе.

— Ты действительно не ревнуешь? — тихо спрашивает он.

Я фыркаю.

— Сай, я видела женщин на этих шоу. Все они пьяные, у большинства из них на лице нарисованы пенисы, потому что они на девичнике, и они всю ночь кричат тебе, чтобы ты вытащил свой член. Не думаю, что там найдется много конкуренток.

Он проводит пальцем по моей щеке.

— Никаких. Никто не сравнится с тобой.

Я вздыхаю, когда он нежно целует меня, его губы горячие и нежные. Его большие руки соскальзывают с моих бедер и опускаются к попке, слегка сжимая ее. У меня был секс менее четырех часов назад, но я все еще чувствую трепет желания между ног. Все, что я хочу сделать, это схватить Сая за воротник и оттащить в ближайшую спальню, но когда он неуверенно приоткрывает мой рот, я все равно чувствую, что что-то не так. Он все еще чувствует себя неуверенно из-за чего-то. И я не думаю, что секс поможет это исправить.

— Раз уж у тебя выходной, — шепчу я ему в губы, — может, ты хочешь куда-нибудь сходить?

Он моргает.

— Что?

Я провожу пальцами по его шелковистым волосам.

— Ты. Я. Сырные чипсы из того сомнительного фургончика на углу и прогулка под луной у реки. — Я оглядываюсь на Себастьяна, который все еще сидит на диване и смотрит на нас, как на эпизод своей любимой мыльной оперы. — Ты не против?

Он кивает, его губы подрагивают, словно он пытается не улыбаться.

— Я думаю, это отличная идея.

Сайрус притягивает меня ближе.

— Ты приглашаешь меня на свидание, Бетти? — мурлычет он.

— Конечно, приглашаю.

Его нос касается моего.

— Почему?

— Потому что у тебя была тяжелая ночь, и я безума от тебя. — Я отступаю назад, сжимая бедра под платьем. — Ну же. Бери пальто. Поехали в город.