Нянечка для соседей

ГЛАВА 13

ДЖЕК

На следующее утро я стучу в дверь Бет ровно в девять утра, очень гордясь собой.

Это были беспокойные несколько часов. Я проснулся в шесть, чтобы покормить Ками, вымыть ее, одеть, попытаться сменить подгузник, испачкаться какашками, снова вымыть ее и одеть, покормить остатками из бутылочки и затем помочь отрыгнуть. Затем я попытался разобраться с коляской, которую Себастьян купил вчера. Она страшно сбивает с толку. Там куча кнопок, винтов и реверсивное сиденье, поэтому я не мог решить, должно ли оно быть обращено ко мне или от меня.

Когда я, наконец, собрал его, то положил Ками внутрь, а затем понял, что не смогу протащить коляску через двери нашего крошечного лифта. В итоге я использовал слинг^[14], чтобы привязать Ками к груди, и покатить пустую коляску вниз по лестнице на этаж Бет.

Может все это и заняло у меня почти три часа, но я справился. И теперь Ками чиста, одета в свой новый детский боди и счастливо прижата к моей груди, дрыгая маленькими ножками, словно лягушка. Я сжимаю ее ногу, когда слышу, как открывается засов, и Бет распахивает свою дверь.

Жар приливает к моим щекам, когда я вижу ее. Она одета небрежно: в джинсы, облегающие бедра, и обтягивающую розовую рубашку. Ее волосы собраны сзади в конский хвост. Она выглядит великолепно.

— Готова идти? — бодро спрашиваю я.

Она кивает, наклоняясь, чтобы поцеловать Ками в макушку. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что ее губы всего в нескольких дюймах от моей груди.

— Привет, хамелеон, — бормочет она. — Ты хорошо спала?

Ками улыбается ей, булькая, и еще сильнее дрыгает ногами.

Бет поднимает на меня взгляд. Ее волосы касаются моей руки, и я сглатываю.

— Ей нравится слинг, да?

Я киваю.

— Я пытался посадить ее в коляску, но затащить ее в лифт было просто невозможно. И я думаю, ей нравится, когда ее так держат. — Я бросаю взгляд на темную комнату за ее спиной. — Не возражаешь, если я оставлю коляску у тебя и заберу ее, когда мы вернемся?

Бет качает головой.

— Нам лучше взять ее с собой.

— Я не против носить Ками на руках все утро.

— Ты перестанешь так говорить, когда ее стошнит тебе на грудь. — Она проходит мимо меня и поднимает коляску, легко складывает ее и засовывает под мышку. Я пристально смотрю. Я даже не знал, что так можно.

Она неловко улыбается.

— Что?

— Ничего. Просто ты действительно хороша в этом.

Она смеется.

— На тебя легко произвести впечатление. — Она поднимает взгляд к потолку, ее красивое лицо становится жестким. — Я полагаю, он не придет?

— Эм, нет. — В последний раз, когда я проверял, Себастьян стоял на коленях у туалета в своей ванной комнате, выплевывая последние восемь чашек черного кофе. Бедняга едва мог держаться прямо, не говоря уже о том, чтобы держать ребенка.

— Он занят, — говорю я ей. — Может, нам стоит уже пойти?

Бет везет нас в детский магазин, расположенный недалеко. Войти внутрь — все равно что войти в другой мир. Очень громкий, ярко освещенный, болезненно красочный мир. Я усиленно моргаю, оглядываясь по сторонам. Повсюду игрушки. Полки переполнены плюшевыми мишками, игровыми наборами и конструкторами Lego. Рядом со входом в магазин вращается детская карусель, на которой играет музыка. Измученные матери толкают по проходам тележки с подгузниками и детскими кроватками. Некоторые из них выглядят слишком беременными, чтобы стоять, у других младенцы или малыши сидят в тележках или привязаны к груди, как у меня. Все вокруг звенит от детских криков, вздохов матерей и раздражающих звуковых эффектов от этих странных светящихся игрушек на батарейках.

— Ух ты.

— Слишком много всего, да? — спрашивает Бет, звуча совершенно невозмутимо. — Одежда вон там. — Она идет впереди, толкая тележку. Я следую за ней, поглаживая спину Ками. Она счастливо извивается, глядя на все эти яркие огни.

— Вот мы и пришли, — говорит Бет, останавливаясь в проходе. — 6-12 месяцев. Эти вещи должны ей подойти.

Я бросаю взгляд на первую стойку. Мое лицо искажается от отвращения.

— Серьезно?

Рядом висят две маленькие футболки: бело-голубая с надписью «МАЛЬЧИК-ГЕНИЙ», напечатанной спереди, и розовая с надписью «Готова Сделать #Селфи», вышитой серебряной нитью.

Бет фыркает.

— О, да. Сексизм начинается с детства.

— Чушь собачья. Я не буду одевать своего ребе… э-э, ребенка в это. — Я иду по проходу, рассматривая другие футболки. «Будущий Босс» для мальчиков, и «Милашка» для девочек. «Я супергерой» для мальчиков и «Рождена, чтобы быть избалованной» для девочек. Я смотрю вниз на Ками. — Я рад, что ты не умеешь читать.

Она моргает, глядя на меня, затем улыбается. Мой желудок скручивает.

— Тебе действительно не нравится это? — спрашивает Бет, просматривая стеллаж. — Думаю, я уже перестала предавать этому значение.

— Это просто кажется неправильным. У Ками уже была более тяжелая жизнь, чем у меня, а ей даже и года нет. Я не могу надеть на нее футболку с надписью «Избалованная принцесса». — Я отодвигаю в сторону еще две футболки. — Или ту, на которой написано, «Я еба…» эм, «Я чертов боец»?

Бет фыркает.

— Возможно, ты захочешь заказать какие-то вещи онлайн. — Она вытаскивает комбинезон. — Что думаешь насчет этого?

Я изучаю комбинезон. Он сделан в виде льва, с пушистой гривой и маленьким хвостиком, торчащим сзади. Это абсолютно восхитительно.

— Его мы точно возьмем.

Вместе мы просматриваем одежду. Оказывается, одежда с животной тематикой, как правило, гораздо менее сексистская, поэтому мы, в основном, придерживаемся ее. Вскоре тележка заполняется рубашками, комбинезонами, юбками и аксессуарами.

— Сайрус убьет нас, — замечаю я, бросая футболку с кроликами. — Он сказал мне вчера вечером, что драгоценные тона лучше всего подойдут к цвету ее лица. — Его точные слова были: «Не смей одевать мою великолепную дочь-полудеси^[15], как белого зануду», но я сомневаюсь, что он также будет в восторге от животного принта.

Бет смеется.

— Может быть, ему стоит подождать, пока она перестанет блевать молоком, прежде чем придираться к ее гардеробу. — Она просматривает другую полку. Я замечаю зеленую футболку с очаровательным мультяшным изображением хамелеона спереди, и мы с Бет одновременно тянемся к ней. Наши пальцы соприкасаются. Искры пробегают по моей коже. Она смотрит на меня, ее глаза темнеют, губы смягчаются, и на секунду я застываю, как вкопанный.

Я помню, как Сайрус, Себ и я начали встречаться с нашей бывшей девушкой Хлоей. В то время я был ужасен во флирте. Я не понимал, когда девушка флиртует со мной. Однажды, через несколько недель после того, как мы официально начали отношения с Хлоей, она разозлилась на меня, и я не мог понять почему. Сай отвел меня в сторону и очень терпеливо объяснил, что она хотела, чтобы я ее поцеловал, а я продолжал отшивать ее.

— Она продолжает смотреть на тебя глазами, говорящими «поцелуй меня», — сказал он. — Чувак, ты что, слепой?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он имел в виду, но в конце концов я понял. И, если я не ошибаюсь, Бет смотрит на меня глазами, призывающими к поцелую.

Пока я смотрю, она сглатывает, ее взгляд на долю секунды скользит к моему рту. Я чувствую желание прикоснуться к ней, будто в мою кожу встроен магнит. Я делаю шаг ближе, слегка наклоняясь вперед…

Она отдергивает руку, как будто я обжег ее, ее щеки краснеют.

— Это, гхм, должно быть достаточно, — заикается она. — Может, посмотрим какие-нибудь игрушки?

Я киваю, потирая затылок. Очень глупо, Джек. Какого черта ей бы захотелось тебя поцеловать? Ради всего святого, у нее есть чертов бойфренд.

— Точно, — говорю я. — Да. Показывай дорогу.

Спустя пару часов, мы наконец добираемся до кассы. Бет помогает выгружать товары на конвейерную ленту. Я не могу наклониться, с Ками привязанной ко мне, поэтому веду ее к ближайшей полке с детскими игрушками, пробегая глазами по всем мягким игрушкам. Я хочу подарить ей что-нибудь, что бы она обнимала. Я очень приревновал, когда увидел, как она прошлой ночью прижималась к кролику Сайруса.

— Давай посмотрим, — тихо говорю я, перебирая плюшевые игрушки. — Сай уже купил тебе кролика, так что их мы отметаем. Мишки — это скучно. — Я замечаю игрушечного льва, втиснутого прямо в заднюю часть полки, и вытаскиваю его, рассматривая. Он мягкий и нежный, с пушистой желтой гривой. Я передаю его Ками. — Что думаешь? Сильный и храбрый, такой же, как ты.

Она хватает и засовывает его хвост себе в рот.

— Думаю, мы нашли победителя. — Я целую ее в макушку и возвращаюсь к кассе, бросая игрушку на ленту конвейера. Ками издает печальный звук, как будто она вот-вот заплачет. Кассирша улыбается, пробивает игрушку и возвращает ее мне. — Держи, дорогая.

Я кладу игрушку в слинг вместе с Ками, и она снова успокаивается, удовлетворенная.

— Здесь много всего, — замечает Бет, когда я протягиваю ей свою кредитную карточку. — Я надеюсь, Себ отплатит тебе все.

— Я и сам не против заплатить. — Я убираю прядь волос Ками с ее щеки. Она хватает мой палец и начинает радостно его жевать. Мое сердце тает. Я почти уверен, что уже влюблен в этого ребенка. — Я куплю тебе столько подарков, сколько ты захочешь, — тихо говорю я ей.

— Дошудабай! — Она что-то лепечет мне, по-лягушачьи дрыгая ногами.

— Всегда пожалуйста.

— Ишбабади!

— Серьезно. Даже не упоминай об этом.

Бет ничего не говорит. Я бросаю на нее взгляд. Она наблюдает за мной, на ее лице написано замешательство.

— Что?

— Разве это не сводит тебя с ума? То, как Себастьян обращается с ней? — Она скрещивает руки на груди, внезапно выглядя уязвимой. — Он должен быть здесь. Он игнорирует собственную дочь. Это неправильно. — Ее голос немного дрожит, как будто она действительно расстроена.

Я глажу львом Ками по ее крошечному уху, заставляя хихикать.

— Себастьян придет в себя. Он хороший человек, просто очень… строгий. У него все должно быть по плану. Он напуган, когда что-то выходит из-под контроля.

— Нет никакого плана, когда дело касается детей. Необходимо справляться с ударами жизни. — Ее губы несчастно поджимаются. — То есть, она даже не твоя. — Она машет на полную тележку. — Почему ты так много для нее делаешь?

Я пожимаю плечами.

— Она невероятно очаровательна. Почему я не должен баловать ее?

Она открывает рот, и я быстро меняю тему.

— Я голоден. Не хочешь перекусить? Я угощаю.