Обретая надежду

Эпилог. Аксель

Сиэтл, штат Вашингтон

Три года спустя…

– Все в порядке, carina, ты справишься.

– Я так устала, – прошептала Элли; ее прекрасное загорелое лицо теперь казалось бледным. Она совсем выбилась из сил.

Я коснулся рукой ее щеки.

– Еще чуть-чуть, малыш. Немного поднатужься, и она будет здесь.

В испанских глазах Элли сверкнула любовь. Она кивнула. Доктор взглянул на мою жену.

– Так и есть, Элли. Еще одно усилие, и ты увидишь свою дочь.

Я взял ее за руку, и Элли крепко стиснула мне пальцы, тужась изо всех сил. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из груди. Элли судорожно вздохнула, и слуха коснулся самый удивительный звук на свете. Пронзительный детский плач.

Когда я увидел, как доктор подхватил на руки крошечного младенца, то ощутил, что меня не держат ноги. Медсестры вытерли малышку дочиста, а потом положили ее на голую грудь Элли.

Жена смотрела на нашу новорожденную дочь, на голове которой уже виднелись черные, как смоль, волосы, и по лицу ее текли слезы. Когда я подошел к изголовью кровати, глядя на своих прекрасных девочек, на меня с огромной силой нахлынуло ошеломляющее ощущение дома, которое я не смог бы описать словами.

Элли взглянула на меня, лицо ее сияло, а на губах расплылась недоверчивая улыбка.

– Аксель… У нас есть дочь, – произнесла она хриплым от усталости голосом.

Не в силах говорить, я наклонился и поцеловал ее в голову, затем нервно прижался губами к щечке дочери. Когда я отстранился, малышка заворочалась в объятиях Элли и, открыв глазки, уставилась прямо на меня… Я поймал взгляд ее темно-карих глаз… и едва устоял на ногах.

Судорожно вздохнув, я не сводил с нее взгляда, и меня пронзил внезапный страх. А достоин ли я, черт возьми, стать ее папой? Заслужил ли я что-то настолько хорошее?

– Она будет обожать тебя, Акс, – поймав мой взгляд, заверила Элли, немедленно остановив поток ворвавшихся в разум пагубных мыслей. – Так же, как и я.

Проглотив комок в горле, я заставил себя расслабиться и сел на кровать. И сжал в объятиях две причины своего существования.

– Ti amo, carina. Sempre, – отрывисто проговорил я и, повернув голову Элли, поцеловал ее в губы.

– Я тоже люблю тебя, querido, – прошептала она в ответ и провела пальцем по красному личику нашей спящей дочери. – Ей нужно имя, – тихо произнесла Элли, но я промолчал.

Я хотел назвать ее лишь одним именем. Отдать дань уважения и удостоить свою дочь этой чести.

Мы просидели так целый час, а потом Элли сжала мне руку.

– Тебе лучше пойти и рассказать всем хорошие новости. Иначе мама с папой скоро полезут на стену.

В голове промелькнул образ матери-испанки Элли, разносившей больничное крыло, требуя впустить ее сюда, и я ухмыльнулся.

– Хорошо, малыш, – проговорил я и, в последний раз поцеловав жену и дочь, направился из палаты в комнату ожидания, где собралась вся наша семья.

Когда я открыл дверь, мама Элли мгновенно вскочила на ноги и бросилась ко мне.

– Аксель, – облегченно проговорила она с сильным испанским акцентом. – Как мои девочки?

Ее красивое лицо весьма напоминало лицо Элли, лишь выглядело более зрело. В ее карих глазах я видел опасение и тревогу.

Не в силах сдержать улыбку, я ответил:

– Прекрасно… чертовски здорово.

Мама Алита разрыдалась и обняла меня за шею. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, посмеиваясь над ее откликом на чувство облегчения. Алита и Гейб стали мне родителями. Они никогда не осуждали меня, просто приняли как мужчину, которого любила Элли, и относились ко мне, словно к сыну. Они были просто прекрасными свекром и свекровью, а их дочь – идеальной женой… И они обожали Остина и Леви.

– Она тебя ждет, – сказал я.

Миг спустя Алита помчалась по коридору, практически вбежав в родильную палату. Я слышал, как она что-то счастливо кричала всю дорогу.

Гейб, папа Элли, подошел ко мне и пожал руку.

– Поздравляю, сынок. Добро пожаловать в клуб «Папа дочери». – Он рассмеялся, словно это была какая-то особая шутка. А потом притянул меня к груди и, похлопав по спине, прошептал: – Удачи.

Когда он ушел, мне под ноги внезапно бросились два карапуза. Я наклонился, чтобы подхватить их на руки.

– Zio Акс! – воскликнул Данте, его пухлые щечки раскраснелись, а зеленые глаза казались огромными.

– Привет, приятель, – проговорил я и поцеловал его в щеку. Он хихикнул, но тут же Тейлор хлопнула меня по лицу, тоже требуя внимания. – Я тоже, дядя Акс. Я тоже хочу поцелуй!

Смеясь, я чмокнул ее в щеку, и она оттолкнула руку Данте, заставив того нахмуриться.

– Ладно, ладно, мисс, довольно, – строго сказала Молли и взяла дочь у меня из рук, но прежде коснулась губами моей щеки. – Поздравляю, милый. Не могу дождаться встречи с ней.

Лекси шагнула вперед и взяла у меня сына, который все еще смотрел на Тейлор. Глядя на это, Лекси покачала головой и радостно мне улыбнулась. Наклонившись, я поцеловал ее в щеку.

– Я так рада за тебя, Акс, – сказала она.

Следом подошел Роум и протянул руку:

– Поздравляю, Акс, – произнес он и стиснул мою ладонь. – Позаботься о них, ладно?

Я кивнул, и он отошел. Отношения между нами никогда окончательно не наладятся, но, по крайней мере, мы миновали стадию желания убить друг друга и могли находиться в одной комнате… даже ладить, в некоторых обстоятельствах.

Я искал взглядом Леви и Остина. Они вместе подлетели ко мне и одновременно обняли за шею. Смеясь, я тоже сжал их в крепких объятиях.

– Auguri, fratello!⁵² – сказали они и отошли, счастливо и гордо улыбаясь.

За плечом Леви я увидел его девушку, Элси. Она подошла и обняла меня за талию.

– Рада за тебя, Акс, – произнесла она, и я рассмеялся, глядя на ее милое личико со светлыми волосами.

– Спасибо, Элси. Ну? – спросил я. – Кто хочет познакомиться с моей дочерью?

Все друзья и семья направились в родильное отделение. Данте и Тейлор снова оказались у меня на руках.

Моя прекрасная дочь покорила всех за считаные секунды.

________________________________

52 - Поздравляю, брат (ит.).

* * *

Наступила ночь. Я сидел и смотрел на жену, спящую на больничной кровати, а потом поцеловал ее в щеку. Элли пошевелилась и чуть приоткрыла глаза. Я держал дочь на руках, и малышка не сводила с меня карих глаз.

Элли подняла руку и запустила ее в мои длинные волосы.

– Ты в порядке, папа?

Я улыбнулся и взглянул на нашу дочь.

– Прекрасно, carina. Чертовски здорово, – прошептал я.

Я посмотрел на дверь, чувствуя необходимость подышать свежим воздухом. Элли, должно быть, прочитала это по моему лицу.

– Иди, малыш, покажи ей ночное небо.

Я склонил голову набок и проговорил:

– Я люблю тебя, Элиана Карилло.

Сонно улыбаясь, она пробормотала:

– Я тоже люблю тебя, Аксель Карилло. Ты – все мое сердце.

В последний раз поцеловав ее в голову, я направился к двери. И только собирался выйти, как Элли прошептала:

– Тебе нужно выбрать имя, папа. Твоя дочь не может навечно остаться Малышкой Карилло… И, кажется, я знаю, как бы ты хотел ее назвать. Но ты еще не набрался смелости их спросить, правда?

Я на мгновение закрыл глаза. Как всегда, жена слишком хорошо меня знала.

Глядя на свою дочь, завернутую в розовое одеяльце, я глубоко вздохнул и зашагал к выходу. В коридоре стояла тишина. Я направлялся в частный сад гинекологического отделения. Когда я подошел к посту медсестер, старшая из них, которая присматривала за моей маленькой семьей, подняла глаза, и лицо ее расплылось в улыбке.

Я показал повязку на руке, которая электронным образом соединялась с биркой на лодыжке дочери. Она сообщала медсестрам, что я отец малышки.

– Она не отключится, если я войду в местный сад? – Я указал подбородком в сторону двери.

Медсестра покачала головой.

– Нет, вы можете туда пойти. Он огорожен изгородью и под охраной. Так что сигналы тревоги не сработают. Ну, если вы не надумаете отрастить крылья и улететь.

– Нет, никаких крыльев, – ответил я и зашагал вперед.

Держа на руках своего ребенка, нашу с Элли дочь, я чувствовал, будто происходящее нереально. Я то и дело поглядывал на малышку, дабы убедиться, что не сплю. Что это все, и моя жизнь, не просто один чертовски хороший сон, от которого не хотелось просыпаться.

И я понятия не имел, как, черт возьми, грешник вроде меня заслужил все это.

Когда я открыл дверь в сад, расположенный на крыше, меня окутала летняя ночь, кожи коснулся теплый воздух. В этот час в маленьком частном саду никого не было, поэтому я двинулся к клочку травы и сел, прислонившись к стене. Держа дочь на руках, я поднял взгляд к ясному ночному небу. Сегодня все звезды были на месте, и по губам расплылась ностальгическая улыбка.

Я посмотрел на малышку. Дочка сморщила носик во сне. Проведя пальцем по ее щечке, я открыл рот и запел:

– Dormi, Dormi, O Bel Bambin…

Раскачиваясь взад-вперед, я тихонько пел итальянскую колыбельную, как много лет назад с Леви. Вызванные словами песни, из глаз катились слезы, которые я не смог сдержать.

Она была моей. Это спящее совершенство стало лучшим, что я создал в своей жизни.

Услышав, как открылась дверь в сад, я выпрямился, вытирая глаза, и увидел входящих Остина и Леви. Довольный Данте сидел на руках у Остина.

– Какого черта вы все еще здесь делаете? – хрипло спросил я. Было, по меньшей мере, часа два ночи. Я указал подбородком в сторону Данте. – И почему он до сих пор не спит?

– Он отказался уходить, разбушевался, когда Лекси попыталась забрать его у нас. Я не возражал, он все равно не спит. Он чертов кролик-«энерджайзер», – пошутил Остин, качая головой, но еще крепче сжал сына в объятиях.

Данте хлопнул Остина по щекам.

– Крол… кроли-ик… энер… – чертовски мило попытался повторить он.

Остин игриво кивнул сыну.

– Да, так и есть. Кролик-«энерджайзер».

Данте, запрокинув голову, взвизгнул от смеха, и мы все тоже рассмеялись.

Остин сел рядом со мной на сухую траву. Данте примостился у него на коленях, зачарованно глядя на мою дочь. Леви опустился с другой стороны от меня и обнял за плечи.

– Ты же не думал, что мы уйдем, правда?

Чувствуя, как сжалось в груди, я собрался ответить, но Остин вдруг проговорил:

– Мы твои братья, и уйдем только вместе с тобой. Ты же знаешь это, Акс.

Прочистив горло от сдавивших его эмоций, я взглянул на спящую дочь, которую держал на руках, и спросил:

– Как вы узнали, что я здесь?

– Ты прошел мимо нас, Акс. Ты пристально смотрел на свою дочь и не заметил, что мы сидели прямо перед тобой.

Данте наклонился и взглянул на мою дочь, а потом, скривив розовые губки, посмотрел на меня.

– Как ее зовут? – спросил он в своей очаровательной детской манере. И выглядел при этом чертовски мило.

– Да, Акс, – поддержал его Леви. – Как ты назовешь нашу племянницу?

Взглянув на спящую дочь, я затерялся в ее прелестном розовом личике и проговорил:

– Мне бы хотелось назвать ее Кьярой.

После моих слов повисла тишина, и я напрягся. Я не знал, понравится ли братьям, если я назову дочь в честь нашей мамы.

Но потом, подняв взгляд, я заметил, что они смотрели на меня со слезами на глазах.

– Акс, – срывающимся голосом произнес Леви. – Мама бы чертовски гордилась, что твоя дочь носит ее имя. Я могу лишь представить, как бы счастлива она была, если бы сейчас оказалась здесь.

– Да, – сдавленно проговорил Остин. – Мама сейчас смотрит на нее сверху вниз и улыбается, Акс. Очень широко. – Остин посмотрел на мою дочь. Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Кьяра, – ласково сказал он, и Леви подхватил:

– Маленькая Кьяра Карилло.

Мы впятером какое-то время сидели в тишине. Сердце переполняли эмоции. Взрослые были просто не в состоянии говорить. Но Данте вдруг указал на небо и проговорил:

– Папа… большая звезда!

Остин рассмеялся над сыном, прервавшим такой трогательный момент, и прижал его к груди, взъерошив темные волосы.

– Si, Данте. Большая звезда. Le stelle grande, – повторил он по-итальянски.

Данте посмотрел на губы Остина и произнес:

– Lee stel ee gan de.

Услышав, как Данте пытался говорить по-итальянски, мы рассмеялись.

– Bene! – сказал Остин, щекоча сына, и Данте начал хихикать. – Molto bene!⁵³

Повернувшись к Леви, я увидел, как он украдкой поглядывал на звезды. Похоже, он совсем не помнил, как много лет назад смотрел вместе со мной и Остином в ночное небо. Он был тогда слишком мал. Но сейчас парень разделит все это с нами.

Бережно держа дочь на руках, я закрыл глаза, глубоко вздохнул и прислонился спиной к стене.

– Остин, расскажи нам про эти звезды, – попросил я.

Остин взглянул на меня, и я увидел, как в ответ на мою просьбу блеснули его глаза. Мы занимались этим, лишь когда были детьми, пытаясь сбежать от жестокого отца.

Остин осторожно усадил Данте к себе на колени, и тот взвизгнул от возбуждения. Малыш уставился в ночное небо.

Я повернулся к Леви.

– Взгляни вверх, Лев.

Леви только покачал головой и улыбнулся, а потом откинулся назад и посмотрел на небо.

Остин указал на три звезды, выстроившихся в ряд.

– Эти три звезды называются Поясом Ориона. Они стоят все в ряд, поэтому созвездие легко опознать. Видите?

Я слушал, как Остин рассказывал про одно созвездие за другим. Данте и Кьяра теперь тоже приобщились к традиции Карилло. И по мере того, как шли минуты, меня все сильнее охватывало чувство покоя и умиротворения.

Мы все преодолели.

И сейчас втроем смотрели на звезды, как и много лет назад.

Мы были мальчиками Карилло. Тремя братьями, рожденными в хаосе и боли. Пережившими трагедию и потерю. Связанными узами крови и нерушимой, безоговорочной любовью, до самого конца.

И я не сомневался, что там, в небесах, мама-ангел с улыбкой на лице и гордостью в сердце наблюдала за своими сыновьями.

___________________________________________

53 - Очень хорошо! (ит.).

Конец