Опасная игра леди Эвелин

Глава 10

— Миледи...

Я вышла из своего укрытия, услышав, как меня позвал Беркли. К тому моменту дворецкий покинул спальню, и мы вновь остались наедине. Граф сидел на кровати, широко расставив ноги, и упирался в бедра локтями. Он одарил меня тяжелым взглядом исподлобья, который я постаралась проигнорировать.

Никто из нас не был рад, что я застала нежданный визит герцога Саффолка. И подслушала их разговор.

— Как вы... почему вы здесь?.. — спросил Беркли неразборчиво.

Я вздохнула.

— Я услышала ночью шум. И нашла вас в саду. Вы... лежали там, — я обхватила ладонями плечи. — Потом, уже в спальне, вы потеряли сознание, а я... — горло свело внезапной судорогой. — Я решила смыть с вас кровь и, наверное, задремала...

Я на миг умолкла, осознавая, насколько неловкой выглядит эта сцена.

Беркли медленно опустил подбородок, глядя на свои сбитые костяшки, а потом дотронулся пальцами до рассеченной брови и опухшей скулы. Я делала ночью примочки, но, наверное, они не слишком помогли. Я уловила, как он криво усмехнулся.

— Вы часто деретесь в том клубе? Поэтому вы знакомы с Эзрой? — я скривилась, когда произнесла его имя.

Мысль о подпольных боях пришла ко мне ночью, когда я протирала его лицо. Я оказалась к нему очень близко и смогла разглядеть множество маленьких отметин и тонких, давно затянувшихся шрамов. Далеко не впервые его били по лицу. И далеко не впервые бил кого-то он сам. У него и нос был сломан несколько раз, я увидела характерную горбинку.

Сложить одно с другим дальше оказалось несложно.

— Меньше знать — крепче спать, миледи, — оборвал меня Беркли. — Поверьте... вам же лучше.

Он хотел сказать это высокомерно, но получился измученный, лишенный сил рык. Все-таки раны давали о себе знать, и упорное нежелание показаться слабым выжимало из графа последние остатки.

Я глубоко вздохнула, подавив раздражение.

— Вам нужно уходить... пока вас не… увидели здесь... — сказал он.

И вот с этим я могла согласиться. Уйти мне нужно было еще ночью.

Беркли встал и, прижав к правому боку ладонь, дохромал до двери. Движения у него были скованными, он все делал через силу. И через боль. Его жестоко избили накануне.

Как человек может добровольно позволять с собой такое творить? Как может творить такое с другими?..

Когда он позвонил в гонг, который вызывал дворецкого, я дернулась, словно ужаленная.

— Что вы делаете? Меня никто не должен видеть!

Беркли повернулся и смерил меня холодным взглядом.

— Я бы вывел вас сам, — пробормотал граф сквозь зубы, пережидая очередную вспышку. — Но не дойду... Хилл предан мне. Он не выдаст.

— Но… — начала я, однако замолчала, увидев, как он повторно заводит руку за спину, словно от острой боли.

Он ссутулился, белея лицом, и мне стало стыдно за свой протест.

— Хорошо, —произнесла я и замолчала.

Беркли коротко кивнул и опустил взгляд. На несколько томительных секунд повисла тишина, прерываемая лишь моим напряженным дыханием да тихим скрипом досок под его шагами.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала я чуть слышно, а потом прикусила язык, понимая, что вряд ли мои слова что-то изменят.

Граф ничего не ответил. Я видела, как с губ у него чуть не сорвалось проклятие — едва ли не физически ощущалось, насколько ему больно. Ему срочно нужен покой и доктор, но, судя по всему, он не собирался никого вызывать, чтобы не поднимать шум.

В этот момент открылась дверь, пропуская Хилла. Он выглядел невозмутимым и даже бровью не повел, когда заметил в спальне меня. Лишь прошелся обеспокоенным взглядом по своему хозяину и почтительно поклонился.

— Милорд, вы вызывали?

— Хилл… — голос графа звучал хрипло, — выведите леди… на улицу, к выходу для прислуги. Чтобы никто… не видел.

— Разумеется, милорд, — коротко ответил Хилл, и его равнодушный взгляд скользнул по мне. — Прошу, миледи. Следуйте за мной.

Беркли отступил назад, прижимаясь плечом к дверному косяку, чтобы пропустить меня в коридор. Я мельком посмотрела на графа: боль исказила его черты, но он лишь сжал губы, отказываясь показывать слабость.

Я поспешила выйти из комнаты, следом за Хиллом. Но в последний миг оглянулась: Беркли стоял в дверях, все так же держась ладонью за правый бок, и смотрел мне вслед.

Стараясь не привлекать внимания, мы спустились по узкой лестнице, которая вела к какой-то полутемной галерее в задней части особняка, и вышли к небольшой боковой двери. Хилл открыл ее ключом и жестом указал мне на выход во внутренний дворик.

— Отсюда вы сможете дойти по тропинке до флигеля, — проговорил он, избегая смотреть мне в глаза.

— Благодарю вас, — я кивнула, подавив желание сказать что-то в свое оправдание.

Я пробралась через сад во флигель и, лишь оказавшись в гостиной, сумела выдохнуть.

Кажется, остатки моей чести были спасены.

Главное теперь, вычеркнуть из памяти это утро. И то, в каком виде я предстала перед графом... И то, в каком виде был он сам, и как накануне я беззастенчиво разглядывала мужчину, его грудь, и плечи, и ключицы, и жилку на шее, и кадык...

В гостиной на чайном столике меня дожидалась записка от дедушки.

«Моя дорогая,

Ты так крепко спала, что не отозвалась на мой стук, и я не стал тебя будить. Отправился на встречу с нашим поверенным, надеюсь, вернусь после обеда.

Твой дедушка».

Я порадовалась и тут же этого устыдилась. Но мне было необходимо это тихое утро в одиночестве, чтобы привести в порядок себя. И свои мысли.