Опасная игра леди Эвелин

Глава 17

Леди Эвелин

Граф Беркли не ответил мне ни да ни нет на мое желание посетить театр, когда там будет Эзра.

— Посмотрим, — сказал он на прощание и сбежал.

С того вечера прошло пять дней. Время в постели тянулось мучительно медленно, но сестра Агнета оказалась очень строгой сиделкой и никуда меня не выпускала и не позволяла ничего делать, кроме как спать, есть и пить чай с ней и дедушкой.

Его я почти не видела — вместе с поверенным они пытались подыскать для нас новый дом, но стеснение в средствах накладывало свои ограничения. Дедушка спешил. Ему тяжело было смириться с тем, что мы жили в доме герцога, пусть даже это и было связано с тем, что нам — мне — угрожала опасность. Но его гордость была задета.

Спустя почти десять дней после удара по голове сестра Агнета сочла меня достаточно здоровой и ослабила свой строгий надзор.

И в первый же вечер, как я спустилась в гостиную к ужину, столкнулась в коридоре со взъерошенным Мэтью Миллером. Выглядел он так, словно в последний раз спал в тот день, когда на меня напали в грязном переулке. Под глазами залегли глубокие черные синяки, сюртук был измят, нашейный платок повязан криво и косо, манжеты были испачканы...

— Леди Эвелин, — пробормотал он и остановился, прижимая к себе огромную стопку смятых документов. — Как вы себя чувствуете? Вам лучше?

Он извинялся передо мной уже не меньше дюжины раз. И всякий раз, когда мы ненароком сталкивались, выглядел невероятно смущенным.

— Я себя очень хорошо чувствую, — я ободряюще ему улыбнулась.

Стопка в его руках притягивала мой взгляд.

— Куда вы так спешили? — спросила я как можно непринужденнее.

Когда я сошла с лестницы, Мэтью буквально бежал по коридору.

— Задания от лорда Беркли не ждут, — он нервно дернул щекой и улыбнулся.

— Это связано с делом Джеральдин? — в моих глазах зажегся огонек.

Граф Беркли упрямо избегал встречаться со мной после того столкновения в части особняка, где жили слуги. Я была уверена, что он тщательно следил, чтобы случайно не оказаться одновременно со мной в коридоре или библиотеке — в те редкие минуты, когда сестра Агнета разрешала мне покинуть постель.

Но теперь этому наступил конец. Сбежать от меня в столовой у него не выйдет.

— Да, — Мэтью тем временем вздохнул и поудобнее перехватил документы, — я опрашиваю родственников и знакомых других девушек, которые пропали, пока лорд Беркли осаждается неприступную миссис Фоули.

Мои брови поползли наверх сами собой.

— Осаждает миссис Фоули?.. — переспросила я едва слышно.

Мэтью лишь недовольно кивнул. Странно, я думала, что он станет все отрицать, но, кажется, в душе у него давно накипела потребность выговориться.

— Вы же к ужину спустились? — спросил, окинув меня внимательным взглядом. — Давайте пройдем в малую гостиную. Вам вредно стоять, да и мне неудобно все это держать...

Я подавила усмешку. Мужчины. Через мою слабость пытался спрятать свою, ведь я вполне комфортно чувствовала себя на ногах, и это его руки оттягивала высокая, тяжелая стопка. Но, конечно же, я покорно прошла в гостиную, желая услышать все о расследовании, что Мэтью вздумает рассказать.

— Миссис Фоули отказывается с нами говорить — с лордом Беркли и со мной. Мы уже несколько раз пытались, и в одиночку и вместе, но эта женщина... словно крепость, которую мы взяли в осаду, но никак не можем захватить.

Что за виртуозные сравнения!

Беркли мог попросить моей помощи. В тот раз мы навещали миссис Фоули вместе, и встреча прошла мирно. Не было никаких проблем, она нам все рассказала и даже показала записку, якобы написанную Джеральдин.

— Чему вы усмехаетесь? — вскинулся Мэтью.

— Вашим методам, — тут я не стала утаивать свои мысли. — Вы сравнили бедную женщину с крепостью, а свои настойчивые попытки поговорить с ней — с осадой. Я не удивлена, что она отказывает вам в визитах.

Он громко, рассерженно цокнул языком, но возразить по сути не смог.

— Не так уж сильно мы осаждаем, — все же пробормотал насупившись. — Уже несколько дней не трогали, не до того...

— Чем же вы заняты?

— Я — опросами этими! — в сердцах воскликнул Мэтью громче, чем полагалось. — А чем лорд Беркли — и не знаю даже. Он стал очень скрытен после того, как мы нашли...

Я подалась вперед, и именно в этот момент он опомнился и прикусил язык. Сделал странный жест, словно перелистывал страницу книги.

— Впрочем, неважно. Я, как уже сказал, бьюсь с другими делами о пропаже женщин.

С трудом проглотив разочарование, я кивнула. Что же. Глупо было надеяться, что Мэтью выболтает мне все секреты... Но кое о чем он все же мне рассказал. Удивительно, но мое молчание лишь его раззадорило.

— Бесполезное занятие, на самом деле. Его светлость, верно, хочет наказать меня за мою беспечность с вами, — угрюмо вздохнул Мэтью. — Вот и поручил эти скучнейшие бумажки мне. Уверен, никак они не связаны с пропажей вашей подруги. Там и общего-то ничего нет. Все девушки из обедневших семей, нетитулованные дворянки. Вот и все. Работали, но занимались совсем разным: гувернантки, преподавательницы музыки, этикета. И еще две — машинистки…

Мэтью взъерошил ладонями волосы на висках, а я прикусила губу.

Это был мой шанс.

— Быть может, вам пригодится свежий взгляд? — спросила я со всей возможной доброжелательностью. — Порой, когда долго занимаешься чем-то один, то внимание рассредотачивается... смотришь в книгу и даже букв не видишь! — я всплеснула руками и легко рассмеялась.

Мэтью посмотрел на меня с заинтересованностью.

Отлично!

— Лорд Беркли велел вас больше и на шаг к делу не подпускать, — вяло возразил он.

— Вы и не подпускаете, — я пожала плечами. — Всего-то покажете мне старые, архивные дела. Я же в особняке буду их читать, никуда из библиотеки не денусь...

— Ну, не знаю... — с сомнением протянул он, но я видела: мою наживку мистер Миллер заглотил.

Мы поговорили еще немного, и в конце Мэтью согласился, притворившись, что оказывает мне огромное одолжение. Я была не против. Что угодно, лишь бы занять себя чем-то полезным. Чем-то, что поможет Джеральдин. И чем-то, что прогонит мою тревогу и страх, которые я ощущала теперь почти ежесекундно.

— Обещайте, что ничего не станете предпринимать самостоятельно, — поучал меня Мэтью. — Впрочем, не думаю, что вам удастся найти в них что-то сто́ящее... Я изучил все вдоль и поперек, — прибавил он с важным видом, и я кивнула.

— Конечно. Едва ли.

Тогда я еще не знала, что ошиблась.

Что найду гораздо большее, чем просто «сто́ящее».

Ужинали мы вчетвером: я, дедушка, Мэтью и сестра Агнета. Беркли не было: дворецкий Хилл объявил, что Его светлость задерживается по каким-то делам. Уже глубоким вечером, когда дедушка поднялся к себе в комнату, мистер Миллер уехал домой, а я и сестра Агнета коротали время в малой гостиной: она — за вязанием, а я — за чтением, громко хлопнула входная дверь.

Грохот был оглушительным, а через несколько секунд в дверном проеме мелькнула тень: Беркли промчался мимо по коридору, даже не заглянув в гостиную, и вскоре на лестнице послышался быстрый стук его шагов.

Сестра Агнета поджала губы и, недовольно покачав головой, проводила графа обеспокоенным взглядом

— Горячий нрав его однажды погубит, — сказала она. — Всегда таким был. Другого такого упрямца не сыскать! Помню, когда их наказывали в кадетском корпусе, я ему говорила: "Ричард, повинись, попроси прощения". А он — ни в какую! И ходил наказанным дольше всех. Так и с отцом своим сейчас... Пошел против Лорда-канцлера — уму непостижимо!

В сердцах она всплеснула руками и задела клубок, что лежал у нее на коленях. Тот упал на пол и подкатился к моему креслу, и я поднялась, чтобы поймать его и вернуть сестре Агнете.

— Спасибо, милая, — сказала она чуть сдавленным голосом. — Вы уж не злитесь на меня, совсем старая стала, вслух ворчать начала.

— Я не злюсь, что вы, — я улыбнулась и, помедлив, погладила ее по руке.

С появлением сестры Агнеты дышаться мне в особняке стало намного легче. Слуги держались все время отстраненно, экономка миссис Уилсон, отчего-то невзлюбившая меня с первой минуты, по-прежнему пропускала мои немногочисленные просьбы мимо ушей. Если бы не забота и уход сестры Агнеты, в постели я провела бы гораздо больше времени.

— Вы сказали, лорд Беркли пошел против Лорда-канцлера... Что это значит?

Возникло ощущение, что я пролежала в спальне не неделю, а несколько лет. Новости так и лились рекой. Сперва мистер Миллер, теперь вот сестра Агнета говорила загадками.

— Ой, — она махнула рукой. — И думать об этом не хочу!

Я сделала себе зарубку разузнать поподробнее, что она имела в виду. Граф, который выступил против Лорда-канцлера — это событие. О нем наверняка должны были писать в газетах.

После того как мы пожелали друг другу доброй ночи, и сестра Агнета поднялась к себе, я прошла в курительную комнату: Мэтью обещал, что оставит в ней для меня документы по исчезнувшим девушкам и женщинам. Стопка была небольшой — в отличие от той, которую он держал в руках. Кажется, он отсортировал дела, прежде чем передать их мне.

Забрав все, я поспешно удалилась в спальню. Ночную тишину особняка периодически нарушали звуки, что доносились из кабинета графа. Надеюсь, он не пойдет зализывать свои раны в тот подпольный клуб. У него только сошли с лица все синяки и ссадины.

Разложив бумажки за туалетным столиком, я принялась их изучать. Только скупые, сухие факты. Неужели и записи про Джеральдин выглядели так же? А ведь за этими короткими строчками скрывались человеческие судьбы. Трагедии. Слезы...

Все было ровно так, как сказал Мэтью. Ничего общего, кроме происхождения и статуса в общества, девушки и женщины между собой не имели. Переворачивая один лист за другим, я грустно усмехалась. Наверное, напрасно я поддалась порыву и попросила почитать документы. Выглядело очень самонадеянно. Что смогу найти здесь я, чего не нашли ни Мэтью, ни сам граф Беркли?.

Мысли хаотично перепрыгивали с одного на другое. Беркли выступил против своего отца, Лорда-канцлера. Где и как?.. И зачем?.. Миссис Фоули отказывали им во встрече, но для чего потребовалось вновь с ней поговорить? Что изменилось? Нет, даже не так. Что появилось нового?.. А те, кто хотел меня убить и похитить, или все сразу. Что стало с ними? Приблизился ли Беркли к их поимке?..

Сегодня было уже не самое подходящее время, но завтра я собиралась непременно поймать его где-нибудь в особняке и заставить с собой поговорить. То, как он всячески уклонялся от встреч, выглядело смешно и нелепо.

И очень, очень обидно.

Но вот на этом я старалась не зацикливаться. Потому что не имела права испытывать ни обиду, ни что-либо другое. И лучше было держать это в голове каждую секунду...

— Хм, — я как раз скользила взглядом по очередному описанию пропавшей женщины, в котором, со слов родственников, перечислялось, как она выглядела, что было на ней из одежды, когда мое внимание привлекла мелочь.

Казалось бы.

Я перечитала строчки и потянулась за пером, чтобы выписать фрагмент, за который зацепился взгляд. Руки дрожали, когда я отложила в сторону первый лист и второй другой — в нем речь шла уже одругойженщине. Чувствуя необъяснимый трепет, добралась до момента, который меня заинтересовал, и застыла на несколько мгновений. Потом вновь переписала кое-что на лист, в котором вела свои заметки.

Так повторилось восемь раз. В трех делах не нашлось ничего подобного. Но в восьми...

Я перепроверила свои записи два раза, чтобы убедиться, что я ничего не упустила и не перепутала. А затем уставилась на них, чувствуя, как сердце лихорадочно бьется прямо в горле. Теперь-то я понимала, почему мужчины, изучавшие ровно те же самые документы, ни о чем не догадались и ничего не заметили. Наверное, если бы я прочитала о нагрудном платке, который являлся неотъемлемой частью костюма каждого джентльмена, то тоже не обратила бы внимание.

От находки закружилась голова, и я помахала ладонью возле лица, чтобы немного прийти в себя. Неужели... неужели Джеральдин была не единственной? Не случайной девушкой, попавшейся под руку?.. Неужели и в самом деле существовал какой-то заговор, какое-то тайное сборище людей, которые стояли за исчезновением девушек?

Мне вдруг сделалось зябко. И страшно. Я обхватила себя руками за плечи и прикусила губу, прикипев взглядом к неяркому огню свечей. В животе зародилось давящее ощущение тревоги. Казалось, я по своей неловкости заглянула в логово дикого зверя.

И вот-вот выпущу его на волю.

***

— Ваша светлость, нам нужно поговорить.

Я поймала графа Беркли ранним утром. Некрасиво говорить «подкараулила», ведь юные благовоспитанные девицы не должны этим заниматься, но именно это я и сделала.

Заняла место в малой гостиной, попросив лакея подвинуть кресло так, чтобы, сидя в нем, я смотрела в коридор сквозь открытую дверь.

У Беркли не получилось ускользнуть незамеченным: я увидела его и окликнула.

— Леди Эвелин? — нехотя он остановился в коридоре, скрестив на груди руки. — Вам уже лучше, — сухо констатировал, бросив на меня взгляд.

— Лучше, — подтвердила я и, поднявшись, подошла к нему.

Все это время он нарочно избегал на меня смотреть и скользил отстраненным, сдержанным взглядом чуть выше плеча.

— Я хочу вам кое-что показать. Я нашла это в делах пропавших женщин.

— Что?! — его ноздри резко раздулись, и он впервые по-настоящему на меня взглянул.

В поле его зрения попала тонкая стопка листов, которую я прижимала к груди, и в глазах у него полыхнуло недоброе пламя.

— Откуда это у вас? — требовательно спросил он сощурившись.

— Вы напрасно злитесь, — я покачала головой. — Я не совершила ничего дурного, даже пределы особняка не покидала.

— Вы не должны влезать в это дело! Вы уже втянуты гораздо больше, чем следовало, и посмотрите, к чему это привело, — и он кивком указал на мою голову.

— И мне придется влезть еще сильнее, потому что в скором времени нас ожидает визит к портнихе.

Сохранять самообладание и говорить с ним ровным, спокойным голосом было непросто. Внутри все бурлило и кипело от несправедливости и несогласия с его приказным тоном и манерой все решать за других людей. Я смотрела на него и думала, что наше общение напоминает странный танец: шаг вперед и три назад.

Несколько недель назад я помогала ему умыться и смотрела на его избитое лицо и тело; совсем недавно обнаружила на прикроватной тумбочке цветы, которые не мог поставить туда никто, кроме него, а теперь Беркли всеми силами избегал со мной встречи и глядел лютым волком.

— Портнихе? — он подался вперед, и я видела по его лицу, что с губ должны вот-вот сорваться неприятные и горькие слова.

Но он все же взял себя в руки, одернул полы жилета и поправил туго завязанный шейный платок.

— Хорошо, — Беркли сделал неопределенный жест ладонью, выдавший внутреннее раздражение, и, наконец, вошел в гостиную. — Объясните, причем тут портниха.

Я молча вернулась к креслу и устроилась в нем, и он с недовольным видом проследовал за мной. Дождавшись, пока он сядет напротив, я протянула ему лист с заметками, которые делала ночью.

— Прочтите.

Выразительно вскинув брови, Беркли принялся изучать мои записи. И очень быстро пренебрежение на его лице сменилось сперва глубокой озабоченностью, затем удивлением и неверием. Он скользил взглядом по листу, раз за разом возвращаясь к самому началу. Я сидела и, сложив руки на коленях, смотрела в окно. Сквозь легкую ткань полупрозрачных гардин в гостиную проникало утреннее солнце.

— Вы обнаружили это в тех документах, которые получили от мистера Миллера? — спросил Беркли изменившимся голосом и, перехватив мой взгляд, усмехнулся. — Я все же частный детектив, леди Эвелин. Могу сопоставить одно с другим.

— Да, в них, — ответила я, потому что отрицать очевидное про участие Мэтью было глупо.

Вернув мне лист, Беркли растер обеими ладонями лицо и вновь посмотрел на меня. Мы сидели достаточно близко, и я заметила, что глаза у него были красными и слезились. Так бывает из-за усталости и недосыпа.

— Восемь женщин, — медленно, словно пробуя на вкус, произнес он, — в течение недели перед своим исчезновением посещали салон мадам Леру. Некоторые из них — больше одного раза.

Щелкнув пальцами, он резко поднялся и принялся измерять кругами гостиную.

— Как вы это заметили? — остановившись, впился в меня требовательным взглядом. — Мы читали одни и те же документы, но вы оказались единственной, кто обратил на это внимание.

— Это очень дорогой салон, — я опустила взгляд и посмотрела на свои пальцы, словно признавалась в чем-то нехорошем. — Как-то читала о нем заметку в газете.

Беркли необязательно знать о том, как не раз и не два я стояла возле роскошной стеклянной витрины салона мадам Леру и с завистью смотрела на вещи, которые никогда не смогу позволить себе приобрести. Один корсет по стоимости легко мог сравняться с суммой, которую мы с дедушкой тратили за год...

— Это нас не оправдывает, — жестко отсек Беркли. — Подобная халатность недопустима с нашей стороны.

Мое жалостливое сердечко затрепетало, и мне захотелось его утешить.

— Думаю, о салоне мадам Леру знают только женатые мужчины, которые посещают его вместе с женами. Предметы дамского туалета там представлены... весьма особенные. Мистер Миллер даже не помолвлен, а вы... — тут я сбилась и выругала себя за глупое желание.

Что — он?

Признаться, что изучила все газеты за прошедшие полгода, которые хранились в библиотеке особняка, пытаясь отыскать в них объявление о помолвке графа Беркли?..

На щеках загорелись два небольших пятнышка румянца, и я сердито тряхнула волосами, уложенными в косу.

— Вы покраснели.

Конечно же, он не преминул мне на это указать.

— И в каком же свете вы представляли себе наш совместный визит к мадам Леру? — Беркли вновь усмехнулся.

Никогда, никогда в жизни я больше не стану его жалеть.

— На ваше усмотрение, — холодно отозвалась я и, вскинув подбородок, отвернулась от него.

Лучше уж разглядывать узор на стене, чем его надменное лицо.

— Вы молодец, миледи, — услышала я спустя время. — Это отличная зацепка. То, что восемь скромных девушек из весьма небогатых семей, вынужденных работать, чтобы себя прокормить, посещают прямо перед исчезновением дорогой салон, в которой продаются особенные предметы гардероба, — колкая усмешка в мою сторону, — выглядит крайне подозрительно.

Проигнорировав его усмешку, я вздохнула.

— Но мы не знаем, связано ли это с Джеральдин. Бывала ли в том салоне она.

— Да, — задумчиво произнес Беркли и потер подбородок, мучительно что-то припоминая. — Но, кажется, я знаю, кто из ее ближайшего окружения навещал мадам Леру.

Сожаление — острое и горькое — захлестнуло меня с головой, когда Беркли, все еще хмурясь и размышляя, бросил на меня прощальный взгляд.

— Я должен поблагодарить вас за помощь, — сказал он.

— Я делаю это ради Джеральдин, — глухо отозвалась я. — Вам не нужно меня благодарить.

К глазам прилили слезы, и я кашлянула, пытаясь отвлечься. На Беркли я по-прежнему не смотрела, чтобы никак себя не выдать. Сейчас он уйдет, и все. Благодарность — это наибольшее, на что я могу рассчитывать.

Я обнаружила зацепку, которую пропустил и он сам, и Мэтью, и все остальные, кто когда-либо изучал эти документы, но взамен не получу ничего. Он даже не расскажет мне, кто из ближайшего окружения Джеральдин мог быть связан с салоном мадам Леру.

Мне не было места ни в его расследование, ни — тем более — в его жизни. И это было правильно. Но степень боли ни разу не уменьшало.

Странно, но Беркли замялся и не спешил уходить. Ситуация была комичной: я сидела, повернувшись к нему боком, и изо всех сил старалась сдержать дрожь в губах и слезы, а он зачем-то замер на ковре в паре шагов от меня и больше не торопился покинуть гостиную.

До меня донесся его тяжелый вздох, полный отчаянного внутреннего сопротивления.

— Мне необходимо побеседовать с миссис Фоули, но она не желает общаться ни со мной, ни с мистером Миллером, — заговорил Беркли, все еще скользя взглядом поверх моей головы. — Я подумал, что у вас могло бы получиться ее разговорить. Если вы хотите. И если сэр Эдмунд одобрит.

— Что я должен одобрить, милорд?

Дедушка вдруг показался в дверях гостиной, и от неожиданности у меня сердце ушло в пятки. Мы не занимались ничем предосудительным, но почему-то я разволновалась.

— Доброе утро, сэр Эдмунд, — а вот Беркли совершенно спокойно посмотрел на моего деда.

Он подошел, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Я бы хотел попросить вас отпустить леди Эвелин навестить вместе со мной миссис Фоули, — обыденным голосом пояснил он.

Кажется, дедушке эта идея понравилась не слишком.

— Помнится, моей внучке угрожала опасность, — сухо, с ноткой враждебности отозвался он. — Даже в пределах особняка.

— Нас будет сопровождать охрана, — не дрогнув, ответил Беркли.

Дедушка, недоверчиво хмыкнув, скрестил на груди руки. Бросил на меня быстрый взгляд и покачал головой.

— Я против.

Подняв взгляд, я до боли прикусила кончик языка, не позволив возражениям и просьбам с него сорваться.

Беркли не ожидал подобного ответа, и легкое замешательство явственно проступило на его лице.

— Это помогло бы расследованию.

— Меня не волнует ваше расследование. Лишь жизнь и здоровье моей внучки. А оно изрядно пошатнулось с тех пор, как Эвелин одним недобрым утром посетила ваш кабинет.

Скулы резче обозначались на лице Беркли, когда он сжал челюсть. На лбу проступили морщины, и его взгляд потяжелел. Он, казалось, сейчас скажет что-то более резкое, но, с усилием выдохнув, лишь покачал головой.

— Что же, — медленно произнес граф. — Если таково ваше видение ситуации, то я об этом сожалею.

Я видела, как он заставляет себя говорить тише и вежливее, хотя по напряженным мышцам на шее было понятно, что ему хочется возразить куда жестче.

— Говорить здесь больше не о чем. Доброго дня, — Беркли круто развернулся на каблуках и покинул гостиную в два широких шага.

Дедушка посторонился, пропуская его, а потом стремительно для своих лет подошел ко мне и опустился в свободное кресло.

— Этому пора положить конец, Эвелин, — сказал он тихо. — Я проявил слабость, воспользовался щедрым предложением лорда Беркли. Позволил сперва пригласить нас во флигель, затем — сюда, в особняк. Но это время в прошлом. Сегодня-завтра я улажу последние формальности, и мы отправимся в наш новый дом. Мы должны уехать.

В голове за мгновение пронесся вихрь мыслей и чувств. Я даже не знала, что покупка дома уже состоялась.

— Ты сам сказал лорду Беркли, что мне угрожает опасность, и потому я не могу покидать особняк, — горько напомнила я.

— Это совершенно иное. Главная опасность подстерегает тебя в этом доме, моя дорогая. Я был слеп, но теперь вижу... Вижу, куда все ведет, и это мне не нравится.

— Ничего никуда не ведет! — воскликнула я шепотом, сверкнув яростным взглядом. — Ничего не происходило. Вообще!

— Но ты уже готова защищать его подобно тигрице, — дедушка покачал головой и тяжело вздохнул. — Ради твоего собственного блага, я увезу тебя отсюда.

— Ты мог бы спросить меня, каким свое благо вижу я.

— Эвелин... — он отшатнулся, когда я посмотрела ему в глаза. — Ты всегда была разумной девушкой. Подумай о своей репутации. То, что ты находишься под одной крышей с неженатым мужчиной...

— Меня всюду сопровождала сестра Агнета, которую пригласил лорд Беркли, — я поджала губы. — Я спустилась в гостиную лишь второй раз, утром, когда вокруг полно слуг. Дверь была не закрыта. И ты напрасно волнуешься, дедушка, — едко добавила я. — Моя репутация вне опасности. Его светлость избегает меня словно прокаженную.

— Да, — кивнул он, будто соглашался со мной, а затем сказал что-то настолько странное, что с трудом поддавалось описанию. — Именно поэтому я и волнуюсь

— Покойный отец позаботился о моей репутации на годы вперед.

Я не хотела, но колкие, злые слова сорвались с языка. Вздрогнув, дедушка отшатнулся и посмотрел так, словно меня не узнавал.

— Не говори так, Эвелин, — поджав губы, он пристально на меня посмотрел. — Ты сильно изменилась, моя дорогая. Стала совсем другой.

— Быть может, я наконец стала собой. А не жалкой тенью, которая бродила по дому и не знала, чем себя занять?..