Оставить на память

Глава 12

Четыре года назад

Засовы скрипнули, неприятным звуком резанув по ушам. Ника поморщилась. Человек в форме открыл перед ней тяжёлую дверь, пропуская вперёд. В комнате были те же глухие стены, что и во всем здании, окрашенные дешёвой масляной краской. От них исходил холод, такой же пронизывающий как и от металических решёток.

Она неуверенно прошла внутрь маленькой комнаты для свиданий и услышала, как дверь за ней заперли. Вопреки всем правилам сейчас она была один на один со своим самым страшным кошмаром. Конечно, даже в этих стенах все делали так, как хотел он.

Влад сидел за небольшим столом лицом к ней. Он был коротко подстрижен и одет в чёрную робу с нашитым на груди номером, трёх-дневная щетина делала лицо неряшливым, под стать его нынешнему образу. Комната была тускло освещена, и свет от одной лампочки давал новые тени на лице её уже бывшего мужа.

Ника получила развод на руки два дня назад, а вчера во дворе к ней подошли двое и передали весточку о том, что Влад хочет с ней увидеться. Сказать "нет" было нельзя, только не этим людям. Они не назвались, сунули ей в нос какую-то корочку и тут же убрали. Она не успела прочитать, из какого они ведомства или даже фамилии. Но вид у них был такой угрожающий, что Ника почувствовала дрожь в ногах.

Она знала, что здесь он её не тронет, не смотря на то, что он даже не был в наручниках. Но от этого страх никуда не делся. Месяцы в тюрьме его изменили, но ненамного. Он осунулся, и седых волос стало больше. Но в остальном — в том, как он держался, как смотрел на неё с прищуром — это был всё тот же жестокий и властный мужчина.

— Ника, — он растягивал её имя, словно пробуя на вкус, и от его голоса у неё по спине пробежали мурашки. — Как же долго я тебя не видел.

Она непроизвольно накрыла ладонью уже заметный живот, будто защищая, и взгляд Влада последовал за её рукой.

— Мне уже доложили, можешь не прятать. Тем более, что я пригласил тебя именно за этим. Беременность тебе к лицу. Если бы я знал, что материнство так тебя красит, я бы и пальцем тебя не тронул.

Он указал на стул напротив, не отрывая от неё холодного взгляда, и Ника с неохотой опустилась на него — ноги начинали отекать.

— Где же ты пряталась, моя девочка? — ласково спросил он. — Я никак не мог тебя найти.

— Я больше не твоя девочка, — холодным тоном осадила его Ника.

Влад в удивлении поднял брови и вдруг засмеялся.

— Ах да, мне и это рассказали. Надеюсь, хоть фамилию мою оставишь? Тем более, что ребёнок должен носить фамилию своего отца.

Ника похолодела внутри. Она начала догадываться, зачем он её позвал. Голова стала кружиться. Затошнило, она часто задышала, пытаясь подавить приступ.

— Ну-ну, моя девочка, только не лишись чувств, а то пол холодный, ещё простудишься.

Его насмешливый тон немного отрезвил Нику. Нет, она не покажет ему свою слабость. Ради ребёнка она должна собрать в кулак всю свою волю. Она постаралась выпрямиться и успокоить дыхание.

Ника взглянула на его лицо и только теперь заметила некоторые перемены. Когда она только познакомилась с Владом, взгляд его тёмных глаз казался ей таким притягательным. Она чувствовала в них силу, настоящую мужскую силу. Сейчас ничего кроме отвращения и страха он не мог в ней вызвать. Как раньше она могла принять его за любящего и надёжного мужчину?

Ещё год назад он выглядел моложе своих сорока трёх лет. Сейчас же к его возрасту можно было даже прибавить пару годков. Под глазами пролегли тени, а морщины стали глубже. Она отметила это даже с каким-то удовольствием, представляя, как ему спится по ночам в столь "комфортном" месте. На её лице расцвела ехидная улыбка. Ника смело смотрела ему в глаза, воображая как он годами будет гнить в этих стенах.

Внезапно только что благодушное лицо Влада переменилось, показав жестокий оскал.

— Чему ты так радуешься? Думаешь, что если дала показания против своего законного супруга, то тут же получила свободу от него? Уже за одно только это можно было тебя пристрелить. Но ты и тут меня удивила, — он указал пальцем на её живот. — Дала ещё один повод ненавидеть тебя. Перед кем моя девочка успела раздвинуть ножки? Чей это ублюдок? — его голос пробирал до самых костей. Взгляд тёмных глаз пронзал её насквозь. Но Ника молчала. Её сердце рвалось из груди, а в ушах шумело. Никогда он не узнает, чьего ребёнка она носит под сердцем. Иначе Генри не жить.

— Защищаешь, — сделал вывод Влад, откинувшись на спинку стула. — А ты стала храброй. Но рано или поздно я узнаю, где и с кем ты была. Время у меня есть, терпения тоже хватит.

— Чего ты хочешь? — не глядя на него спросила Ника.

Его лицо внезапно стало серьёзным.

— Я бы с удовольствие сжал свои руки вокруг твоего горла. Но, — он показал открытые ладони, — они у меня сейчас связаны, фигурально выражаясь. Да к тому же ты носишь под сердцем моего ребёнка.

— Он не твой! — зло прошипела она.

— Ой, кто-то решил показать характер? — усмехнулся Влад. — Я тоже так умею. По закону дети рождённые в течение девяти месяцев после развода записываются на бывших мужей. Я признаю это дитя.

— Срок семь месяцев. Я сбежала от тебя гораздо раньше!

— Кто будет вдаваться в такие подробности? Наш самый гуманный и справедливый суд в мире? Ты же не хочешь навредить малышу? — его голос стал тише. — Не хочешь лишиться ребёнка ещё раз?

Ника со страхом посмотрела на него и поняла, что проиграла. Он знал, на какие точки можно надавить. Нет, сам он не будет ничего делать, разве что отдаст распоряжение, шепнёт одно слово кому надо и всё сделают за него. И, она была уверена, никакие судебные запреты, никакие стены и двери не остановят его.

Она в неверии покачала головой:

— Ты этого не сделаешь.

— Конечно нет, — Влад старался говорить ласково, но Ника слышала притворство в его голосе. — Ведь ты сделаешь так, как я тебе скажу. Ты сможешь даже уехать и забрать малыша. Но он будет моим. Ты всем будешь говорить, что я его отец. И сделаешь ещё кое-что. Видишь ли, ты при разводе отказалась от всего. Похвально. Говорит о твоей бескорыстности. Я всегда подозревал, что ты не из-за денег пошла за меня, но тут ты меня поразила. Но вот своему ребёнку я бы хотел отдать то, что у меня ещё осталось. На время, конечно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Всё арестовано.

— Если бы они действительно арестовали всё, ты бы здесь не сидела со мной тет-а-тет, — он достал из кармана маленький клочок бумаги и протянул ей. — Позвони-ка по этому телефону. Попроси Соклакова, скажешь, что я дал этот номер и просил позаботиться о тебе. Он знает, что делать. Ты ни в чём не будешь нуждаться, малыш тоже. Надо всего лишь кое-где поставить свою подпись.

— А если я откажусь? — с опаской спросила Ника.

Влад развёл руками.

— Я не хочу лишиться всего, моя девочка. Ведь я когда-нибудь выйду. Что там двадцать лет? Я ещё буду вполне молод. Пока ФСБ не прочухало, что у меня кое-где припрятаны активы, я перепишу всё на твоего ублюдка. У меня останется домик в тёплых краях и кое-какие… сбережения. Наш малыш всё сохранит для меня, своего папочки. А ты, — он наклонился к ней, — будешь жива и здорова, воспитывать нашего ребёнка в таких условиях, что он никогда не узнает, кто его настоящий отец. А я присмотрю за тем, как моё условие исполняется.

Влад схватил её за руку так быстро, что Ника не успела среагировать. Его пальцы больно впились в её ладонь. Ника вскрикнула и тут же замолчала, увидев его разъярённый взгляд.

— Если я узнаю, что тот, перед кем ты раздвигала ноги, видится с твоим ублюдком, я прикажу зарезать их обоих у тебя на глазах! — глухо проговорил он, и разжал пальцы. Ника отдёрнула руку и прижала к груди. — Надеюсь, мы друг друга поняли, девочка?

Влад, торжествуя, снова откинулся на спинку стула и оглядел вскочившую на ноги испуганную Нику. Белая как снег, она едва стояла на ногах, и, чтобы не упасть, держалась за грязную стену.

— Я поняла, — произнесла она тихо и постучала в дверь. Мгновения спустя раздался звук отпираемого замка, и дверь распахнулась. Уже уходя она услышала голос:

— Ещё увидимся.

Анна с недоверием смотрела на Нику и не могла поверить в то, что сейчас услышала.

— Я в школе хорошо училась и уж математику знаю на отлично. И знаешь, что я подсчитала? Не сходится. Никак не сходится. Если бы это был ребёнок Влада, ты уже должна была родить. А тебе рожать только через шесть недель.

— Это ребёнок Влада, — настойчиво повторила Ника.

Анна прищурила глаза, ожидая, что её подруга сейчас рассмеётся и скажет, что пошутила. Но Ника стояла перед ней с таким решительным и серьёзным лицом, что Анна даже засомневалась.

— Послушай, я же не идиотка. Я не настаивала на том, чтобы ты сказала чей он, когда мы только узнали, что ты забеременела. Дураку понятно, что у тебя был мужчина, пока ты была в Норвегии. Но я подумала, что рано или поздно ты расколешься. Ведь я твоя самая близкая подруга. А ты, видимо, не очень-то мне доверяешь.

Ника отвернулась от Анны, всплеснув руками.

— Просто прими это как факт! — выкрикнула она с надрывом. И что-то в её голосе насторожило Анну.

— Что-то случилось? — спросила она Нику. — Ты вернулась сама не своя. Дёрганная… Напомни-ка, в каком магазине ты была? — Анна оглядела квартиру в поисках фирменных пакетов, но ничего не увидела. Её озарили внезапные подозрения. — Где ты была? — с нажимом спросила Анна, надеясь хоть так воздействовать на подругу, но Ника не отступила.

— Я устала, — лишь сказала она. — Завари мне, пожалуйста, чай. А я пока прилягу.

Через полчаса Анна принесла ей чашку горячего чая, но была слишком зла, чтобы дальше расспрашивать Нику. Хотя, если бы она была настойчивей, Ника бы всё ей выложила — и как встречалась в СИЗО с Владом, и что он угрожал ей, и что после она встретилась с неким Соклаковым, и как поставила несколько подписей на одних очень важных бумагах. Она бы даже рассказала, кто настоящий отец её ребёнка. Но Анна, не задав ни одного вопроса, вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Нике было невыносимо скрывать от близкой подруги всё, что сегодня произошло. Но, во-первых, это бы уже ничего не изменило. А, во-вторых, это бы угрожало и самой Анне. Лучше, если она будет находиться в неведении.

Ника почувствовала лёгкий толчок. Она накрыла живот руками и легко погладила его. Ещё секунду назад её трясло от страха за жизнь её ребёнка, но сейчас пришло успокоение. Любовь к её маленькой девочке разливалась по всему её телу, сосредотачиваясь в сердце. Будто почувствовав это, ребёнок снова шевельнулся под её рукой.

— Я никому не дам тебя обидеть. Обещаю тебе. Ты никогда его не увидишь, — Ника сама не знала о ком сейчас сказала. О Генри или о Владе? Она всё ещё помнила ледяной взгляд тёмных глаз и его обещание причинить вред её малышке. Но она знала, что и так бы выполнила его условие. Ещё неделю назад ей на глаза попалось фото в интернете, разбившее ей сердце.

Все эти месяцы, что длились допросы, сопровождаемые бессонницей, слезами, истериками, она подпитывалась только теми воспоминаниями, что остались у неё о Генри. Они были ещё свежи, и потому легче было в них раствориться.

Раньше она уходила от проблем, погружаясь в детские воспоминания. Теперь же их заменили несколько часов, которые они провели наедине. Долгими ночами, когда она не могла уснуть, она вспоминала его улыбку, голубые глаза, его пальцы, поцелуи, запах. Порой это казалось лишь сном, от которого кружилась голова. Что, если она всё выдумала? Что, если её психика дала сбой, и Генри был всего лишь плодом её фантазии. Ника почти поверила в это, пока не поняла, что ждёт ребёнка.

Она вспомнила об экстренной контрацепции уже в Осло. Тайком от Анны под надуманным предлогом она забежала в аптеку и, наскоро проглотив таблетку, подумала, что всё обошлось. Но через месяц по утрам стала замечать недомогания. Поначалу она списывала это всё на стресс, который переживала. А потом подсчитала, что месячные не пришли в срок. Более того, задержка была существенная.

Ника ушла в отрицание. Две недели она боялась сделать тест.

"Я ведь приняла таблетку. Этого не может быть", — думала она. — "Просто стресс и переживания. Скоро всё наладится и придёт в норму".

Но когда её стошнило при Анне, сама подруга давно заподозрившая неладное, отвела её к гинекологу. Анна не расспрашивала её об отце ребёнка, понимала — если Ника сама не желает ей рассказать, настаивать она не будет. Только не сейчас, волнений ей и без того хватало.

Постепенно Ника свыкалась с мыслью, что ждёт ребёнка и образ Генри снова стал её преследовать. Надо ли сообщить ему, что она беременна? Или лучше оставить всё как есть? Кто она ему? Всего лишь девушка, с которой он провёл несколько приятных мгновений. Ника запретила себе даже думать, что это могло быть чем-то большим. Они не давали никаких обещаний и ничем не были обязаны друг другу. Просто два человека с поломанными судьбами нашли утешение, в котором нуждались.

Она дала себе слово подумать об этом позже, когда получит развод. Главное, чтобы Влад не узнал о том, что она носит ребёнка от другого мужчины. Возможно, тогда она попытается сама связаться с Генри.

Но неделю назад в одну из бессонных ночей, когда малышка не давал ей уснуть, ворочаясь в её животе, она открыла лэптоп и набрала его имя в поисковике. Ника сама не знала, что хочет узнать о нём? Первым делом ей попалась статья со всеми подробностями аварии, в которой погиб его брат. Фото искорёженной машины, нечёткие снимки с похорон, где Генри, одетый в чёрный костюм, скрывал лицо за солнечными очками. Чем дальше она копалась в таблоидах, тем больше увязала в грязи, которой поливали актёра. Кто-то обвинял его в том, что он вёл машину в нетрезвом состоянии и сам выскочил на встречную полосу. Писали о его намерении покончить с собой таким безумным способом, погубив заодно и брата. Вспоминали все грязные подробности касательно жизни в Голливуде. О многочисленных романах и возможном употреблении наркотиков и антидепрессантов, что не раз замечали его в клубах в пьяном угаре.

Как будто жёлтые газетёнки соревновались друг с другом в том, кто больше очернит его имя. Если бы Ника не была с ним знакома, она бы, возможно, сложила бы мнение о нём, как об опустившемся наркомане. Поэтому сейчас ей было до тошноты невыносимо видеть эту ложь. Никто не без греха на этой планете, но тот, кого описывали в интернете совсем не был похож на того, кто приготовил ей лучший стейк в Норвегии.

И тут на одном сайте она увидела заголовок совсем другого плана.

"У Генри Войта новый роман? Кто эта девушка?"

Затаив дыхание она кликнула мышкой. Во весь экран развернулось нечёткое фото, на котором она не без труда узнала Генри. Он немного похудел, был гладко выбрит и улыбался эффектной брюнетке. Её руку он держал в своей, а девушка с нежностью смотрела на него.

В грудь Ники будто выстрелили, она даже забыла как дышать на один короткий миг. Неприятный ком встал поперёк горла, а мир в глазах покачнулся.

А как она хотела? Думала, что он будет её искать или вечно ждать на "их" острове? Какие наивные надежды.

"Уже прошло семь месяцев, он наверняка всё забыл. С чего ты вообще взяла, что он захочет о тебе знать? У него есть девушка, своя жизнь. Без тебя".

Она почувствовала тянущую боль внизу живота и сложилась пополам, издав стон. На звук из своей спальни вышла сонная Анна.

— Что случилось? — она кинулась к подруге.

— Прихватило, — простонала Ника.

— Я звоню врачу, — Анна быстро сориентировалась, набрав номер скорой. Она чётко, как может только юрист, назвала адрес, имя и причину вызова, а, положив трубку, помогла Нике дойти до дивана и уложила её, накрыв одеялом. Подруга держала её за руку и гладила по голове, пока боль не начала утихать. Приехавшие врачи сказали, что это всего лишь тренировочные схватки, которые могли быть вызваны активностью плода.

— Плода! — воскликнула Анна, закрывая за врачами дверь. — Слышала, как они ребёнка назвали? Будто это фрукт какой-то, — она засмеялась и вернулась в комнату. Подоткнула под Никой одеяло, будто укутывала младенца. — Отдыхай и ни о чём не волнуйся. Знаешь, — она усмехнулась, — я уж подумала, что ты так распереживалась, что голливудский красавчик теперь нам не достанется, что решила родить прямо сейчас. — Анна показала на открытый лэптоп, где всё ещё красовалась новость, которая разбила сердце Ники.

Она попыталась улыбнуться подруге, но чувствовала, как внутри раскалывается на мелкие кусочки. Со стороны это выглядело чистым совпадением, и никто бы не подумал, что именно эти фото вызвали спазмы.

И решение оставить в тайне от Генри, что у него будет дочь, пришло само собой. Он должен продолжать жить своей жизнью. А Ника не вправе угрожать его положению и новым отношениям. Кто знает, может, он без ума влюблён в ту брюнетку. Может, она его судьба? А новость о том, что почти уголовница от него понесла, может разрушить его жизнь.

Она никому никогда не скажет, кто настоящий отец её дочери. Но не только потому, что так потребовал Влад, а потому, что желала Генри счастья. Он это заслужил. Без его ведома Ника теперь стала угрозой его жизни. Подвергать его и свою дочь такой опасности она не могла. А за малышку она теперь не задумываясь отдала бы свою жизнь.

Еще четыре месяца назад Ника не понимала, какие чувства испытывает, пока не побывала на первом УЗИ.

— Вот ваш малыш, — врач повернул к ней монитор. На экране она с трудом разглядела неясный комочек. Ника вдруг рассмеялась. Среди этой мешанины пятен она никак не могла уловить очертания ребёнка.

— Не вижу. Клякса какая-то, — проговорила она со смехом.

Доктор сделал скриншот записи.

— Вот, смотрите, головка, ручки. Пол хотите знать? — Ника кивнула. — У вас будет девочка.

Вглядываясь в экран Ника вдруг стала отчётливо видеть контур. Вот лоб, крохотный носик, ручка, согнутая в локте. До этого момента её ребенок казался ей чем-то эфемерным, как написанное слово на бумаге. Теперь же он стал реальностью, её реальностью, её будущим, её смыслом жизни. Нику будто накрыло свежей волной, придавшей ей сил. Она была готова поклясться в данный момент, что сможет всё преодолеть, ведь теперь она не одна. Теперь их двое.

Она не сдерживала слёз, с ними уходила вся напряжённость, которая скопилась за три месяца. Доктор предложил ей салфетки, которые она с благодарностью взяла. Видимо, на этой кушетке часто плакали, раз коробка с ними оказалась под рукой.

Выходя из клиники, Ника чувствовала небывалую лёгкость. Улыбка освещала её лицо. Тот декабрьский четверг показался ей теплей самого жаркого августовского дня. Даже снежинки, касавшиеся её лица, были словно нежные прикосновения лепестков. В тот вечер она набрела на какой-то милый детский магазинчик и купила там первые вязаные пинетки. Дома она поставила их на ночной столик возле кровати и, просыпаясь каждое утро, первым, что она видела, были они. При этом сердце так сладко сжималось, и какими бы мрачным не был вечер, каждое пробуждение было озарено только приятными мыслями.

Так и сейчас, засыпая, Ника смотрела на на розовые пинетки и отгоняла от себя образ разъярённого Влада, его глухой, пробирающий до дрожи, голос и слова, брошенные вслед.

"Ещё увидимся".

Уже проваливаясь в сон, она представляла как вскоре обует маленькие ножки в эти вязаные тапочки, как прижмёт к груди крохотную малышку, как заглянет в личико, а её дочь, открыв глазки, посмотрит прямо на неё. И эти глаза были голубыми, как норвежское небо. Как глаза её отца.