Оставить на память

Глава 15

Генри смотрел вслед удаляющейся Нике, физически испытывая муку. Вот как рвётся сердце, когда его уносит с собой та, кому он отдал его добровольно. Кроха, так похожая на свою мать, унесла с собой кусок его плоти. В его глазах застыли слёзы, размывая взгляд, но так и не пролились наружу. С ними бы вылилась и его злость, но теперь её было с избытком, и она продолжала разжигать его кровь.

Он выскочил на улицу через главный вход и, оглядев улицу, заметил всё ещё стоявший у входа Gelenvagen. Генри пересёк улицу и зашёл в тот же бар, где раньше сидел в ожидании Ники. Было слишком рано для посетителей, и помещение пустовало. За барной стойкой он увидел знакомое лицо. Сэм, бармен, завидев его у входа, приветливо помахал рукой.

— Мистер Войт, — он пожал протянутую Генри руку, чем вызвал завистливые взгляды коллег, — что могу предложить?

— Скотч за тот столик, — Генри махнул в сторону окна. Для выпивки было рановато, но сейчас требовалось успокоить нервы.

Сэм кивнул и кинулся исполнять заказ.

— Снова ваш призрак? — парень поставил перед Войтом стакан с янтарной жидкостью.

— Да. Я тебя тогда бросил одного в баре. Надеюсь, всё у тебя не было неприятностей?

Сэм отмахнулся.

— Не берите в голову, мистер Войт. Выговор стоил того, чтобы всю ночь провести с вами, — он рассмеялся. — Прозвучало странно, но если вам и вправду будет нужна компания в следующий раз, обращайтесь.

Бармен отсалютовал и вернулся за стойку. Генри, пригубив скотч, достал телефон и набрал короткий номер. Быстро сообщив информацию, он положил трубку и стал наблюдать. Через несколько минут он наслаждался тем, как полицейские выволакивают из машины Никиного часового. Он заметил, как у него из-за пояса вытянули пистолет, а на руках застегнули наручники. Значит, это не просто слежка, но и прямая угроза, раз Влад решил вооружить своего человека.

Несмотря на неожиданность облавы, этот парень был чрезвычайно спокоен и наверняка был готов к подобному. Не дёргался и не пытался сопротивляться. Видимо, бывалый или, может, сам служил в полиции, что более вероятно, учитывая кем являлся сам Влад. Наскоро упаковав, его посадили в полицейскую машину и увезли восвояси.

Сообщив по телефону о подозрительном мужчине во внедорожнике, Генри не соврал, сказав, что тот вооружен. Но не успев назвав своё имя, положил трубку, чтобы не объясняться потом с полицией. И лондонская полиция не разочаровала, быстро среагировав на вызов.

Теперь Ника могла спокойно уехать из отеля, не беспокоясь о слежке.

Он вновь увидел её через каких-то полчаса. Она вышла на улицу, держа на руках Марго, будто опасаясь, что кто-то может её забрать, и села в ту же подъехавшую машину, что забрала её в прошлый раз. Он заметил, как она оглянулась на Mercedes, недоумевая. Водителя не было, а значит сегодня за ней не будут следить. Ника ловко юркнула на заднее сиденье, так же крепко прижимая к себе малышку и захлопнула дверь. Машина тронулась, увозя их от Генри.

Войт допил скотч и не оглядываясь вышел из бара, направившись к припаркованной во внутреннем дворе машине. По дороге он вспоминал, где мог записать телефон Алекса, детектива, которого нанимал для поисков Ники. Теперь он знал гораздо больше, и информации для начала было предостаточно.

А ещё нужно было проверить, заряжен ли его пистолет, который он хранил в сейфе.

Пока Лида пыталась уломать Марго на кашу, Ника приводила себя в порядок. Хотя собраться с мыслями было труднее. В ушах ещё звенела фраза дочери "Может, он мой папа?". Она молилась, чтобы Лида восприняла её как фантазию маленькой девочки, но няня так внимательно посмотрела на Нику, будто заподозрила что-то. Девушке пришлось напрячь все свои силы, чтобы сделать удивлённое лицо, но Ника до сих пор боялась, что Лида могла принять всерьёз брошенную Марго фразу.

Она знала няню уже два года, и могла поручиться за её преданность. Агентство в Париже, в которое обратилась Ника, предложила ей услуги русской няни, узнав, что она из России. Это было разумным. Ника воспитывала дочь, обучая английскому и французскому языкам, но хотела, чтобы девочка росла в традициях и уважении к своей настоящей Родине. А Лида, как бывшая учительница истории, хорошо знакомая с психологией, была для них настоящей находкой. Марго быстро прикипела к ласковой женщине, и Нике была ей очень довольна. Она не боялась оставлять с ней дочь, когда нужно было отлучиться — на пару часов или дней.

Но приглашение в Лондон было на две недели, и на такой долгий срок Ника не готова была расстаться с девочкой. Поэтому она взяла дочь и няню с собой. Если бы она знала, что существует такая вероятность встретить в этом отеле отца Марго, она бы не раздумывая оставила дочь в Париже. Тогда Генри бы не узнал о её существовании, она бы просто извинилась, попыталась бы вкратце объясниться, и наверняка не потеряла бы сознание при первой встрече. Тогда бы не было скандальной сцены в его доме и страстного поцелуя в машине, который вернул далеко запрятанные чувства.

Ника дрожащими руками перебирала одежду в гардеробе, вытащив простое платье-рубашку. После всего, что произошло за последние 12 часов у неё не было никакого желания наряжаться как обычно. Приняв душ и одевшись, она спустилась в кафе, где её дочь заканчивала завтракать.

— Сегодня я тоже возьму Марго с собой. Но мы вернёмся вечером, — сказала она Лиде.

— А как же дневной сон? — спросила няня.

— Вчера мы закончили одну комнату. Там есть мягкий диван. Я сама уложу её. Думаю, Кристоф не будет против.

Она взяла дочь на руки и крепко прижала к себе, боясь даже на миг оторваться от неё. Машина уже ждала их у входа — водитель как всегда был пунктуален. Ника оглянулась туда, где стоял Gelenvagen и застыла в изумлении. Водителя за рулём не было, передняя дверь была распахнута, а возле внедорожника стояли полицейские, осматривая салон изнутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что это значит? Её наблюдателя арестовали? Но за что? Полиция не накидывается просто так на спокойно сидящий в машинах людей. Или кто-то мог дать наводку? Причастен ли к этому Генри?

И тем не менее, сейчас её преследователь не довлел над Никой, и сегодня она обойдётся без гнетущей слежки. Всё ещё прижимая дочь к себе, она села в машину и посмотрела в окно. Мог ли быть Генри где-то рядом или он уже вернулся к себе домой?

В груди всё снова сжалось о мысли, что она больше его не увидит. Неужели всё так и закончится, и прошедший день, их встреча, была лишь шансом всё объяснить и расставить точки над и? А дальше каждый разойдётся по разным дорогам и продолжить свой путь. Генри вернётся к красавице-жене, снова займётся съёмками, а Ника будет воспитывать дочь и продолжать вести бизнес в Париже. А ночами будет вспоминать прощальный необузданный поцелуй и бояться очередного курьера с букетом от Влада.

А Войт? Будет ли он помнить? Какой глупый вопрос. Конечно будет. В этом нет сомнений. И дело не только в их пылком прощании. Сегодня он лицом к лицу встретился с той, кто был его продолжением, его маленькой копией — его дочерью. И мысль, что несмотря на свои обещания, он попытается что-то предпринять или хотя бы связаться с ними, не оставляла Нику на протяжении всей дороги, пока машина не затормозила у одного из домов в Белгравии.

Она за руку вывела дочь и зашла внутрь дома. Работа уже кипела вовсю, декораторы и Кристоф также были здесь. Несмотря на обычную свою пунктуальность, сегодня Ника опоздала. Её друг, театрально всплеснув руками, направился к ней навстречу.

— Ах, Ники, дорогая! — он запечатлел на её щеке поцелуй. — Вот и ты!

— Кристоф, не безумно жаль за своё опоздание. Это не повторится, — попыталась оправдаться она.

— Ну что ты, один раз за всю жизнь ты задержалась на каких-то полчаса. Это же Лондон. Пробки, понимаю. Или тот бокал был лишним? — француз весело ей подмигнул.

— Мы встретили знаменитого актёра, — Марго выступила вперёд будто защищая свою мать.

— Неужели? — Кристоф вскинул брови и присел перед Марго на корточки. — Кто же это был, mon chéri?

— Мистер Генри Войт, — ответила девочка.

— Мы были в холле отеля и он, кажется, тоже гостит там, — отмахнулась Ника.

— Он вернул маме телефон, — продолжала её дочь.

Кристоф вопросительно взглянул на Нику и та неловко рассмеялась.

— Я, кажется, его обронила.

Марго с детской непосредственностью щебетала о том, как она познакомилась с известным актёром, и Кристоф с любопытством задал ей пару вопросов. Но Ника с лёгкостью отмахнулась от них, сославшись на впечатлительность маленького ребёнка, и заверив его, что в этой встрече не было ничего из ряда вон выдающегося. И её старый друг, в отличие от няни, купился и через пару мгновений и думать забыл об этом и вскоре переключился на ремонт.

— Дорогая, те латунные ручки, что привезли из Парижа, прекрасны. Где ты их раздобыла?

— В Сент-Уан есть замечательная лавка. Её владелец способен достать даже то, что принадлежало когда-то династии Габсбургов, — ответила Ника. — А как-то я увидела у него тахту, которая раньше стояла в Александровском дворце под Петербургом.

— Тахта Романовых? — Кристоф был поражён, Ника кивнула.

— Теперь она стоит на одной вилле под Флоренцией.

— Достанешь мне такую же? — усмехнулся француз.

Ника с головой окунулась в работу. Ей ещё предстояло чуть больше недели обустраивать эти аппартаменты, а затем она вернётся в Париж, оставив доделывать помещение своим помощникам и местным рабочим. Свою работу она выполнит, но онлайн продолжит курировать, пока всё здесь не закончат и не сдадут хозяину.

Марго уже не раз бывала в этом доме и знала здесь каждую комнату. Даже помогала Нике разбирать кое-какие посылки, пришедшие с аукционов и винтажных магазинов. Девочка с малолетства привыкла к тому, чем занималась её мать и уже могла разбираться в сочетании оттенков в дизайне, а также могла отличить стиль рококо от барокко. Обычно она спокойно сидела где-нибудь в углу и рисовала, но сегодня её дочь была как заведённая — носилась как угорелая по этажам, пыталась играть в прятки с разнорабочими и всячески мешала творческому процессу. Через пару часов Ника отвела Марго в одну из комнат и, уложив её на обитый темно-зелёным бархатом диван, укрыла лёгким пледом.

Глазки девочки смыкались — слишком впечатлительный день ей выдался. Но уже засыпая, малышка проговорила:

— Мамочка, а мы увидим ещё мистера Генри Войта? Я бы хотела, чтобы он пришёл сюда. Я бы ему показала эти комнаты, поводила бы по этажам. Он бы увидел какая ты умница. Ты ведь всё это сама придумала!

Ника почувствовала предательский комок в горле. Как теперь не разочаровать дочь ответом?

— Не знаю, солнышко, — убаюкивая она гладила Марго по головке. — Может, нам повезёт и мы его ещё встретим.

— Он мне понравился, — уже тише произнесла девочка. — Он такой хороший. Глаза у него добрые.

Марго ещё раз моргнула и уже не разомкнула глаз. Ровное дыхание говорило о том, что она заснула. Ника, подоткнув плед, поцеловала дочь в макушку и выйдя из комнаты, тихо прикрыла дверь. Слова дочери растревожили чуть было успокоившиеся нервы. Несомненно, встреча с Войтом впечатлила маленького ребёнка, но Ника надеялась, что она также быстро сотрётся из памяти Марго. Уже завтра девочка с восторгом будет рассказывать о красивой игрушке, увиденной в витрине магазина, или жаловаться как ей хочется вернуться в Париж, где её ждут друзья. Может, она вспомнит о Генри ещё один раз, но уже не будет придавать их встрече большого значения. А через месяц и вовсе забудет.

Ника облокотилась рукой о стену, чувствуя, как кружится голова. Волнение смешалось голодом, со вчерашнего вечера у неё во рту не было ни кусочка. Она медленно спустилась на первый этаж, пытаясь сохранять бодрый вид.

— Чтобы не терять времени даром, предлагаю заказать ланч прямо сюда, — громко объявила она коллегам. Обычно они днём выбирали какой-нибудь ресторан неподалёку, чтобы перекусить, но сегодня было много работы и отвлекаться не хотелось. Её молодой помощник Тома, бойкий юноша с ясными глазами и светлыми кудрями как у Купидона, вызвался помочь, взяв у каждого заказ. Хоть здесь Ника дала себе расслабиться и предложила Тома заказать для неё что-то на его вкус. События, предшествовавшие сегодняшнему утру и так выбили её из колеи.

Однако Кристоф заметил изменившееся настроение Ники и, когда доставили еду, отвёл её в сторонку.

— Mon cher, всё хорошо? — он с беспокойством посмотрел ей в глаза, которые она старательно прятала.

— Всё отлично. К чему такое беспокойство? — Ника старательно натянула улыбку на лицо, пытаясь не выдать тревогу.

— У тебя глаза на мокром месте. Ты едва сдерживаешь слёзы, — Кристоф нахмурился. — Что-то случилось? Вчера вечером, когда мы расстались, ты цвела и улыбалась, mon cher. Плохие новости?

Ника сжала губы и почувствовала, как предательски задрожал подбородок.

— Mon Dieu, Margo! Что-то с малышкой?

— Нет-нет, — Ника замахала руками, вымучив улыбку. — Кристоф, дорогой, прости, что напугала тебя. — Она глубоко вздохнула, выиграв пару секунд, чтобы привести мысли в порядок. — Я что-то неважно себя чувствую. Кажется, те креветки были испорчены. Я не спала всю ночь — так крутило живот. А сейчас я чувствую себя ужасно уставшей. А это, — она показала на контейнер с салатом, — моя первая еда за много часов.

Лгать было легко, тем более, что сегодня она даже не наложила макияж, а тени под глазами из-за бессонной ночи, придавали её лицу болезненный вид и, кажется, Кристоф ей поверил.

— Почему не сказала? Я настаиваю, чтобы ты ехала в отель и как следует отдохнула. Твои ребята и без тебя справятся.

— Не волнуйся, сейчас я поем и силы ко мне вернуться. Ты же знаешь, что я не могу оставить свой пост. Я капитан этого судна, и без моего присутствия тут всё сразу же застопорится. — Она сжала его руку, чувствуя как спазм в горле исчезает. Сейчас она соберётся, пообедает и ринется в бой. Она профессионал, и не позволит никаким событиям выбить её из седла. Кристоф, повинуясь порыву, поцеловал ей руку.

— Если салат не поможет и я увижу хоть тень недомогания, то пинками отправлю тебя в отель. Так и знай!

Она согласно кивнула, но мысленно поклялась, что этого не произойдёт. И действительно, перекус помог ей немного восстановить силы и уже через полчаса она отдавала распоряжения. Ещё через час она забыла о сегодняшней ночи, а к концу дня, чувствуя приятную усталость, садилась в машину со сладкой улыбкой. Её дочь прижималась к ней, играя на телефоне в какую-то игру. Водитель плавно вёз их по вечернему Лондону, и Ника любовалась ярко освещёнными витринами. В руках она сжимала чертежи с набросками, которые захватила с собой, думая вечером ещё немного поработать над проектом.

Работа — вот, что ей сейчас так необходимо. То, что уже два года помогало ей выбираться из трясины уныния и депрессий. Конечно, рядом была её маленькая девочка, её душа, смысл подниматься каждое утро, но рядом с ней она чувствовала, что становится уязвимой. Не проходило и дня, чтобы эти голубые глаза не напоминали, как бы могла сложиться её жизнь в той, другой вселенной, где Ника, переборов свой страх, написала Генри всего одно слово.

Но этой вселенной не существовало. Была только её жизнь, где она каждый раз вздрагивала, когда просыпалась внезапно в ночи и ей казалось, что в углу притаилась знакомая фигура, а она судорожно пыталась нащупать выключатель у настольной лампы, чтобы развеять мрак и свои страхи. В такие ночи она босиком в панике вбегала в комнату дочери убедиться, что Марго мирно спит в кроватке. Ника брала её на руки, вдыхала её запах, ощущая тепло её маленького тельца и уносила к себе в спальню, где уже не в силах уснуть, гладила малышку по волосам и любовалась, как подрагивают во сне её реснички. Тогда так сладостно сжималось сердце, разливая по всему телу самую искреннюю любовь, возводя самую сильную защиту.

— Я никому… никогда… не дам тебя в обиду, — шептала она, целуя девочку в макушку и прижимая к телу. И так, слушая её тихое дыхание и ощущая биение сердце, Ника медленно проваливалась в сон.

И сейчас, сидя в салоне, за окнами которого проносились освещённые улицы, заполненные праздно шатающейся публикой, Ника чувствовала ту же безмятежность, что и в те волшебные моменты, когда казалось, что завтра с наступлением другого дня тьма тревог расползётся и спрячется где-то глубоко под землёй.

Когда они подъехали к отелю, Марго уже клевала носом, но упорно не выпускала телефон из рук. Выйдя в прохладу вечера Ника уже привычно огляделась в поисках знакомой машины, но Gelenvagen её наблюдателя исчез. Она облегченно вздохнула и, взяв дочь за руку, направилась ко входу. Лида ждала их в номере, куда уже был заказан ужин. Няня взяла в оборот свою подопечную, пока Ника разбирала в спальне папки и вышла к столу, когда дочь уже закончила трапезничать.

— Я уложу её, а вы пока поужинайте, — успокоила её Лида. Обычно Ника сама укладывала дочь спать, но сейчас она уступила няне. И, как только она присела за стол, раздался стук в дверь. Ника раздражённо отложила вилку, которой успела поддеть гарнир, и пройдя к двери распахнула её. Перед ней стояла миниатюрная девушка, которую Ника уже видела за стойкой регистрации, хотя сейчас она была не в форме отеля. На её плече висела сумка, которую она прижимала к себе.

— Простите, — обратилась девушка с улыбкой, — я не хотела вам мешать. Лора, я работаю на ресепшионе, — представилась она.

— Что вы хотели? — шире распахнув дверь, спросила Ника.

Девушка бесцеремонно заглянула Нике за плечо, осматривая номер, и, убедившись, что никто за ними не наблюдает, сунула руку в сумку и достала маленькую коробочку, обернутую крафтовой бумагой.

— От вашего друга. Он просил передать вам это без свидетелей.

Ника не решалась забрать посылку, не понимая кому обязана. Пытаясь сохранять спокойное лицо и дрожь в руках, она лишь покрепче сжала ручку двери.

— Друг?

Лора лишь промолчала, протягивая коробочку. Девушка смело смотрела в глаза Ники и было что-то подкупающее в её взгляде, что заставило Нику протянуть руку. Посылка оказалась лёгкой, и, едва она забрала её, Лора удалилась, быстро попрощавшись. Прикрыв входную дверь Ника метнулась в ванную комнату.

Без свидетелей. Значит, нельзя было допустить, чтобы Лида это увидела. Прислонившись спиной к двери, она судорожно содрала бумагу, обнаружив под ней простую серую коробочку без каких-либо опознавательных знаков. Она потрясла её, прислушиваясь. Внутри что-то едва заметно подрагивало. Под крышкой оказался вырванный листок из блокнота, сложенный вчетверо. Ника достала его и расправила. На её ладонь тут же упала золотая цепочка с крестиком. На бумаге неровным почерком было написано несколько строк.

"Это принадлежит той, в честь кого ты назвала свою дочь. Надеюсь, когда-нибудь у тебя будет возможность рассказать ей всё, не боясь".

Ника трижды перечитала записку, до боли сжимая крестик в руке. Кем была передана посылка не осталось сомнений. Генри хотел, чтобы у его дочери было что-то памятное о нём, но в послании не рискнул даже подписаться. Она ещё раз посмотрела на украшение. Простой и скромный, без узоров и сверкающих камней, он казался самой ценной драгоценностью. Ника представляла себе женщину, которая носила его. Она никогда не видела её, но почему-то почувствовала к ней неодолимую нежность. Ей было неважно, выпросил ли Генри крестик, рассказав правду своей матери, или эта вещица была у него давно и он всего лишь воспользовался возможностью. Теперь у Марго будет что-то кроме имени, что свяжет незримо её со своими родными.

Сунув записку и цепочку в карман, она избавилась от упаковки, выбросив в мусорное ведро. Неровной походкой она вышла из ванной и тяжело опустилась на стул. Дверь спальни приоткрылась и в гостиную вышла Лида.

— Не хочет укладываться, — тихо произнесла она. — Зовёт вас.

Марго была обложена подушками и лежала на кровати как маленькая принцесса. Увидев мать, она отложила планшет и протянула к ней ручки. Ника скользнула к ней под одеяло.

— Хочешь сказку?

— Нет, — девочка подняла на неё глаза и указала на планшет, — посмотри со мной.

На экране на паузе стоял фильм, и Нике хватило одного взгляда, чтобы понять, что это тот фильм, о котором она ещё утром говорила своему отцу, что посмотрела его тысячу раз. Она приобняла девочку и нажала "play". На экране отважный Генри Войт боролся за жизнь экипажа на тонущем судне. Марго соврала разве что ненамного — она видела это кино не тысячу, но раз двадцать точно. Она сама как-то попросила Нику включить именно это кино и не отрывалась от сюжета до самого конца. Ей нравился этот молодой красивый мужчина. Неужели что-то внутри толкало малышку внимательней всмотреться в его глаза? Разве что само провидение.

Ника нащупала в кармане украшение и вытащила, покрутив цепочку перед личиком девочки. Марго, засмотревшись на сверкающий крестик, ахнула:

— Красиво.

— Нравится? — улыбнулась Ника и надела цепочку на шею дочери. Та отвлеклась от фильма и взяла пальчиками драгоценность, рассматривая её поближе.

— Красивый, — повторила она.

— Никогда его не снимай. Он тебя защитит, — и Ника поцеловала дочь в носик. Девочка засмеялась.

— От кого? — спросила она по-детски наивно.

Ника сжала зубы.

— Ото всех, моё солнышко. Он защитит тебя ото всех.