Оставить на память

Глава 13

Генри молча выслушал рассказ Ники. Всё это время он держал её за руки изредка выпуская её ладони, чтобы она вытерла слёзы. То, с какой любовью она говорила об их девочке, разбивало ему сердце. Ему было горько от того, что он потерял столько лет, отсутствуя в жизни своего ребёнка. Как же она сама справлялась всё это время? И что говорила, когда девочка начала спрашивать о своём отце? Выдумывала ли истории о дальнем плавании отца-моряка или оборвала все дальнейшие расспросы, рассказав, что он скончался?

Но когда Генри услышал, чем угрожал Нике её бывший муж, он почувствовал как ужас сковывает его. То, что Влад грозился убить его, Войту было плевать. Но каким же надо быть монстром, чтобы угрожать невинному ребёнку.

— Почему ты уверена, что он узнает? — с надеждой спросил Генри. — Он в тюрьме в тысячах километрах отсюда.

— Потому что он даёт понять, что всегда наблюдает за мной, — обречённо произнесла Ника.

— Как это?

— Где бы я ни находилась, я всегда получаю от него цветы. Клянусь, это порой сводит с ума! — в отчаянии выкрикнула она. — Я знаю, что он далеко, знаю, что он за бетонной стеной и колючей проволокой, но я до сих пор вздрагиваю от малейшего шороха. А когда в дверь стучится очередной курьер с букетом красных роз, меня готово вырвать. Самые отвратительные цветы! И каждый раз в них короткая записка — напоминание, что он всё равно рядом.

Ника резко поднялась с дивана и уверенно прошла на кухню, где осталась бутылка со скотчем. Она налила трясущимися руками порцию и глотнув, поморщилась. Генри, шедший за ней следом, отодвинул её стакан.

— Не налегай. Утром будет болеть голова, — она жалобно взглянула на него. — Лучше кофе. — Войт включил кофемашину.

— Тогда самый крепкий, — сказала Ника.

— Что за документы ты подписала? — доставая чашки спросил Генри.

— У Влада были счета в офшорах и кое-какая недвижимость за рубежом. Теперь моя дочь владелица всего состояния, фирм и домов. Номинально, пока я её опекун. Но я к этим грязным деньгам не притронусь. Я ни копейки не взяла у него.

— Зачем переписывать всё на девочку? — на лице Генри проступило недоумение.

— В России чиновникам так нельзя — владеть за границей недвижимостью и бизнесом. Во избежание влияния на них со стороны. Он мог бы попросить доверенное лицо, но использовал меня. Это его месть. Я сбежала от него, вывела следствие на исполнителя, родила ребёнка от другого. Он хочет держать её и меня под контролем. Если бы он угрожал только мне, я бы послала его к чёрту. Он тут же мог бы пустить пулю мне в лоб. Но в чём виноват ребёнок? — Ника смотрела на свои дрожащие руки. — Я не могла так поступить с моей девочкой. Я уже однажды потеряла дитя — это было так больно! Я не переживу, если с ней что-то случится.

Она вновь плакала. Нет, рыдала, навзрыд. Генри не думая заключил её в объятия, словно хотел забрать себе всю её боль, но Ника упиралась, не давая ему крепко её обнять.

— Теперь ты понимаешь, почему не должен её видеть? — она стукнула его в грудь кулачком. Генри почти не почувствовал, так её силы были невелики. — Он узнает! Он убьёт её! — внезапно она замолчала, будто поражённая, кровь отхлынула от её щёк. — Господи, что же я наделала? — её мгновенно просохшие глаза теперь горели лихорадочным блеском. — Я же сама привезла её в Лондон! Но встреча с тобой казалось такой маловероятной… а мне не хотелось оставлять её в Париже с няней.

Ника кинулась к окну, что-то высматривая в темноте ночи. Но на улице было пустынно.

— Что, если они проследили меня до твоего дома?

— Мне кажется, у тебя уже паранойя. — Генри подошёл к ней сзади и сам выглянул во двор. Но для успокоения Ники плотно задвинул шторы. — Не думаю, что за тобой установлено круглосуточное наблюдение.

— Машины… — она запиналась, — иногда за нами следуют внедорожники…

Он растёр ей плечи — Нику явно знобило от страха — и заглянул ей в глаза:

— Я не видел за нами никаких машин, когда мы въехали в мой район. Никто нас не преследовал. Ты и девочка в безопасности. Постарайся успокоиться.

Он дышал с ей в унисон до тех пор, пока её дыхание не пришло в норму, а дрожь не прекратилась. Он должен был помочь ей успокоиться, хотя внутри сам был натянут как струна. Мысль, что кто-то по просьбе Влада мог следить за ними, и его выводила из равновесия, но Генри старался сохранять при Нике хладнокровие.

— Вот так, хорошо. Я обещаю тебе, что не подойду к ней, — Генри с трудом верил сам себе, но чувствовал, что не имел ни малейшего права рисковать жизнью девочки, — но… можно мне взглянуть на неё? У тебя же наверняка есть фото?

Ника слегка кивнула, и её лицо просветлело. Всякий раз, когда она заговаривала о дочери он видел ласковую улыбку и теплоту во взгляде. Она потянулась к карману и достала телефон.

Они пили кофе и сидели плечом к плечу за столом, рассматривая фотографии. Ника с упоением говорила о каждой, сохранившей то или иное воспоминание. Первый день рождения, первый зуб, поход в зоопарк, новый год. На фото темноволосая девочка с кукольным личиком и самыми чистыми голубыми глазами улыбалась прямо в камеру. Генри видел в ней черты Ники — те же нос и скулы, улыбка с ямочками, но цвет глаз был точно таким же как у него. Он листал фото за фото и чувствовал, как в глазах начало щипать. Он быстро заморгал, стараясь подавить подступившие слёзы.

У него есть маленькая дочь. Продолжение его самого, кровь от крови, плоть от плоти. А он не может даже просто быть рядом, не говоря о том, чтобы обнять её, взять на руки, поцеловать.

Они с Мартой пытались завести детей. Точнее, хотела она, а Генри, будто потакая её желаниям, соглашался на всё. Но он не чувствовал по-настоящему, что готов стать отцом. И раз за разом у них ничего не выходило, а они начали потихоньку остывать друг к другу частично из-за занятости в своих проектах, частично из-за частых размолвок. И мысли о том, чтобы завести ребенка отошла на дальний план. Сейчас Генри подумал, что это к лучшему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но до сегодняшнего вечера он даже не понимал, как он будет рад узнать, что у него есть ребёнок. А может всё дело в том, какая женщина здесь сыграла роль? Он поглядывал на Нику, когда она влюблёнными глазами смотрела на фото. Каково ей было каждый день видеть в глазах дочери того, кто подарил ей дитя? Что чувствовала при этом?

— Как её имя? — спросил он.

Ника покраснела и опустила взгляд.

— Маргарита, — тихо произнесла она.

— Мою мать зовут Маргарет, — Генри усмехнулся такому совпадению.

— Я знаю, — Ника была заметно смущена. — Я не знала, будет ли она похожа на тебя, но хотела, чтобы она носила что-то твоё, если не может носить даже фамилию, — она посмотрела на него. — Это русский аналог имени Маргарет. Но она растёт твоей маленькой копией, — сказала она чуть слышно. Её палец слегка поглаживал экран, будто она проводила рукой по лицу дочери.

— Она… спрашивала о том, где её отец? — Генри чувствовал, что его сердце начало ускорять свой ритм.

Ника, казалось, задумалась.

— Да. И до сих пор иногда задаёт этот вопрос. Я сказал, что нам пришлось расстаться до её рождения, и он… ты ничего не знаешь. Пока ей этого достаточно, но я так боюсь, что скоро она повзрослеет и станет задавать вопросы посложней.

Ника спрятала лицо в руках и тяжело вздохнула.

— Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось всё ей рассказать, особенно сейчас, когда я вновь тебя встретила. А она даже имени твоего не знает. Всё, что я могу ей сказать, так только то, что у неё твои глаза.

Генри пролистал дальше. Он дошёл до последнего фото в альбоме. На нём была Ника. Она лежала на больничной койке и улыбалась в камеру, нежно держа на руках крохотную Маргарет. Фото было наполнено такой любовью — то, как Ника обхватывала головку девочки, как блестели её глаза, излучая неподдельное счастье.

Тоска накрыла Войта. Ему хотелось быть рядом с ней в этот момент, хотелось, чтобы этот снимок сделал он сам, а ни кто-то другой. Хотел бы взять своего ребёнка на руки, убаюкивая. Он почувствовал, как любовь к девочке невольно стала просачиваться в его сердце. Девочке, которую он никогда не узнает. Если бы можно было что-то сделать, как-то незримо присутствовать в её жизни?

Пока Ника отлучилась в туалет, он передал на свой телефон все снимки, заодно записав и её номер. Так он хотя бы будет иметь какую-то связь, если снова упустит её из виду. По крайней мере, теперь он знал достаточно информации, чтобы в любом случае найти их обоих.

— Уже поздно, мне нужно вернуться в отель. — Ника выглядела заметно уставшей. Ещё бы — такой вечер не смог бы оставить никого в равновесии.

— Останься, — он встал перед ней, преграждая путь к двери. — Поспишь в гостевой спальне, а утром я сам отвезу тебя. Глубокая ночь, мы выпили, и за руль я сесть не могу. А отправлять тебя на такси опасаюсь. Мало ли какой водитель попадётся.

Ника колебалась, испытывая дежавю. Она однажды уже осталась с ним на ночь в доме. И чем это закончилось? Правда, тогда он, опасаясь за её здоровье, твёрдо настоял, чтобы она осталась, а теперь ласково просил. К тому же он женат и не будет… что? Приставать к ней? И с чего Ника решила, что он вообще позволит себе такой проступок. Он семейный человек, у него красавица-жена, которую он, наверняка, любит. А предложение остаться было сделано только из вежливости и беспокойства. Но ей нужно было вернуться раньше, чем проснётся дочь.

Когда вечером Генри согласился подождать её, чтобы она могла объясниться, он дал ей пять минут на сборы, и она опрометью бросилась в номер. Нужно было сообщить няне, что она уходит, выдумав историю про after party с Кристофом. Маргарита уже спала. Ника едва успела переодеться и поцеловать спящую дочь на прощание. Но она не думала, что будет отсутствовать так долго.

— Хорошо, но утром надо встать пораньше. — Она быстро набрала на телефоне сообщение няне, что приедет утром, попросив не беспокоиться.

Генри показал ей её спальню. Комната была небольшой, в голубых тонах. Окна выходили во двор. Она тут же почувствовала себя неловко, глядя на широкую кровать. Внезапно воспоминания о событиях пятилетней давности ярко вспыхнули в её голове. Ника представила себе как бы их обнажённые тела смотрелись со стороны на этой постели, и краска разлилась по её щекам.

Но она тут же отогнала от себя эти мысли. Генри женат, и она не имеет никакого права думать о нём так. Но он был рядом, она чувствовала его тепло, когда он утешал её, и тело невольно реагировало на каждое его прикосновение. Он был так же хорош собой, как и раньше, разве что теперь не носил бороды, а на висках стало больше серебра. А прижимаясь к нему в объятиях она вновь почувствовала его запах, тот, что сводил с ума, когда она покрывала поцелуями его кожу.

— Располагайся, — услышала она позади его голос. Генри стоял в дверях, не решаясь пройти дальше в комнату, и держался за ручку двери. — Ни о чём не беспокойся. Утром я разбужу тебя. Спокойной ночи.

— Спасибо, — ответила Ника, не зная куда девать руки. — Спокойной ночи.

Он тихо прикрыл дверь, оставив её одну. Ника замерла, слушая как его шаги отдаляются. Где-то в глубине души, она надеялась услышать, как он развернётся и постучит к ней в дверь. И что тогда?

"Он так не сделает. Он женат. Не забывай, что тебя пять лет не было в его жизни. Ты ему по сути никто. И даже то, что ты родила от него ребёнка, не значит, что он готов кинуться к тебе в постель."

Но кого она хотела обмануть? Она безумно хотела, чтобы он так поступил. И стоя сейчас в спальне, она остро ощутила щемящую боль в груди, такую же, когда увидела то роковое фото, где Генри улыбался красавице Марте. Она утаила от Войта, как ей было тяжело узнать о том, что он начал с кем-то встречаться. К чему ему знать? В своих чувствах и переживаниях виновата только она. Нечего было воображать себе, что одна ночь может привести к хэппи-энду.

Когда в лифте отеля она услышала его голос, произносящий её имя, она поначалу подумала, что от выпитого вина наяву оказалась во сне, который время от времени приходил и мучил её. В нём она бродила в темноте, что-то пыталась найти наощупь и только слышала, как Генри зовёт её по имени. Голос его звучал где-то совсем близко, но Ника никак не могла поймать его. А когда она обернулась, столкнувшись со сном наяву, она лишилась чувств — так сильно у неё закружилась голова. Эмоции хлынули через край. Страх, облегчение, нежность, стыд — всё смешалось в ней взрывным коктейлем, не давая мыслям выстроиться ровным рядом.

Она так боялась столкнуться с ним и так жаждала вновь взглянуть в его глаза. Но процент встретить его в таком большом городе как Лондон был ничтожно мал. Кто же знал, что он спустя пять лет узнает в ней девушку, которую он встретил на другом конце земли? Хотя сейчас в ней трудно было признать ту, какой она предстала перед ним в первый раз. Ника набрала прежний вес, округливший её грудь и бёдра, стала вновь ухаживать за собой, приведя в порядок волосы и лицо, сменила гардероб на привычные ей элегантные платья и высокие каблуки. Она была полной противоположностью самой себе пять лет назад.

Но Генри смог её узнать.

Ника ещё долго ворочалась в постели, испытывая беспокойство. Ей было жарко в груди от того, что она ощущала близость Войта, пусть между ними и были стены. И противоречивое чувство, что она зря осталась, зря поехала к нему, зря побежала следом, прося остановится, разрывало её изнутри. Ничего в жизни для неё не было так важно как жизнь и благополучие её дочери. А теперь встреча с Генри могла грозить её спокойствию и безопасности.

Она молилась, чтобы, если за ней пристально следят, никто не связал её уход из отеля с тем, что она встретила отца Маргариты. Она и до этого общалась с разными мужчинами, основными из которых были её клиенты или друзья, и ни разу Влад не давал ей знак, что считает одного из них отцом малышки. Каждый раз, когда она открывала записки, приколотые к цветам, что приносили от него, он обычно передавал ей привет, вскользь упоминая о её обещании держать дочь в неведении.

То, что за ней следят по его приказу не вызывало сомнений. Часто она видела следующий за ней внедорожник и крепких мужчин за его рулём. Ни одного из них она не знала, но то, что объектом их внимания является Ника, она была готова биться об заклад. Влад не давал ей полностью расслабиться. Он никогда ни косвенно ни напрямую не вмешивался в её дела и в личную жизнь, но никогда не давал забывать, что он незримо рядом.

Что ж, ночь она проведёт под крышей этого дома. А утром Генри отвезёт её к Марго и, как бы тяжело ей не было, она попрощается, в этот раз навсегда, и постарается забыть его. Ника сделала то, что так давно её мучило — объяснилась и попросила прощения. Теперь ей стало немного легче на душе, но внутри что-то продолжало свербеть, будто заевшая пластинка не доиграла до конца мелодию.

Она уснула лишь через несколько часов, мучимая мыслями. Проваливаясь в сон, ей показалось, что она всё-таки слышит тихие шаги в коридоре. Но тьма уже окутала её тяжёлым одеялом.

В семь утра противный писк будильника разбудил Войта. Ему казалось, что он только сомкнул глаза. Голова была тяжёлая, и вины в выпитом скотче тут не было. Бесконечный поток мыслей мучил его почти до самого утра. Ника, их ребёнок, его жена и их отношения. После сегодняшней ночи он окончательно запутался. В его доме сейчас спала женщина, мысли о которой не покидали его все эти годы, и встреча с ней вновь пробудила его. Причиной была не только новость о том, что у него есть дочь. Он хотел защитить их, уберечь от того, кто хотел причинить им вред.

Теперь Генри было стыдно за то, что он поначалу был так зол на Нику. Он не ожидал, что обстоятельства были такими скверными, и что ей пришлось пережить то, что не каждому под силу. Да это он должен был валяться у её ног, прося прощения, что его не было рядом в самое трудное время. Генри даже не пытался себя оправдать тем, что был в неведении. Он должен был упереться, потратить на её поиски все ресурсы и деньги, не давать Полу уговорить себя отступить. Но что толку теперь от его сожалений? Он потерял пять лет.

Они потеряли пять лет.

"Главное, что сейчас они обе живы и здоровы."

Но он хотел не только знать, что у них всё хорошо. Теперь, когда он знал правду, когда увидел фото девочки, носящей имя его матери, он хотел быть рядом. Хорошо, что решение расстаться с Мартой пришло ему до того, как он увидел Нику, иначе бы ей могло показаться, что причиной может быть она и Маргарет. Как только жена прилетит из Италии, он тут же всё ей расскажет, не утаит ничего, хоть раз в жизни будет полностью с ней честен и постарается убедить, что Ника к их разрыву не причастна. Генри изначально не должен был делать ей предложения — это было непростительно. Но он надеялся, что Марта сможет его понять.

А потом он что-нибудь придумает, чтобы быть ближе к девочке. Он пока не знал как. Может, какой-нибудь охранный ордер? Или спрятать их ото всех в каком-нибудь укромном месте? Или попытаться избавиться от самого Влада. В тюрьмах не ровен час, можно умереть и в "случайной" драке. Но как можно воздействовать на кого-то, кто находится за высоким тюремным забором в тысячах километрах в другой стране с другими законами?

Голова раскалывалась, когда он думал обо всём этом. В горле пересохло, и Генри, откинув одеяло, встал с кровати. Он побрёл на кухню, не зажигая свет. Проходя мимо гостевой спальни, остановился, прислушиваясь к звукам за дверью. Но тишина оглушала. Он тихонько приотворил дверь. В комнате было темно как и во всём доме, только слабый свет фонаря во внутреннем дворике пробивался сквозь занавески. Он видел мирно спящую фигуру. Ника лежала на спине, закинув на подушку руку, а лицо было повёрнуто от двери. Он слушал её ровное дыхание и любовался безмятежностью, которое она излучала.

Пять лет назад он так же любовался ею, пока она спала после жаркой ночи. Тогда Ника была растрёпана и едва прикрыта одеялом, но так же спокойна, как и сейчас. Если бы ни пёс, просившийся на улицу, он бы так и стоял, рассматривая спящую красавицу.

Ему хотелось подойти и дотронуться до её плеча в доказательство, что всё это не сон, что она здесь и реальна. Но он не решился и вышел из её спальни. Провёл рукой по волосам, освобождаясь от видения. Что было бы, проснись она сейчас и обнаружив его присутствие? Смог бы он тогда заставить себя уйти? Или поддался бы своему желанию, которое, даже по прошествии лет, она вновь в нём зажгла.

Генри думал, что утром его мысли придут в порядок, но голова словно разбухла как с похмелья. Он с трудом поднялся и прошёл на кухню, включил кофемашину, и, повернувшись к столу, замер. Перед ним стояла Марта с чемоданом за спиной. Её лицо застыло. Она смотрела на две чашки, которые он так и не убрал с ночи. На одной из них красовался бледный след Никиной помады.

— Ты должна быть в Италии, — потрясённо сказал он.

— Рейс задержали, а потом и вовсе отменили. А ты, я смотрю, зря времени не терял, — развернувшись на каблуках, она быстрым шагом направилась в спальню. Генри кинулся за ней. Конечно, в их спальне, она никого не обнаружила.

— Уже избавился от шлюхи? — Она повернулась к нему, гневно сверкая глазами. Но тут её взгляд зацепился за что-то за его спиной и Генри понял, что она увидела. В коридоре стояла Ника, заспанная, непричёсанная, под глазами размазалась тушь. В руке она сжимала худи, которое не успела натянуть на майку. На лице было написано выражение полной неожиданности. Марта угрожающе дёрнулась в её сторону, но Генри встал между ними, и тут же звонкая пощёчина обожгла его щёку.

— Мерзавец! — прошипела его жена.

— Ничего не было, — Генри перехватил её руку, готовую нанести ещё один удар. — Это моя старая знакомая. Ты же видишь, что мы ночевали в разных спальнях.

— За дуру меня держишь? — Марта вырвалась из его хватки. — Кот из дома — мыши в пляс. И ты так делаешь каждый раз, когда я уезжаю? Или ты и в своих поездках это практикуешь? Кто эта девка?

Генри бросил взгляд через плечо, но коридор был пуст.

— Чёрт! — выругался он и бросился к выходу. Дверь на улицу была распахнута. — Ника! — он выскочил на лужайку и увидел удаляющуюся фигуру. Он нагнал её через пару секунд и развернул к себе. — Постой, я прошу тебя.

Он заметил как она, побледнев, смотрела на него с глубочайшим сожалением.

— Давай пройдём к машине. Сейчас я отвезу тебя, мы поговорим…

— Генри, твоя жена! — пробормотала Ника. — Она думает сейчас не пойми что. Ты должен вернуться и всё ей объяснить. Не надо было привозить меня к себе. Я теперь чувствую себя… — она не договорила, поморщившись. "Шлюхой" — вертелось на языке. Хорошо, если Генри сможет всё прояснить, и его жена поверит. В обратном случае Ника будет выглядеть потаскухой, уводящей мужей.

— Я хочу кое-что сказать, — Генри удерживал её за плечи. — Прошу, Ника, не уходи.

Она чуть заметно кивнула. Видимо, отчаяние в его голосе заставило её передумать.

— Хорошо, я сейчас. — Он побежал к дому, где в дверях стояла наблюдавшая за ними Марта. Он, схватив её за руку, завёл в дом и закрыл дверь.

— Что это значит? — его жена была раздражена, но Генри удивился тому, что не видит в её глазах слёз. Очевидно, что она шокирована якобы свершившимся фактом измены, но он не видел на её лице обиды, какой можно было ожидать от обманутой жены.

— Как бы банально это не звучало, но это не то, что ты подумала, — Генри обречённо вздохнул.

Марта горько усмехнулась, явно не поверив ему на слово.

— Что по-твоему я должна была подумать, если увижу девку, проведшую с тобой ночь и пившую мой чёртов кофе из моих чёртовых чашек?

— Не называй её так, — раздражённо бросил он.

— Она полуголая вышла из спальни!

— Мы спали в разных комнатах! — Генри повысил голос, пытаясь перекричать Марту. — Мы давно не виделись и… просто разговаривали. Было поздно, я настоял, чтобы она осталась.

— Ты настоял? А почему нельзя поговорить, не знаю, в кафе? Ведь друзья обычно видятся там.

— Потому что это был серьёзный разговор и я не хотел, чтобы нам мешали.

— Серьёзный разговор… — губы его жены неприятно скривились от отвращения. — Какой же ты козёл!

— Что?

— КОЗЁЛ! — Выкрикнула Марта. — У тебя даже духу не хватает признаться, что ты трахал какую-то девку за моей спиной, хотя я поймала вас с поличным.

— Ничего не было, мать твою!

Но Марта в ответ медленно с победным видом приблизилась к нему и щёлкнула пальцами по вороту его футболки.

— Она случайно в разговоре оставила след помады.

Генри оттянул ворот и увидел небольшой красный след на серой ткани. Должно быть, это случилось, когда он успокаивал Нику, прижимая её к себе. Он не менял футболку, так и лёг в ней спать. Войт прикрыл глаза, поняв, что все дальнейшие объяснения будут бесполезны. Худшего времени и места придумать было нельзя, но если не сделать этого сейчас, он боялся, что может смалодушничать. Вздохнув, он проговорил:

— Веришь ты мне или нет, меня уже не волнует. Но между нами и правда сегодня не было секса. И то, что я хочу сейчас сказать, никак не связано с ней. Я хочу развестись. Я уже давно хотел с тобой поговорить, но решился только день назад. Я виноват перед тобой, что дал тебе ложную надежду на крепкую семью, когда позвал замуж. Ты ведь ни разу от меня даже не услышала слов любви. Я и правду думал, что со времени смогу ответить тебе тем же, но… я не смог. Прости. — Он заметил, как подбородок Марты задрожал. — Я отнял у тебя несколько лет, которые ты могла бы потратить на мужчину, который тебя любил бы. Это несправедливо.

Марта опустила взгляд, судорожно вздохнув. Генри думал, что совесть будет мучить его из-за того, что он так поступает с женой. Да, он сожалел, но испытывал лёгкость, будто с него наконец-то спали оковы.

— Посмотри на то, что происходит между нами. Мы перестали интересоваться жизнью друг друга, охладели, живём как соседи. Даже не ужинаем вместе, — он подошёл к жене и, взяв её за подбородок, приподнял её лицо. — Мне с тобой когда-то было очень хорошо, и я думал, что сделаю тебя счастливой. Но сделал несчастными нас обоих. Ты ведь сама чувствуешь, что всё постепенно скатывается в яму. Ты не улыбаешься мне, не прикасаешься. Господи, да ты попросту меня игнорируешь.

Марта умоляюще посмотрела на него. Она была разумной женщиной и должна была сама понимать, что всё, что он озвучил — правда. Держаться за их постепенно приходящие в негодность отношения было глупо, и им обоим будет лучше, если каждый пойдёт своей дорогой.

— У меня роман! — вдруг выпалила она. Генри замер словно поражённый молнией. Марта отступила и отвернулась от него, закрыв лицо руками.

Войт не мог поверить в то, что сейчас услышал. Его подозрения подтвердились, но он понял, что был не готов услышать правду. Он думал, что в нём взыграют чувства, что гнев обманутого мужа возобладает над ним, но он испытал облегчение. Но к чему тогда весь этот цирк рассерженной жены, застукавшей своего мужа, если у самой рыльце в пушку?

Только теперь он увидел как дрожат её плечи. Марта плакала. Неужели ей было стыдно или страшно? Он развернул её к себе и внезапно обнял. Она замерла и с неверием посмотрела на него — явно не такой реакции она ждала от Генри.

— Ты не злишься, — это был не вопрос, Марта лишь озвучила факт.

— Скажем так, я что-то такое чувствовал. Ты домой возвращалась такая… счастливая. А рядом со мной становилась угрюмой. И давно?

— Два месяца, — она уткнулась в его плечо. — Он занимается экспортом вина. Мы много времени проводили вместе и… всё как-то завертелось. — Она отчаянно вскинула на него взгляд и затараторила. — Вообще-то, у нас ничего пока не было. Мы только целовались. Я долго сопротивлялась этому, но он… он влюблён и заставил меня почувствовать себя любимой. А я хотела сначала объясниться с тобой. Но… было страшно.

Что ж, хоть тут она поступила благородно — надо было это признать.

— Ты случайно не с ним сегодня должна была лететь во Флоренцию?

Марта потупила взгляд.

— Я не хотела тебя обманывать. Я тоже хотела сделать тебя счастливым. Но… ты не позволял.

Генри отстранил от себя Марту, явно не понимая её слов.

— Я не позволял? — переспросил он.

Марта кивнула.

— Дело не в том, что ты никогда не говорил мне трёх главных слов. Точнее, не только в этом. Ты никогда полностью не открывался мне, — она приложила свою ладонь к его груди. — Всю свою боль ты прячешь где-то глубоко.

Генри накрыл своей рукой её руку.

— Ты про Уилла?

— Не только про твоего брата, — она покачала головой. — Ты не говоришь о своём отце, армии… а ещё я чувствую, что сердце у тебя разбито, и та авария здесь совершенно ни при чём. Кто бы она ни была, она забрала с собой кусок твоего сердца и так и не вернула его на место. Я тоже думала, что со временем ты пустишь меня к себе в душу, что я смогу разбудить тебя. Но ты отгораживался от меня всё более высокой стеной, пока она полностью тебя не скрыла.

Марта была права. Как бы дорога она ему не была, Генри не видел в ней ту, которой он смог бы открыться. Как так получилось, что Нике, которую он знал всего несколько часов, он рассказал всё, что его тревожило, всё, что тяжким грузом легло на его плечи? А Марта, которая была рядом столько лет, которую он назвал своей женой, так и не смогла заслужить его доверия.

— Прости… — прошептал он, понурив голову. — Я подвёл тебя.

Генри привлёк её к себе и поцеловал в лоб. Жена подалась ему навстречу, но после отступила, смахнула последнюю слезу с глаза и встряхнула волосами. Перед ним снова предстала уверенная в себе и сдержанная Марта.

— Только не говори, что она та самая, — она кивнула в сторону двери. — Та, что разбила тебе сердце. Ты сказал, что сегодня у вас секса не было. Значит, он всё же был?

Марта всегда была проницательна. Генри хотел было увильнуть от ответа, но подумал, что хотя бы в этот раз мог бы быть с ней честен.

— Это было ещё до встречи с тобой. Очень давно. И да, — он усмехнулся, — она та самая.

Он не стал добивать Марту аргументом, что к тому же у него есть дочь от женщины, разбившей ему сердце. Ей это знать ни к чему.

— И ты хочешь сказать, что встреча с ней никак не повлияла на твоё решение расстаться? — с надеждой спросила Марта.

Генри лишь покачал головой.

— Хорошо.

Она подошла к чемодану и взялась за ручку.

— Мой рейс сегодня вечером. Вернусь в пятницу и заберу свои вещи.

— Нет, — остановил её Генри, — дом твой. Я не хочу, чтобы ты слонялась по съёмным квартирам.

— Вообще-то… — Марта осеклась и облизнула губы, — мне будет где остановиться.

— Ооо, так у вас всё серьёзно? — Генри даже растерялся. — К чему тогда ты скандал закатила?

Она пожала плечами.

— Я твоя жена. И застукать своего мужа с поличным в своём доме с другой… Как по-твоему я должна была отреагировать?

Они вдруг вместе рассмеялись. Ситуация и вправду была абсурдной, оба оказались хороши. Со смехом проходила вся обида, что они накопили друг к другу. Генри увидел в взгляде Марты если не прощение, то сочувствие. Она отпускала его, и он давал ей свободу.

— Она ждёт, — Марта махнула рукой. — Иди.

Генри на прощание поцеловал её в щёку.

— Ещё раз прости. Надеюсь, он сможет сделать то, что не смог я. Ты достойна счастья.

Он бросился во двор, где оставил Нику. На мгновение он потерял её из виду, и сердце пропустило удар, но потом он заметил её рядом с живой изгородью. Но она была не одна. Облокотившись на куст и слегка наклонившись к девушке, стоял Альфред. Он был в домашнем халате, а в руке держал свежую газету.

— Ах, Генри! — его сосед радостно помахал рукой. — Простите, что отвлёк вашу подругу. Редко в такой ранний час встретишь столь прекрасное видение. Я решил, что леди заблудилась, но оказалось она ваша гостья.

По выражению лица соседа Генри не мог уловить, был ли тот свидетелем скандала, но то, как он мило обращался с Никой, его немного успокоило. Девушка ему явно понравилась.

— Доброе утро, — поприветствовал он Альфреда.

— У вас чудное произношение, — старик по-отечески улыбнулся Нике. — Акцент, правда, заметен, но это едва ли недостаток. Скорее он придаёт вам шарм и таинственность.

— Благодарю, — ей было и лестно и немного неловко. Альфред как престарелый ловелас осыпал её комплиментами, пока Генри был в доме. Ему явно не хватало общения с противоположным полом и через пять минут как он окликнул её, она уже узнала, что он добрый друг Генри, что они иногда вместе проводят вечера под бутылочку креплёного вина и тут же получила приглашение присоединиться к ним в следующий раз. Она была уверена, что Альфред видел неприглядную сцену, в которой она и Генри исполняли главные роли, но старик не выказал ни малейшего презрения. Наоборот, он был крайне любезен и на прощание как истинный джентльмен поцеловал ей руку.

— Надеюсь, вы примете моё предложение! — крикнул он вдогонку, когда она садилась в машину Генри.

Войт с удивлением взглянул на Нику.

— Он позвал тебя замуж? За пять минут знакомства? — в его голосе слышалось раздражение, на что Ника рассмеялась.

— Нет. Он пригласил меня на ваши посиделки. Милый старик.

Генри едва заметно выдохнул. Что это? Ревность к престарелому другу?

— Как… всё прошло? Она злится? — Ника вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать исход ссоры. В широко распахнутых глазах он прочёл искреннее беспокойство. Это его даже тронуло. Но в ответ он улыбнулся:

— Всё хорошо, не переживай. — Ему хотелось по-детски сжать руку Ники, чтобы передать ей свою уверенность, но он боялся спугнуть её, будто утром все прикосновения стали казаться более значимыми.

Генри завёл машину и вырулил с подъездной дорожки. Он вел плавно, был спокоен и расслаблен. После разговора с Мартой он пребывал в каком-то подобии эйфории. Он был свободен и волен делать теперь со своей жизнью, что захочет. Позже он расскажет Нике, что произошло между ним и его женой, но сейчас он даже не желал думать об этом.

— Боюсь, как бы Марго не проснулась раньше обычного… — Ника нервно поглядывала на телефон. — Зря я поддалась на твои уговоры. Надо было ехать в отель. Тогда бы всего этого не случилось. Теперь я чувствую себя…

— Нет повода так думать. Ты ровным счётом ни на что не повлияла, — попытался успокоить её Генри.

— Ты шутишь? Твоя жена застукала в своём доме другую женщину, а ты считаешь, что всё в порядке? Она, должно быть, святая, раз поверила тебе.

— О, поверь, она вовсе не святая, — с улыбкой произнёс Генри. Ника с недоверием глянула на него, и Войт это чувствовал, хоть и смотрел на дорогу.

— В любом случае, ты должен вернуться к ней с самым большим букетом и самыми искренними извинениями.

Не смотря на то, что ночью у неё было непристойное желание по отношению к Генри, с пробуждением оно улетучилось. И правду говорят — утро вечера мудренее. А когда на голоса она вышла из спальни и с ужасом увидела его жену, ей стало невероятно стыдно за свои мысли. Она не должна, это неправильно. Но поведение Генри её удивляло. Вместо того, чтобы утешать расстроенную жену, он бросил её одну дома и отдал предпочтение Нике.

— Не думаю, что это необходимо, — задумчиво произнёс Войт.

— Да что с тобой? — взорвалась Ника. — Ты бросил жену одну. И вместо того, чтобы вымаливать у неё прощение, посадил меня в машину и везёшь в отель. Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Да, — коротко ответил Генри. Его, казалось, забавляла вся эта ситуация. Но если сейчас ей вывалить новость о том, что они с женой расстаются, Ника ещё больше почувствует себя виноватой.

— Я не понимаю тебя.

— Всё, что могло страшного случиться, уже произошло, и в этом нет твоей вины. Если думаешь, что своим присутствием расстроила наш брак, то тут ты ошибаешься.

— Кажется, будет лучше, если ты высадишь меня здесь и вернёшься. Я доберусь сама, не маленькая.

— Нет, я сказал, что отвезу тебя. Считай, что сейчас я за тебя в ответе. Плюс, мы ещё не закончили разговор, — Генри как ни в чём ни бывало, продолжал рулить.

— Какой разговор? Я думала, мы всё прояснили.

Ника заметила, как Войт поджал губы. Что-то тревожило его.

— Я не могу всё так оставить, — сказал он, — теперь, когда я знаю, что у меня есть дочь. Я хочу видеться с ней, хочу быть рядом. Я что-нибудь придумаю. Приставлю к вам охрану, если надо спрячу. Он не доберётся до вас.

Ника почувствовала как покрывается мурашками.

— Останови машину! — приказала она, но Генри её проигнорировал. Она дважды дёрнула ручку двери и, разблокировав её, на скорости распахнула. Войт мгновенно среагировал и резко нажал на тормоза. Ремень неприятно впился в грудь. Он не успел остановить её — Ника уже выскочила на дорогу, сильно хлопнув дверью. Он кинулся за ней, даже не потрудившись припарковаться, оставив машину на середине полосы. В считанные секунды он догнал её и схватив за локоть, заставил остановиться. Она попыталась вырваться и, когда ей это не удалось, со всей силы наступила ему на ногу. Было больно, но Генри стерпел и не выпустил её руку.

— Ты сошёл с ума! — крикнула Ника ему в лицо. — Для меня нет ничего дороже в этой жизни чем Марго, а ты играешь её жизнью. Ты не имеешь никакого права…

— Но ты также не имела никакого права скрывать её от меня!

— Ты не можешь претендовать на неё. Влад признал её своей, во всех документах вписано его имя. Никто не примет во внимание твои претензии. Никто даже не знает, что мы были близки.

— Мы оба с тобой это знаем! — зарычал он. Но Ника была превосходным соперником и не собиралась отступать. — Поверь, я постараюсь сделать всё, чтобы она не пострадала. Хочешь, чтобы я через суд добился теста на отцовство?

— Ты не посмеешь! — прошипела она. Ника не могла поверить в то, что ещё несколько часов назад хотела оказаться в его объятиях. Теперь перед ней был враг, желавший отобрать у неё самое дорогое. — Ты понятия не имеешь, что требуешь от меня. Влад человек слова. Если он узнает о тебе, Марго погибнет.

— Ты так говоришь, будто я не знаю, что такое потерять родного человека.

— Нет, не знаешь. Ты никогда не терял ребёнка!

Генри отшатнулся как от пощёчины, и Ника, почувствовав, что хватка ослабла, выдернула руку и быстрым шагом стала удаляться вниз по улице.