Оставить на память

Глава 18

Генри заметил как затуманился взгляд Ники, а движения стали заторможенными. Её зелёные глаза, такие яркие, стали будто затухать. Она смотрела на него, но не видела. Губы побледнели. Он крепче обнял её, не давая провалиться в обморок.

— Слушай меня, — Войт повысил голос. — Ника, ты сейчас нужна мне.

Её глаза с трудом, но сфокусировались на его лице, взгляд стал ясней и он почувствовал, что она больше не опирается на него.

"Ты нужна мне", — вот всё, что она услышала, но этого оказалось достаточно, чтобы прийти в себя. Ника уцепилась в ткань его куртки и твёрдо встала на ноги. Нужно делать так, как он сказал. Увезти отсюда Марго, спрятать. Генри излучал сейчас такую силу, что у неё не осталось и малейшего сомнения, что он сможет их защитить.

Она оглянулась за спину — Аня и Лидия молча и в недоумении глядели на сцену, разворачивающуюся перед ними. Няня первая отвела глаза и удалилась в номер. Видно, поняла, что случайная встреча в отеле вовсе не была случайной. Нике даже стало неудобно перед ней за свой обман.

Она нехотя отпустила Генри и, опустив глаза, прошла мимо своей подруги в номер. Войт кивнул Ане в знак приветствия и негромко поздоровался.

— Генри, полагаю? — она нахмурилась.

— Да, — он вновь кивнул.

Анна оценивающе смотрела на него, так что он даже почувствовал себя неловко. Не доверяет. Узнала его и всё равно не доверяет. И правда, отчего? Если она в курсе того, чем Влад пригрозил Марго, она может как презирать его так и ненавидеть. Ведь он сейчас подвергает малышку опасности, явившись к ним на порог.

Но какое сейчас это имело значение? Сделка, которую заключили между собой Ника и её муж уже пустой звук. Ребёнок нужен был Тарасову как залог благополучия его денег, а сейчас, когда он на свободе, Марго — всего лишь небольшое препятствие к их обладанию. Это Генри понял, как только Алекс позвонил ему и рассказал, что Влад вышел из тюрьмы.

Он тут же попросил узнать о связи Крестовского с Тарасовым и ничуть не удивился, когда услышал, что самолёт олигарха в тот же день, когда вышел Влад, покинул Москву и направился в Лондон. Генри готов был поставить всё, что имел, что совпадением это быть не могло. Значит, как он и подозревал, Крестовский обеспечивал наблюдение за Никой. Вполне вероятно, что не только в Лондоне, но и в Париже, где она жила и работала. И, конечно, помог выбраться своему другу из России.

Две недели! Две недели как этот мерзавец ошивался где-то поблизости. Он ведь мог уже несколько раз нагрянуть к Нике.

Войта обдало пронизывающим холодом страха. Ведь Тарасов мог сразу по прилёту заявиться к ней на порог и тогда… Генри бы даже не узнал, что она была в Лондоне. Он бы вообще ничего никогда не узнал о ней. И её загадка, которую она унесла с собой, так и осталась бы неразрешённой.

— Надеюсь, ты не дашь их в обиду, — Анна отступила на шаг, пропуская его в номер и Войт, не теряя ни секунды вошёл внутрь. Он увидел, как Ника наскоро забивает чемодан вещами, которые успела разложить. Подойдя к ней, он опустился на колени, чтобы ей помочь. Они молча заталкивали наспех какие-то платья, детские вещи, косметику, пару раз случайно соприкоснувшись руками. Но даже мимолётного касания было достаточно, чтобы почувствовать искру.

— Где Маргарет? — спросил он, помогая ей встать.

— Она спит. В той спальне, — Ника махнула в сторону одной из комнат.

Генри чуть приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Шторы были плотно закрыты и внутри царил полумрак. Девочка, такая крохотная, была похожа на маленькую принцессу, утопавшую в подушках. Войт подошёл к кровати, но внезапно ощутил растерянность. Будить он её не решился, такой она было мирной. Он отбросил тяжёлое одеяло и аккуратно, стараясь не потревожить её сон, взял её на руки. Малышка лишь причмокнула губами и вновь мирно засопела. На её шее золотом сверкнул крестик. Генри невольно улыбнулся, узнав свой подарок. Он прижал к себе её крохотное тельце, пару секунд просто стоя и наслаждаясь объятиями.

Марго была такой маленькой, такой хрупкой, такой невинной. Она совсем не знала этой жизни и всего этого жестокого мира. Мира, где были не только любящие и оберегающие её люди, но и те, кто способен причинить ей зло.

Держа на руках свою маленькую дочь, Генри думал, что счастлив уже потому, что у него есть такая возможность — просто обнимать её. Не сдержавшись, он наклонился и поцеловал её в лоб.

— Я сделаю всё возможное, чтобы тебя защитить, — прошептал он и только потом заметил, что в дверях, наблюдая за ними, стоит Ника. Она опиралась на косяк, улыбка вперемешку с невыразимым страданием застыла на её лице.

— Я готова, — тихо сказала она.

Генри аккуратно вынес из спальни малышку, провожаемый взглядами всех трёх женщин. Ника что-то быстро проговорила няне на русском, давая распоряжения, обняла и чмокнула в щёку свою подругу и, взяв чемодан в руки, кивнула Генри.

Из номера они вышли плечом к плечу.

Она не спрашивала, куда они едут, потому что сейчас доверяла ему больше, чем кому бы то ни было. Больше, чем самой себе. То, с какой нежностью и опекой он вёл себя с дочерью, говорило о том, что он готов пойти ради малышки на любой риск. Отцовство было ему к лицу — высокий сильный мужчина, излучающий уверенность и силу с крохой на руках. От вида этого образа у неё защемило сердце. Хотелось подойти и заключить их обоих в объятия как…

…семья…

Когда Войт был в спальне, Анна схватила её за руку и быстро зашептала:

— Ты хоть знаешь кто это?

Ника обречённо посмотрела на неё и Анна молча отступила, всё понимая.

— Но как так случилось?

— Мы оба оказались на том острове. Каждый от чего-то бежал. Я от Влада, а он… от всего мира. — Ника защёлкнула чемодан и посмотрела в сторону спальни. — Так вышло.

— Но… он же не какой-то неизвестный парень. Его можно было найти, он должен был… — Анна ахнула, прикрыв рот рукой. — Так когда у тебя случились ложные схватки… я помню. Новость о том, что у него появилась девушка! Ника, — она закусила губу. — Дурёха, и ты ничего не сказала!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ника даже удивилась, что Аня запомнила, казалось, такой незначительный эпизод. Внезапно ей стало стыдно перед подругой, что скрыла всё, что было тогда у неё на душе. Может и стоило давно обо всём ей рассказать. Ведь ближе человека чем Аня у неё тогда не было. Кто бы ещё выслушал её, успокоил, утешил? Но в то время Ника держала всё в себе — из-за страха ли или по другой причине. Но только теперь она понимала, что скрывать это от Ани было глупо. Тайное всегда становится явным, разве не так?

Ника заметила настороженный взгляд своей няни. Она явно была обеспокоена тем, что какой-то чужой мужчина уносит восвояси её подопечную.

— Лида, езжайте в Париж, — сказала девушка. — С нами будет всё хорошо, можете не беспокоиться. Если что, я дам вам знать, всё ли у нас в порядке. Но… — она отвела взгляд, — я пока не уверена, когда мы сможем вернуться. Может статься так, что в ваших услугах мы больше не будем нуждаться.

Она взяла Лидию за руку и ободряюще сжала ладонь.

— Что ж, — проговорила няня, явно огорчённая, — я вас поняла. Я сообщу в агентство.

Она скользнула взглядом по Генри, держащего на руках Марго и в её глазах промелькнула недоверие, что неприятно отозвалось в самой Нике. Конечно, Лидия лишалась хорошего места, но неужели она настолько сильно прикипела к девочке за год, что Генри заслужил такую враждебность с её стороны?

— Спасибо, — проговорила Ника и, отпустив няню, подошла к Ане и, порывисто обняв её, поцеловала.

— Берегите себя, — шепнула на прощание подруга.

Генри так спешил, что не запер машину и водительская дверь была распахнута. Но Ника совсем не удивилась, что к машине даже никто и близко не подошёл. Он легко отпер заднюю дверь и нежно уложил на сиденье Марго. Полы его куртки задрались и Ника с дрожью заметила засунутый за пояс пистолет. Уже тот факт, что у Генри с собой было оружие, ещё больше вывел её из равновесия. Значит он тоже думал, что Влад может быть крайне опасен. Но неужели может дойти до такого?

Она вспомнила как однажды на каком-то празднике, её муж, немного выпив, решил пострелять. Поспорил с кем-то, что даже пьяный может попасть в яблочко. И расстрелял с одного раза шесть пустых бутылок. Тогда, ещё влюблённой в него, ей казалось это просто небольшой авантюрой, дуростью, которую можно легко простить, но сейчас это пугало её. Ведь рядом были люди. Чего доброго, он мог кого-то ранить или что похуже. Но Влад стрелял метко, чересчур метко. И оружие он держал крепко со знанием дела.

Войт взял у неё чемодан и, не обращая внимания на её поражённый взгляд, положил в багажник. Он проконтролировал, что, садясь в машину на пассажирское сиденье, она зафиксировала ремень безопасности. Но, почувствовав обжигающий взгляд Ники, повернулся к ней.

— Оружие? — негромко сказала она, боясь разбудить дочь. Она нахмурилась, будто осуждая его, но Генри не мог поступить иначе. Ему не раз приходилось использовать пистолет в боевых действиях. Он не боялся применить его против человека. А против Влада, встреться он с ним лицом к лицу, так тем более. Войт накрыл своей рукой ладонь Ники. Её пальцы были холодными и он сжал их, пытаясь согреть.

— На всякий случай, — он надеялся, что повода воспользоваться пистолетом у него не будет и поэтому старался держаться перед Никой непринуждённо. Он улыбнулся ей, внушая спокойствие, завёл ей за ухо выбившуюся прядь, легко коснувшись кожи. Но она продолжала озабоченно смотреть на него. Нервная дрожь прокатилась по телу. Не убедил.

— Ты мне веришь? — спросил он. Ника молча кивнула. — Я не хотел бы, чтобы до этого дошло. Но я не знаю, что может вам угрожать. Или ты думаешь он придёт мириться с тобой? — Ника только покачала головой. — Сделка, которую вы заключили уже не имеет никакого значения. Если ему нужны деньги, он захочет их получить. А как можно это сделать быстрее, если ты не можешь забрать всё у ребёнка законным путём?

Ника сжала губы. Она знала. Влад не станет ждать совершеннолетия Марго. Достаточно приговорить её и её мать к смерти. Тогда, как законный наследник, он быстро получит всё, чем раньше владел. Разыграет горем убитого отца, который так и не смог понянчить свою дочь. Перед глазами вновь встали фото, которые показывал ей прокурор.

Закопанные, полуразложившиеся тела убитых с особой жестокостью людей, которых убрали по заказу её мужа. Это была целая семья — муж, жена и их маленький сын. Имён она сейчас вспомнить не могла, но страшная картина до сих пор преследовала её в кошмарах. При виде этих фотографий Нику стошнило прямо на пол.

Убитый работал в прокуратуре и копал под Влада. Её мужу сообщили об этом и он решил проблему по-своему.

Неужели он дойдёт до того, чтобы точно так же избавиться и от неё?

А потом она вспомнила его глаза в тот момент, когда в комнате свиданий он до боли сжал её руку. Взгляд хладнокровного убийцы. Ника сбежала, свидетельствовала против него, носила ребёнка от другого. Он считал её ни кем иным как предательницей, а предателей раньше вешали. На милосердие рассчитывать не приходится. Влад на него просто не способен.

— Я не допущу этого, слышишь, — Генри поймал её рассеянный взгляд и внезапно привлёк к себе. Это не был страстный поцелуй, который накрыл их в прошлый раз. Он не вызвал отклик в теле Ники. Его тёплые губы накрыли её без проникновения, но они дарили ей покой и защиту.

"Я верю тебе. Я слышу тебя".

И она ответила. Опутала его плечи руками и языком скользнула внутрь его рта. Тело пробудилось, разгораясь внутри. Было сладко как в первый раз. Ей, наверное, никогда не надоест целовать этого мужчину. Только он одним поцелуем мог дать ей сил, будто вдыхая в неё саму жизнь. Ника нехотя отстранилась от Генри, переводя дыхание. Губы болели от страстного натиска, которым он её атаковал.

Войт тяжело дышал, его глаза потемнели от желания. Если бы они были наедине, укрытые от чужих глаз, он бы не оторвался и не выпустил её из объятий. Но прежде он должен позаботиться об их безопасности.

Он откинулся на сиденье и завёл мотор. Уже выруливая на дорогу, Генри почувствовал как она взяла его за руку и легонько сжала. Он поднёс её ладонь к губам и поцеловал. Не надо было говорить друг другу ни слова. Прикосновения, дыхание, взгляды, брошенные друг на друга — в них сквозила самая лучшая поддержка, сильней всех клятвенных обещаний, которые они могли озвучить.

Генри продолжал держать её за руку, пока вёл авто, изредка посматривая в зеркало заднего вида. Но дорога была свободна и он не заметил какой-нибудь подозрительной машины.

— Когда вы приехали в Плимут, ты заметила слежку? — спросил он.

— Нет. Когда мы выезжали из отеля в Лондоне нас никто не пас. И по дороге сюда я ничего не заметила, — Ника за несколько лет уже настолько привыкла к тому, что за ней наблюдают, что без труда могла указать на машину или человека, который в этот раз был послан следить за ней. — Мы должны были утром ехать в Париж. У меня такое ощущение, что он мог бы ждать нас там, поэтому и ослабил наблюдение сегодня утром.

— Хорошо. Кто знал, что вы должны были сегодня покинуть Лондон?

— Ты подозреваешь, что кто-то мог… — она не договорила, встретившись с его серьёзным взглядом. — Кристоф, Тома и Элен, мои помощники. Они пока остались в Лондоне на объекте. Анна и Лидия. И в отеле знали, что я съезжаю.

Генри замолчал, обдумывая её ответ. Анну — как он понял, это была та самая подруга — можно было вычеркнуть из его списка подозреваемых. О Кристофе он ничего не знал, но Ника сказала, что он её старый друг. Тоже вычёркиваем. Её помощников можно было подкупить или запугать, чтобы они сливали информацию о её передвижениях. Но они не были достаточно близки…

— Как давно у тебя работает няня?

Ника выпрямилась на сиденье, не веря своим ушам. Нет, только не Лида! Преданная и любящая её девочку женщина никогда не вызывала у неё подозрений. И Марго её просто обожала.

— Около года.

— Как ты её нашла?

— Через агентство в Париже.

— Ты её сама проверяла? Откуда она, кто такая?

Ника нахмурилась.

— Это очень серьёзное агентство, они не берут с улицы кого попало. Она бывший учитель истории, очень ответственная и внимательная… нет, она не могла.

— Другим словом, сама ты не пробивала её? — голос Генри был полон напряжения.

Ника не знала, что ответить. Она полностью доверилась помощнику по подбору персонала, который заверил её в том, что лучше няни для своей дочери ей просто не найти. А что, если Генри прав? Даже если у Лиды безупречная репутация, всегда можно найти способ воздействия на человека, чтобы он делал то, что нужно тебе. От таких мыслей холодок пробежал по спине Ники. Могла ли она невольно подвергнуть свою дочь такому риску?

Она выдернула свою руку из ладони Генри и сцепила пальцы.

— Нет, — прошептала она еле слышно.

— Только не вини себя, — он вновь взял её за руку, пытаясь её приободрить. — Это ещё ничего не доказывает. Я могу ошибаться.

— Ма? — раздался тихий голосок с заднего сиденья.

Ника тут же одёрнула руку и повернулась к дочери. Марго сонно потирала глаза и озиралась. Ника перешла на русский:

— Привет, моё солнышко, — она с ласковой улыбкой обернулась к дочери и, недолго думая, отстегнула ремень и, ловко просочившись между сидений, пересела назад. Приподняв Марго, она крепко обняла её.

— Куда мы едем? — зевнув, спросила малышка.

— Ты помнишь мистера Войта? — Ника указала на Генри. — Пока ты спала, я встретила его в отеле, мы разговорились, он вспомнил тебя. Ты ему так понравилась, что он решил свозить нас в одно секретное место.

Марго потянулась к Войту, чтобы получше его разглядеть.

— Это правда вы, мистер… Генри, — она перешла на английский, но, видно, не до конца проснулась и шепелявила. — Что за секретное место?

— Привет, — Генри посмотрел на дочь в зеркало заднего вида и подмигнул ей. — Секретное место?

— Мама сказала, что вы везёте нас в секретное место.

Место, куда он их вёз, и в самом деле было довольно уединённым. Так что название "секретное" очень даже подходило. Это был небольшой коттедж в удалённой от Лондона деревушке Амберли. Дом стоял в отдалении от поселения и выходил на живописные зелёные холмы. Генри любил там бывать. Почти полное отсутствие людей по сравнению со столицей, тишина, глушь. Любил выпить на террасе, где стоял стол, накрытый ажурной скатертью, погреться у старого камина в маленькой гостиной, на кухне перехватить ещё тёплую сдобу. А потом уснуть на мягкой перине, от которой пахло розой.

Генри словно возвращался в детство, приезжая в этот дом, хоть и бывал тут не так часто как ему хотелось. А теперь он спрячет в этом укромном месте двух своих самых важных пассажиров. Ненадолго, пока не найдёт ещё более безопасное место.

Он внезапно подумал об острове, где встретил Нику. Воистину, более секретного пристанища не найти. Вокруг сплошная вода, а в деревне самые неназойливые люди на свете, уважающие личную жизнь других.

— Да, — он усмехнулся, — место и вправду секретное. Говорят в холмах рядом водятся феи. Они выходят по ночам и иногда можно увидеть как в темноте светятся их крылья.

— Вы покажете? — ахнула Марго.

— Обязательно.

Они ехали чуть больше четырёх часов. Ника и Маргарет в основном болтали на заднем сиденье, смеялись над чем-то, шушукались и учили Генри разговаривать на французском. Войт поглядывал на них через зеркало — это было одновременно и завораживающее и такое обыденное зрелище. Через пару часов, когда стало темнеть, он вдруг осознал, что не хочет, чтобы дорога заканчивалась. Ровно вести машину, слушать разговоры Ники с дочерью, наслаждаться их смехом и чувствовать себя, наверное, самым счастливым человеком.

Так и должно быть.

Этого он хотел.

Один раз они остановились в придорожной забегаловке. Генри оставил пистолет в машине, затолкав его поглубже в бардачок. Ни к чему ему светить оружием на людях. Они взяли сандвичи и газировку и сели за дальний столик, подальше от чужих глаз. Пока Марго со всей детской непосредственностью подходила к незнакомым детям и пыталась познакомиться, Ника и Генри, сидя за столом, поглядывали то на неё, то друг на друга. Девушка сидела так близко, что Войт чувствовал тепло её тела. Она болтала ножкой и слегка касалась его брюк, совсем случайно. Но этих невинных прикосновений было достаточно, чтобы вызвать трепет.

А ещё она прятала глаза как только замечала, что он смотрит на неё. Краснела и судорожно вздыхала. Взять её за руку прилюдно он отчего-то не решался, будто это было слишком интимно. Но он хотел этого. Он знал, что она будет не против. И чувствовал себя нерешительным подростком, влюблённым мальчишкой.

Да. Он вновь влюбился. В ту же женщину, в мать его ребёнка. Но раньше, когда Ника пропала, это чувство его тяготило. Сейчас же оно дарило ему крылья.

Чёрт, он ведь даже не сказал ей о разрыве с Мартой!

Наигравшись, Маргарет подбежала к их столу и, проигнорировав раскрытые объятия матери, запрыгнула на колени к Генри. Он не растерявшись приобнял малышку и, пока она щебетала что-то про новых друзей, пытался накормить её, отламывая по кусочку от своего сандвича. Он заметил как улыбается Ника, смотря на них обоих. Они вдвоём создавали настоящую гармонию. Генри предугадывал малейшее движение Марго, охотно отвечал на её вопросы и включался в нехитрые игры.

Со стороны могло показаться, что за этим столиком сидит вполне себе обычная семья, каких здесь было полно. Они не привлекали к себе взгляды и никто обратил на них своё внимание. Мало ли отцов, позволяющих себе корчить рожи, чтобы развеселить дочь, и матерей, поощряющих такие игры.

Нику пьянило без вина. Наблюдая, как общаются Генри и Марго, она впадала в блаженство. В дальнем углу закусочной у них троих образовалась своя тихая гавань без тревог и страха. Для них в эту минуту существовали только они. Если бы можно было никуда не ехать, окопаться прямо на этом месте, наслаждаться обществом друг друга и забыть обо всём, что волновало их ещё вчера.

Покончив с перекусом и рассчитавшись, Генри заботливо взял на руки дочь. Они вышли на улицу, направляясь к машине. Ника шла рядом так близко, что он чувствовал исходящее от неё тепло. Её распущенные волосы, касаясь его плеча, приятно щекотали кожу, а аромат её духов одурманивал. В темноте вечера чувства Войта обострились. Обоняние, осязание — всё казалось более ясным и таким новым. Они едва соприкасались пальцами и можно было одним лёгким движением взять её ладонь в свою, но Марго стала сползать и Генри, подхватив её, усадил ровнее.

— Долго ещё ехать? — спросила девочка.

— Около часа. Устала?

Вместо ответа малышка зевнула и, прильнув, обняла Войта за шею. Тело её расслабилось, вот-вот уснёт. Удивительно, как быстро она признала в нём того, кому можно довериться. Марго сама льнула к нему и Генри принимал это с благодарностью. Он аккуратно уложил её на заднее сиденье и помог сесть Нике. А через несколько минут плавного движения по ровной дороге, девочка уже пребывала в сонном царстве.

— Я хотела поблагодарить тебя за подарок, — Ника говорила негромко, стараясь не разбудить дочь.

Генри поглядел на неё через зеркало и наткнулся на полный нежности взгляд.

— Он ей понравился?

— Очень. Только не говори, что стащил его у своей матери, — в голосе девушки послышалась усмешка.

— Нет, — Генри улыбнулся в ответ. — Она давно отдала мне его. Он достался ей от её бабушки. Крестик, — уточнил он. — Когда мы продавали всё, чтобы расплатиться с долгами отца, мама заложила в местный ломбард те немногие украшения, что у неё были, вплоть до цепочки, но его продать не решилась. Она очень любила бабушку и всегда с теплотой о ней отзывалась. Так что, это что-то вроде семейной реликвии.

Он почувствовал лёгкое прикосновение к плечу.

— Спасибо, — прошептала Ника. — Для меня это важно.

— Для меня тоже, — Войт вздохнул. — Наверное, это единственное, что я мог передать своему ребёнку. Что-нибудь, что связывало бы… нас.

И он не лгал. У каждой семьи должно быть что-то, какая-то памятная вещь, служащая ей из поколения в поколение, плетущая историю рода. Его род был не бог весть какой — сплошные фермеры и деревенщины — но даже такая семья заслуживает того, чтобы потомки помнили о своих корнях.

После того, как Генри частично удовлетворил свой гнев, натравив полицию на человека Влада, он вернулся домой. Тогда он дал выйти ярости окончательно. Он не мог кинуться на преследующего Нику типа с кулаками, тем самым подставив её под удар. Хотя руки чесались. И дома под раздачу попали забытые ими кофейные чашки и стена, в которую он запустил стулом.

Он не согласен оставить всё вот так! Войт готов был бросить к ногам ребёнка всё, что имел, вплоть до своего имени, но никто не узнает, что она его девочка.

И внезапно он вспомнил об этом украшении. Его мать отдала его как свадебный подарок, когда Генри взял в жёны Марту. Он знал, что крестик очень ей дорог и был растроган такой честью. Вот то единственное, что он без опаски мог дать Марго.

В спальне он открыл ящик, в котором хранились его часы. Тут же в неприметной коробочке лежала "семейная реликвия". Он вынул цепочку, чтобы ещё раз полюбоваться. Скромное, неприметное и самое важное украшение. Вырвав из блокнота листок, он наспех нацарапал записку и сложил всё обратно в коробку. Теперь нужно было придумать, как незаметно передать её Нике.

Тем же путём, что и утром, он въехал во внутренний двор отеля и уже привычно прошёл через кухню, заслужив сердитый оклик шеф-повара:

— Какого чёрта? Эй, мистер! Это вам не проходной двор.

Но Генри проигнорировал его. Пройдя в холл, он встал в поле зрения стойки регистрации, привлекая к себе внимание той, кто мог ему помочь. Лора, его юная поклонница, как раз оформляла заселяющихся иностранцев и не сразу его заприметила. Но когда возвращала паспорта и ключи, её взгляд остановился на Войте и рука с протянутыми документами застыла. Она быстро опомнилась, мило улыбнулась гостям и, слегка кивнув в сторону служебного помещения, вышла из-за стойки.

Генри зашёл за ней в комнату для персонала, которая, по счастью, пустовала. Вежливое выражение лица девушки испарилось и она недовольно смотрела на него.

— У меня сложилось впечатление, мистер Войт, что вы водите меня за нос! — накинулась Лора. — Я погуглила нашу гостью и выяснилось, что никакой актрисы Вероники Тарасовой не существует. Вы меня обманули! Вы что, преследуете её? А ведь я поверила вашим сказкам и помогла, рискуя своей работой. Если это дойдёт до моего начальства…

Она не договорила, видя как Генри опустился перед ней на колени, сложив руки в молитвенной жесте.

— Что вы делаете? Встаньте немедленно! — зашептала Лора.

Но Генри продолжал умоляюще взирать на неё.

— Я очень раскаиваюсь, но прошу вас в последний раз помочь мне.

— И не подумаю, — девушка сложила руки на груди. — И встаньте, прошу вас. Если кто-то зайдёт и увидит вас… и меня. Господи, какие же слухи поползут! Уже за то, что я привела вас в это помещение, мне могут влепить выговор!

За дверью раздались шаги. Лора замерла, ожидая, что дверь вот-вот распахнётся и придётся объяснять, что значит вся эта нелепая сцена. Кровь отхлынула от её щёк, а глаза распахнулись как у оленёнка перед фарами автомобиля. Генри в той же позе кающегося обернулся к выходу. Ему, конечно, терять нечего, а вот Лора и вправду рисковала. И, если ей и в самом деле будет угрожать выговор, он вступится за неё, подмаслит её начальство. Обычно, обещания справить в отеле какое-нибудь пышное мероприятие, сглаживали все недоразумения. Но тот, кому принадлежали шаги, прошёл мимо и девушка облегчённо вздохнула.

— Встаньте!

— Нет.

— Прошу вас! — Лора жалобно смотрела на Войта.

— Одна последняя просьба и вы от меня избавитесь. Или мы можем подождать, пока сюда не придут ваши коллеги. — Генри стоял как раз напротив двери и, даже если бы Лора захотела уйти, она не смогла бы обойти его. Ей ничего не останется как пойти ему навстречу. Он видел как она колебалась, кусая губы, и осталось надавить совсем чуть-чуть. Он полез в карман и достал коробочку, протянув девушке. — Передайте ей, пожалуйста. Скажите, что от друга. Но только, умоляю, не при свидетелях.

Лора резко выхватила из его рук коробку и погрозила ею перед его носом.

— Это последний раз! Надеюсь, что вы больше ни о чём таком не попросите, иначе я вызову охрану и вас выпроводят из отеля.

Генри поднялся с колен, привлёк девушку к себе и запечатлел на её лбу поцелуй.

— Лора, я ваш должник по гроб жизни! Если вам что-нибудь когда-нибудь понадобится, я обещаю, что помогу. Это не пустые слова, — он внимательно заглянул ей в глаза. Лора зарделась, как совсем невинная девчонка, и старалась изо всех сил сдержать расплывающуюся улыбку.

— Хорошо, а теперь идите, пока нас никто не застукал. Вечером, когда она вернётся и закончится моя смена, я передам ваш… подарок. Там же ничего опасного? — она с недоверием уставилась на посылку.

— Нет, но это очень ценная вещь. Из рук в руки, хорошо? Без свидетелей, — ещё раз напомнил Войт.

Лора производила впечатление исполнительного и услужливого человека. Он знал, что она не подведёт его, пусть он и обманул её доверие. Но она была хорошей девушкой, которая заслуживала благодарного поощрения.

"Надо хотя бы прислать ей букет цветов", — подумал он.

Ника убрала свою руку с его плеча, но Генри всё ещё чувствовал её прикосновение.

— Можно я задам тебе личный вопрос? — спросила она тихо. Войт вновь посмотрел на неё через зеркало и увидел как она опустила глаза.

— Конечно.

— Почему у вас с Мартой нет детей? — Ника посмотрела на спящую Марго.

— Она хотела ребёнка, но у нас не получалось, — сухо произнёс Генри. Ему неловко было говорить со своей любимой женщиной о своей семейной жизни. Что-то абсурдное было во всём этом. — А потом мы смирились. Не скажу, что я горел желанием, но… Чёрт, как-то странно обсуждать это с тобой.

— Почему? — Ника подняла на него свои глаза.

— Ведь мы с тобой семью не планировали и… вот результат, — он улыбнулся. — Но стоило только узнать, стоило только увидеть и услышать её голос, как я понял, что не смогу больше оставаться в стороне. Понимаешь? — он поймал её взгляд в зеркале. — Не думал, что когда-нибудь почувствую себя настоящим отцом. И мне это понравится.

Ника нахмурилась.

— Ты даже не представляешь, что значит им быть, — в её голосе почувствовалась обида, — что значит быть родителем. Это очень тяжело.

— Ты винишь меня в том, что меня не было рядом?

— Нет-нет, — поспешила успокоить его Ника. — Просто ты провёл в ней всего лишь несколько часов и не сталкивался с чем-то по-настоящему серьёзным. Вроде как не спать по ночам из-за того, что у неё режется зубик или колики в животе, переживать, что не сбивается температура или она устраивает истерики на ровном месте. Подгузники, стирка, готовка, уборка — и это только крохотная часть. Через полгода как она родилась, я устроилась в одно бюро на удалёнку и просто разрывалась между работой и Марго. Даже плохо помню, как справлялась. Память будто швейцарский сыр — сплошные провалы.

— А твоя подруга? Анна. Она не помогала?

— Она замечательная и была готова помогать нам как материально так и с воспитанием. — Ника усмехнулась, вспоминая как в то время Аня снова сошлась с Павлом. Правда, в этот раз они продержались чуть больше трёх месяцев, чтобы ещё через год снова сойтись уже на семь месяцев. — Но у неё была своя личная жизнь, работа. Я сама настояла, чтобы переехать в свою квартиру и жить отдельно от неё.

— Ника, — позвал Генри. Все её слова отдавались в нём с болью от той невозможности откатить время назад и пережить по-другому их жизни. — Мне жаль. Жаль, что меня не было рядом с вами, жаль, что тебе прошлось одной пройти через все препятствия, жаль, что у тебя не было той поддержки, которой ты заслуживаешь. Если бы это было в моих силах, я бы отдал дьяволу свою душу, только чтобы всё изменить.

— Я бы тоже… хотела, чтобы ты был рядом, — почти прошептала Ника. — Видел бы ты её совсем крохой… — Она мечтательно вздохнула и нежно поцеловала спящую дочь в макушку. — Такое сильное чувство, когда ты смотришь на неё — всё внутри сжимается от любви и разрывается как фейерверк.

— Может, в следующий раз я это увижу? — голос Генри дрогнул, когда он посмотрел на неё. Что промелькнуло в его взгляде? Сожаление? Надежда?

"Любовь"?

Ника чувствовала, как краснеет. Войт отвернулся, следя за дорогой и не заметил, с какой надеждой она смотрела на него. Может, всё-таки ей показалось? Генри говорил о своих чувствах, но только тех, что касались его дочери. Но что тогда значил поцелуй всего несколько часов назад? Он никак не касался Марго. Он затрагивал только их двоих.

Ника закусила губу, пробуя уловить в движениях Войта хоть малейший намёк на её подозрения. Но он смотрел вперёд и выражение его лица было трудно разглядеть.