Оставить на память

Глава 25

К вечеру следующего дня Ника, стоя на пирсе, смотрела в сторону возвышающегося вдалеке острова. Сердце сжало от знакомого вида. Земля лежала на воде, широкая, высокая. И где-то там прятался уголок из её самых заветных снов.

Дом, где всё началось.

И, как она надеялась, тут всё и закончится. Хотелось поторопить этот миг! Сделать хоть что-то, что могло его приблизить. Но ей остаётся только ждать. Ждать звонка или сообщения, нервничать от молчания телефона и каждый раз с волнением доставать его из кармана, если покажется, что он завибрировал.

— Мы плывём туда? — Марго дёрнула Нику за рукав, указывая пальчиком на остров.

— Да, солнышко. Самое настоящее секретное место. Там стоит большой дом и вид на океан оттуда просто потрясающий. Вот увидишь, тебе понравится.

Марго улыбнулась, предвосхищая маленькое приключение, и Ника ответила той же улыбкой. Ей самой не терпелось как можно быстрее оказаться в конце пути.

Свен вызвался сам найти того человека, который присматривал за домом. И через полчаса вернулся в сопровождении коренастого старика, чья походка говорила о частом пребывании в море. Он слегка косолапил и пружинил при каждом шаге. Проницательные глаза старого норвежца Томаса были наполнены теплотой. Он что-то быстро говорил на своём языке, жестикулировал, а потом выудил из кармана конфету и протянул Марго. Девочка схватила угощение и поблагодарила на английском, надеясь, что старик её поймёт.

— Он рад, что кто-то наконец объявился, — переводил Свен. — Уже год как никто не навещал дом. Мистер Войт связался с ним и предупредил, что туда заедут гости. Неделю назад он плавал на остров и проверил всё на готовность. Дров хватит на две недели. Электричество в порядке. Надо будет только перетряхнуть ковры и помыть полы.

— Takke*, - поблагодарила Ника с улыбкой.

Старик указал куда-то на пирс, что-то невнятно пробормотал и пошёл вперёд, махнув рукой, чтобы следовали за ним. Он подвёл их к вместительному катеру, белому с яркой голубой полосой по ватерлинии, помог погрузить все вещи, которыми они успели разжиться.

Свен обратился с какой-то просьбой к Томасу и тот, выслушав его, кивнул и ловко для своего возраста спрыгнул с катера и прошёл к лодке поскромнее.

— Куда это он? — спросила Ника.

— Он проводит нас до острова, — ответил молодой человек, вставая у штурвала, — а потом заберёт меня, когда я помогу вам с вещами.

— Вы так скоро нас покидаете?

— Увы, мисс. Моим заданием было сопроводить вас до острова в целости и сохранности. Но я вынужден буду вас покинуть, так как моя работа у полковника требует моего присутствия.

— Что ж, если так… мне было приятно, что вы нас сопровождали, Свен, — Ника протянула руку.

— А мне вдвойне приятней, мисс, — он пожал ей руку и Ника заметила, как была мягка и нежна его ладонь, совсем как у девушки.

На острове стюард помог им донести вещи, пока Томас остался дожидаться на пирсе. Вдвоём тащить всё это оказалось трудно и Ника вдруг вспомнила, как бы была кстати тачка, в которой Генри вёз раненного пса. Это заставило её вновь улыбнуться. Казалось, весь остров и даже воздух и растения на нём приветствовали долгожданных гостей. Ника с радостью узнавала тропинки, скалы и деревья. Она будто оказалась среди старых друзей, которых давно не видела. Откуда-то снова появился зуд взяться за карандаш, почти как рефлекс. Может быть сама эта земля была её вдохновением? Тихая, мирная и такая прекрасная. Когда стало смеркаться они наконец добрели к своей цели. У Ники перехватило дыхание. Она смотрела на дом, будто видела его впервые до этого лишь воображая его в своих фантазиях. Но вот он стоял перед ней, прочный, крепкий. Ей раньше не приходило это в голову, но сейчас она сравнила дом с Генри. Как же он ему подходил. Именно с таким бы зданием она его сравнила — мощные и неподвластные северным ветрам брёвна, лёгшие ровным строем и укрывавшие от любой непогоды.

Как и сказал Войт, ключ Ника нашла справа от дверного косяка на высоте чуть выше её роста, надёжно спрятанный в щели.

Она с трудом отворила тяжёлую дверь и, взяв дочь за руку, вошла внутрь. В помещении было темно из-за занавешенных окон, но можно было различить силуэты мебели, накрытые тканью. Казалось, за пять лет тут совсем ничего не поменялось. Так же пахло деревом, пол немного скрипел и воздух дрожал словно от нетерпения принять её вновь.

— Оставьте здесь, — Ника указала Свену, куда поставить пакеты.

Нащупав щиток слева от двери, она включила электричество и зажгла свет. Комната неярко озарилась.

— Вы здесь уже бывали? — спросил её стюард.

— Да. Но, кажется, прошла целая жизнь. Что ж, настало время попрощаться?

— Если только вам не нужно ещё чем-то помочь.

— Вы сделали более чем достаточно, — Ника подошла к нему вплотную и поцеловала в щёку. — Спасибо вам большое. И передайте полковнику мою благодарность.

— Он будет польщён, мисс, — улыбнулся Свен и, махнув на прощание Марго, побрёл прочь. Сумерки сгустились, но Ника надеялась, что молодой человек успеет дойти до пирса, пока совсем не стемнеет.

— Как тебе дом? — спросила она у дочери, заперев дверь.

— Большой, — девочка заглянула под ткань. — Тут диван. Можно снять?

— Давай.

И Марго со смехом стянула полотно, открыв мебель. Затем ещё и ещё, пока комната не обрела свой прежний вид. Да, всё осталось таким, как Ника помнила. Каждая вещь, каждая безделушка и рисунок на дереве. Она проходила по комнатам, включая свет и осматривая дом. Надо было озарить каждый угол, чтобы придать ему обжитой вид.

"Наш дом", — повторяла она про себя.

Генри оставил на память о ней не только рисунки, он оставил себе целый дом, наполненый их общими воспоминаниями. Эти стены хранили память о проведённым здесь минутах. Достаточно было только открыть дверь в ту спальню, где всё произошло, как Ника зарделась. Сейчас широкая кровать была совсем пуста, но образы того, что на ней когда-то произошло, яркой вспышкой пролетели перед глазами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но сейчас было не время предаваться воспоминаниям. Девушка вернулась ко входу, где Свен оставил пакеты и перенесла их к кухне. В холодильнике разложила консервы и овощи, а крупы, чай и сладости разложила по полкам шкафчиков. Поставила на плиту чайник и, пока он закипал, застелила постель в спальне и переодела в новую одежду Марго. В гостиной Ника растопила камин, чтобы стало уютней. Огонь тут же сделал комнату приветливей, а звук трещащих дров заполнил тишину, царящую в доме.

Они поели скромно, сделав наспех бутерброды, но этот ужин показался им славным пиром.

— Ты не знаешь, но с мистером Войтом мы познакомились на этом острове, — вдруг сказала Ника, намазывая варенье на хлеб.

— Здесь? — удивилась Марго. — Когда?

— Это было пять лет назад.

Малышка задумалась.

— Меня ещё не было на свете, — заключила она.

…"Расскажи, когда посчитаешь нужным"…

Ника собралась с мыслями. Волнение и трепет наполнили её до краёв, ведь сейчас она собиралась признаться малышке, наверное, в самом важном.

— Нет, солнышко. Но… после того как…

До чего это было трудно! Слова и мысли путались в голове и сложить их в одно целое предложение никак не удавалось. Она отложила хлеб и повернулась к Марго.

— Ты ведь умеешь хранить секреты?

Марго тоже отложила бутерброд, предвкушая услышать что-то очень интересное. Её глаза округлились и она наклонилась ближе.

— Да, — полушёпотом выдохнула малышка.

— Тогда слушай, — Ника провела ладонью по щеке девочки и глядя прямо в её глаза, продолжила. — Пять лет назад твоя мама очень грустила, ей было страшно. И она приехала сюда, чтобы прийти в себя. Взрослые иногда так делают — уезжают ото всех далеко-далеко, чтобы почувствовать себя лучше. Я жила в маленьком домике на другом конце острова. Завтра я покажу его тебе. И я не ожидала, что здесь будет ещё кто-то. А в этом доме, — она обвела руками вокруг, — поселился Генри. Ему тоже было очень грустно и он тоже приехал сюда. Мы познакомились и подружились. А потом… полюбили друг друга.

Марго, казалось, застыла, слушая мать. Её глаза были широко распахнуты, а на лице застыло выражение растерянности. Ника взяла её крохотные ручки в свои ладони.

— Но мне пришлось уехать, не оставив никакой связи. И мы потеряли друг друга. А потом я поняла, что жду тебя, — она приложила руку к животу. Как хорошо, что она уже объясняла дочери, что детей не приносят аисты и их не находят в капусте. — И через девять месяцев ты появилась на свет. Генри не знал, что ты родилась. И я не знала как ему сообщить. Но когда он встретил меня в Лондоне… я всё ему рассказала. И знаешь, он был так рад узнать, что ты появилась и он тут же тебя полюбил, солнышко. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Марго молчала. Опустив глаза, она будто замкнулась в себе.

— Солнышко, — Нике казалось, что она теряет дочь, что ещё чуть-чуть и малышка оттолкнёт её. Но тут она заметила, как одинокая слеза скатилась по детской щеке.

— Мистер Генри… мой папа? — тихо спросила девочка.

— Да. И он очень тебя любит. И я очень тебя люблю. И мы так рады, что снова встретились и я смогла всё ему рассказать. В жизни иногда так бывает, что люди нехотя расстаются. Так сложились обстоятельства. Но теперь Генри… твой папа всё знает и он не оставит тебя.

Марго шмыгнула носом.

— Тогда почему его нет здесь?

Сердце Ники разрывалось от слёз дочери. Она так боялась, что малышка затаит обиду на неё, что она скрывала столько лет, кто её отец. И всё сейчас зависело от её слова.

— У него есть очень важные дела и ему очень жаль, что сейчас он не может быть с тобой. Но как только у него появится возможность, он тут же приедет. Он не бросил тебя, солнышко. Он ведь твой папа.

Она подхватила на руки свою малышку и прижала к груди, чувствуя как её тельце содрогается от слёз. Ника гладила её по голове и убаюкивала, как делала, когда Марго была совсем крохой.

— Почему ты плачешь?

— Хочу, чтобы папа был рядом, — и девочка уцепилась ручками за плечи Ники.

— Он будет, милая. Он скоро будет рядом.

Марго потихоньку успокаивалась, но не выпускала мать из объятий. А когда всхлипы затихли, она подняла покрасневшее личико и внимательно посмотрела на Нику.

— Мам, а ты его ещё любишь?

Ника с улыбкой кивнула.

— А я знала, что он мой папа. Ты же говорила, что у меня его глаза, а они точно такие же. Голубые-голубые.

— Конечно, ты очень на него похожа. А знаешь что? — Ника пошарила в кармане и вытащила телефон. — Давай пошлём ему наше фото. Вот так, улыбнись.

Марго, даже заплаканная, была очаровательна. И, улыбаясь в камеру, стала ещё больше похожа на своего отца. Хватило одной попытки, чтобы запечатлеть их счастливые лица.

"Она знает", — подписала Ника фото и отправила его на номер Генри.

Ответа долго не было. Ника поглядывала в телефон, проверяя сообщение, но оно оставалось непрочитанным. Она успела уложить дочь спать, убраться на кухне и даже протереть полы. И далеко за полночь услышала звонок.

— Что она сказала? — кажется, Генри был взволнован.

— Хочет, чтобы ты был рядом. А ещё, что знала, что ты её отец, — она рассмеялась. — Потому что у неё твои глаза. Вот как она объяснила.

— Правда?

— Правда.

— Она уже спит? Я бы хотел поговорить с ней… нет. Наверное, лучше при встрече.

— Ты едешь к нам? — в голосе Ники прозвучала надежда, но по ответному вздоху она поняла, что ошиблась.

— Прости… пока не могу. Как вы добрались? Вам помогли?

Нике показалось немного странным, что Генри так резко изменил тему, но она была слишком уставшей, чтобы задавать вопросы.

— Да, Томас всё объяснил, а Свен, тот стюард, помог донести все вещи. Я немного прибралась, приготовила ужин. Правда, сегодня меня хватило только на бутерброды.

— Заглянула в западное окно? — спросил Генри.

— Н-н-нет… Окна занавешены, да и темно уже.

— Открой. Хочу, чтобы ты увидела.

Ника прошла через гостиную, отдёрнула шторы и тут же потеряла дар речи.

Даже несмотря на то, что за окном было темно и свет заходящего солнца давно пропал, Ника чётко увидела то, что хотел показать ей Генри. Всё окно занимали разноцветные стёкла, складывающиеся в очертания цветов, листьев и райских птиц. Зрелище было столь необычным и восхитительным, что у неё на время пропал дар речи.

Он запомнил! Генри запомнил, как она говорила о том, что единственным, что бы она поменяла в этом доме, было западное окно, чтобы любоваться в предзакатных лучах яркими всполохами света сквозь витраж.

— Скажи что-нибудь, — произнёс Войт.

— Я… у меня нет слов. Генри, ты не забыл…

— Я бы очень хотел видеть твоё выражение лица в этот момент, но и по голосу слышу, что тебе понравилось.

— Ещё как! Жаль, что солнце село.

— Завтра полюбуешься. Заваришь чай или нальёшь бокал вина. Помнишь, где кладовка?

— Ох, я помню всё. Сами стены напоминают обо всём, что здесь было.

Она услышала как он усмехнулся.

— А представь каково мне было, когда я приезжал туда один? Когда, казалось, твой запах всё ещё витает в воздухе.

— Обещаю, я восполню все твои одинокие ночи, что ты здесь провёл.

— Только те, что я провёл там?

— Все твои одинокие ночи…

Генри глубоко вдохнул и проговорил чуть севшим голосом:

— Ты сейчас одна?

Ника проснулась, почувствовав вибрацию звонка. Она была ещё в блаженной неге после второго раунда, который ей устроил Генри по телефону. Как же он одним своим голосом смог довести её до вершины наслаждения? Таким чувственным, чуть с хрипотцой, он сумел вновь довести её до оргазма. Если вчера она устроила ему вечер фантазий, то этой ночью он рассказывал, чтобы сделал с ней, будь он рядом. Куда бы проникли его пальцы, чем бы был занят его язык и в какой позе он бы отымел её.

Они ещё долго шептались после этого, боясь нажать на телефоне "отбой". И только когда её трубка почти села, она решилась попрощаться. Если так будет продолжаться каждую ночь… что ж, она вполне могла выдержать разлуку. Но всё это хотелось ощутить в живую.

И больше всего она желала, чтобы Генри обнял свою дочь уже как отец, не скрываясь.

На экране высветилось имя Анны. Ника огляделась, увидев под боком сладко спящую дочь и, стараясь не потревожить её, аккуратно покинула постель и вышла из спальни.

— Привет, — только и успела сказать Ника, как словесный поток хлынул в трубку.

— Ваши фото попали в интернет. Вас с Генри застукали в какой-то забегаловке. Марго на них не видно, но вот твоё лицо! Если я… если весь мир увидел эти фото, то и Влад скоро увидит. Он сразу всё поймёт. Знаешь, как вас называют в этих жёлтых газетёнках? "Тайная семья Генри Войта". А тебя называют его любовницей. А Марго… Чёрт! Столько грязи на вас вылили!

— Аня, остановись.

Подруга замолчала на полуслове. В её голосе была неподдельная паника, и звучал он надрывно, будто она готова была расплакаться. Ника сама едва успела понять о чём речь. Кто-то узнал Генри, когда они останавливались в закусочной по пути в Амберли, и снял их. Значит, теперь их маленькая семья — новость в заголовках таблоидов. Это было бы катастрофой, не случись она ещё раньше.

— Он уже знает… — спокойным голосом проговорила Ника. Она уже смирилась с этим обстоятельством и сообщение о том, что их связь с Генри теперь обсуждает весь мир, не стало для неё таким шокирующим, каким могло быть.

Ника дала время переварить Ане услышанное, пока подруга, запинаясь в словах, не продолжила.

— Ты где? С вами всё в порядке?

— Мы в безопасном месте, где Влад нас не найдёт. У нас всё хорошо. Генри обо всём позаботился.

— Но… как… что случилось? Как он узнал?

Ника вздохнула.

— Понятия не имею. Генри отвёз нас к своей матери, а Влад прислал очередной букет прямо в её дом. Не знаю, может, у него какие-то свои связи?

Анна замолчала. Она была достаточно умна, чтобы сложить между собой очевидные вещи и сделать выводы. Что-то здесь не складывалось. Во всём мире до появления этих фото, только несколько человек знали, что связывало Войта и Нику. Или за ними следили даже в Плимуте. Но… незаметно.

— Кому ты ещё рассказала, кто отец Марго?

— Об этом знали только ты и Генри.

— А Лида? Она могла знать?

И вновь возникло имя Лиды. Войт ещё несколько дней назад спрашивал её, насколько можно было доверять няне. Но Ника, хоть и не пробивала её самостоятельно, могла с уверенностью сказать, что Лида преданный ей человек. Она любила малышку и ей не в чем было упрекнуть её. Няня не пошла бы на предательство.

— Нет, но… — и всё-таки сомнения прокрались Нике в голову, — там в отеле, она могла всё понять. Хотя… она же знает, что в документах Марго в графе "отец" стоит имя Влада. Единственный вывод, который она бы сделала, так это что у нас роман с Генри.

— Этого было бы достаточно, если она кому-нибудь рассказала о том, что видела.

— Но она уехала в Париж! Когда она села на поезд?

— Она не осталась ночевать в Плимуте, хотя я предлагала отвезти её утром в Лондон. Сразу после вашего отъезда она собрала свои вещи и больше я её не видела.

— Думаешь, на неё могли… воздействовать?

— На любого человека можно воздействовать. Пригрозить чем-нибудь или подкупить. Ты уволила её с хлебной должности, вот и…

— Не говори ерунды. Она в агентстве найдёт сотню таких же мест. У нас были хорошие отношения и Марго она любит.

— Если она не имеет к тебе претензий, то человека всегда можно запугать… или, не знаю… может на тебе жучок? — Аня нервно рассмеялась. — Прошу, успокой меня. Скажи, что вас не найдут. Что вы в каком-нибудь секретном бункере с трёхметровыми стенами и бронированными дверями.

— Это не бункер и трёхметровых стен здесь нет, но мы в безопасности. Сейчас Влад может угрожать только Генри. — И вновь Ника почувствовала спазм в горле.

— Почему?

— Он остался в Англии, чтобы держать Влада на виду. Не знаю, что он задумал… но боюсь, что он может пойти на отчаянный шаг, — Ника вновь вспомнила как Генри без всяких раздумий встретил выстрелом гнавшийся за ними внедорожник. И то, как он прощался с ней у трапа, будто навсегда… — если Влад узнает, где он живёт или где находится…

— Вот как? — Голос Ани стал задумчивым. — Но пока этот ублюдок к вам не сунется, предъявить ему будет нечего… Я более чем уверена, что он подчистил за собой все хвосты и находится в Лондоне на законных основаниях. Если только твой Генри… не попытается как-то его спровоцировать.

Ника похолодела внутри. Спровоцировать? Это значит, что они должны встретиться лично! Нет, он не может так поступить с ней. Генри не пойдёт на это. Он же должен понимать, чем это чревато.

"Вот почему ты так со мной прощался! Потому что знал, что тебе придётся встретиться с ним один на один и это… Господи, это может закончится…"

…смертью…

— Нет-нет, — зашептала Ника. Пол покачнулся и она ухватилась за ближайший стул. — Генри так не поступит. Ведь он только что обрёл дочь…

Вдруг едва заметный стук заставил её оглядеться. Этот звук был настолько тих, что сначала Ника подумала, что ослышалась. Может, скрипнуло дерево или ветка задела стекло. Она приложила трубку к груди, не слушая, что дальше говорит её подруга и напрягла слух. Тишина. Может, правда показалось? Или Марго могла проснуться и потянуться на кровати? Сейчас она вновь была на нервах и всякий шорох мог показаться ей тревожным шумом.

Но тут за входной дверью она различила едва заметный скрип. За порогом на крыльце явно кто-то был. Холод сковал Нику изнутри. Она даже не смела вздохнуть.

"Пожалуйста, пусть это будет какое-нибудь животное… и сейчас оно уйдёт", — молилась про себя Ника. Но она знала, что никого крупнее мыши здесь не водится. Может, это тот старик, что присматривает за домом?

Она замерла, не смея двинуться и судорожно пытаясь вспомнить, заперла ли она вчера дверь. Да, она повернула замок, когда они с Марго остались одни. Но что дверь, когда есть окна? Проникнуть внутрь будет не проблемой, если очень захотеть.

В дверь трижды постучали. Ника вздрогнула, забыв, что всё ещё на связи и сжала телефон в руке не в силах пошевелиться. Сердце казалось сейчас вырвется из груди.

"Пусть это будет Томас. Пусть это будет Томас".

— Хэллоу. Есть кто дома?

Первой реакцией было облегчение. Она знала этот голос и, услышав его, поначалу выдохнула и даже готова была рассмеяться. Но вспомнив, о чём она говорила с Аней пять минут назад, насторожилась.

— Ника, вы спите? Ваш парень передал, что вы здесь.

Девушка дёрнулась к двери и, отперев замок, распахнула её.

— Лида! Вас прислал Генри?

Перед ней стояла её няня. На лице Лиды была та же добродушная улыбка, но что-то в её облике изменилось. Обычно она была строго одета и застёгнута на все пуговицы как примерная учительница, а сейчас, одетая в джинсы и свободный топ, она производила впечатление раскованной женщины. На лице появился яркий макияж, а обычно гладко уложенные на пробор волосы зачёсаны назад. Эта перемена очень бросилась в глаза.

— Но… почему он ничего не сообщил мне? — пробормотала Ника.

Лида, не обращая внимания на стоявшую в дверях Нику, прошла внутрь и огляделась.

— Да, он сказал, что вы мне откроете, — Лида вдруг резко повернулась к Нике и выхватив у неё из рук телефон кинула его со всей силы об стену.

— Это нам больше не понадобиться, — с дерзкой ухмылкой Лида смотрела на осколки телефона.

*Takke — спасибо(норв.)