Оторва

Тимофей

— Чёрт!!! — непроизвольно вырывается у меня, едва я открываю глаза. — Чёрт… — повторяю уже по инерции…

Сидит тут у меня на груди и смотрит на меня своими бусинками…

— Да ладно тебе! Жучка это мой! — похоже, Ронин дед даже обижается… — Мелкий и лохматый просто… Вот, откормлю, отпою козьим молоком и будет совсем, как прежде…Только кот…

— А прежде кто был… Чёрт??? — ой, етит твою, перепарились Вы вчера, Тимофей Степанович, в бане… Перепарились…

— Почему чёрт-то⁇ — открывает шторы на окне в моей комнате дедушка Брониславы и я начинаю жмуриться от слишком яркого света. — Собакой он был… Жучкой…

— А почему кошкой стал? — задаю я, пожалуй, самый глупый вопрос в своей взрослой жизни… Хотя…

Я как в эту чудную деревню приехал, так только и делаю, что ересь всякую воспроизвожу. То языком, то поступками…

Как меня вчера угораздило так в баню сходить, чтобы со мной потом вся семья до полночи возилась?

Ну да, вот так получилось, что в бане я до этого не был ни разу. Даже в сауне, не говоря уже про настоящую деревенскую. Как-то был в хамаме, но… Но не моё это…

Отец звал и друзья тоже, но не хотелось. Как чувствовал…

И ведь вроде и не так уж жарко показалось сначала…

А ещё эти братья Ронькины…«Давай ещё… Чего ты как девочка…»

И веники эти…

Садо-мазо без секса…

Кстати, об этом…

Помню мне эти два брата-акробата ещё обещали открутить всё под чистую, если я к Брониславе лезть буду…

Только шли б они лесом… А лучше в рощу…

— А почему кошкой стал? — выдёргивает меня из моих мыслей голос деда. — Да кто его знает? Главное, что вернулась Жуча моя… Столько лет с ней душа в душу… Я ж её вот такую, — показывает дед Брониславы пальцами одной руки на половину ладони второй, — в снегу возле калитки нашёл… Слепую ещё… Думал, всё, окочурилась… А она жить хотела… Ну, как ты вчера после бани… — стирает дед тыльной стороной ладони одинокую слезинку со щеки…

А я не знаю, что и сказать… Вроде и рассказ печальный, но он как скажет… Я жить хотел, как собака подзаборная…

— И что, выжила? — пытаюсь присесть на кровати, но голова что-то со мной не согласна…

— А то! — присаживается на стул возле окна дед. — Нюрка моя говорила — помрёт. Даже ветеринар наш… Не этот, а что до него был… Тоже говорил, что не вытяну… А она выжила, стервь такая… Злющая была… И первого, кого за ногу цапнула — ветеринара этого… А чтоб не болтал, когда не знает наверняка… А меня любила… На рыбалку с ней ходили… Она так-то всегда как звонок была… Ну, эт — не затыкалась с утра и до вечера, аж в ушах звенело… А как пойдём с ней на озеро, так она ляжет на бережку и молчит… Собака, а понимала, что рыбу пугать нельзя… Не то, что люди… То есть бабы… Я, вон, Нюрку свою только раз с собой взял и то пожалел: трещала всё время так, что рыба потом почти год на этом месте не ловилась…

Жучка, словно поняв, о чём дед говорит, спрыгивает с моей груди и, подняв хвост, нетвёрдой походкой семенит в сторону хозяина. А потом быстро-быстро забирается по штанине к деду на колени.

— Вот и в прежнем обличии также… — гладит Ронькин дед этого заморыша по голове. — Заберётся ко мне на колени и сидит…

— А она маленькая, что ли, была? — спрашиваю я, глядя, как разомлевший от дедовых ласк Жучка переворачивается на живот и подставляет ему пузико для почёсывания.

— Да почти как блоха! — ухмыляется дед. — Но характеру — как у трёх здоровых волкодавов… Всю деревню в страхе держала… Никто так запросто в калитку зайти не мог… Даже когда она старая уже стала и видела плохо…

— И долго прожила? — вот сейчас бы мне заткнуться! Зачем такое-то спрашивать⁈ Точно угорел вчера в бане, как бабушка Брониславы сказала.

— Семнадцать лет три месяца и двадцать один день… Ну, эт от того, как я её нашёл… А сколько ей тогда было… А ровно через год, день в день — вот, назад вернулась…

Да уж… Совпадение, так совпадение…

— А Роня… — хочу перевести тему, потому что вижу, что глаза у деда блестят уже…

Да и кого я тут обманываю — увидеть Брониславу хочется…

— А с этой-то чё сделается⁇ — хмурится дед. — Чаю с утра с блинами поела, да на работу ускакала… Или ты про брата её спрашиваешь? Так и он на работу пошёл… А я-то чего пришёл… — вдруг спохватывается дед. — Тимош, там к тебе приехали… Так бабка моя меня послала тебя разбудить, а ты тут мне зубы заговариваешь!

Я ему зубы заговариваю! Хотя, так-то, да — спросил про Жучку я…

— А кто приехал? — что-то вставать совсем не хочется… И голова, как чугунная, и, в целом, состояние нестояния…

— А там… Фря какая-то… — подхватив Жучку на руки, дед поднимается со стула. — Ты б хоть сказал, что женатый…

Подскакиваю с кровати, позабыв и про чугунную голову, и про остальные последствия прогулки с пробежкой по роще и последовавшей за этим помывкой в бане.

Какое, нахрен, женатый???

Ни разу не был!!!

Да и не собирался пока…

Больше того — и не на ком было!!!

Нет, не из монастыря я, конечно, прямиком в эту чудо-деревню поехал, но и постоянной девушки у меня никогда не было — так, невесты на час…

Ну, если не считать, конечно, Таньку, на которой я в детском садике жениться хотел…

— Во, подорвался то!! — хмыкает дед. — Соскучился, видать, по супружнице… А чего Роньку-то глазами тогда поедал, а⁇ Эх…

Вот уж точно — ЭХ…

Без меня меня женили…

Хорошо, хоть вчера так и заснул в спортивках, а то выскочил бы сейчас в чём мать родила…

Кстати, об этом…

Есть у меня одна нехорошая догадка…

Но даже не успев её додумать до конца, открываю дверь в комнату, гордо именуемую залой…

Ну твою ж то, то есть мою ж то, мать!!!

И ведь точно!!!

— Ну, здравствуй, Альбина…