Оторва

Тимофей

— Ну что, Тимош, ты к нашей Роньке серьёзно или так, на деревенскую необыченку потянуло? — тётя Нюра ставит передо мной чашку с пирогами, по размеру больше похожую на тазик.

— Серьёзно… — откусываю чуть не половину пирога сразу.

— Только она чего-то не в курсе, да? — наливает мне бабушка Брониславы большую кружку травяного чая. — Погоди ты! Куда всухомятку-то⁇!!

— Угу… — киваю с набитым ртом… За такие пироги я б душу продал…

— Так ты скажи, а то так и будешь кругами ходить… — пододвигает ко мне небольшую чашку со сметаной. — Ты их в сметану макай, так ещё вкуснее! Ронька она… Правильная она… Не то что мамка её… Как мы такую неумёху заполошную с дедом вырастили — понять не могу… С детства такая была — как не от мира сего…

Тётя Нюра присаживается напротив меня за стол и тоже наливает себе чай…

— И сама заполошная и мужика себе нашла, как из одной глины лепленного… И, представляешь, зовут их одинаково: она Афанасия, а он — Афанасий… Кому расскажи — не поверят!! Мы-то свою в честь деда моего назвали — думали мальчик будет, но Фаська родилась… А больше Бог детей не дал…

— Зато внуков сколько! — макаю очередной пирог в сметану — так и правда, вкуснее…

— От… Тут… Да… — отпивает чай тётя Нюра. — Как из пулемёта строчат…

— Мяаааа… — вдруг доносится из-под стола. — Мяаааа…

— У, тьфу, чёрт лохматый! — Ронькина бабушка наклоняется и за шквырку поднимает дедову Жучку. — Сметану почувствовал, Ирод! Сейчас, накормлю… Как же, оголодал он… — поднимается из-за стола и идёт к резному буфету с посудой. — Дам я тебе сметаны, не ори только…

— Может, я тогда пойду Роне пирогов отнесу… — я тоже поднимаюсь…

— Неси… — усмехается тётя Нюра. — Этих там глянь… — кивает в стороу окна. — Весь огород мне потоптали! Скажи, чтоб домой шли, пока пироги горячие… И смотри у меня — если не серьёзно к Роньке, то езжай лучше в город!!!

— Как огород потоптали⁇!! — ахает Бронислава, когда я по дороге от магазина до дома её родителей рассказываю ей, как её дед и мой отец устроили сафари на петуха. — И что, живы оба⁇ Просто бабуля за свои грядки убьёт и на суде не раскается!

— Да вроде живы были, когда я уходил… Петуха только загоняли совсем…

Что-то я даже жалею, что не заснял всю эту петушиную охоту — было б чем батю шантажировать…

— Понятно… Завтра с утра устроит им, значит… Надолго в этот раз к нам?

— А ты бы как хотела? — похоже, добавила чего-то такого Ронькина бабушка в пирожки…

— Я? А с чего мне на ваш счёт хотеть? — искренне удивляется Бронислава. — Ладно… Пришли мы уже…

— Так нас же уже поженили ваши деревенские, разве нет? — точно бабка что-то мне подсыпала…

— Да уж… — Ронька как-то грустно улыбается. — Деревня — это… Стоит только рядом пройтись, как уже будут гадать, на каком я месяце… Не обращайте внимания… Насильно нас пожениться не заставят… Наверное…

— А зачем насильно? Я и так согласен! — интересно, что там такое волшебное у тёти Нюры — пироги, сметана или чай на травках…?

— Ронька, вы это, целуйтесь быстрее и давай уже, а то там мелкие буянят! — как чёрт из табакерки, выскакивает из калитки Глеб. — И это… Совёнок твой опять не спит!

— А ну, брысь! — шикает на брата Бронислава. — Тебя спросить забыла, как мне целоваться!!

И Глеба тут же будто ветром сдувает…

— Тимофей… Вы не слушайте их… Всех… — чувствую, прилетит сейчас Глебу не по-детски…

— Да я бы не против совсем… — и мне, походу, тоже прилетит…

— Пойду я… — игнорирует мои слова Бронислава.

И вот тут бы мне замолчать… Но какое там⁈

— А поцеловать? — выдаёт мой язык не посоветовавшись с мозгом.

— А доской от забора промежду глаз? — мило так улыбается Ронька…