Оторва

Тимофей

Никогда не был в настолько дурацкой ситуации…

Решил поговорить с Брониславой серьезно, сказать ей наконец, что не ради деревенского колорита и даже не из-за строительства эко-отеля в этой волшебной, со знаком минус, деревне Дуброво практически прописался, а ради одной неугомонной девчонки, к которой тянет так, что я себя не узнаю.

И что настроен не просто прогуляться до ближайшей рощи, чтоб ей пусто было, а уже готов воплощать в жизнь отцовский план про домик с курами и козами на участке и пятерых его внуков.

А в результате имеем беседу на троих: я, Роня и голос её отца из-под какого-то куста…

И ведь Брониславу, походу, ни разу не смущает наличие третьего лица в нашем разговоре, а, наоборот, забавляет даже…

Хотя в одном я с её отцом согласен — кто ж в такую Роньку не влюбится⁈

— Ронь, я серьезно… — и поза у меня как раз для признания в любви: чуть не раком на скамейке, с задранной почти до затылка футболкой. Премию Дарвина в номинации «Самое тупое признание в любви» получает Тимофей Кравцов…

— Так женись, если серьёзно! — снова голос из-под куста.

— Да кто ж против-то… — вздыхаю, понимая, как это всё сейчас выглядит со стороны…

— Фасе нужно сказать… Она дату подберёт… правильную… — не унимается Афанасий из-под куста Ильич. — Чтобы всё как нужно… Что бы правильный поток энергии… И ещё…

— И ещё меня бы спросить не помешало!! — прерывает отца Ронька. — Или это не обязательно? Главное, с Космосом договорится?

— Главное, с Космосом… — невозмутимый голос из — под куста…

— Аааа, ну, конечно… — тянет Бронислава и с каким-то прямо остервенением втирает мне в плечи мазь. — Раз так, то да. Переворачивайся тогда, Тимофей, чего время терять!

— Зачем⁇ — хором я и Ронькин отец.

— Как зачем⁈ — уж до костей, наверное, мазь в меня втёрла — Чего медлить! Прямо сейчас и начнём жениться, раз папа благословил!

— Прямо сейчас, может, время не то… — тут же отзывается Ронькин отец.

— А в остальном-то всё нормально, да⁈ — натягивает мне футболку на спину Бронислава.

— Дядя Фаня, Вы где? — доносится до нас голос невесты Ронькиного старшего брата.

— О, и свидетельница как раз идёт! — тут же реагирует Роня. — Переворачивайся,говорю, Тимофей Степаныч, свадьбу играть будем!

— Марих, нашла? — и Роник тоже тут…

— Сюда идите! — откликается Бронислава. — Под кустом крыжовника, рядом с грушей…

— Идти-то можете, дядь Фань? — видимо, Марина первой обнаружила «пропажу»…

— Ну, если не быстро… — доносится голос из-под куста. — Годы уже не те…

— Пап, не то слово на букву " Г"! — присоединяется Глеб. — Не годы, пап, — градусы…

— Поговори тут у меня!

— Во! А вы тут чего⁈ — выходит Глеб из-за какого-то дерева.

— Женятся они… — ну, как без из-под куста Ильича-то⁈

— Чё, прямо тут⁇ — округляет глаза Ронькин брат.

— А чего тянуть⁈ — поправляет на мне футболку Бронислава. — Папа сказал, можно…

— Я щаз папе этому! — вот и бабушка Ронькина тут как тут. — Вот ведь… Вроде и не вашим дедом деланый, а всё как из одной корзинки!!!

— А почему бы и нет⁈ Они друг другу подходят… И Фася сразу сказала, что они…Что ещё из прошлых жизней…Что реинкарнация такая…

— Баб, ты глянь! Ещё одна реинкарнация! — ржёт Глеб.

— Да что тут глядеть⁈ — тетя Нюра тоже выходит из-за деревьев. — Тут лечить надо!! Скопом всех!! Но я домой-то приду, так одному ре…ка… нированному все чанкры подправлю.

— Чакры, мама! — снова голос из-под куста.

— Вот куда скалкой попаду, то и подправлю! — тут же отвечает Ронькина бабушка. — Глеб, Роник, подымайте отца своего чанкарнутого, да в дом тащите! Когда ж ты в себя-то придёшь, Афанасий⁈

— Это, баб, он как раз в себе! — продолжает ржать Глеб.

— А ты тут, Тимош, чего разлёгся? — замечает и меня тетя Нюра.

— А мы здесь свадьбу планируем, бабуль! — отвечает за меня Бронислава. — Папа благословил… И будет у Тимоши твоего одна жена городская, другая — деревенская!

— Ронь!!! — не выдерживаю я.

— Роньк!! А ну, прекращай!! Нет у Тимофея никаких городских жён! Видишь, к тебе пришёл! — поддерживает меня тетя Нюра. — А курица эта завтра с утра в город умотает и всё — поминай как звали!

— Альбиной ее звали, бабуль… — морщит нос Ронька.

— А ты не ревнуй! — тут же доносится голос из-под куста. — Ревность разрушает энергию Гармонии, окрашивает её в черный цвет и она поглощается Космосом…

— И без этой херни не ревнуй, Ронь! — доносится голос Роника. — В бубен ему и всё!

— Хорошая мысль, спасибо, братик! — тут же отвечает своему близнецу Бронислава.

— Да не за что мне!!! — аж присаживаюсь на скамейке. А что — «бубен»-то мой!!!

— Дядь Фань, да вставайте уже! — а это снова Марина. — Держи его, Роник. Глеб, бытылку его куда?

— Мне давай! — откликается тетя Нюра. — Пойду домой, выкину…

— Там есть ещё… — слабо возмущается отец Брониславы.

— Вот вместе с «есть» и выкину!! — отвечает тетя Нюра.

— Долго вы там все ещё⁈ — доносится со стороны дома голос Акима. — Мама волнуется!!

— Ну что, Тимофей Степанович, жениться не передумал? — оборачивается ко мне Ронька, как только вся эта толпа исчезает в глубине сада.

— Нет! — а с чего я передумать должен⁈ Ну да, родня у неё веселая. А у меня⁇!! УБрониславы хоть с помидориной в голове через одного, зато все друг друга любят, а ругаются так, для тонуса. А у меня вроде все плюс-минус нормальные, да только слышать никто никого не хочет…

— Боюсь, не придётся ко двору боярскому такая невеста, как я… — улыбается Бронислава.

— А мы свой двор заведём… — осмелев, беру её за руку и чуть дёргаю на себя. — Да и отцу моему ты очень даже понравилась… А если бы и не понравилась… Ронь, думаешь, я в таких делах маму с папой спрашиваю⁈

— Ты и меня, похоже, не спрашиваешь… — а руку-то у меня не забирает…